– Ты как всегда. Даже на больничной койке не забудешь о выпечке. – Я обняла сестру и расплакалась.
– Ну, ну, Лиса, я же жива и здорова, относительно. – Сестра поглаживала мою спину своей невесомой ладонью. – Так что на счёт пончиков?
– Прости, я не принесла тебе пончиков. Но попозже, если ты не против, принесу, хоть десять штук, хоть двадцать.
– Ого! Да я тут объемся тогда, и меня придется откачивать. – Лили рассмеялась. – Мне и парочки хватит. С шоколадной глазурью. И если можно, ещё кофе. Умираю, как хочу глоток горячего эспрессо.
– Договорились. – Пообещала я. – А теперь расскажи мне, как с тобой это произошло? Меня дома не было чуть больше часа или около того.
– Честно, я и сама не знаю, как всё произошло. Я спала, и мне приснился странный сон. Он был такой тягучий и чарующий, я увязала в нём, я в нём утонула. – Лили наморщила лоб, стараясь припомнить утреннее сновидение.
– Что за сон, Лили? Расскажи мне его? – Попросила я. Мой голос, вероятно, выдал настороженный интерес, выходящий за рамки обычного, что удивило сестру.
– Зачем тебе, Лиса? Хочешь растолковать его по соннику? – Она рассмеялась вновь.
– Нет, но я подозреваю, что твой несчастный случай связан с этим сном, – мягко ответила я, пытаясь не давить на неё. – Это действительно важно, Лили.
– Ну, хорошо. Мне снился город, обычный и непростой одновременно. – Лили задумчиво смотрела на противоположную стену, словно всё видела и проживала вновь. – Щерблённые и выцветшие стены домов, холодных и мёртвых, кружили меня по грязным и пустым улицам. Ни единой души не встретилось мне на тех улицах, ни единого живого существа. Даже птиц не было в том городе. Я с тоской смотрела на покинутые давным-давно жилища, гадая о страшной причине гибели ранее столь прекрасного города. Все города прекрасны, пока не приходит их закат. Солнце стало стремительно опускаться за крышами высоких домов, и воздух холодел также быстро. На мне было лёгкое льняное платье, и я стала замерзать. Мысль о том, чтобы укрыться в одном из домов посетила меня, но тут же оставила, лишь стоило вглядеться в их чёрные глазницы, которые кишели тайнами и темнотой. Я брела по мрачнеющим улицам, и выхода найти не могла из таинственного города. А затем я уловила пение, еле слышное. Чей-то голос – это было чудом в мёртвом городе. Я побежала на этот зов. Я поняла, что бегу в верном направлении, потому как манившее меня пение усиливалось и приближалось ко мне, как и я к нему. И вот я оказалась перед старинным домом в три этажа высотой с колоннами и резными перилами, и голос тут же умолк. Я ещё подумала, как столь древнее и искусное сооружение так хорошо сохранилось в отличие от остальных зданий города. На втором этаже в единственном окне этого дома горел приглушённый свет, и я, не раздумывая, поднялась по ступеням и открыла парадную дверь. Лиса, как там было прекрасно внутри! Горели свечи в бронзовых канделябрах на стенах и в стеклянных подсвечниках на полу, много свечей. Они освещали длинную парадную, искусно выполненную в стиле далекого средневековья. Стены, задрапированные гобеленами и увешанные старинным оружием. Я словно попала с какой-то замок. А почему бы и нет? Это же был мой сон.
– Что было дальше, сестрёнка? – В нетерпении потребовала я продолжения, Лили как-то странно замолчала, загипнотизированная стеной.
– Я пошла по световой дорожке из свечей, которая тянулась от самого порога, огибала каждую ступеньку лестницы, которая, кажется, была вырезана из камня, и затем эти мерцающие в полумраке огоньки привели меня к двери какой-то комнаты. – Продолжила она, будто отыскав в воспоминаниях нить странного сна. – Я вначале постучала, но мне никто не ответил, тогда я открыла дверь и прошла внутрь. Это была роскошная зала, отделанная синим шелком и зеркалами. Потолок, оббитый полированным деревом, имел элементы росписи, которую я не могла разглядеть лучше, потому как свет масляной лампы, что одиноко стояла на мозаичном полу, не дотягивал до верха. Видимо огонь этого светоча и привлёк меня. Я ещё поразилась, как маленький светильник мог так ярко сиять, когда я была на улице, и так тускло освещать внутри. Портьера у окна встрепенулась, и из-за неё вышел мужчина, молодой и привлекательный. Вельможа и хозяин этого дома, как я поняла, он был одет, как и дом, в старинную одежду, а в руках же держал элегантную трость.
