- Вот если бы теперь вернулись господин Эбергард и Иоганн, это было бы просто здорово, черт побери!
- И это вы, добрый Мартин, нашли завещание старой Урсулы, примите же мою искреннюю благодарность! - сказала Маргарита и протянула руку смущенному моряку.
- При чем тут я,- бормотал он,- на все воля Божья. Скорей бы вернулся господин Эбергард с мальчиком.
- О добрый Мартин, мы украсим гирляндами веранду и ворота в честь их возвращения.
- А я буду их приезд караулить! - горячо воскликнула юная Жозефина.
- Раньше завтрашнего дня они никак не приедут, сегодня продолжается охота,- напомнил Мартин.
- Зачем только мы их отпустили,- вздохнула Маргарита.
- О, вспомни, что нагадала старая цыганка,- прошептала в ответ Жозефина.
Сияющая от радости мать вдруг побледнела, в памяти ее возникли слова старой Цинны, они начинали сбываться!
- Пресвятая матерь Божия, сохрани нас и помилуй! - горячо проговорила она, молитвенно сложив руки.
- Это цыганская болтовня! - успокаивал ее Мартин.- Если верить всему, что они говорят, то жизнь превратится в сплошные слезы и мучения. Во дворце Сен-Клу теперь, должно быть, весело, господину Эбергарду не до нас. А к завтрашнему дню мы сплетем гирлянды и соорудим триумфальную арку в честь наших охотников. Вот будет радости, когда они вернутся, большей и придумать трудно! Господин Эбергард так всегда любил маленького Иоганна, будто предчувствовал, что это его родной внук! Странные, все-таки, вещи происходят на белом свете, кто бы мог подумать, что так все получится?
Вера старого моряка во все хорошее заставила Маргариту и Жозефину забыть мрачное предсказание цыганки и предаться радостному ожиданию предстоящей встречи.
Кающаяся. Магдалина нашла наконец обоих своих детей! Когда Мартин вышел из комнаты, Маргарита упала на колени, Жозефина последовала ее примеру, и обе начали горячо молиться.
Теперь у них было только одно желание: поскорее увидеть Эбергарда и юного Иоганна и объявить им радостную весть. До этой минуты оставалось еще несколько часов, и они считали их с нетерпением.
"Что скажет князь?" - вновь и вновь спрашивала себя Маргарита.
Истек наконец этот бесконечный день, стало смеркаться, теперь следовало только дождаться завтрашнего дня.
С наступлением вечера Мартин со всей прислугой занялся плетением гирлянд, которыми украсили веранду и соорудили роскошную триумфальную арку.
Наступила ночь, а Мартин никак не мог налюбоваться своим произведением искусства. И действительно, было чем любоваться. Особняк, разукрашенный множеством цветов и освещенный нежным светом луны, представлял великолепное зрелище.
Маргарита и Жозефина еще не спали, возбужденные событиями минувшего дня, и сидели рядом, как две сестры, исполненные блаженных надежд.
Когда было уже далеко за полночь и Мартин собирался опять идти в комнату старой Урсулы, чтобы заступить на свой ночной пост, на улице послышался топот лошадиных копыт.
Мартин прислушался и вернулся на веранду.
Маргарита и Жозефина бросились к окну.
- Кто бы это мог быть? - бормотал кормчий.- Это не господин Эбергард, я вижу только одного верхового. Может быть, Сандок? Нет, проезжает мимо - значит, это посторонний.
Но наездник направил вдруг свою великолепную лошадь прямо к воротам особняка.
- Это к нам! - пробормотал Мартин и пошел к воротам.
- Кто приехал? - в один голос воскликнули Маргарита и Жозефина.
- Сейчас посмотрю,- отвечал Мартин, направляясь к ограде.
- Эй,- закричал молодой голос,- это особняк князя Монте-Веро?
- Точно так, благородный господин,- отвечал Мартин, узнавший в наезднике испанского офицера.
- В таком случае, доложите обо мне донье Маргарите,- сказал он.- Вы удивлены? Без сомнения, вы и есть тот Мартин, о котором говорил мне князь.
