Но кардинал уже распахнул створки окна, выходившего во двор замка, и ошеломленный король услышал топот лошадей и при свете двадцати факелов увидел, что у крыльца остановились носилки в окружении множества всадников.
- А это еще что такое? - закричал он.
- Сир, - ответил кардинал, - мне кажется, что се величество королева Франции специально прибыла из Амбуазского замка поприветствовать своего супруга-короля.
Глава 11. У ворот Блуа
Теперь настало время вернуться к дону Фелипе д'Абадиос.
В начале этой истории мы видели, что он привез донью Манчу в гостиницу "У Единорога", хозяином которой был несчастный Сидуан, чтобы попробовать там завладеть дочерью ювелира Лоредана, ехавшей в Блуа к своему отцу. Читатель помнит, что девушка неожиданно нашла чудесного избавителя в лице капитана Мака.
Дон Фелипе отправился обратно в Блуа, с яростью в душе, клянясь отомстить благородному искателю приключений.
Пока до его слуха долетал звон колокольчиков мулов, впряженных в носилки Сары Лоредан, дон Фелипе помышлял только о мести. Но когда звук этот затих, он вспомнил о донье Манче.
Итак, король собирается сделать ее своей фавориткой? И, значит, он, дон Фелипе, сможет, сначала, разумеется, исподтишка, а потом и открыто, противостоять власти кардинала?
Шествуя пешком, темной ночью, дон Фелипе мечтал о будущем величии: он видел себя первым министром, он правил Францией и, в конце концов, передавал ее во власть Испании.
Было очень темно, шел дождь… Вдалеке послышался шум. Дон Фелипе остановился, прислушался и стал ждать. Мимо него галопом пронесся всадник, с головой закутанный в плащ.
- Это король, - подумал дон Фелипе, и сердце его вновь наполнилось честолюбивыми мечтами. Он уже подходил к воротам Блуа.
Обычно ворота стерегла городская стража, а иногда солдаты его высочества герцога Орлеанского. Со времени пребывания в городе короля службу несли мушкетеры. В этот вечер дозором у ворот командовал корнет господин де Эртлу.
Когда дон Фелипе выходил из города, господин де Эртлу, знавший, что испанец в большой милости у короля, чрезвычайно любезно пожелал ему доброго вечера. Видя, как он возвращается, корнет позволил себе его окликнуть.
- Что вам угодно, сударь? - спросил испанец.
- Передать вам поручение, дон Фелипе.
- Ах, так?! А от кого?
- Войдите в караульное помещение, вы все сейчас узнаете.
Дон Фелипе вошел.
- Милостивый государь, - продолжал господин де Эртлу с изысканнейшей вежливостью, - мне приказано попросить вас отдать вашу шпагу…
Испанец отступил на шаг.
- Вы меня арестовываете? - спросил он.
- Ни в коем разе. Мне поручено только задержать вас здесь до рассвета.
- А по чьему приказу вы действуете?
- По приказу короля.
- О, ну тогда я спокоен.
И дон Фелипе протянул свою шпагу господину де Эртлу.
- А теперь, сударь, - сказал ему корнет, - я полагаю, что завтра утром нам придется проделать совместное путешествие.
- Простите? - переспросил высокомерно испанец.
- Мы едем в Париж.
Дон Фелипе подошел к двери и увидел носилки. В окошке появилось лицо женщины. Это была донья Манча. Она была бледна, но дону Фелипе показалось, что в глазах ее светится торжество.
Господин де Эртлу снова заговорил:
- Милостивый государь, - сказал он дону Фелипе, - мы поедем в Париж, и поедем рядом с носилками доньи Манчи.
- И все это по приказу короля? - насмешливо спросил дон Фелипе.
- Да. Его величество удостаивает донью Манчу своей любви.
- О, я знаю это. - произнес дон Фелипе, которому казалось, что в глазах своей сестры он прочел все, что произошло между ней и королем, - и это несколько досаждает господину кардиналу.
- Я тоже так думаю, - вежливо откликнулся господин де Эртлу, - но случилась небольшая неприятность.
- С кем?