– Что за мужчина? Опиши мне его? – Знакомый холодок змейкой вильнул вокруг моего сердца, неимоверно сжав его в тиски.
– Я уже не помню в деталях, Лиса, на нём был тёмный камзол с вкраплениями золотой нити, кажется зауженные брюки и лакированные ботинки. Ах, да! – Просияла сестра, всё больше углубляясь в детали. – Причудливая шляпа-котелок, что так не вязалась с его одеждой. А ещё я подумала, как же ему идут эти тёмные до плеч волосы, хотя ты знаешь, что я не люблю, когда у мужчин волосы длиннее, чем их щетина.
– Что ещё странного ты в нём увидела? – Надежда в моём сердце стремительно падала на самое дно.
– Какое право любопытство. – Ухмыльнулась Лили. – На нём были очки от солнца. Тоже необычные, чёрные, круглые и с тонкой оправой.
– И что он сделал? – Меня начало трясти, я даже встала и сделала пару шагов в одну и в другую сторону, чтобы скрыть своё волнение.
– Что с тобой? – От Лили ничего не скроешь. – Ты напугана?
– Нет, просто не могу отойти от того, что моя сестра пыталась летать, как птица. – Нервно пошутила я.
– Как показал опыт – до птиц мне далеко, – беспечно ответила она.
– Так ты мне расскажешь свой сон до конца? – я чуть ли не выкрикнула на всю палату.
– Да, если ты прекратишь наворачивать здесь марафон и сядешь. – Невозмутимо прозвучало в ответ.
Я подчинилась и, зажав ладони в кулаки, которые тут же побелели, сделала самый беззаботный вид, дабы успокоить мою рассказчицу.
– Он подошёл ко мне и сказал, что давно ждал меня. И когда я спросила, его ли пение я слышала на улицах города, он согласно кивнул мне. Он знал моё имя, а своё не называл, хоть я и просила открыться его. Я спросила о городе, и он сказал, что раньше – это была столица одного из самых могущественных держав мира, но после катастрофы город умер, как и люди. Он мне назвал этот город, кажется, он назывался Валон или Вавилон. Не помню точно.
– Авалон, – шёпотом проговорила я.
– Наверное. Откуда ты о нём знаешь? – Глаза Лили округлились от удивления.
– Он мне тоже снился, только когда в нём жили люди. – Замялась я.
– Вот это да. Может нам снятся пророческие сны? – Улыбнулась сестра.
– Возможно. Что было дальше?
– Он начал говорить странные вещи. – Лицо Лили приобрело задумчивость. – Что-то о какой-то особе, которая ускользает от него. Меня напугал его тон и то, как он начал облизывать губы языком. Я хотела покинуть эту комнату и дом, но дверь не поддалась мне, она была заперта! – Теперь черты её губ исказились от неприятных воспоминаний. – А он приближался всё ближе. Я пятилась и оказалась у окна, которое было распахнуто настежь. Он снял очки, и я ужаснулась тому звериному взгляду и клыкам, невесть как вытянувшимся в его искажённом рту. – А вот тут настала очередь нервничать мне. – Он сказал, что бежать бессмысленно, что я стану предупреждением той особе, что моя жизнь в его руках. И тогда я вскочила на подоконник и пригрозила ему спрыгнуть, на что он засмеялся таким жутким смехом, что у меня заледенело внутри. Последнее, что я помню – он попытался схватить меня за ногу, чтобы стащить с подоконника, но я, потеряв равновесие, упала спиной вниз из окна. Как оказалось, это произошло наяву. Только я не помню, как подошла к окну в своей комнате, открыла его и выпрыгнула. Не помню! Чертовщина какая-то.
