– Надо больше, заложим кирпичный и фарфоровый заводы.
Генерала Махотина встретил у губернатора, где они за самоваром беседовали о проблемах литья пушек. Чугунные пушки от интенсивной стрельбы трескались, и их отправляли на переплавку. Меди в России было мало, и медных пушек отливалось незначительное количество. Швеция была самая богатая медью страна. Но она отказывалась продавать медь России. Была медь и в Турции, но и тут дружбы не было. Сергей вошел и доложил, как юный лейтенант:
– Отставной офицер Алексеев.
– Не надо, не надо, – замахали руками сановники, – здесь не Марсово поле, садись чай пить.
Но Сергей заметил на их лицах удовлетворение, оба в прошлом гвардейские офицеры. Только генерал, будучи артиллеристом, прилагал усилия в создании новой пушки. После опытов на казенном заводе он остался служить в Берг-коллегии железных и рудных дел. Сергей взял чай и молча слушал разговор. Стальная пушка не проблема, ствол после термической обработки вставляется в рубашку из более мягкой стали, вот и все решение. Но говорить об этом сейчас нельзя, серьезных преимуществ такая пушка не даст. А идея расползется, порождая другие идеи. Вместо этого заметил:
– Большие залежи медного купороса есть здесь, – и указал на карту.
– Где? – сразу встрепенулся генерал.
Сергей подошел к карте и указал место у Каспийского моря, которое запомнил со школьного экзамена по химии.
– Откуда знаешь?
– Персы рассказывали, когда в Персии, был много разного и слышал и видел.
– Интересная новость, надо подумать. Расскажи лучше, как до продувки чугуна додумался. – Генерал строго посмотрел на Сергея: – Уже много железных дел мастеров и промышленников ждут тебя в Туле. Ждут, да никого на завод не пускают.
– Что не пускают, это хорошо. Я оружие русским солдатам делаю и не хочу позволить врагам учиться у меня.
– Врагов в Туле нет, – резко ответил губернатор.
– Враги не враги, а на завод через забор лезут. Сторожам золото предлагают.
– И что с ними делаешь, – заинтересовался губернатор.
– Сажаю в карцер, пока не откупятся, откупные сторожам отдаю.
– Хитер, – заметил генерал, – никто не верит в твою продувку. Говорят, воздух остудит чугун. В твоей бумаге написано наоборот, что варку стали охлаждать надо.
– Примеси выгорают, когда воздух проходит через жидкий чугун. Поэтому руду добавлять надо для охлаждения, как сырую воду в кипяток.
– И всего за три минуты?
– Для тульских руд весь процесс – три минуты, для уральских руд время другое и изменения нужны.
Сергей заговорил о вагранке и мартеновских печах, легировании, ферросплавах и раскисливании, но, заметив застывшие лица хозяев, остановился:
– Впрочем, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – закончил он.
– Ты так и не сказал, как додумался до всего, молод очень.
– Пушку хочу хорошую сделать, приходится все детали изготовления изучать.
– Пушка – это хорошо, – подвел итог генерал, – поехали на завод.
На завод приехали целой делегацией, двенадцать чиновников Берг-коллегии железных и рудных дел во главе с генералом. У заводских ворот толпой стояли специалисты с разных заводов, уже прознавших о приезде Алексеева и сегодняшней инспекции завода.
– Господа! – обратился Сергей к коллегам. – После инспекции все получат уведомление от господина директора Варфоломея Сидоровича Дмитриева.
Члены комиссии шли по цеху с открытыми ртами. Их, как и комиссию генерала Белозерова, поразило кажущееся отсутствие людей. Поэтому первый вопрос у конвертера был о рабочих:
– Сколько тебе людей требуется? – участливо спросил генерал Махотин.
– Срочно требуется не менее тысячи, – ответил Сергей.
Генерал кивнул головой:
– Показывай конвертер.
– Вот он, – и Сергей указал на подобие двухсотлитровой бочки.
– Такой маленький, – удивилась вся комиссия.
– Меньше уже нельзя, этот на одну тонну железа, оптимальный размер от пятидесяти до пятисот тонн.
На глазах комиссии залили чугун с температурой 1320 градусов Цельсия. От продуваемого воздуха металл как бы закипел, температура быстро поднялась до 1600 градусов. Рабочий бросил лопату руды, температура упала до 1480 градусов. Готовую сталь сразу вылили. Процесс повторили более десяти раз, прежде чем комиссия стала верить своим глазам и часам. Каждые три минуты тонна железа, невероятно! Сергей повел комиссию по технологической линии. Сталь из конвертера выливается в ковш, и шипящий паром кран отвозит и разливает сталь. Пошли по линии ружей, железный ручеек раскаленной змеей уходит в механизм. Гулкие удары машины – и это стержень, еще удары и свист пара – и это труба. После нескольких ударов труба приобретает очертания оружия.