- С самим королем, сегодня же ночью.
- Что вы хотите этим сказать? - обеспокоенно спросил испанец.
- Из Амбуазского замка прибыла королева.
- Ах! - воскликнул дон Фелипе и побледнел.
- Ну, и король, - добавил господин де Эртлу, - желает, чтобы донья Манча и вы отправились ждать его в Париж.
Дон Фелипе сел на лошадь, и носилки доньи Манчи двинулись от Блуа в направлении Парижа.
Глава 12. У Лоредана
Старый город засыпал; от Сены поднимался прозрачный туман, тянулся по берегам, карабкался по узким улочкам я потихоньку стирал очертания крыш и башен старинных домов.
Улица Сен-Дени, днем заполненная людьми, пустела на глазах, лавки закрывались.
Однако лавка мэтра Самюэля Лоредана, богатого золотых дел мастера - его называли королевским ювелиром, - была еще открыта; ее довольно хорошо освещала стоявшая посреди стола медная трехфитильная лампа.
За столом работала молодая девушка.
Это была Сара Лоредан. В комнату вошел на цыпочках седобородый человек и подошел к ней.
- Барышня! - позвал он.
Сара повернула голову.
- А, это ты, мой старый Жакоб?
- Да, барышня. Вы еще долго не ляжете?
- Я жду отца.
- Я боюсь, барышня, что хозяин сегодня придет очень поздно ночью.
- Как? - удивилась она. - Разве он не пошел, как обычно, к нашему соседу-кожевеннику с Медвежьей улицы сыграть партию в кости?
- Если бы он был у мэтра Бопертюи, кожевенника, он бы уже давно вернулся.
- Ты думаешь?
- Черт возьми, барышня, - ответил Жакоб, старший приказчик Самюэля Лоредана, - сигнал тушить огни уже давно прозвучал.
- Правда? - спросила девушка и поспешно бросила работу.
- Вы же знаете, что кожевенник Бопертюи строго блюдет все указы.
- Но где же тогда отец?
- Думаю, что он пошел в Лувр.
- Значит, король вернулся?
- Да, барышня, еще вчера. Недолго он пробыл в Блуа.
- Во имя неба, Жакоб, - воскликнула с ужасом Сара, - не говори мне о Блуа.
- Почему, барышня?
- Разве ты не знаешь, какой опасности я подверглась по дороге в этот проклятый город? О, если бы чудо не привело мне на помощь этого молодого офицера…
- Ах, да, - сказал старый Жакоб, - капитан… капитан…
- Капитан Мак, - закончила фразу девушка и слегка покраснела.
- Храбрый капитан! - пробормотал старик Жакоб. - Барышня, опишите мне, где это произошло, я из тех мест и смогу все себе хорошенько представить.
- Это в двух лье от Блуа, в стоящей на отшибе гостинице под вывеской "У Единорога".
- "У Единорога"?! - воскликнул Жакоб, - Это было в гостинице "У Единорога"?
- Да.
- Но она принадлежит моему племяннику.
- Твоему племяннику? Жакоб, у тебя есть племянник?
- Да, барышня, - ответил Жакоб, - есть у меня дурень-племянник, который вытянул у меня все мои сбережения, чтобы сделаться трактирщиком, и все протратил. И это у него вы подверглись такой опасности? Ах, он презренный, ах, он грубиян этакий!
И в ту минуту, когда Жакоб, которого его молодая хозяйка Сара Лоредан называла Жобом, возмущенно произнес эту тираду, в эту самую минуту в лавку вошел человек.
Это был Самюэль Лоредан, королевский ювелир.
Под мышкой он нес большую кожаную сумку и немного запыхался.
- Уф! - произнес он, бросая сумку на прилавок, - я уж думал, что король так сегодня и не кончит наши дела.
- Король вам сделал большой заказ, батюшка? - спросила Сара.
- Очень большой. Сдается мне, что при дворе происходят весьма странные вещи.
Произнеся эти слова, Самюэль Лоредан сел и вытер пот со лба. Дочь подошла к нему; на лице у нее было написано любопытство.