При этих словах старый моряк почувствовал, как по всему его телу пробежала дрожь.
- Это я, благородный господин. Не случилось ли чего, что вы приехали в столь поздний час? - спросил Мартин вполголоса и отворил ворота.
- Донья Маргарита уже спит? Да, я торопился изо всех сил, посмотрите на мою лошадь, и вы все поймете… Доложите поскорей обо мне донье, я послан князем.
- Хорошо, благородный господин, о ком я должен доложить?
- Ах, да! Ужасное происшествие заставило меня совсем потерять голову. Доложите, что приехал граф Рамиро де Тэба. Не поможете ли вы мне исполнить мое тягостное поручение? Князь назвал вас своим доверенным.
- Конечно, благородный господин, располагайте мной,- сказал Мартин, передавая взмыленную лошадь другому слуге.- Я вижу, произошло какое-то несчастье?
- Да, ужасное несчастье!
- С князем?
- Нет, с его питомцем.
- С юным Иоганном?!
- Да, он умер… Застрелен неизвестным преступником сегодня около полудня, во время охоты в Сен-Клу.
Мартин не мог вымолвить ни слова, он был бледен как мрамор.
- Умер! - вымолвил он наконец дрожащими губами.
- Князь преследует злоумышленников. Угольщики видели в лесу двух незнакомых людей… Завтра к вечеру тело бедного мальчика доставят сюда. Князь Монте-Веро, которого я за несколько дней успел полюбить, попросил меня подготовить к этой печальной встрече обитателей особняка.
- Да, тяжелое поручение,- срывающимся голосом произнес Мартин.- Тяжелее, чем это думает господин Эбергард… Выходит, мы соорудили триумфальную арку для покойника…
- Я разделяю ваше горе, друг мой. Князь тоже вне себя от такого несчастья, хотя, как мне известно, убитый мальчик и не состоял с ним в родстве.- Молодой офицер, сам еще почти мальчик, в своем обращении унаследовавший изящные манеры своего отца дона Олоцаго, принялся отряхивать от пыли платье.- Однако не будем терять времени, дамы уже спускаются с веранды.
Мартин и молодой офицер направились к дому. Мартин негромко сказал ему:
- Вы не совсем правы, благородный господин. Юный Иоганн действительно не был сыном господина Эбергарда. Он был его родным внуком, сыном госпожи Маргариты…
- О Боже, это ужасно, - прошептал юноша и, сделав несколько шагов, поклонился дамам с любезностью, свойственной офицеру и дворянину.
У Мартина сердце обливалось кровью при мысли о том, какое горе предстоит вынести этим двух женщинам. Но, тем не менее, он доложил по всей форме:
- Господин граф Рамиро де Тэба с поручением от господина князя.
- О Боже, верно, случилось какое-нибудь несчастье! - простонала бледная как смерть Маргарита и поклонилась посланцу ее отца.
- Да благословит вас Пресвятая Богородица, донья Маргарита,- произнес Рамиро, обращаясь к ней,- и да ниспошлет она вам силу и стойкость.
- Войдите, граф,- дрожащим голосом произнесла Маргарита, тогда как Жозефина зарыдала,- расскажите нам все, я уже привыкла к испытаниям.
Дон Рамиро последовал за дамами в особняк, уже освещенный внутри.
Войдя в зал, Рамиро участливо посмотрел на Маргариту и Жозефину, а затем, когда прислуга удалилась, заговорил:
- Меня привело в ваш дом весьма печальное обстоятельство. Князь Монте-Веро вернется завтра вечером и поручил мне подготовить вас к несчастью, поразившему даже короля и внезапно прервавшему всю охоту…
- Довольно…- простонала Маргарита,- по вашему бледному и встревоженному лицу я все поняла… Иоганн убит!…
Жозефина рухнула на колени и, заливаясь слезами, обняла, свою мать.
- Все старания спасти его, вернуть к жизни были безуспешны,- сказал Рамиро, тронутый горем коленопреклоненной девочки.
