1910
"В самом себе, как змей, таясь…"
В самом себе, как змей, таясь,
Вокруг себя, как плющ, виясь –
Я подымаюсь над собою:Себя хочу, к себе лечу,
Крылами темными плещу,
Расширенными над водою;И, как испуганный орел,
Вернувшись, больше не нашел
Гнезда, сорвавшегося в бездну, –Омоюсь молнии огнем
И, заклиная тяжкий гром,
В холодном облаке исчезну!Август 1910
"Неумолимые слова…"
Неумолимые слова…
Окаменела Иудея,
И, с каждым мигом тяжелея,
Его поникла голова.Стояли воины кругом
На страже стынущего тела;
Как венчик, голова висела
На стебле тонком и чужом.И царствовал и никнул Он,
Как лилия в родимый омут,
И глубина, где стебли тонут,
Торжествовала свой закон.‹Август› 1910, Целендорф
"Я помню берег вековой…"
……………………….
Я помню берег вековой
И скал глубокие морщины,
Где, покрывая шум морской,
Ваш раздавался голос львиный.И Ваши бледные черты,
И, в острых взорах византийца,
Огонь духовной красоты –
Запомнятся и будут сниться.Вы чувствовали тайны нить,
Вы чуяли рожденье слова…
Лишь тот умеет похвалить,
Чье осуждение сурово.‹Август› 1910, Берлин
"В изголовьи черное распятье…"
В изголовьи черное распятье,
В сердце жар и в мыслях пустота –
И ложится тонкое проклятье –
Пыльный след – на дерево креста.Ах, зачем на стеклах дым морозный
Так похож на мозаичный сон!
Ах, зачем молчанья голос грозный
Безнадежной негой растворен!И слова евангельской латыни
Прозвучали, как морской прибой;
И волной нахлынувшей святыни
Поднят был корабль безумный мой:Нет, не парус, распятый и серый,
С неизбежностью меня влечет –
Страшен мне "подводный камень веры",
Роковой ее круговорот!Ноябрь 1910, Петербург
"Душный сумрак кроет ложе…"
Душный сумрак кроет ложе,
Напряженно дышит грудь…
Может, мне всего дороже
Тонкий крест и тайный путь.1910
"Темных уз земного заточенья…"
Темных уз земного заточенья
Я ничем преодолеть не мог,
И тяжелым панцирем презренья
Я окован с головы до ног.Иногда со мной бывает нежен
И меня преследует двойник;
Как и я – он так же неизбежен
И ко мне внимательно приник.И, глухую затаив развязку,
Сам себя я вызвал на турнир;
С самого себя срываю маску
И презрительный лелею мир.Я своей печали недостоин,
И моя последняя мечта –
Роковой и краткий гул пробоин
Моего узорного щита.‹1910?›
"Где вырывается из плена…"
Где вырывается из плена
Потока шумное стекло,
Клубящаяся стынет пена,
Как лебединое крыло.О время, завистью не мучай
Того, кто вовремя застыл;
Нас пеною воздвигнул случай
И кружевом соединил.‹1910?›
"Медленно урна пустая…"
Медленно урна пустая,
Вращаясь над тусклой поляной,
Сеет, надменно мерцая,
Туманы в лазури ледяной.Тянет, чарует и манит –
Не понят, не вынут, не тронут –
Жребий – и небо обманет,
И взоры в возможном потонут.Что расскажу я о вечных,
Заочных, заоблачных странах:
Весь я в порывах конечных,
В соблазнах, изменах и ранах.Выбор мой труден и беден,
И тусклый простор безучастен.