Снова кран подхватил сразу охапку заготовок. Комиссия перешла в другой цех, кран опустил уже черные остывшие заготовки. Женщина взяла заготовку, что-то сделала и передала дальше. Так переходя из рук в руки, заготовка обернулось готовым ружьем со сложенным штыком.
– За один час пять ружей – сказал Сергей и показал на ящики готового оружия.
Комиссия во главе с генералом прилагала все усилия, чтобы вернуть челюсти на место.
– Тысяча человек нужна срочно, – наконец сказал генерал. – Это хорошо.
Сергей не отвлекал генерала, давая Махотину возможность осмыслить увиденное на заводе.
– Твое производство нельзя никому показывать, здесь ты прав, но обязательно покажи конвертор, изобретение очень полезно.
– Найдем выход и поможем коллегам.
– Я доложу обо всем в столице, а ты жди письма, в Петербурге обязательно жду в гости.
На том и распрощались.
Варфоломей Сидорович повел показывать свое решение по изготовлению швейных машинок. По дороге обсудили организацию рекламного показа конвертера. Предложения Варфоломея Сидоровича и его конструкторского бюро понравились. Можно начинать работу, долго обсуждали перспективные направления и неизбежную реорганизацию. Сергей обратил внимание на вполне самостоятельную творческую работу Варфоломея Сидоровича. Сам директор и конструкторское бюро не только успешно выполняли поручения. Они все чаще предлагали свои весьма полезные решения. Сергей ощутимо дернул вперед русскую промышленность.
Ему было чем гордиться. Его сталь превосходит по всем показателям металл любых поставщиков. Изготовление часов дает очень хорошие деньги. Изготовление котлов, паровых машин и молотов – не только хорошие деньги. Завод и сам себе помогает развиваться. Изготовление прокатных станов – для себя и на продажу. Продажа прокатных станов не только окупает все производство, но и приносит ощутимую прибыль. Металлообрабатывающие станки выпускаются малыми сериями и продаются по фантастическим ценам. Изготовление ружей – вообще чистые деньги.
Пора делать следующий шаг. Сергей повернулся к директору:
– Приступаем к опытным работам с пушками.
– Давно жду этих слов!
– Разрабатывай волочильный станок для стальной проволоки, будем делать стальные тросы.
– Это еще зачем? – спросил Варфоломей Сидорович.
– Стальные тросы нужны для стоячего такелажа кораблей.
– Горазд ты на выдумки.
– Сколько у нас людей работает?
– Сегодняшний выход рабочих три тысячи двести семьдесят восемь человек.
– Сколько людей нам надо?
– А нисколько, все отлажено, оснастку для швейных машин бригада опытных работ сделает.
– Тогда закладываем пламенную регенеративную печь.
– Объясни.
Сидели почти дотемна. Если с принципами работы печи Варфоломей Сидорович разобрался, то процесса легирования стали он не понял. Ничего страшного – со временем разберется.
Утром у заводской проходной снова толпа, пропускали на экскурсию по пять человек. Брали с человека три рубля за часовую экскурсии. Люди были взволнованы, и Сергей остановился в толпе послушать. В лицо его не знали, да и не он был главным интересом для собравшихся представителей разных заводов. Они ждали тех, кто выйдет с завода, желая расспросить. Наконец вышла первая пятерка, вторая пятерка счастливцев ринулась в проходную. Из очереди посыпались вопросы:
– Кто проводит показ конвертора – хозяин или директор?
– Нет, мастер печи.
– Ого! Значит, мастер печи уже есть!
– Да, все делает очень уверенно.
– Правда, что сталь от воздуха не остывает?
– Не то слово! Сталь начинает кипеть как вода в самоваре, они сырую руду лопатами в конвертор бросают, чтоб температуру сбить.
– Невероятно! Долго варят?
– По часам десять плавок отследил, ровно три минуты одна плавка.
– Не может быть! За три минуты шестьдесят пудов железа!
– Мастер печи говорит, что время плавки от руды зависит. Если варить долго, то и железо угорит.
– Что еще видел?
– Ничего, они на завод не пускают. Видел только паровой кран, он ковши с жидким чугуном да жидким железом возит.
– Вот понапридумывали! Обязательно дождусь своей очереди!
Это и следовало узнать. Распространение конвертера увеличит количество производств стали в десять раз. Стоимость стали упадет в пятьдесят. Сергей переговорил с Варфоломеем Сидоровичем о насущных делах и поехал в банк.