- Расскажите мне об этом, батюшка, вы же знаете, как я охоча до новостей.
Самюэль заулыбался.
- Я тебе расскажу кучу всего, а ты завтра пойдешь и выболтаешь все своему крестному, господину де Гито?
- Ну и что, а почему бы и нет? У меня от крестного нет секретов, и я с ним обращаюсь совсем как с вами, папочка. А ведь господин де Гито - большой вельможа.
- Да, но из всех его крестниц, а у него их много, потому что он всегда обожал крестины, ты - самая любимая.
- Это правда.
Самюэль Лоредан посадил дочь к себе на колени и поцеловал ее в лоб.
- Так вы, любопытная девица, желаете знать, что происходит при дворе?
- О, да! Расскажите мне…
- Не очень-то прилично, но все равно все скоро станет всем известно; а, впрочем, хозяйке магазина, чтобы не попасть впросак, следует все знать. Помнишь, когда мы ездили в Блуа, я вез королю серьги…
- Которые заказал кардинал? Да, помню, батюшка.
- И по задумке кардинала эти серьги предназначались королеве.
- Ах, так?
- Да, - продолжал Самюэль Лоредан, - кардинал, которого тревожило все усугубляющееся отчуждение короля от королевы, задумал примирить их величества…
- В замке Блуа?
- Вот именно. Когда король приехал в Блуа, примирение супругов казалось тем более возможным, что мадемуазель де Отфор была в немилости. Кардинал расставил в боевом порядке всю артиллерию, и все было устроено так, чтобы король встретил Анну Австрийскую на охоте, но тут произошло событие, которое чуть было не разрушило все планы.
- О! Какое же событие?
- Охотясь в Шамборском лесу на следующий день по прибытии, король встретил красавицу-испанку, сестру фаворита Месье, брата короля.
- Дона Фелипе д'Абадиос? Мне о нем рассказывали в Блуа. И что же?
- Ну, и его величество с первого взгляда влюбился в прекрасную иностранку.
- А дальше что?
- Ну вот, когда я приехал в Блуа, я застал короля за ужином в ее обществе, и отдал ему заказанные серьги при ней.
- Я начинаю догадываться! Король отдал серьги испанке?
- Именно так. И через несколько минут назначил ей свидание на тот же вечер. Но все это стало известно господину кардиналу, и как раз в ту минуту, когда король собрался на свидание, приехала королева.
- И испанка прождала короля напрасно?
- Увы, да! Но король тут же принял ответные меры. Он отослал дона Фелипе и его сестру в Париж, попросил королеву вернуться в Амбуаз и объявил, что сам он возвращается в Париж.
- И приехал в город сегодня вечером для того, чтобы встретиться со своей прекрасной испанкой?
- Да, и он вызвал меня, чтобы заказать для нее драгоценный убор из бриллиантов, принадлежащих короне. Завтра при дворе большой выход, и несомненно, донья Манча (так зовут испанку) будет представлена официально, тем паче, что Месье, брат короля, вернулся тоже, а кардинал, кажется, впал в немилость.
Окончив рассказ, Самюэль Лоредан вытащил из кармана ключ и пошел в глубину лавки.
Там стоял странный предмет меблировки в форме сундука высотою в пять футов из кованного ажурного железа. Этот предмет, чудо изобретательности одного флорентийского мастера, представлял собой как бы два ящика, стоящих один в другом. Меньший был кован из толстого листового железа и предназначен для хранения драгоценностей, камней, жемчуга - одним словом, всех тех ценностей, которыми торгует ювелир. Больший ящик был ажурным и походил на клетку дикого зверя; в нем была сделана дверь, в которую человек мог пройти, не сгибаясь.
Для того, чтобы открыть второй ящик, нужно было войти в первый.
Весь день, пока лавка была открыта, решетчатая клетка была тоже открыта, а железный сундук закрыт.
То Самюэль Лоредан, то его верный Жоб входили в клетку, открывали сундук, что-то доставали оттуда и клали туда.
Но и вечером, когда лавка закрывалась, Самюэль Лоредан, нажав на какую-то пружину, оставлял дверь открытой.
