Но Туз не успел выйти из канцелярии, как туда ввели Хомутинникова. Он еле держался на ногах, налившиеся кровью глаза уставились в одну точку.
- Уложите его спать, - сказал Борисов солдатам, поддерживавшим Хомутинникова под мышки.
Однако рулевой уперся, он порывался что-то сказать, но слова у него получались мятые, сначала никто ничего не мог понять, только потом догадались, что он говорит о каких-то часах.
- Во! - Он закатал рукав и показал часы.
- Ладно, идите спать, - сказал Борисов.
Хомутинников оттолкнул поддерживавших его солдат и шагнул к двери. Однако ноги совсем перестали его слушаться, он споткнулся. Солдаты опять подхватили его и вынесли из канцелярии.
На следующее утро Борисова вызвал опять появившийся на стройке Жаров. Кроме самого Жарова в кабинете сидели Щедров и Савкин.
- Что у вас там происходит? - спросил Жаров, когда Олег сел на предложенный ему стул.
- Что вы имеете в виду?
- Вот видите, - обратился Жаров к Щедрову и Савкину. - Он еще прикидывается этакой невинной овечкой. А то, что у вас за один день два ЧП случилось, это вас не удивляет? Сначала Голубева искалечили, потом этот матрос напился, как его фамилия?
- Хомутинников, - подсказал Савкин.
- Вот-вот, Хомутинников. И вообще, кто вам разрешил выдать всем зарплату? Вы знаете, что есть приказ выдавать только по три рубля восемьдесят копеек?
- Это касается только лиц, особо склонных к злоупотреблению спиртными напитками.
- Но есть еще и указание начальника управления полковника Щедрова: никому не выдавать на руки более пяти рублей.
- Да, я давал такое указание, - подтвердил Щедров.
- Конечно, приказы не обсуждаются, но вопрос о выдаче личному составу плавсредств денежного содержания решаю я как начальник плавсредств. Вот я и выдал вопреки вашему устному распоряжению.
- Почему?
- Потому что считаю это распоряжение незаконным и неправильным.
- Поясните, - попросил Щедров.
- В приказе говорится о лицах, особо склонных к злоупотреблению спиртными напитками. А вы своим распоряжением всех поголовно зачислили в алкоголики. Кроме того, что это оскорбительно, это неверно и с точки зрения дальнейшего укрепления воинской дисциплины.
- Вот как! А я думал, наоборот, - удивился Щедров. - Любопытно. Поясните еще.
- Пожалуйста. Мы говорим, что у нас в армии сознательная воинская дисциплина. Значит, укреплять ее надо путем повышения этой сознательности. Тем, что вы запретили выдавать деньги, вы создаете только видимость благополучия. Понимаете, опять видимость! А я выдал деньги всем и убедился, что ребята у меня и в самом деле сознательные, ведь, кроме Хомутинникова, никто не напился. А с одним Хомутинниковым мы уж как-нибудь справимся.
- А за ЧП кто отвечать будет? - спросил Жаров.
- Вероятно, придется мне.
- Придется. И не только за это, а и за пожарную тревогу, и за Карпова, и за Голубева. Вот ведь какой букет набрался! Словом, на следующем заседании парткома мы спросим с вас со всей строгостью. А сейчас можете быть свободны.
- Я попрошу вас зайти ко мне, - сказал Щедров.
Олег ждал полковника в коридоре. Он успел выкурить две сигареты, пока Щедров вышел.
- Ну, заходите, - пригласил он.
Плотно закрыв за собой дверь, Щедров сказал:
- А в общем-то, вы мне нравитесь, Олег Николаевич.
Борисов ожидал всего, чего угодно, только не такого признания.
- Нравитесь своей прямотой, если хотите, принципиальностью. Пожалуй, вы правы насчет моего распоряжения, хотя все это не так просто. С меня, батенька, тоже за дисциплину спрашивают, да еще как! Но не в этом дело. Я боюсь за вас, потому что вам не хватает гибкости. Вы настойчивы, прямолинейны, иногда упрямы, на этом можете свернуть себе шею. Негибкие ветки, знаете ли, легко ломаются. Иногда надо быть дипломатом.
