***
Леонид пробежал три быстрых шага и метнул копье высоко в воздух, глядя на кривую дугу, описываемую сверкающим на солнце железным острием. Оружие изящно вонзилось в иссушенную солнцем землю на много локтей дальше, чем броски его соперников. Леонид качнулся на носках, поднял руки, и несколько юношей зааплодировали ему.
Обычно до этой отметки добрасывал наставник их бараков, Лепид, и Леонид обратил глаза к мужчине.
Лепид тряхнул головой и взял свое копье. Он отступил на семь локтей, взвесил оружие, потом побежал вперед и, крякнув от усилия, запустил его. Едва копье вылетело из руки наставника, Леонид позволил себе победоносную улыбку.
Лепид увидел, как копье воткнулось по меньшей мере за три локтя перед отметкой Леонида. Он хмыкнул и с прищуром посмотрел на молодого человека.
- У тебя хорошая рука, - сказал он, тепло улыбаясь, - но ты недостаточно отклоняешь корпус назад при броске. Ты можешь бросить, самое меньшее, еще на восемь локтей дальше. Поработай над этим.
- Я поработаю, господин, - заверил Леонид.
- Теперь я хочу посмотреть, как вы бегаете, господа спартанцы, - сказал им Лепид. - Двадцать кругов по беговой дорожке, если это вас устроит.
- А если нет? - крикнул парень из задних рядов.
- Двадцать пять кругов, - сказал Лепид. Поднялся стон, однако юноши побежали к стартовой отметке. Лепид сел в тенек на деревянный стул и стал наблюдать за подростками. Гриллус вышел вперед, преследуемый Леархом, ну а Леонид устроился на четвертом месте, за Гермием. Лепид почесал плечо, в котором до сих пор сидело под костью острие персидского копья. Сустав смертельно ныл зимой, и даже летом всякое усилие, как, к примеру, бросок копья, вызывало невыносимую боль.
Лепид посмотрел на потных юнцов, пробегающих мимо него. Он завидовал их молодости и энергии, вспоминая свои дни в бараках, когда мечтал отправиться с фалангами маршем на битву. Он заметил мальчишку в самом хвосте бегущих.
- Поднажми, молодой Павсий! - гаркнул он, и парень рванул вперед, пытаясь в общей массе скрыться от критического взгляда наставника.
Сознание Лепида блуждало, и он вновь увидел свою молодость. Тогда Спарта была иной, сказал он себе, более верной принципам, заложенным богоравным Ликургом. Парням из бараков полагалось всего две туники: одна на лето и одна на зиму. Тогда не было кифаредов, выступающих в Мраморном Театроне, не было пьес, не было пиров в домах богатеньких родителей. Одна миска черного супа в день для подростков, и железная дисциплина, подкрепляемая розгами. Народ, рожденный для битв. Он посмотрел на бегунов. Хорошие парни, гордые и сильные, но Леонид имел много туник и теплый плащ от зимнего ветра. И Гермий проводил большинство вечеров дома с родителями, где ел хорошую пищу, запивая ее разбавленным вином. Молодой Леарх имел украшенный золотом кинжал, изготовленный оружейником из Фив, а ленивый Павсий набил свой живот медовым печеньем и бежит теперь со скоростью больного поросенка. Этим ребятам не продержаться на одной миске супа в день.
Перенеся внимание на Леонида, он увидел, что юноша вышел на второе место и бежал теперь один прямо за Гриллусом. Афинянин был прекрасным бегуном, но Лепид знал, что Леонид выйдет вперед на втором дыхании, оставив того позади. Единственный из его воспитанников, кто мог выдержать взятый Леонидом темп, был Парменион, но не больше двадцати пяти кругов, где превосходящая сила Леонида дала бы о себе знать.
Использовать скиритаев вместе с настоящими мужчинами! Лепид закачал головой. Этим утром он был вызван к Старейшине на ковер.
- Я здесь нипричем, господин, - говорил он Старейшине, взиравшему на него злобными глазами.
- А должен быть причем, - отрезал стареющий военачальник. - Царь был разочарован, а один из наших лучших юношей - посрамлен. Ты говоришь, мальчишка ни разу не применял такого хода на занятиях?
- Никогда, господин, - отвечал Лепид с растущим беспокойством. Этот человек был его командиром в семи кампаниях, и хотя оба давно уже миновали сорокалетний рубеж от достижения Мужества, начальник по-прежнему вызывал в Лепиде благоговейный трепет.