Стыну – и взор мой победен,
И круг мой обыденный страстен.11 февраля 1911
"Когда подымаю…"
Когда подымаю,
Опускаю взор –
Я двух чаш встречаю
Зыбкий разговор.И мукою в мире
Взнесены мои
Тяжелые гири,
Шаткие ладьи.Знают души наши
Отчаянья власть:
И поднятой чаше
Суждено упасть.Есть в тяжести радость
И в паденье есть
Колебаний сладость –
Острой стрелки месть!Июнь 1911
"Душу от внешних условий…"
Душу от внешних условий
Освободить я умею:
Пенье – кипение крови
Слышу – и быстро хмелею.И вещества, мне родного,
Где-то на грани томленья,
В цепь сочетаются снова
Первоначальные звенья.Там, в беспристрастном эфире,
Взвешены сущности наши –
Брошены звездные гири
На задрожавшие чаши;И, в ликованьи предела,
Есть упоение жизни:
Воспоминание тела
О неизменной отчизне…Июль 1911
"Я знаю, что обман в видении немыслим…"
Я знаю, что обман в видении немыслим
И ткань моей мечты прозрачна и прочна,
Что с дивной легкостью мы, созидая, числим
И достигает звезд полет веретена –Когда, овеяно потусторонним ветром,
Оно оторвалось от медленной земли,
И раскрывается неуловимым метром
Рай распростертому в уныньи и в пыли.Так ринемся скорей из области томленья –
По мановению эфирного гонца –
В край, где слагаются заоблачные звенья
И башни высятся заочного дворца!Несозданных миров отмститель будь, художник, –
Несуществующим существованье дай;
Туманным облаком окутай свой треножник
И падающих звезд пойми летучий рай!Июль 1911
"Стрекозы быстрыми кругами…"
Стрекозы быстрыми кругами
Тревожат черный блеск пруда,
И вздрагивает, тростниками
Чуть окаймленная, вода.То – пряжу за собою тянут
И словно паутину ткут;
То – распластавшись – в омут канут –
И волны траур свой сомкнут.И я, какой-то невеселый,
Томлюсь и падаю в глуши –
Как будто чувствую уколы
И холод в тайниках души…1911
"Ты прошла сквозь облако тумана…"
Ты прошла сквозь облако тумана.
На ланитах нежные румяна.Светит день холодный и недужный.
Я брожу свободный и ненужный…Злая осень ворожит над нами,
Угрожает спелыми плодами,Говорит вершинами с вершиной
И в глаза целует паутиной.Как застыл тревожной жизни танец!
Как на всем играет твой румянец!Как сквозит и в облаке тумана
Ярких дней сияющая рана!4 августа 1911
"Не спрашивай: ты знаешь…"
Не спрашивай: ты знаешь,
Что нежность – безотчетна,
И как ты называешь
Мой трепет – всё равно;И для чего признанье,
Когда бесповоротно
Мое существованье
Тобою решено?Дай руку мне. Что страсти?
Танцующие змеи!
И таинство их власти –
Убийственный магнит!И змей тревожный танец
Остановить не смея,
Я созерцаю глянец
Девических ланит.7 августа 1911
"Дождик ласковый, мелкий и тонкий…"
Дождик ласковый, мелкий и тонкий,
Осторожный, колючий, скупой…
Капли строгие грустны и звонки,
И отточен их звук тишиной.Я рожден провидением темным,
Чтоб созреть и упасть как-нибудь,
И подхвачены нежно – огромным
Ветром струи: не думай, забудь.Я – ребенок, покинутый в зыбке,
В терпком мире я горестно-дик,
И сольются в бездонной улыбке
Вся жестокость, вся кротость на миг.В цепких лапах у царственной скуки
Сердце сжалось, как маленький мяч:
Полон музыки, Музы и муки
Жизни тающей сладостный плач!22 августа 1911
"В лазури месяц новый…"
В лазури месяц новый
Ясен и высок.
Радуют подковы
Звонкий грунт дорог.Глубоко вздохнул я:
В небе голубом
Словно зачерпнул я
Серебряным ковшом!Счастия тяжелый
Я надел венец.
В кузнице веселый
Работает кузнец.Радость бессвязна.
Бездна не страшна.
Однообразно –
Звучно царство сна!12 ноября 1911
"‹……….› коробки…"
‹……….› коробки
‹……..› лучшие игрушки
‹…..› на пальмовой верхушке
Отмечает листья ветер робкий.Неразрывно сотканный с другими,
Каждый лист колеблется отдельно.
Но в порывах ткани беспредельно
И мирами вызвано иными –Только то, что создано землею:
Длинные, трепещущие нити,
В тщетном ожидании наитий
Шелестящие своей длиною.‹1911?›
"Довольно лукавить: я знаю…"
Довольно лукавить: я знаю,
Что мне суждено умереть;
И я ничего не скрываю:
От Музы мне тайн не иметь…И странно: мне любо сознанье,
Что я не умею дышать;
Туманное очарованье
И таинство есть – умирать…Я в зыбке качаюсь дремотно,
И мудро безмолвствую я –
Решается бесповоротно
Грядущая вечность моя!‹1911?›
"Как черный ангел на снегу"
Как черный ангел на снегу,
Ты показалась мне сегодня,
И утаить я не могу –
Есть на тебе печать Господня.
Такая странная печать –
Как бы дарованная свыше –
Что кажется – в церковной нише
Тебе назначено стоять.Пускай нездешняя любовь
С любовью здешней будут слиты.