В дверях зала показалась фигура Мартина, несчастье как будто придавило его.
- О, это самое ужасное испытание в моей жизни! - со стоном вырвалось у Маргариты, и она закрыла лицо руками.
Граф де Тэба, уважая горе молодой матери и не желая мешать его излиянию, отвернулся; а может быть, и потому, что на глазах его тоже показались слезы.
Несколько долгих минут в гостиной царила томительная тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями Жозефины и тихими стенаниями Маргариты.
Наконец молодая женщина совладала со своим горем. Понимая, что нельзя требовать того же от совсем еще юной девушки, не привыкшей владеть собой, зная, что посланник князя - совершенно чужой им, посторонний человек, она заговорила ровным, хотя и прерывающимся голосом:
- Мой добрый благородный отец просил вас, граф, оставить блестящее общество и мчаться сюда, и эта жертва для вас, должно быть, тем труднее, что вам пришлось быть вестником тяжкого горя. Вы нам сочувствуете, и хотя я вижу вас впервые, ваше лицо внушает мне большое доверие. Общее горе быстро сближает людей. Благодарю вас за ваше участие!
Маргарита протянула руку графу де Тэба.
Рамиро преклонил колена перед прекрасной дочерью Эбергарда, на которую он смотрел с благоговением, как на святую, и поцеловал ей руку.
- С первой же нашей встречи князь Монте-Веро внушил мне глубокое уважение к нему; те же чувства я повергаю теперь к вашим стопам, благородная донья. Да укрепит вас Матерь Божия и даст силы достойно нести ваше горе. Удары судьбы не должны поражать такую возвышенную и нежную душу, как ваша, но такова, знать, воля Всевышнего. Из этого прекрасного дома я вынесу высокое и святое чувство. Дай Бог нам встретиться еще раз, чтобы я мог увидеть, как стойко перенесли вы тяжкий и столь внезапный удар судьбы.
Маргарита подняла Рамиро и, привлекая к себе Жозефину, сказала:
- Еще раз благодарю вас, граф, за ваше сочувствие. Да, ужасно тяжело достичь того, к чему всю жизнь стремился, и тотчас же навеки его лишиться. Прощайте! Да сохранит вас Господь от такого горя!
Граф де Тэба поклонился Маргарите, затем Жозефине и вышел.
Теперь вернемся к тому, что случилось во время королевской охоты.
XX. СЕН-КЛУ
В окрестностях Парижа немало излюбленных мест отдыха. Но если, скажем, Венсенский парк привлекает в основном парижан среднего сословия, то в Булонском лесу собирается для отдыха и прогулок весь цвет общества.
Через Булонский лес можно выехать на дорогу, ведущую в Сен-Клу и Версаль, эти загородные дворцы различных династий французских королей.
Булонский лес тянется до самой Сены, а на противоположном берегу находится местечко Сен-Клу, состоящее преимущественно из загородных домов богатых парижан.
Императорский дворец находится еще дальше, в глубине большого парка, переходящего в настоящий лес, и с дворцом этим связано немало исторических событий.
Здесь в 1589 году Жак Клеман убил Генриха III; здесь была низвергнута директория, за которой последовало консульское правление.
Наполеон Бонапарт великолепно отделал дворец, ставший его любимым местопребыванием в период консульства и в начале императорского правления.
В 1814 году здесь была главная квартира союзных войск, а в 1815 году вместо Наполеона в покоях дворца спал Блюхер.
Затем дворец этот сделался резиденцией короля Луи Филиппа, после чего спустя некоторое время снова перешел в руки императора и опять-таки Наполеона.
К этому-то дворцу и прибыли по высочайшему приглашению на королевскую охоту князь Монте-Веро и юный Иоганн.
Богатый экипаж Эбергарда остановился у ворот дворца под вечер.
Дежурный лакей взял у князя пригласительный билет и с низким поклоном отворил ворота.
Иоганн с жадным любопытством осматривался вокруг и брал себе на заметку, о чем попозже расспросить дядю Эбергарда.