- Научи его уму-разуму, Лепид. Где мы окажемся, если позволим спартанским мужам применять такие сомнительные методы?
- Он полукровка, господин. Ему не бывать спартиатом.
- Его отец был прекрасным воином, - ответил начальник, - и мать держалась хорошо. Но я слышал, что ты сказал. Мы из него дурную кровь вытравим. Направь мальчишку ко мне.
- Он с Ксенофонтом, господин. Сегодня похороны его матери, и Афинянин пригласил его в дом, как своего гостя.
Кулак полководца ударил по столу.
- Я не желаю, чтобы один из моих парней был у этого человека мальчиком для утех!
- Я полагаю, он вернется завтра.
- Сделай так, - проворчал Старейшина. - И еще, Лепид, награждения Жезлом Победы не будет.
- Господин?
- Не будет празднества в этом году!
Лепид взглянул в глаза старика и тяжело сглотнул.
- Мне не больше твоего нравится этот парень, но он выиграл. Как можем мы отказать ему в Жезле?
- Должен быть подан пример. Знаешь ли ты, что мои илоты говорят, будто молва о его победе распространилась среди скиритаев?
Лепид больше ничего не сказал. Теперь он сидел, радуясь тени от высокого кипариса, и смотрел, как бегут мальчишки. Он не слишком считался с Парменионом, видя в нем хитрого, изворотливого сопляка; но если он заслужил Жезл, то нечестно будет лишать его триумфа. Он беспокоился, как парни воспримут такое решение. Парменион не был популярен, но вечер награждения был событием довольно-таки разгульным и сулил много веселья.
Соревнование подходило к концу: Лепид встал и прошел в центр поля.
Гриллус по-прежнему лидировал, но Гермий шел теперь рядом с Леонидом и вырывался на второе место, лишая более высокого юношу возможности выйти к Гриллусу. Леонид взял правее, наскочив на Гермия корпусом. Стройный юноша оступился и упал, а Леонид бросился вперед, поймав Гриллуса прямо перед финишной чертой и придя во главе колонны бегунов. Гермий пришел пятым.
Лепид дождался, пока парни восстановят дыхание, затем созвал их к себе.
- Прекрасный забег - не считая тебя, Павсий. Еще пять кругов, если не возражаешь. - Парни засмеялись над толстым юношей, пустившимся в свой собственный одиночный забег. - А теперь, господа, новости. Во-первых, Олимпийские игры. Леонид и Парменион будут представлять наши бараки на дальних и средних дистанциях. Леонид посоревнуется также в метании копья вместе с Нестусом. Гермий и Асерон представят нас на короткой дистанции. Я поговорю с атлетами, когда вы закончите. Во-вторых, четверо ребят вчера опоздали на муштру. Это подает плохой пример младшим воспитанникам бараков. Мы спартанцы, господа, а значит - понимаем дисциплину. Чтобы больше такого не было. В-третьих, награждение Жезлом Победы… - его глаза обратились к Леониду, и беглая усмешка тронула лицо мальчишки. Значит, он знает, подумал Лепид, и гнев вспыхнул в нем, как пламя от свечи. - Вручение не состоится в этом году, и праздника не будет.
К изумлению Лепида, раздался всеобщий довольный возглас, и его лицо помрачнело.
- Господа! - крикнул он, подняв руки. Наступила тишина. - Я не понимаю причины этой радости. Может быть, кто-то объяснит мне? Ты, например, - он указал на Леарха.
- Савра смухлевал, - ответил Леарх, и Лепид заметил несколько согласно кивающих голов.
- Он не мухлевал! - рыкнул Лепид. - Он победил! И это главное, что должен делать спартанец - побеждать. И позвольте мне прояснить кое-что для вас всех. Если бы Леонид выслал свою конницу вперед, то сумел бы остановить атаку. Тогда, с дальнейшим продвижением Пармениона, его правый фланг оказался бы открыт для дротиков и стрел. Парменион был бы уничтожен. Я не оправдываю его использование скиритаев, но когда я вижу спартанцев, оспаривающих поражение, я глубоко скорблю. Позор вам!
Крутнувшись на носках, он зашагал с площадки для занятий, оставляя ошарашенных учеников позади себя.