Пускай бушующая кровь
Не перейдет в твои ланиты.И нежный мрамор оттенит
Всю призрачность твоих лохмотий,
Всю наготу причастных плоти,
Но не краснеющих ланит.‹Начало 1914?›
"Паденье – неизменный спутник страха…"
Паденье – неизменный спутник страха,
И самый страх есть чувство пустоты.
Кто камни нам бросает с высоты –
И камень отрицает иго праха?И деревянной поступью монаха
Мощеный двор когда-то мерил ты,
Булыжники и грубые мечты –
В них жажда смерти и тоска размаха…Так проклят будь, готический приют,
Где потолком входящий обморочен
И в очаге веселых дров не жгут!Немногие для вечности живут;
Но если ты мгновенным озабочен,
Твой жребий страшен и твой дом непрочен!1912
"Пусть в душной комнате, где клочья серой ваты…"
Пусть в душной комнате, где клочья серой ваты
И стклянки с кислотой, часы хрипят и бьют, –
Гигантские шаги, с которых петли сняты, –
В туманной памяти виденья оживут.И лихорадочный больной, тоской распятый,
Худыми пальцами свивая тонкий жгут,
Сжимает свой платок, как талисман крылатый,
И с отвращением глядит на круг минут…То было в сентябре, вертелись флюгера,
И ставни хлопали – но буйная игра
Гигантов и детей пророческой казалась,И тело нежное – то плавно подымалось,
То грузно падало: средь пестрого двора
Живая карусель без музыки вращалась!Апрель 1912
Шарманка
Шарманка, жалобное пенье –
Тягучих арий дребедень, –
Как безобразное виденье
Осеннюю тревожит сень…Чтоб всколыхнула на мгновенье
Та песня вод стоячих лень,
Сентиментальное волненье
Туманной музыкой одень.Какой обыкновенный день!
Как невозможно вдохновенье –
В мозгу игла, брожу как тень.Я бы приветствовал кремень
Точильщика, как избавленье, –
Бродяга – я люблю движенье.16 июня 1912
"Когда показывают восемь…"
Когда показывают восемь
Часы собора-исполина,
Мы в полусне твой призрак носим,
Чужого города картина.В руках плетеные корзинки,
Служанки спорят с продавцами,
Воркуют голуби на рынке
И плещут сизыми крылами.Хлеба, серебряные рыбы,
Плоды и овощи простые,
Крестьяне – каменные глыбы,
И краски темные, живые.А в сетке пестрого тумана
Сгрудилась ласковая стая,
Как будто площадь утром рано –
Торговли скиния святая.‹1912›
"Тысячеструйный поток…"
Тысячеструйный поток –
Журчала весенняя ласка,
Скользнула – мелькнула коляска,
Легкая, как мотылек.Я улыбнулся весне,
Я оглянулся украдкой –
Женщина гладкой перчаткой
Правила – точно во сне.В путь убегала она,
В траурный шелк одета,
Тонкая вуалета –
Тоже была черна…‹1912 (1911?)›
"Развеселился наконец…"
Развеселился наконец,
Измерил духа совершенство,
Уверовал в свое блаженство
И успокоился, как царь,
Почуяв славу за плечами, –
Когда первосвященник в храме
И голубь залетел в алтарь.1912 (1913?)
Египтянин ("Я избежал суровой пени…")
Надпись на камне 18–19 династии
Я избежал суровой пени
И почестей достиг;
От радости мои колени
Дрожали, как тростник.И прямо в полы балахона –
Большие, как луна,
На двор с высокого балкона
Бросали ордена.То, что я сделал, превосходно –
И это сделал я!
И место новое доходно
И прочно для житья.И, предвкушая счастья глянец,
Я танцевал не зря
Изящный и отличный танец
В присутствии царя.По воздуху летает птица.
Бедняк идет пешком.
Вельможе ехать не годится
Дрянным сухим путем;И, захватив с собой подарки
И с орденами тюк,
Как подобает мне, на барке
Я поплыву на юг.1913
Египтянин ("Я выстроил себе благополучья дом…")
Я выстроил себе благополучья дом:
Он весь из дерева, и ни куска гранита!
И царская его осматривала свита –
Там виноградники, цветник и водоем.Чтоб воздух проникал в удобное жилье,
Я вынул три стены в преддверьи легкой клети,
И безошибочно я выбрал пальмы эти
Краеугольными – прямые, как копье.Кто может описать чиновника доход?
Бессмертны высокопоставленные лица.
Где управляющий? Готова ли гробница?