- Не в моих это правилах. Я считаю, чем прямее, тем честнее.
- А разве я говорю о бесчестии? Как бы вам это объяснить? Да, вот вы прошлый раз говорили о пустом сотрясении воздуха. Зачем же вы сами его сотрясаете попусту? Стоит ли вам так откровенно и прямо высказывать все это, скажем, Жарову? Ведь он не поймет. Наоборот, он все повернет против вас же.
- Пусть поворачивает, я не боюсь.
- Напрасно. Такие люди бьют жестоко и очень больно. Их сила как раз в жестокости.
- Почему же его не могут разглядеть там, в главке?
- Там он другой, покладистый! Я тоже думал, что он хороший руководитель. А оказалось, что он просто случайно задержавшийся на руководящей орбите отголосок давно минувших дней. Плюсквамперфект. Давно прошедшее. Что же, бывают ошибки. Важно, что их видят и исправляют. Исправят и эту. Но прежде чем его раскусят, Жаров еще многим попортит крови, и вам, в частности. Поэтому будьте осторожнее. Вот об этом я и хотел вам сказать.
- Спасибо.
- Да, кстати, я не подписал вашу заявку.
- Какую заявку? Я ничего не просил.
- А в Ленинградский проектный институт разве не вы писали?
- Первый раз слышу.
- Значит, это инициатива самой Веры Ивановны. Но идея строительства порта ваша?
- Моя.
- В принципе она верная, но сейчас ставить вопрос преждевременно. Да и средств нам не дадут.
- А когда дадут, будет уже поздно. Мы и в эту навигацию вряд ли управимся. Если даже шторм утихнет сейчас, мы не сможем производить разгрузку. Причалы разбиты, придется восстанавливать их. На это уйдет не меньше недели.
20
На восстановление причалов ушло шесть дней. На рейде к тому времени скопилось девять пароходов. Строительное управление арендовало катера и шлюпки с пароходов. На разгрузку было брошено все: люди, транспорт, краны, остановлены работы на других объектах. Разгрузка шла непрерывно круглые сутки, благо, солнце не заходило.
Коротким полярным летом в тундре много грибов. Обычно для их сбора каждый год выделялась особая бригада. Она обеспечивала отряды грибами на весь год. Нынче было не до этого. А уже потянуло изморозью, по утрам вся тундра покрывалась инеем, съехали набок поседевшие шляпки грибов, заблестели в низинках стеклышки первых заморозков.
- Еще недели две, и залив встанет, - сказал Щедров Борисову.
Но Олег не слышал, он спал, свернувшись на заднем сиденье машины. За последние трое суток ему вряд ли удалось поспать хотя бы десять часов, и вот теперь он наверстывал упущенное. До оленеводческого колхоза, куда они ехали, было двадцать семь километров, езды не меньше часа по здешним дорогам.
Щедров тоже было задремал, но на глубокой выбоине машину так тряхнуло, что он ударился лбом о ветровое стекло и потом уже до самого поселка бодрствовал.
Они проехали к правлению колхоза почти через весь поселок и не встретили ни души. Даже собак не видно. Сейчас все население в тундре. В правлении сидел только бухгалтер и крутил ручку арифмометра.
Поздоровались. По обычаю, прежде чем приступить к делу, поговорили о том о сем. Наконец Щедров сказал:
- Вчера я по радио говорил с вашим председателем. Он еще в тундре?
- Ну.
- Мы договорились, что заберем у вас катер и два мотобота.
- Ну.
- Так вы в курсе дела?
- Ну бери.
Мотоботы были совсем старенькие, а катер еще новый, его купили прошлым летом. Двое студентов, приехавших на каникулы из Якутска, помогли Олегу завести буксирные концы и даже вызвались сопровождать его до Игрушечного. Поскольку карт не было, в проводники взяли Василия - старого охотника на морского зверя. Он повел караван излучинами и протоками - так было ближе. Но катер был тихоходным, и до Игрушечного они добрались только к вечеру. Василия отвезли на машине обратно, а студенты добровольно остались помогать на выгрузке.
