- С удовольствием, - весело, как встарь, ответил Джек, все еще не сводя глаз с моего лица. - Вперед! - И мы все трое стремглав бросились в парк, а бедняга Сол в тылу поощрял нас криками, с ножницами и пленницей в руках. Когда Джек явился поздороваться с моей матушкой, вид у него был весьма помятый, а мое намерение вести себя с ним сдержанно и с достоинством развеялось, как дым.
В тот май в Хазерли-хаус собралось большое общество. Боб, Сол, Джек Хоторн и мистер Николас Кронин; а кроме них, мисс Маберли, и Элси, и мама, и я. В случае необходимости, когда играли в шарады или ставили любительский спектакль, мы всегда могли раздобыть зрителей, пригласив пять-шесть соседей. Мистер Кронин, веселый, атлетического сложения оксфордский студент, оказался замечательным приобретением, просто удивительно, как он умел придумывать и устраивать всяческие затеи. Джек в значительной мере утратил былую живость, и все мы дружно объявили, что он, разумеется, влюблен. Выглядел он при этом не менее глупо, чем выглядит в таких случаях любой молодой человек, но даже не пытался отпираться.
- Что будем делать сегодня? - спросил как-то утром Боб. - Кто что может предложить?
- Ловить рыбу в пруду, - сказал мистер Кронин.
- Мало мужчин, - ответил Боб. - Что еще?
- Мы должны сделать ставки на дерби, - заметил Джек.
- Ну, для этого времени хватит. Скачки состоятся лишь через две недели. Что еще?
- Теннис? - неуверенно предложил Сол.
- Надоело.
- Вы можете устроить пикник в хазерлейском аббатстве, - предложила я.
- Отлично! - воскликнул мистер Кронин. - Лучше не придумаешь.
- Как твое мнение, Боб?
- Первоклассно, - ответил брат, ухватившись за подсказанную мысль. Пикники необычайно привлекают тех, чьим сердцем еще только овладевает нежная страсть.
- А как мы туда доберемся, Нелл? - спросила Элси.
- Я-то совсем не пойду, - ответила я. - Мне бы очень хотелось, только надо посадить папоротники, которые раздобыл для меня Сол. Добираться туда лучше пешком. Тут всего три мили, а юного Бейлиса с корзиной провизии можно послать вперед.
- Ты пойдешь, Джек? - спросил Боб.
Новая помеха: накануне лейтенант вывихнул себе лодыжку. Тогда он об этом никому не сказал. Но теперь лодыжка начала болеть.
- Слишком далеко для меня, - сказал Джек. - Три мили туда да три обратно!
- Пойдем. Не ленись же, - бросил Боб.
- Дорогой мой, - ответил лейтенант, - я уже столько отшагал, что с меня хватит до самой могилы. Видели бы вы, как наш бравый генерал заставил меня пройтись от Кабула до Кандагара, - вы бы мне посочувствовали.
- Оставьте ветерана в покое, - сказал мистер Кронин.
- Сжальтесь над измученным войной солдатом, - заметил Боб.
- Ну, довольно смеяться, - сказал Джек и, просияв, добавил: - Вот что. Я возьму, Боб, если разрешишь, твою двуколку, и, как только Нелл посадит свои папоротники, мы к вам приедем. И корзинку можем взять с собой. Вы поедете, Нелл, правда?
- Хорошо, - ответила я.
Боб согласился с таким оборотом дела, и так как все остались довольны; за исключением мистера Соломона Баркера, который весьма злобно посмотрел на лейтенанта, то сразу начались сборы, и вскоре веселое общество пустилось в путь.
Просто удивительно, до чего быстро прошла больная лодыжка после того, как последний из участников пикника скрылся за поворотом аллеи. А к тому моменту, когда папоротники были посажены и двуколка готова, Джек уже был весел и, как никогда, полон энергии.
- Что-то уж очень внезапно вы поправились, - заметила ему я, когда мы ехали по узкой, извилистой проселочной дороге.