Загородный дворец стоял на возвышенности, в окружении высоких деревьев. Зимой он, судя по всему, выглядел довольно мрачно, но сейчас свежая зелень смягчала его суровость.
От ворот через парк к подъезду вела широкая аллея, усыпанная красным песком. Ветви деревьев в молодой листве смыкались над ней.
Следы колес и лошадиных копыт показывали, что они прибыли далеко не первыми.
На круглых лужайках парка пестрели статуи, фонтаны и большие хрустальные шары, отражающие в миниатюре окрестности.
Странный контраст с этим мирным пейзажем представляли пушки, выставленные вдоль дороги, но они, без сомнения, находились здесь преимущественно для украшения.
Карета князя подъехала к подъезду, украшенному высокими колоннами.
Здесь в больших старинных дверях толпились егеря и лакеи.
Слуга князя быстро соскочил с козел и, отворив дверцы кареты, присоединился к стоящим в дверях.
В вестибюле дворца прибывающих гостей встречал герцог Морни, которому была поручена эта обязанность.
Самого императора ожидали через час.
Герцог Морни, дородный мужчина в годах, двоюродный брат Наполеона, своей любезностью к князю Монте-Веро подтвердил то участие, которое император принимал в Эбергарде, этом "друге двух монархов", как он называл иногда князя.
Разнаряженный в такой же роскошный охотничий костюм, как и у Эбергарда, герцог Морни проводил князя и мальчика в предназначенные им покои и попросил явиться к ужину в приемную залу дворца.
Эбергард и Иоганн первым делом распаковали багаж, который внес слуга, переоделись и отправились в зал, освещенный целым морем огней, где все свидетельствовало о пышности предстоящей охоты.
На стенах, украшенных высокими зеркалами, висели ветвистые оленьи рога; окна были полузадернуты зелеными занавесями, вдоль стен на мраморных столах красовалось дорогое оружие.
Посреди зала был накрыт стол на тридцать персон.
Герцог Морни, занимавший гостей, пошел навстречу князю, чтобы познакомить его с теми из приглашенных, кого он не имел чести знать. То были: дон Олоцаго, посланник королевы Изабеллы, со своим сыном юным графом Рамиро де Тэба; молодой на вид принц Меттерних; лорд Мотервиль, член английского посольства (посланник находился в это время в Лондоне); маркиз де Монтрикур и прусский посланник, страстный любитель охоты.
Остальные гости, собравшись отдельными группами, разговаривали между собой, всех их Эбергард знал. То были посланники Италии и Америки, несколько маршалов.
Представительный и учтивый князь Монте-Веро, судя по всему, очень понравился дону Олоцаго и его сыну молодому графу де Тэба, потому что они никак не могли наговориться.
Дон Олоцаго, этот тонкий дипломат, проницательным взором угадал в князе Монте-Веро человека просвещенного и благородного.
Пока дон Рамиро, молодой офицер испанской армии, разговаривал с живым и бойким Иоганном, Олоцаго вполголоса, как это принято среди дипломатов, высказывал удивление, отчего столь достойный человек редко появляется при дворе.
- Благородный дон, - отвечал Эбергард из любезности на испанском языке, которым владел так же свободно, как и немецким, французским, английским и португальским,- я имею привычку сторониться придворных увеселений. Иначе я давно уже имел бы честь испросить для себя ваше покровительство.
- Всегда рад вам услужить, дорогой князь!
- Спасибо, благородный дон,- отвечал Эбергард,- ваша помощь очень пригодилась бы, когда мне, преодолевая множество затруднений и угроз, необходимо было проникнуть в один испанский монастырь.
Олоцаго пожал плечами.
- Добрейший князь,- произнес он с тонкой улыбкой,- при мадридском дворе сутаны, к сожалению, имеют большой вес, и это несмотря на то, что мои друзья и единомышленники прилагают все усилия, чтобы ограничить их тлетворное влияние. Впрочем, если я не ошибаюсь, то же самое происходит и в Рио.