За десять дней удалось разгрузить еще тринадцать пароходов.
А бухту уже опоясал белый воротник берегового припая.
Вместе с радиограммой о выходе в Игрушечный последнего парохода Щедров получил сообщение о вылете генерала Вилкина.
На благоустройство дороги от аэродрома до поселка Савкин бросил восемь самосвалов и два катка. Он лично проверял каждую ямку - не дай бог, чтобы высокое начальство где-то сильно тряхнуло. Для генерала отвели в только что сданном доме двухкомнатную квартиру, кое-как собрали мебель, чтобы обставить комнаты более или менее прилично. Савкин принес из дому два собственных ковра и повесил их на стену. Но потом кто-то сказал, что теперь вешать ковры на стену не модно, и их расстелили на полу.
На случай, если генерал пожелает добраться до управления через бухту, срочно красили катер, драили медяшки, переоборудовали салон.
В ротах скоблили полы, выравнивали кровати, старшины носились как угорелые: не хватало эмблем, звездочек на фуражки, ремней. Срочно выпускались стенные газеты, боевые листки, в казармах и на объектах обновлялись лозунги, плакаты, доски с показателями соревнования.
Навигация как-то незаметно отошла на второй план, и Олегу в эти дни приходилось особенно туго. Не хватало людей, вышли из строя два двигателя, и невозможно было достать к ним запасные части. А тут еще пошли мелкие грузы, краны таскали бочки с селедкой, ящики с маслом и консервами, производительность труда резко упала, разгрузка шла медленно. Обычно керосин и бензин привозили в бочках. На этот раз прислали танкер, а на берегу не оказалось ни одной емкости, пришлось возить горючее на склад ГСМ даже водовозками. Только теперь выяснилось, что Савкин не составил очередности поступления грузов, они шли в самых нелепых сочетаниях. Склады забивались сначала самыми необходимыми материалами, сверху на них наваливалось то, что потребуется лишь будущей весной.
В этой суматохе, пожалуй, только Щедров сумел сохранить спокойствие. Он окончательно перебрался в балок на причале, и его короткие и четкие распоряжения вносили в работу некоторую организацию. Даже нетерпеливые капитаны пароходов, съезжавшие на берег с единственной целью поругаться, при нем как-то успокаивались, становились податливее. Увидев на плашкоуте Веру, Щедров сказал:
- Вера Ивановна, вы мне нужны.
Она сошла на причал, и, пока шла ему навстречу, он рассматривал ее пристальным, изучающим взглядом. Она похудела, лицо осунулось, даже ямочки на щеках пропали, в походке появилось что-то резкое, даже суетливое.
- Я слушаю вас, Виктор Тимофеевич.
- При случае принесите мне заявку на разработку проекта строительства порта. Я ее подпишу.
- Теперь убедились?
- Вполне.
- Хорошо, я принесу вечером.
Она уже собралась уходить, но Щедров жестом остановил ее.
- Не спешите. Мне кажется, вы в последнее время стали избегать меня. Я догадываюсь о причине, но хочу сказать, что это не должно мешать нашей дружбе.
- Просто сейчас такая горячка. - Вера еще пыталась уклониться от этого разговора.
- Не отговаривайтесь. Я ведь ни на чем не настаиваю, только прошу вас не оставлять меня в полнейшем одиночестве. Я в конце года заменяюсь, уеду куда-нибудь на другую стройку, но я хотел бы сохранить о вас самые лучшие воспоминания.
- Я не пойму, что вы хотите.
- Видеть вас. Пусть даже вместе с ним. Откровенно говоря, он мне тоже нравится. Вы понимаете, мне нелегко заставить себя признаться в этом, но надо быть справедливым. Он именно тот, который вам нужен. Но берегите его. Такие, как он, живут трудно, блестящей карьеры не делают и обладают страстью к перемене мест. Так что могу вам предсказать нелегкую, но интересную жизнь. Надеюсь, хотя бы на свадьбу-то пригласите?