Иосиф Аврумович стоял у нового здания банка, строительство которого шло полным ходом.
– Добрый день, Иосиф Аврумович.
– И вам здравствовать, Сергей Николаевич. Вы посмотрите, что они делают!
– Новое здание банка делают.
– Они делают новое здание банка, вы посмотрите, как они делают новое здание банка!
– Хорошо делают, я не вижу проблем.
– Вы не видите проблем, и я не вижу проблем – это плохо, что мы не видим проблем, строители всегда оставляют проблемы!
– Не волнуйтесь, Иосиф Аврумович.
– Я не буду волноваться, вы не будете волноваться, Исаак не будет волноваться, всем будет хорошо, и банка у нас не будет. Почему нет потолка над операционным залом, почему вообще они не делают потолки?
– Иосиф Аврумович, макет банка у вас в кабинете, центральный зал без потолка со стеклянным куполом, ваш кабинет на третьем этаже, и вы из кабинета сможете видеть всех, даже в туалетных комнатах.
– Я не вижу никаких туалетных комнат, я не вижу ничего! Архитектор ходит с пистолетом и говорит, что застрелит меня и себя!
– Одной пулей? Или в пистолет заряжено две пули?
В кабинете Иосифа Аврумовича перешли к важным вопросам финансирования, кредитования и прохождения денег. Обсудили вклады и проценты. Затем перешли к теме открытия филиала банка в Амстердаме.
– Авраам Гофман, мой родственник в Амстердаме, не верит в возможность за столь короткое время поиметь такие деньги.
– Напишите ему письмо и укажите перечень тех морских инструментов, которые скоро привезет человек Тимофея.
Сергей передал несколько бумаг:
– Обязательно укажите количество единиц каждого наименования. Поверьте мне, ответ будет скорым.
Снова заговорили о текущих вопросах и перспективных направлениях. Детально обсудили схему найма рабочих в Европе. Весь день прошел в банке.
Третий день Сергей посвятил Тимофею, который давно стал его правой рукой. Начали с реализации всей продукции, и в Тамбове, и в Туле. Затем перешли к перспективным планам:
– Строим в Москве Институт финансов и права.
– Хорошо, – сделал запись Тимофей, – каких людей посоветуешь, Сергей Николаевич?
– Преподавателей для института наберешь сам.
– Теперь не понял. Кого я должен набрать?
– Преподавателей финансов и права, учить молодежь тому, что сейчас делаешь ты и Иосиф Аврумович.
– Это можно, – недоверчиво сказал Тимофей.
– Они должны выучить, сидя за столом, все, чему ты учился сам, и еще законы Российской империи знать.
– Теперь понял, важное дело.
– Строим в Туле университет, начнем с физико-технического и механического направлений, меня тульские учителя гимназий уже пенять Тамбовом стали.
– Понял.
Еще одну идею подсказали сыновья-близнецы:
– Строим в Москве фабрику детской игрушки, по готовности швейными машинками снабдим.
– Зачем швейные машинки для игрушек? Тут липа да глина нужна.
Сергей потратил час на объяснения принципа мягкой игрушки. Говорил про медведей, зайчиков и волков, которые набиты опилками.
– Поражаюсь тебе, Сергей Николаевич, столько всего интересного придумать горазд!
– Строим в Туле завод фаянсовой посуды, но здесь глина особая требуется, сначала глину найти надо, потом около нее и завод строить. Строим два бумагоделательных завода, в Москве и в Ярославле.
– Зачем они нам?
– Будет капсюль, начнем делать патроны, а меди в России нет. Придется делать картонный патрон.
– Ясно, ты хочешь заранее подготовиться.
Так, пункт за пунктом целый день обсуждали все: от кукол с фарфоровой головой до парусной мастерской. Говорили про оптовую закупку руды и присадок для легирования стали. О необходимости послать обозы на север за моржовым усом для декорирования биноклей. Пришлось набросать схему гравировальной машинки с ножным приводом.
Потекли ровные дни ежедневной рутины, Сергей возобновил верховые прогулки, ежедневные стрельбы, физические упражнения в тренажерном зале своего дома. Брал уроки фехтования у офицера гарнизона. Увлекся занятиями рукопашным боем в зале борьбы. Еще в декабре прошлого года он обратил внимание на одного очень ловкого борца. Борцы на развлечение публики выступали три раза в неделю в его цирке. Один из них отличался ловкостью и сноровкой, звали его Николай Кочеряко. Борец оказался беглым казаком из Азова. Что он там натворил и почему бежал, Сергея не интересовало. Показанные приемы борьбы сильно напоминали самбо. И самое удивительное, что сама тренировка и спарринг проводились под известную мелодию "казачок". Так с декабря Сергей четыре раза в неделю "танцевал" казачок. Научился быстро двигаться, наносить в длинных прыжках удары ногами и рукам, вертеться волчком с двумя саблями.