- Вы ошибаетесь, благородный дон. Император Педру…
- Ваш друг, как говорят…
- …энергичный, деятельный человек, не подчиняющийся воле эгоистичных и властолюбивых монахов. Никто не может знать это лучше меня!
- Ваши владения находятся там, на этой благодатной земле?
- Да, я владею небольшим участком земли и надеюсь скоро опять вернуться в Монте-Веро.
- Мне очень хотелось бы завтра во время охоты быть подле вас: говорят, вы отличный стрелок, дорогой князь,- сказал дипломат.
- Я действительно много практиковался в стрельбе, но после отъезда из Германии совсем забросил это благородное искусство. Однако же мне очень приятно ваше желание, и я почту особым удовольствием возможность разговаривать с вами во время охоты. Разумеется, в свободные минуты,- с улыбкой добавил князь.
Разговор их был прерван шумом и легкой суматохой, вызванными приездом императора.
Герцог Морни поспешил вниз.
Гости образовали обычный полукруг, чтобы приветствовать монарха.
Через несколько секунд появился Луи Наполеон в сопровождении флигель-адъютантов.
Все формальности и церемонии строгого придворного этикета были отменены на время этой охоты, участвовать в которой удостоились приглашения только наместники иностранных государей и знатнейшие вельможи столицы.
- Здравствуйте, господа,- сказал Наполеон,- рад вас всех видеть. Прошу без церемоний, я хочу отдохнуть в вашем обществе.
Император обвел взглядом приглашенных, милостиво кивнул Меттерниху, графу Гольцу; завидев же князя Монте-Веро, воскликнул:
- А, наш гость из Бразилии! Очень рад вас видеть! Отчего это вы до сих пор лишали нас вашего приятного общества, милейший князь?
- Ваше высочество, деятельная жизнь, которую я вынужден вести, и многочисленные заботы по управлению колониями заставляют меня дорожить временем и часто отнимают целые ночи.
- Придется поверить вам, князь,- я слышал от королевского посланника, как значительны ваши владения,- промолвил император, делая знак управляющему подавать.- Сядемте за стол, я желал бы видеть вас возле себя.
Эбергард поклонился и последовал за императором. Другие гости также заняли свои места. Герцог Морни сел по другую сторону императора. Лакеи разносили блюда с едой и наполняли бокалы сначала дорогими винами, а потом любимым всеми шампанским.
Император пил очень мало и оживленно беседовал с князем Монте-Веро; завидуя монаршему благоволению, кое-кто из гостей бросал на князя косые взгляды, не Эбергард не обращал на это внимания.
Рамиро сидел рядом с юным Иоганном, любовавшимся обилием орденов у знатных гостей.
Разговор за столом зашел об Ангулемском дворце и владелице его графине Понинской, о певице Терезе и о балетах.
Так как князь молчал, то Меттерних позволил себе спросить, знает ли он о волшебных ночах во дворце польской графини. Эбергард ответил отрицательно и в то же время заметил, что Наполеон внимательно наблюдал за ним.
Неужели император знает тайну, связывающую его с многогрешной графиней?
Из-за стола встали рано, так как на следующее утро предстояло чуть свет собраться на одной из лужаек парка.
Когда Эбергард и Иоганн легли в мягкие постели, они долго делились впечатлениями об ужине и разговаривали о предстоящей охоте. Князь давал своему питомцу различные наставления, пока не обнаружил, что тот спит.
Эбергард же долго не мог уснуть. Разговор за столом всколыхнул его память, и тени прошлого, далекого и совсем недавнего встали перед ним: злой демон Леона, изможденная Маргарита, пожар в особняке на улице Риволи…
Наконец стало светать.
Прислуга и егеря были уже на ногах, и скоро лакеи забегали взад-вперед по коридорам.
Собаки выведены были из псарни, лошади - из конюшен, и скоро на лужайке, назначенной местом сбора, раздались звуки охотничьего рога.
Сандок оседлал для князя и юного Иоганна лошадей, на красоту которых обратили внимание все гости, даже сам император, решивший сесть в легкий экипаж с герцогом Морни и наблюдать издали за охотой.