Зачем?
Этого, наверное, никто не знал, кроме него, конечно, и Жоба.
Сара, и та хорошенько этого не знала. Поэтому, когда ее отец положил кожаную сумку в железный ящик и нажал на таинственную пружину, она спросила:
- Что вы там делаете, батюшка?
- Дитя мое, - ответил Самюэль Лоредан, - знаешь ли ты, что в этом ящике иногда бывает драгоценностей и золотых монет больше, чем на пятьсот тысяч ливров?
- О, я знаю, что вы очень богаты!
- В нашем ремесле нельзя иначе, дитя мое.
- Но зачем ящик двойной?
- Я его заказал, опасаясь воров, - ответил Самюэль Лоредан.
- Тогда зачем же вы оставляете первый ящик открытым?
- Ты хочешь это знать?
- Да, и почему вы нажали на пружину?
- Вот любопытная! - сказал он. - Воры до сих пор никогда не забирались в мою лавку, поэтому ты никогда не видела, как работает механизм этой клетки, но я сейчас доставлю тебе такое развлечение.
- Посмотрим! - ответила она.
- Жоб, - позвал Самюэль, - поди сюда.
Старый мастер подошел.
- Представь себе на минутку, что ты - вор…
- О, батюшка! - воскликнула Сара.
- Так вот, Жоб, - продолжал Самюэль, - войди в клетку и попробуй взломать сундук.
- Понимаю, - ответил, смеясь, Жоб и вошел в клетку.
Но как только его нога задела пружину, клетка внезапно захлопнулась.
Жоб оказался зажатым в столь узком пространстве, что даже руками не мог пошевелить, чтобы попытаться выломать толстые железные прутья клетки.
- Теперь понимаешь? - произнес ювелир. - Если вор попробует взломать мою кассу, с ним случится то же, что и с Жобом, а я преспокойно пойду и позову лучников капитана городской стражи. А теперь запрем лавку и пойдем спать.
Ювелир вернул свободу Жобу, и тот уже хотел закрыть ставни, как на улице послышались легкие шаги, и на пороге появилась женщина. При виде этой женщины лицо Самюэля Лоредана приняло выражение почтительного удивления. Это была донья Манча.
- Ах, дорогой господин Лоредан, - обратилась она к ювелиру, - я, кажется, успела вовремя.
- Да, действительно, сеньора, - ответил ювелир, - мы уже собирались закрывать, - и поскольку жилые комнаты находятся в глубине дома, мы бы, скорее всего, не услышали, как вы стучите.
- Господин Лоредан, - сказала испанка, - мне нужна ваша помощь.
- Я к вашим услугам, сеньора.
- Но это нужно сделать не завтра, а сейчас, немедленно.
- Чем могу быть вам полезен?
Донья Манча вынула из-за корсажа футляр и протянула его ювелиру.
- Я узнаю его, - сказал он, - Это футляр от тех серег…
- … которые король подарил мне в вашем присутствии. Да, это он. Так вот, я потеряла одну серьгу.
- Что вы говорите, сеньора?!
- Ах, не спрашивайте меня ни о чем… Я просто потеряла голову, я обезумела…
- Но как же это случилось?
- Сама не знаю. Во всяком случае, король сегодня вечером прислал мне с пажом записку, что я должна завтра явиться ко двору. Если на мне не будет серег, то он решит, что я пренебрегаю его подарками, и я впаду в немилость. Значит, нужно срочно сделать точно такую же серьгу.
- Но, синьора, к завтрашнему дню мы не успеем…
- Нужно успеть! - сказала она, и в голосе ее прозвучали повелительные нотки будущей фаворитки.
- Только один мастер мог бы это сделать…
- Прекрасно, так где он?
- В Пре-Сен-Жерве. Но успеет ли он до завтра?
- Я заплачу, сколько он запросит, но серьга мне нужна во что бы то ни стало, - сказала донья Манча, и стало видно, что она волнуется все больше и больше.
В разговор вмешалась Сара.
- Батюшка, - сказала она, - вы же знаете, что Ворчливый Симон - прекрасный мастер, и что он может сделать за одну ночь то, что другой за неделю не сделает.