- Я не думал, что ему нравится Савра, - прошептал Леарх.
- Он сказал правду, - подал голос Леонид.
- Нет, Савра смухлевал, - вставил Гриллус.
Леонид встал и повернулся к остальным.
- Он был прав! Я недооценил Савру, и он посрамил меня. Я должен был надеть Покров Стыда. Было много способов разбить его, если б я предугадал его план, и три способа, позволяющие выиграть битву, даже если бы я не понял его намерений. Я не использовал их. Так что хватит об этом.
Леонид ушел прочь, и Гриллус повернулся к Леарху, придвинувшись ближе.
- Полукровка остается сегодня в доме моего отца, - шепнул он. - Но вечером он отправится домой на похоронную ночь.
- Ну, и?
- Ну, и он не сможет бежать на Олимпиаде с переломанными ногами.
- Я не знаю…
- Он оскорбил нашего друга! - прошипел Гриллус.
- А что если твой отец прознает обо всем?
- Будет темно. И Савра не назовет наших имен.
- Стало быть, сегодня вечером, - согласился Леарх.
***
Тело, замотанное в белую простыню, было поднято с кровати и возложено на плащ, натянутый между двумя шестами. Парменион смотрел, как женщины несли его мать от Дома Смерти к погребальному холму. Было четыре носильщицы, одетых в белое, а следом шла Рея в образе Матери Скорби. За ней шел Парменион, рука об руку с афинским полководцем Ксенофонтом.
Кладбище лежало за Мраморным Театроном на востоке города, и эта небольшая процессия проделала путь мимо тихой торговой площади и монумента Павсанию и Леониду.
Они достигли входа в пещеру, где сидела ожидающая их старуха с развевающимися на ветру белыми волосами.
- Кто желает пройти к мертвецам? - спросила она.
Рея вышла вперед: - Моя подруга Артема, - ответила она.
- Кто принес плату за переправу?
- Я, Парменион. - Он бросил серебряную тетрадрахму в ее протянутую ладонь. Она склонила голову на бок, и ее тусклые глаза обратились к нему. Мгновение она сидела недвижно, как сама смерть, затем перевела взгляд на стоявшего в молчании Ксенофонта.
- Тот, Кто Есть, и Тот, Кому Быть, - прошептала старуха. - Пригласи меня в свой дом, военачальник.
Отклонение от ритуала поразило Ксенофонта. Он глубоко вздохнул.
- Как пожелаешь, госпожа.
- Внесите тело в место упокоения, - сказала она. Рея приказала носильщицам пройти вперед, и темный зев пещеры поглотил их, скрыв от глаз. Двое мужчин остались стоять у входа.
- Я не сумел нанять плакальщиц, - проговорил Парменион. - Посмотрят ли боги с укором на нее из-за этого?
- Спорный момент, - ответил Ксенофонт. - Тронут ли богов фальшивые слезы и вопли? Я сомневаюсь. Бывало, хорошие люди умирали неоплаканными и неотпетыми, тогда как отъявленных злодеев хоронили с тысячами плакальщиц. Наивно будет полагать, что боги менее проницательны, чем люди.
- Ты веришь в них?
- Я верю, что есть силы, которые влияют на нашу жизнь. Мы даем им множество имен.
- Ты думаешь, она будет жить снова?
- Я бы хотел в это верить. Пойдем, пройдемся немного. День не столь знойный.
Вместе они зашагали назад к монументу Павсанию и Леониду. Это был огромный куб из мрамора, на котором стояла статуя спартанского гоплита, а на основании была высечена история сражения при Платеях, в котором захватническая персидская армия была разбита силами спартанских фаланг. Ксенофонт снял свою белую накидку и сел в тени. Пожилая вдова подошла к ним, предлагая свежих гранатов. Ксенофонт бросил ей в ладонь монету и купил три фрукта. Он протянул один Пармениону.
- В чем был урок, полученный при Платеях? - спросил Ксенофонт, достав из-за пояса кинжал и разрезая плод.
- Урок? - хмыкнул Парменион, пожимая плечами. - Они ударили персам в лоб, сломили и обратили их в бегство. Какой мы должны извлечь из этого урок?
- Почему персы бежали?
Парменион сел рядом с полководцем. Снимая кожуру с плода, он жадно ел, выплевывая зернышки на землю. - Не знаю. Они испугались?