- Да, - ответил Джек, - но дело в том, Нелл, что со мной ничего и не было. Просто мне надо поговорить с вами.
- Неужели вы способны прибегнуть ко лжи, лишь бы поговорить со мной? сказала я с упреком.
- Хоть сорок раз, - твердо ответил Джек.
Я попыталась измерить всю глубину коварства, таившегося в Джеке, и ничего не ответила. Меня занимал вопрос: была бы Элси польщена или рассердилась, если бы кто-нибудь солгал ради нее столько раз?
- Когда мы были детьми, мы очень дружили, Нелл, - заметил мой спутник.
- Да. - Я глядела на полость, закрывавшую мне колени. Как видите, к этому времени я уже приобрела кое-какой опыт и научилась различать интонации мужского голоса, что невозможно без некоторой практики.
- Кажется, теперь я вам совсем безразличен, не то что тогда, продолжал Джек.
Шкура леопарда на моих коленях по-прежнему поглощала все мое внимание.
- А знаете, Нелл, - продолжал Джек, - когда я мерз в палатке на перевалах среди гималайских снегов, когда я видел перед собой вражеские войска, да и вообще, - голос Джека внезапно стал жалобным, - все время, пока я был в этой гнусной дыре, в Афганистане, я не переставал думать о маленькой девочке, которую оставил в Англии…
- Неужели? - пробормотала я.
- Да, я хранил память о вас в сердце, а когда я вернулся, вы уже перестали быть маленькой девочкой. Вы, Нелли, превратились в прелестную женщину и, наверное, забыли те далекие дни.
От волнения Джек заговорил очень поэтично. Он предоставил старенькому гнедому полную свободу, и тот, остановившись, мог вволю любоваться окрестностями.
- Послушайте, Нелли, - сказал Джек, вздохнув, как человек, который готов дернуть шнур и открыть душ, - походная жизнь учит, в частности, сразу брать то хорошее, что тебе встречается. Раздумывать и колебаться нельзя: пока ты размышляешь, другой может тебя опередить.
"Вот оно, - в отчаянии подумала я. - И тут нет окна, в которое Джек, сделав решительный шаг, мог бы выпрыгнуть".
После признания бедняги Сола любовь для меня ассоциировалась с прыжками из окон.
- Как вам кажется, Нелл, стану ли я вам когда-нибудь настолько дорог, чтоб вы решились разделить мою судьбу? Согласитесь вы стать моей женой?
Он даже не соскочил с двуколки, а продолжал сидеть рядом со мной и жадно смотрел на меня своими серыми глазами, а пони брел себе по дороге, пощипывая то слева, то справа полевые цветы. Было совершенно очевидно, что Джек намерен получить ответ. Я сидела, потупившись, и вот мне показалось, что на меня смотрит бледное, застенчивое лицо, и я слышу, как Сол признается мне в любви. Бедняга! И во всяком случае, он признался первым.
- Вы согласны, Нелл? - снова спросил Джек.
- Вы мне очень нравитесь, Джек, - ответила я, тревожно взглянув на него, - но… - как изменилось его лицо при этом коротеньком слове! - мне кажется, не настолько. И, кроме того, я ведь, еще очень молода. Наверное, ваше предложение должно быть для меня очень лестно и вообще, только… вы не должны больше думать обо мне.
- Значит, вы мне отказываете? - спросил Джек, слегка побледнев.
- Почему вы не пойдете к Элси и не сделаете предложение ей? - в отчаянии воскликнула я. - Отчего все вы идете ко мне?
- Элси мне не нужна, - ответил Джек и так ударил кнутом пони, что привел это добродушное четвероногое в немалое изумление. - Почему вы сказали "все"?
Ответа не последовало.
- Теперь мне все понятно, - с горечью сказал Джек. - Я уже заметил, что с тех пор, как я приехал, этот ваш кузен ни на шаг от вас не отходит. Вы обручены с ним?
- Нет, не обручена.