- Да, да, знаю. Но застанем ли мы Ворчливого Симона дома?
- Это человек порядочный, - ответила Сара, - он по кабакам не ходит, в мяч не играет. Вы его застанете.
- Ах, милый господин Лоредан, - подхватила донья Манча, - если бы вы знали, какую услугу вы мне окажете! Мое положение, мое будущее при дворе зависит, может быть, от вас.
- Сударыня, - ответил ювелир, - я сейчас же еду в Пре-Сен-Жерве.
- Ах, вы возвращаете меня к жизни!
- И, если только Ворчливый Симон не умер, не заболел, и я застану его дома, вы получите вашу серьгу завтра до десяти часов утра.
- Господин Лоредан, - сказала донья Манча, пожимая ювелиру руку, - если вы это сделаете, через два дня я буду всемогуща, и тогда просите у меня, что вам будет угодно.
Лоредан снова надел плащ и шляпу, а донья Манча, взволнованная, без сил, опустилась на стул. Потом ювелир вынул из железного ящика бриллианты и пластины из серебра, потребные для изготовления серьги.
- Дорогой господин Самюэль, - обратилась к нему донья Манча, - могу я просить вас приютить меня на несколько минут? Вы поедете в Пре-Сен-Жерве, а я в ожидании носилок посижу с вашей дочерью. Узнав, что король приглашает меня завтра на свой выход, я не стала ждать ни минуты и прибежала к вам пешком. К счастью, дон Фелипе д'Абадиос, мой брат, согласился за мной заехать.
- Будьте как дома, сеньора, - ответил ей Лоредан.
Донья Манча недолго беседовала с Сарой: не успел Лоредан уехать, как на улице послышались шаги множества людей, и у дверей лавки остановились носилки. Это был дон Фелипе д'Абадиос, приехавший за сестрой.
В ту ужасную ночь, когда дочь Лоредана чуть не попала в его власть, дон Фелипе ни на мгновение не снимал маску, и, следовательно, Сара никогда не видела его лица.
И тем не менее, когда он вошел, она вздрогнула и инстинктивно отодвинулась в тень.
- А, это вы, дон Фелипе?! - воскликнула донья Манча. - Победа! Серьга у меня будет.
- Когда?
- Завтра утром.
- Боже мой, - думала Сара, - где я могла слышать этот голос? И где я видела этот дикий, устрашающий взгляд?
Дон Фелипе увидел ее и поклонился. Его душило волнение. Он говорил себе: "Вот эта женщина, которая стала бы моей, если бы какой-то презренный искатель приключений ее у меня не отнял!"
Но, поскольку Сара очень побледнела, и видно было, что она вся во власти невыразимого ужаса, дон Фелипе счел более благоразумным поскорее уйти из лавки.
Поэтому, поклонившись девушке с деланным равнодушием, он сказал донье Манче:
- Ну, раз так, идемте. Все к лучшему… Уже поздно, и дома нас ждут.
Он подал сестре руку, еще раз поклонился Саре и вышел. Донья Манча простилась со взволнованной девушкой дружеским жестом. Жоб в это время, совершенно не обращая внимания на происходящее, запирал витрины и закрывал наружные ставни лавки.
Дон Фелипе сел в носилки вслед за сестрой.
- Что с вами? - спросила она. - Вы очень бледны.
- Я испытал сильное потрясение.
- Когда?
- Только что, когда снова увидел эту девушку.
- Как? Вы уже видели ее раньше?
- Да.
- А где?
- Эта та женщина, которую я хотел похитить в Блуа.
- Ах, - сказала донья Манча, - я надеюсь, что вы теперь откажетесь от ваших омерзительных планов?
- Почему откажусь?
- Но потому что ее отец оказывает нам серьезную услугу.
- Ах да, и верно, - усмехнулся дон Фелипе, - я и забыл про вашу серьгу. И где только черт помог вам ее потерять?
- Не знаю… Наверное, я обронила ее, когда сопротивлялась в темноте.
- Кому сопротивлялись?
- Но… ему…