- Непременно.
Они улыбнулись друг другу, и Вера побежала на причал. Она была рада, что состоялся этот разговор, что они остались друзьями, а главное - тому, что Щедров так великодушно и мужественно честен и так благородно откровенен. "Они поладят с Олегом, они все-таки в чем-то схожи. В чем именно?" - думала она, глядя на таявшую в воде желтую льдинку.
21
Генерал был маленького роста, круглый, как кранец, ничего грозного ни в его фигуре, ни в обращении с людьми не ощущалось. Он был вполне доволен и квартирой, и обедом, и даже согласился послезавтра поехать на рыбалку. Как человек воспитанный, за ужином он почти не говорил о дедах, рассказывал анекдоты и вообще был вполне радушен.
Потом он выслушал Щедрова. Доклад Щедрова был обстоятельным, но не длинным и генералу понравился. А когда Щедров попросил выделить целевым назначением дополнительные средства на строительство собственной базы, генерал сказал:
- Я затем и приехал, чтобы лично посмотреть, что у вас тут делаётся и какие возможности есть для ускоренного строительства собственной базы. Дело в том, что уже в конце этого года начнется освоение здешних богатств, добыча алмазов, золота, цветных металлов. Объем строительства резко возрастает, и без собственной базы вам не обойтись…
Отпустив Щедрова, генерал лег спать. Но уснуть никак не мог. То ли потому, что в Москве в это время был еще день, то ли потому, что успел вздремнуть в самолете, пока летел от Черского. Поворочавшись в постели часа полтора, Вилкин встал, оделся и пошел на причал.
Был уже двенадцатый час ночи, но на причале работы шли полным ходом. По заливу сновали катера и мотоботы, ползали толстобрюхие баржи, гремели лебедки и краны, скрежетало железо, и над всем этим стоял неумолчный гул голосов:
- Вира помалу!
- Куда лезешь, черт полосатый? Башку оторвет!
- Отдать носовой!
Возле балка на штабеле досок сидел солдат и ел кашу из алюминиевой миски. Заметив генерала, он вскочил и вытянулся.
- Вкусная каша? - спросил генерал.
Но солдат только испуганно хлопал глазами, а говорить не мог - рот его был набит кашей.
- Да вы проглотите, - посоветовал генерал.
Солдат, давясь, в два приема проглотил кашу и рявкнул:
- Виноват, товариса… - Должно быть, он не очень-то разбирался в званиях и смутился, не зная, как назвать генерала.
- Кто тут у вас старший?
- Товариса капитана.
- А где он?
- Сейсяза разысю. Тута был недавно.
- Не надо, я сам найду. А вы кашу доешьте, не то остынет. Приятного аппетита!
Солдат подождал, когда генерал отойдет подальше, и снова принялся за кашу.
Борисова генерал отыскал на втором причале.
- Сколько еще пароходов осталось?
- Шесть.
- Успеете разгрузить?
- Мы-то разгрузим, а вот капитаны побаиваются, что не успеют вернуться, как бы им тут зимовать не пришлось.
- А вы как считаете?
- Думаю, что двум последним пароходам действительно придется зимовать.
- А как же я буду объяснять это министру морского флота? Почему задержались?
- Четыре дня штормило, причалы были разбиты, пришлось восстанавливать. Да и весь этот тюлькин флот… - Борисов кивнул на залив. - Разве этими дырявыми калошами перетаскаешь столько груза?
- Да, флот у вас действительно неважный, - согласился генерал. - Надо вам дать новые суда. Сколько примерно потребуется, если объем перевозок в будущую навигацию возрастет, скажем, в два раза?
- Нисколько.
- То есть?
- Простое увеличение количества судов почти ничего не даст. Мы просто не в состоянии будем их разгружать. Больше двух барж к пароходу все равно не поставишь - по одной с каждого борта.