- Благодарение богу! - благочестиво воскликнул Джек. - Значит, я еще могу надеяться. Может быть, со временем вы и передумаете. Скажите мне, Нелли, вам нравится этот дуралей-медик?
- Он не дуралей, - возмутилась я, - и он нравится мне так же, как вы.
- Ну, в таком случае он вам вовсе не нравится, - надувшись, заметил Джек. И мы больше не проронили ни слова до тех пор, пока оглушительные крики Боба и мистера Кронина не возвестили о близости остальных участников пикника.
Если пикник и удался, то только благодаря стараниям этого последнего. Из четырех участвовавших в пикнике мужчин трое были влюблены - пропорция неподходящая, - и мистеру Кронину приходилось поистине быть душой общества, чтобы поддержать веселье вопреки этому неблагоприятному обстоятельству. Очарованный Боб был всецело поглощен мисс Маберли, бедняжка Элси прозябала в одиночестве, а оба моих поклонника были заняты тем, что попеременно свирепо смотрели то друг на друга, то на меня. Мистер Кронин, однако, мужественно боролся с общим унынием, был любезен со всеми и с одинаковым усердием обследовал развалины аббатства и откупоривал бутылки.
Кузен Сол был особенно мрачен и угнетен. Он, конечно, думал, что мы заранее сговорились с Джеком проехаться вдвоем. И, однако, в глазах его сквозило больше печали, чем злости, а Джек, должна с огорчением заметить, был явно зол. Именно поэтому после завтрака, когда мы пошли гулять по лесу, я выбрала себе в спутники моего кузена. Джек держался с невыносимой самоуверенностью собственника, и я хотела раз и навсегда положить этому конец. Сердилась я на него и за то, что он вообразил, будто я, отказав ему, его обидела, и за то, что он пытался дурно говорить про бедного Сола за его спиной. Я совсем не была влюблена ни в того, ни в другого, но мое детское представление о честной игре не позволяло мне мириться с тем, чтобы кто-либо из моих поклонников прибегал к нечестным приемам. Если бы не появился Джек, я, наверное, в конце концов приняла бы предложение кузена, но, с другой стороны, если б не Сол, я бы никогда не отказала Джеку. А сейчас они оба мне слишком нравились, чтобы предпочесть одного другому. "Чем же все это кончится?" - думала я. Надо на что-то решиться, а быть может, лучше выждать и посмотреть что принесет будущее.
Сол немного удивился, когда я выбрала в спутники его, но принял мое приглашение с благодарной улыбкой. Он, несомненно, испытал большое облегчение.
- Значит, я не потерял тебя, Нелл, - пробормотал он, когда голоса остальных уже все глуше долетали до нас из-за громадных деревьев.
- Никто не может потерять меня, - сказала я, - потому, что пока меня еще никто не завоевал. Пожалуйста, не надо об этом. Почему ты не можешь говорить просто, без противной сентиментальности, как говорил два года назад.
- Когда-нибудь ты это узнаешь, Нелл, - с укором ответил мне Сол. Когда влюбишься сама, тогда ты поймешь.
Я недоверчиво фыркнула.
- Присядь, Нелл, вот тут, - сказал кузен Сол, подведя меня к пригорку, поросшему мхом и земляникой, и сам пристраиваясь рядом на пеньке. - Я только прошу тебя ответить мне на несколько вопросов и больше не стану тебе надоедать.
Я покорно уселась, сложив ладони на коленях.
- Ты обручена с лейтенантом Хоторном?
- Нет, - решительно ответила я.
- Он тебе нравится больше, чем я?
- Нет, не больше.
Термометр счастья Сола сделал скачок вверх до ста градусов в тени, не меньше.
- Значит, Нелли, я тебе нравлюсь больше? - сказал он очень нежно.
- Нет.
Температура снова упала до нуля.
- Ты хочешь сказать, что для тебя мы оба совсем одинаковы?
- Да.
- Но ведь когда-нибудь тебе придется сделать выбор, ты знаешь, - сказал кузен Сол с легким укором.