В хозяйстве письменный я слушаю отчет.Тяжелым жерновом мучнистое зерно
Приказано смолоть служанке низкорослой;
Священникам налог исправно будет послан;
Составлен протокол на хлеб и полотно.В столовой на полу пес, растянувшись, лег,
И кресло прочное стоит на львиных лапах.
Я жареных гусей вдыхаю сладкий запах –
Загробных радостей вещественный залог!1913 (1914?)
"Веселая скороговорка"
Веселая скороговорка;
О будни – пляска дикарей!
Я с невысокого пригорка
Опять присматриваюсь к ней.Бывают искренние вкусы,
И предприимчивый моряк
С собой захватывает бусы,
Цветные стекла и табак.Люблю обмен. Мелькают перья.
Наивных восклицаний дождь.
Лоснящийся от лицемерья,
Косится на бочонок вождь.Скорей подбросить кольца, трубки –
За мех, и золото, и яд;
И с чистой совестью, на шлюпке,
Вернуться на родной фрегат!Июнь 1913
Песенка
У меня не много денег,
В кабаках меня не любят,
А служанки вяжут веник
И сердито щепки рубят.Я запачкал руки в саже,
На моих ресницах копоть,
Создаю свои миражи
И мешаю всем работать.Голубые судомойки,
Добродетельная челядь.
И на самой жесткой койке
Ваша честность рай вам стелет.Тяжела с бельем корзина,
И мясник острит так плотски,
Тем краснее льются вина
До утра в хрусталь господский!1913
Летние стансы
В аллее колокольчик медный,
Французский говор, нежный взгляд –
И за решеткой заповедной
Пустеет понемногу сад.Что делать в городе в июне?
Не зажигают фонарей;
На яхте, на чухонской шхуне
Уехать хочется скорей!Нева – как вздувшаяся вена,
До утренних румяных роз.
Везя всклокоченное сено,
Плетется на асфальте воз.А там рабочая землянка,
Трещит и варится смола;
Ломовика судьба-цыганка
Обратно в степи привела…И с бесконечной челобитной
О справедливости людской
Чернеет на скамье гранитной
Самоубийца молодой.‹Июнь?› 1913
Американский бар
Еще девиц не видно в баре,
Лакей невежлив и угрюм;
И в крепкой чудится сигаре
Американца едкий ум.Сияет стойка красным лаком,
И дразнит сода-виски форт:
Кто не знаком с буфетным знаком
И в ярлыках не слишком тверд?Бананов груда золотая
На всякий случай подана,
И продавщица восковая
Невозмутима – как луна.Сначала нам слегка взгрустнется,
Мы спросим кофе с кюрассо.
Вполоборота обернется
Фортуны нашей колесо!Потом, беседуя негромко,
Я на вращающийся стул
Влезаю в шляпе и, соломкой
Мешая лед, внимаю гул…Хозяйский глаз желтей червонца
Мечтателей не оскорбит…
Мы недовольны светом солнца,
Теченьем медленных орбит!1913
"От легкой жизни мы сошли с ума…"
От легкой жизни мы сошли с ума:
С утра вино, а вечером похмелье.
Как удержать напрасное веселье,
Румянец твой, о пьяная чума?В пожатьи рук мучительный обряд,
На улицах ночные поцелуи –
Когда речные тяжелеют струи
И фонари как факелы горят.Мы смерти ждем, как сказочного волка,
Но я боюсь, что раньше всех умрет
Тот, у кого тревожно-красный рот
И на глаза спадающая челка.Ноябрь 1913
Футбол ("Телохранитель был отравлен…")
Телохранитель был отравлен.
В неравной битве изнемог,
Обезображен, обесславлен,
Футбола толстокожий бог.И с легкостью тяжеловеса
Удары отбивал боксер:
О беззащитная завеса,
Неохраняемый шатер!Должно быть, так толпа сгрудилась –
Когда, мучительно-жива,
Не допив кубка, покатилась
К ногам тупая голова…Неизъяснимо-лицемерно
Не так ли кончиком ноги
Над теплым трупом Олоферна
Юдифь глумилась…1913
Футбол ("Рассеян утренник тяжелый")
Рассеян утренник тяжелый,
На босу ногу день пришел;
А на дворе военной школы
Играют мальчики в футбол.Чуть-чуть неловки, мешковаты –
Как подобает в их лета –
Кто мяч толкает угловатый,
Кто охраняет ворота…Любовь, охотничьи попойки –
Всё в будущем, а ныне – скорбь;
И вскакивать на жесткой койке
Чуть свет, под барабанов дробь!Увы, ни музыки, ни славы!
Так, от зари и до зари,
В силках науки и забавы
Томятся дети-дикари.