– Возможно, тебя сон подтолкнул к этому. Ты была в состоянии транса. – Предположила я, стараясь приглушить дрожание своего голоса.
– Забавно, Лиса. Твоя сестра – лунатик. – Горько усмехнулась Лили.
– Ты нормальная. Но обещай, что если тебе ещё раз приснится подобное, и ты услышишь этот голос, сопротивляйся ему, не подходи к этому типу и беги от него и от этого города как можно дальше. Хорошо?
– Это же сон, Лиса. Как я могу обещать что-то, когда во сне не властна над собой. – Удивилась сестра моей просьбе.
– Всё равно. – Настаивала я. – Постарайся, сестрёнка. Не дай ему приблизиться к себе.
– Ты так говоришь, будто знаешь его лучше, чем это возможно. – В её глазах вспыхнул огонёк интереса.
– Ну, сны сняться не только тебе. – Уклончиво произнесла я.
В это время в палату вошла медсестра и потребовала освободить помещение, моё время закончилось.
– Я приду вечером, Лили. – Пообещала я на выходе.
– Не забудь про пончики и кофе. – Она помахала мне рукой.
– А как на счёт земелаха?
– О, сестрёнка! Ты лучшая!
Я позвонила Кливленду, сообщив о Лили, и предупредила, что мы встретимся с ним рано утром, а точнее в шесть утра у университета, откуда и запланировали стартовать в Лон.
– Я сочувствую, Лиза, что так всё произошло. – По телефону голос старика был печален и задумчив. – Но тебе, ни в коем случае, нельзя пропустить проводы своих друзей в назначенное время. Это крайне важно для всех.
– Я думала об этом, но решила после того, что произошло с сестрой, можно и позже туда отправиться, ведь я могу попасть в то утро в любой удобный для себя момент.
– Так-то так. – Вайсман нервничал на другом конце провода. – Но я уже не уверен, что всё подвластно нам, как и прежде.
– Почему вы сомневаетесь? – спросила я его, что-то мне не понравилось в том, как он говорил. Что-то заставившее активироваться мою чуйку.
– Ох, Шерлок, ты забываешь о взаимозаменяемости, – вяло проговорил он и как-то обречённо. – Если этот тип, прорвав временную материю и дотронувшись до разума Лили, смог управлять ею, то он стопудово знает и где ты. И последствия будут. Уж я-то знаю. Хотел Он убить твою сестру или нет, но цель у Него одна – задержать тебя здесь хотя бы на день или даже час. Каждый Его прорыв, будь то в будущее или в наш период, обязательно негативно скажется на твоих способностях. Это баланс чёрного и белого. Поэтому оставь сестру и завтра приходи в шесть, как уговаривались. У меня нерадостное предчувствие, дорогая. Я лишь математик, а люди моего склада ума привыкли всё излагать цифрами и расчётами. Но в этот раз я не вижу ни единого числа, чтобы дать тебе подсказку. А это самый сильнейший сигнал тревоги.
– Я так боюсь за неё! – воскликнула я в трубку и, наверное, оглушила своего собеседника по другую сторону. – Он может воспользоваться тем, что меня здесь не будет. Может ловушка здесь, а не там. Я запуталась, Кливленд! Я в отчаянии! Что мне делать с этим выбором?
– Я тебе уже дал совет, Лиза. А решать тебе. Как бы ему не стать последним. – Кливленд выдохнул и замолчал.
– Я приду. – Тихо выдавила я из себя, не веря, что смогу.
– Хорошо. Буду ждать тебя, Шерлок.
Я вернулась в палату к сестре ближе к вечеру, дождавшись, когда родители наговорятся с Лили и оставят нас двоих. Сестра, казалась беззаботной, и как ни в чём не бывало, весело щебетала со мной о всяких странностях мира. Она, как маленький ребёнок обрадовалась, когда я из своей сумки-торбы выудила коробку с пышными пончиками и ромбиками земелаха, а вслед за ними термос с крепким кофе.