- Ну до чего же хочется, чтобы вы мне не надоедали! - воскликнула я, рассердившись, как частенько делают женщины, когда они не правы. - Обо мне вы совсем не думаете, не то бы вы меня не терзали. Вы вдвоем доведете меня до сумасшествия.
Тут я начала всхлипывать, а баркеровская фракция, потерпев поражение, пришла в совершеннейшее смятение.
- Пойми же, Сол, - сказала я, улыбаясь сквозь слезы при виде его горестной физиономии. - Ну представь себе, что ты вырос вместе с двумя девочками и обеих очень полюбил, но никогда не предпочитал одну другой и не помышлял жениться на одной из них. И вдруг тебе говорят, что ты должен выбрать одну и тем самым сделать очень несчастной другую. Так, по-твоему, это легко сделать?
- Наверное, нет, - сказал студент.
- Тогда ты не можешь меня винить.
- Я не виню тебя, Нелли, - ответил он, ударив тростью по громадной лиловой поганке. - Я думаю, ты совершенно права, желая разобраться в своих чувствах. По-моему, - продолжал он, с запинкой, но честно высказывая свои мысли, как и подобает истинному английскому джентльмену, каким он и был, по-моему, Хоторн - отличный малый. Он повидал на своем веку гораздо больше моего и всегда говорит и делает именно то, что надо, а мне этого как раз и не достает. Он из прекрасной семьи, перед ним открыто хорошее будущее. Я могу быть тебе только благодарен, Нелл, за твои колебания, - они говорят о твоей доброте.
- Давай никогда больше об этом не говорить, - сказала я, а сама подумала: насколько же он благороднее того, кого хвалил. - Смотри, я весь жакет выпачкала этими мерзкими поганками. Не лучше ль нам присоединиться к остальным? Интересно, где они сейчас?
Вскоре мы это узнали. Сначала мы услышали разносившиеся по длинным просекам крики и смех, а когда пошли в ту сторону, с изумлением увидели, что всегда флегматичная Элси, как стрела, несется по лесу - шляпа у сестры слетела, волосы развеваются по ветру. Сначала я подумала, что стряслось что-нибудь ужасное - вдруг на нее напали разбойники или бешеная собака, - и я заметила, что сильная рука моего спутника крепко стиснула трость. Но тут же выяснилось, что ничего трагического не произошло, а просто неутомимый мистер Кронин затеял игру в прятки. Как весело было нам бегать и прятаться среди хазерлейских дубов! А как ужаснулся бы старик аббат, посадивший эти дубы, и многие поколения облаченных в черные рясы монахов, бормотавших в их благодатной тени свои молитвы! Джек, сославшись на вывихнутую лодыжку, играть в прятки отказался и, полный негодования, лежал, покуривая в тени, бросая недобрые взгляды на мистера Соломона Баркера, а этот джентльмен с азартом участвовал в игре и отличался тем, что его все время ловили, сам же он никого ни разу не поймал.
Бедный Джек! В этот день ему, несомненно, не незло. Я думаю, что происшествие, случившееся на обратном пути, могло бы выбить из колеи даже поклонника, которому ответили взаимностью. Двуколку с пустыми корзинами уже отправили домой, и было решено, что все пойдут пешком полями. Едва мы перебрались через перелаз, собираясь пересечь участок в десять акров, принадлежавший старику Брауну, как вдруг мистер Кронин остановился и сказал, что лучше нам идти по дороге.
- По дороге? - спросил Джек. - Чепуха! Полем мы сократим себе путь на целых четверть мили.
- Да, но это весьма опасно. Лучше обойти.
- Что ж нам грозит? - спросил наш воин, презрительно покручивая свой ус.
- Да ничего особенного, - отвечал Кронин. - Вон то четвероногое, что стоит посреди поля - бык, и не слишком-то добродушный. Только и всего. Полагаю, что нельзя позволить идти туда дамам.
- Мы и не пойдем, - хором заявили дамы.
- Так идемте вдоль изгороди к дороге, - предложил Сол.