- Конечно они испугались, - буркнул Ксенофонт. - Думай!
Парменион смутился, покраснел лицом. - Я мало знаю о сражении, - признался он. - Я не могу ответить тебе.
Ксенофонт, похоже, успокоился. Он закончил с гранатом и облокотился спиной на холодный мрамор. - Изучи свидетельства, Парменион.
- Я не знаю, чего ты хочешь!
- Если ты ответишь мне на этот вопрос, я сделаю то, о чем ты просил, - буду обучать тебя. Если же нет… все равно без толку. Подумай об этом, и приходи сегодня вечером. - Ксенофонт встал и ушел.
Парменион долго сидел, ломая голову над вопросом, но ответ ускользал от него. Он сошел вниз на торговую площадь, прокрался между лошадьми и стащил два пирога. Он был замечен торговцем лошадьми, но смылся через аллею и припустил по Выходной Улице прежде, чем тот мог схватить его. Спартанские юноши были вынуждены добывать себе дополнительную пищу воровством. Если их ловили, то жестоко наказывали - не за кражу, а за то, что попадались.
На Выходной он увидел двух пожилых мужчин, сидевших возле дворца Агесилая. Он подошел к ним, сдвинув брови. Один из мужчин изучающе посмотрел на него.
- Ну? - спросил он.
- Господин, - проговорил Парменион. - Каков был урок, полученный при Платеях?
- Урок? - переспросил мужчина. - Какой еще урок? Единственный урок, извлеченный из сражения, предназначен для персов и всего остального мира: нападая на спартанское войско, не надейся победить. Что за глупые вопросы!
- Спасибо, господин, - поблагодарил Парменион, снова сдвинул брови и удалился.
Что за испытание подкинул ему Ксенофонт? Был ли ответ столь очевиден? Коли так, почему Афинянин ставил его во главу угла? Парменион побежал к акрополю, где съел пироги и стал смотреть на горы Тайгетуса.
"Изучи свидетельства" - говорил Ксенофонт. Какие свидетельства? Пять тысяч спартанских воинов встретили великую армию Ксеркса на полях Платеев. Персы были разбиты, война выиграна. Павсаний командовал спартанцами.
Какой урок?
Парменион встал и спустился с холма вниз к монументу. Там он прочел высеченное на мраморе описание битвы, но это ему не дало ничего нового, чего бы он не знал. Где же были свидетельства?
Он начинал злиться. Ксенофонт не желал обучать его и нашел для себя такое хитрое оправдание. Поставить перед ним задачу без ответа, а потом дать от ворот поворот. Но даже через свой гнев Парменион отбросил эту мысль. Ксенофонт не нуждался в оправданиях. Простого "нет" было бы достаточно.
Монумент Павсанию и Леониду…
Он возвышался над юношей, его тайна была заключена в камне. Мальчишка посмотрел вверх на статую гоплита. Длинное копье воина было сломано, и все равно он выглядел могучим и грозным.
Был это Леонид или Павсаний, задумался Парменион, или же простой солдат?
Леонид? Почему Царь, сраженный при Фермопилах, запечатлен на монументе, посвященном Платеям? Он был убит за несколько месяцев до этой битвы. Греки просили спартанцев возглавить их армию против персидского нашествия, но спартанцы проводили в те дни религиозные празднества, и их жрецы отказали в поддержке военных действий. И все же Царю Спарты, Леониду, было позволено взять с собой личную гвардию из трех сотен воинов и занять с ними Фермопильское ущелье. Там они бились, стоя против персидской орды плечом к плечу, и даже когда их предали и окружили, спартанский строй по-прежнему держался. Персы, устав атаковать, покончили с оборонявшимися при помощи дротиков и стрел.
Как солнце просвечивает сквозь тучи, так и ответ на вопрос Ксенофонта засиял в сознании Пармениона. Какой урок был получен при Платеях? Даже в поражении есть победа! Персы, слишком уставшие сражаться даже с остатками трехсот гоплитов, под конец столкнулись лицом к лицу с пятью тысячами воинов Спарты. Они увидели продвижение строя с копьями наизготовку - и побежали. Вот почему монумент был общим. Платеи были также победой Царя Леонида, победой, которая была одержана отвагой, стойкостью и героической смертью.
Он снова посмотрел на мраморного гоплита.
- Я приветствую тебя, Леонид, - сказал он.