Мы с детства обожали с ней вылазки на природу, которые сопровождались обязательным церемониалом распития кофе из большого красного термоса со стеклянной колбой. Кофе чуть отдавал пробковым деревом, из которого была сделана заглушка термоса, но от этого вкус его приобретал более насыщенный и уникальный оттенок.
И сейчас, зная, как важно для Лили иметь в безликой больнице частичку дома, я заварила тот самый кофе, вкус которого врос в нас с детских лет. Я разлила напиток в две захваченные из дома чашки, и мы принялись на пару поедать вкусности, потому как сестра одна бы не справилась с тем количеством лакомств, что я ей принесла, а оставить угощение на потом, ей бы не позволили.
Пят. past
Я проспала. Вернулась домой из больницы, приняла тёплый душ, выпила чашку кофе и уснула. Наверное, стресс и страх за своих друзей и близких выкачали из меня так много сил, отчего я провалилась в темноту сна, в которой уютно растаяла. Вероятно, поэтому я не услышала призывный зов будильника, когда нужно было вставать на назначенную встречу. Лишь звонок телефона смог выудить меня из ласковой темноты и заставить открыть глаза.
– Лиза! Алло! С тобой всё в порядке? – Голос Кливленда кричал тревогой. – Я тебя жду уже пятнадцать минут, как приличный мужчина и уважающий себя преподаватель.
– Ой, Кливленд! Я проспала. Не слышала будильник. Простите. Я сейчас натяну одежду и прибегу к вам. – Я ещё была в прострации от громкого голоса в трубке и остатка привкуса темноты.
– Надеюсь, что мы успеем. Надеюсь, что не поздно, – ответил Кливленд и повесил трубку.
Феликс в излюбленной коробке болтался в сумке-торбе на моём плече и ему наверняка хорошо досталось от того бега, которым я пыталась сократить своё временное упущение. Я ругала себя за то, что не подстраховалась другими средствами, но время уже уплывало из моих рук, оставалось бежать и надеяться на лучшее.
Кливленд Вайсман ждал меня у входа в центральный корпус университета, кутаясь в пальто и натянув шляпу до бровей. Сегодня он одет был крайне легко и элегантно, меня это удивило, но лишь на секунду.
– Простите, профессор. Я спала, как убитая. Даже снов не видела. А будильник и подавно не слышала. – Начала было оправдываться я.
– Да я уже понял. Просто я испугался худшего. – Пар вырывался из его рта белыми облачками. – Я подумал о твоей сестре и о Нём.
– Нет. Я провалилась в какую-то темноту и ни единого сна не помню. Даже проблеска. А вы сегодня нарядились, как франт, Кливленд. Наверняка, хорошенько замёрзли.
– Замёрз не то слово, ожидая одну мадемуазель, почивавшую сладким сном, – с упрёком, но без обиды в голосе заметил он, пропуская мимо ушей мой комплимент. – А на счёт моей одежды, я же тебе сказал ещё вчера, что это моё последнее приключение. Так пускай оно тебе запомнится со стариком-щёголем, а не с серым и старым преподавателем математики. – Кливленд взял меня под руку.
– Уважаемый Ватсон, смею вас заверить, что никогда не видела в вас, как вы там сказали, серого преподавателя? – Подыграла я его шутливому тону. – Вы для меня были и останетесь эталоном настоящего мужчины и истинного джентльмена.
– Я польщён. – Он прижал свободную руку к груди. – Вперёд моя прелестная спутница. Феликс с тобой?
– Конечно. Куда ж я без него.
– Все в сборе. Прыгаем! – Скомандовал преподаватель математики.
И мы прыгнули во временную петлю.
Пят. future
– Ох, ты! Чудное местечко, Лиза! – первое, что произнёс "профессор", ступив на запорошенный пушистым снегом пустырь. – В этом что-то есть. В какой стороне Лон?
– В той. – Я показала Кливленду направление рукой. – Вы не передумали? Всё-таки Он здесь, для вас это может быть небезопасно.
– Так же, как и для тебя, дорогая. К тому же, какое уважающее себя приключение обходится без опасностей? А? – Он задорно подмигнул, пытаясь скрыть от меня волнение.