- Где же выход?
- Надо строить порт, товарищ генерал.
- Это, брат, дорого да и нерентабельно. Навигация здесь полтора, от силы два месяца длится, а остальные десять месяцев порт будет простаивать. Дешевле и проще построить собственную производственную базу, в первую очередь завод железобетонных изделий или хотя бы цех. Тогда объем перевозок и стоимость строительства сразу сократятся. Согласны?
- Нет.
- Почему?
- Извините, но мне кажется, что вы не учитываете перспектив. Я недавно говорил с геологами, они утверждают, что в ближайшие два-три года здесь начнется промышленная разработка многих ископаемых. Не знаю, будут ли строить здесь заводы, но если не руду, то и металл вы тоже не будете возить самолетами. Значит, нужен будет порт. И если его строить, то начинать надо именно сейчас. Что касается навигации, то ее можно продлить. Я не знаю перспективных планов строительства ледокольного флота, но мне кажется, если это будет нужно, порт может быть открыт почти круглый год. И наконец, производственная база. Я не специалист, боюсь что-либо утверждать, но мне кажется, что ее строить не нужно. Сейчас у нас пароходы уходят отсюда порожняком. А потом, наоборот, отсюда пойдут с рудой или металлом, а сюда порожняком, если не считать не такого уж большого количества необходимых продуктов. Поэтому не лучше ли средства, отпущенные на строительство собственной базы, или хотя бы часть их вложить в строительство порта?
- Все это надо посчитать с карандашом в руках, - сказал генерал. - Но вообще-то в вашей мысли что-то есть. Я вас вот о чем попрошу: сядьте-ка вместе с плановиками, геологами, кто тут еще есть? Насчет ледоколов мы в Москве прикинем. Так вот, сядьте и составьте докладную записку на мое имя. Сколько времени вам для этого потребуется?
- Откровенно говоря, не знаю. Мне еще не приходилось заниматься такими вещами.
- Вам тут есть кого за себя оставить?
- Есть. Мичман Туз эти шесть пароходов и без меня разгрузит.
- Тогда вот вам неделя сроку. К моему отъезду составьте такую записку. В точные расчеты не влезайте, сейчас всего не учтешь, но прикиньте хотя бы приблизительно. Причем при подсчете стоимости строительства и обслуживания порта округляйте не в меньшую, а в большую сторону.
В это время Борисова позвали. Подошла баржа с листовым железом, не знали, куда его складывать. Борисов побежал звонить Савкину, но того ни дома, ни в управлении не было.
Савкин и Жаров были в клубе и ломали голову над тем, как переделать трибуну. Единственная трибуна была сделана из расчета на высокий рост Щедрова, а для генерала Вилкина никак не подходила.
Решили сделать к трибуне приступочку, а чтобы она не путалась под ногами у других, сделали ее откидной. Нажмешь кнопку - откинется, еще раз нажмешь - убирается. Опробовали - получилось вроде неплохо.
Но когда Щедров предоставил слово генералу, в приступочке что-то заело. Сколько Савкин ни нажимал на кнопку, приступочка не откидывалась.
Савкин опять стал ковыряться в приступочке, она неожиданно откинулась и стукнула его по лбу. В президиуме сдержанно засмеялись, генерал тоже улыбнулся и сказал:
- Видно, есть еще бог.
- Так точно! - вытянулся Савкин.
Зал вздрогнул от дружного хохота.
Генерал встал, подошел к трибуне, поднялся на приступочку.
- Между прочим, - сказал он с улыбкой, - примерно вот на таком уровне мы пока осуществляем и механизацию строительных работ.
Зал опять оживился, послышался смех.
- И уж если говорить серьезно, механизация строительных работ, особенно в районах Крайнего Севера, сейчас встает как одна из главных задач. У нас слишком много ручного труда, поэтому мы вынуждены держать тут много людей, а условия жизни здесь, как видите, весьма отличаются и от Южного берега Крыма, и от Черноморского побережья Кавказа…