- Вы идите, где хотите, - холодно сказал Джек, - а я пойду через поле.
- Не валяй дурака, - сказал мой брат.
- Вы, друзья, считаете возможным спасовать перед старой коровой, но я так не считаю. Я должен сохранить к себе уважение. Поэтому я присоединюсь к вам по ту сторону фермы.
С этими словами Джек свирепо застегнул на все пуговицы свой сюртук, легко взмахнул тростью и небрежной походкой двинулся через участок Брауна.
Мы столпились около перелаза и с тревогой следили за ним. Джек старался показать, что он целиком поглощен окружающим ландшафтом и погодой: он с безразличным видом смотрел по сторонам и на облака. Однако его взгляд в конце концов обязательно обращался на быка. Животное, уставившись на незваного гостя, попятилось в тень изгороди, а Джек стал пересекать поле.
- Все в порядке, - сказала я. - Бык уступил ему дорогу.
- А по-моему, бык его заманивает, - сказал мистер Николас Кронин. - Это злобная, хитрая тварь.
Мистер Кронин не успел договорить, как бык отошел от изгороди, стал рыть копытом землю и замотал своей страшной черной головой. Джек, который достиг уже середины поля, притворился, будто не замечает этого маневра, однако слегка ускорил шаг. Затем бык быстро описал два-три круга, внезапно остановился, замычал, опустил голову, поднял хвост и со всех ног устремился к Джеку. Притворяться дальше и не замечать быка было бессмысленно. Джек обернулся и посмотрел на врага. На него неслось полтонны рассвирепевшего мяса, а у него в руке была лишь тонкая тросточка, и Джек сделал единственное, что ему оставалось, - поспешил к изгороди на противоположном конце поля.
Сначала он не снизошел до бега и двинулся небрежной рысцой - это был своего рода компромисс между страхом и чувством собственного достоинства, но зрелище было такое нелепое, что, несмотря на испуг, мы все дружно расхохотались. Однако слыша, что стук копыт раздается все ближе, Джек ускорил шаг и в конце концов он уже мчался во весь дух. Шляпа у него слетела, фалды сюртука развевались на ветру, а враг был от него уже в десяти ярдах. Если бы за ним гналась вся конница Аюбхана, наш афганский герой не смог бы проворнее преодолеть оставшееся расстояние. Как ни быстро он бежал, бык мчался еще быстрее, и оба достигли изгороди почти одновременно. Джек отважно прыгнул в кусты и через мгновенье вылетел из них, как ядро из пушки, бык же просунул в образовавшуюся дыру морду, и воздух несколько раз огласился его торжествующим ревом. Мы с облегчением увидели, как Джек поднялся и, не обернувшись в нашу сторону, пошел домой. Когда мы добрались туда, он уже ушел к себе в комнату и только на другой день вышел, прихрамывая, к завтраку с весьма удрученным видом. Однако ни у кого из нас не хватило жестокости напомнить Джеку о вчерашнем происшествии, так что благодаря нашей тактичности он еще до второго завтрака обрел свое обычное хладнокровие.
Дня через два после пикника настало время сделать ставки на дерби. Эту ежегодную церемонию в Хазерли-хаус никогда не пропускали, и желающих приобрести билеты из числа гостей и соседей обычно набиралось столько же, сколько записано было лошадей на скачках.
- Дамы и господа, сегодня вечером будем ставить на дерби, - объявил Боб как глава дома. - Цена билета - десять шиллингов, второй выигравший получает четверть всей суммы, а третьему возвращается его ставка. Каждый может приобрести лишь один билет, и никто не имеет права свой билет продавать. Тянуть билеты будем в семь часов.
Все это Боб произнес весьма напыщенно и официально, но звучное "аминь!", которым заключил его речь мистер Николас Кронин, сильно испортило весь эффект.
Тут я должна на время отказаться от повествования в первом лице. До сих пор я брала отдельные записи из своего дневника, но теперь я должна описать сцену, о которой мне рассказали лишь много месяцев спустя.