Оказывается, привычные для XXI века танцевальные движения изначально несли совершенно иной смысл. Ежедневно тратил на свое здоровье три – три с половиной часа. Здоровьем начинаешь дорожить, когда его уже нет, он не хотел терять здоровье во второй раз. Решил поддерживать тонус регулярными физическими нагрузками. В августе начал готовиться в дорогу. В плане сначала Москва, где он как попечитель открывал Институт финансов и права. Затем надо посетить Московский университет и поговорить с химиками. Тамбовские химики активно переписывались с Московским университетом. Но он рассчитывал получить прогресс в развитии темы путем личного контакта с профессорами. После Москвы хотел посмотреть на свои новые земли в Нечерноземье и остаться на зиму в Тамбове…
В один из августовских дней Сергея нашел слуга:
– Барин, из Тамбова большой стол привезли, так этот стол через двери не лезет, что делать?
Большим столом оказался рояль, а ставить этот рояль у себя дома не было смысла. Он человек холостой и приемов по вечерам у него не могло быть. Неприлично дамам к холостому мужчине ходить даже с мужьями. Поехали к Михаилу Михайловичу.
– Михаил Михайлович, позволь этот музыкальный инструмент тебе подарить, – начал Сергей.
Возможностей рояля он и сам не представлял. Каким будет звучание и будет ли вообще какое-либо звучание? А шут его знает! Михаил Михайлович заинтересованно осмотрел инструмент, внешний вид впечатлял размерами и полировкой.
– Сам придумал?
– Похожий инструмент видел в Италии, вот и заказал своим мастерам.
– Наших красавиц итальянской музыкой соблазнять будешь, – улыбнулся Михаил Михайлович, – не возражаю, с музыкой жить веселее.
Пока через садовое окно затаскивали рояль, прибежал настройщик и удивленно вытаращился на инструмент. Сергей сыграл "Во поле береза стояла", настройщик уловил мотив, и к вечеру настроенный рояль имел успех. Сергей сыграл множество мелодий и спел десяток песен. Дамы и мужчины толкались, как гимназисты, и просили научить.
Снова нагрузил Тимофея заявкой на патент и задачей начать изготовление роялей и пианино. Но был сам озадачен казенным письмом, в котором ему предписывалось забрать переданные казной пятьсот дворов. Пятьсот семей решили перевезти в Москву на строящийся завод швейных машин. Решили без спешки небольшими партиями обучить крестьян в Туле. Ожидать от вчерашних земледельцев нормальной работы в Москве не стоило. Встреча с крестьянами подтвердила худшие опасения. Все уверенно говорили, что царица их проиграла в карты, и работать на заводе не хотели. Люди веками жили земледелием, завод казался хуже кары небесной. Пришлось идти на хитрость, в одном из домов поставили швейную машинку, повесили часы, положили бинокль и пистолет. Крестьянам сказали: "Смотрите и выбирайте себе работу". Хитрость сработала, люди успокоились. Пришлось сделать небольшую ротацию с учетом пожеланий.
В университете Сергея встретили радушно, хвалили за попечительство наукам. А когда заговорили о предмете визита, то стали, беспрерывно ахая, восхищаться его познаниями в химии. Химию он знал хуже всех предметов, школьную программу по химии прошел без усердия и заинтересованности. В дальнейшем ничего нового он не узнал и теперь никаких своих мыслей профессорам не подбрасывал. Вспомнил о конверторной продувке кислородом и заговорил о промышленном производстве кислорода. Вопрос заинтересовал профессоров, для них это было абсолютно ново. Сергей начал писать на бумаге математическую модель процесса, но был остановлен предложением:
– Уважаемый Сергей Николаевич, мы просим прочитать лекцию по математике для профессоров и студентов.
Он посмотрел на листок бумаги с формулами, затем на профессоров и все понял:
– Да, господа, я согласен.
На другой день собрался полный зал с профессурой в первых рядах. У всех бумага и карандаши. Сергей хотел объяснить методику математического моделирования за полтора часа. Но через десять минут пришлось возвращаться к основам высшей математики школьного уровня. Наконец нашли точки соприкосновения и понимания. Первая лекция длилась четыре часа. Договорились продолжать лекции ежедневно по три часа. Через шесть недель дошли до математического моделирования, еще через семь недель он сказал:
– Это все, господа, больше я ничего в математике не знаю.
Аудитория аплодировала стоя, затем разговоры, восхищения и благодарности. Сергей был тоже очень доволен, хоть часть знаний своего времени он смог отдать прямо.