– А вы, оказывается, авантюрист. – Мы не спеша тронулись в сторону Лона.
– Любой наблюдатель от рождения наделён авантюрной ноткой. Если бы её не было, то никто б из нас не сунулся в неизвестность времени. Ведь каждое погружение сулит неизбежное столкновение с тайной, – произнёс он назидательно.
– Да, но и люди все разные, – заметила я. – Воспитанные в разных сферах общества, они могут подчинить себе неизвестность или погибнуть под её пятой. Вам так разве не кажется? Я всегда считала, что авантюре подвержены лишь люди с сомнительным воспитанием и прошлым. А то, что мы погружаемся во временную петлю вновь и вновь, ещё не делает нас авантюристами и искателями приключений. Это наша работа. Это наша жизнь. Тут всё просто.
– То есть ты считаешь, что от воспитания зависит, хорош или плох человек? – Удивился Кливленд. – Смею возразить тебе. Нет понятия – человек с хорошим или плохим воспитанием. Люди либо сами воспитывают себя с детства, либо отдаются во власть чужих слов и рук. Раньше понятие "авантюра" имело благородный и привлекательный оттенок. Лишь позже ханжи, зануды и, приросшие задами к дому, люди очернили и осквернили это слово. Это стало даже ругательством. Но не для меня!
Пока Кливленд произносил эту пламенную речь, я услышала со стороны поселения шум, который заставил меня остановиться и прислушаться.
– Что-то не так? – Мистер Вайсман заметил мою настороженность и тоже последовал моему примеру. – Там что-то оживленно для раннего утра. Или я ошибаюсь?
– Нет, Кливленд. Вы правы, в это время Лон только начинает просыпаться. Что-то произошло. Что-то нехорошее. Мне это не нравится, профессор.
– Тогда ускорим темп и выясним в чём дело, – предложил он.
– Нет. Вы останетесь тут. – Я отстранилась от него, выставив перед ним руку.
– Чего?! И не подумаю! Отпустить тебя туда одну – ни в коем случае! Это недостойно меня, как мужчины. – Заупрямился Кливленд.
– Сейчас не время для джентльменства, Кливленд. – Я с мольбой смотрела на него. – Вы не знаете это место так, как я. Если на поселок напали, то мне будет куда проще спрятаться и пробраться к дому друзей. Не обижайтесь, но вы останетесь тут и будете ждать меня. К тому же, мои друзья собирались уходить из Лона через этот пустырь.
– Я пойду с тобой, милая. Я так не могу. – Его голос приобрёл ласковые, уговаривающие оттенки, от которых сердце разрывало на части.
– Встретьте их, если я разминусь с ними. Прошу вас. – Я старалась не смотреть ему в глаза, зная, что сдамся на уговоры, поддавшись на мольбы его глаз. – Обещаю, что вернусь сюда целой и невредимой. Но если мы пойдём вместе, то такой гарантии я дать не могу. Вы, как математик, прекрасно знаете, как становится непредсказуема задача, когда число неизвестных увеличивается с добавлением нового икса.
– Я не уверен, что сейчас уместно сравнение твоего бесшабашного и опрометчивого намерения с математикой. – Но Кливленд уже послушно отходил к тому пустырю, где мы высадились, медленно, но отходил.
– Пусть я безумна сейчас, пусть безрассудна и глупа, но так сейчас вернее, – сказала я ему, в душе надеясь, что моё решение убережёт жизнь хотя бы ему. – К тому же, как сказал Чеширский Кот из "Алисы в стране чудес": "В нашем мире все сумасшедшие".
Я быстро зашагала к неспокойному Лону.
– А ещё Алиса спросила Чеширского Кота: "А жизнь – это серьёзно?". На что Кот ей ответил: "О, да! Жизнь – это серьёзно! Но не очень…". – Услышала я грустный ответ "профессора".
Я бежала по тропинке, что выводила к Лону напрямую с того места, где я оставила недовольного Кливленда. Шум всё разрастался, и я стала различать в нём крики. В зыбкой темноте зимнего утра слишком хорошо были видны громадные всполохи огня, и я про себя молилась, чтобы с друзьями ничего плохого не произошло.