- Вот твой бурдюк. - Словно джинн из бутылки, перед ней неожиданно вырос Магистр. - Доверху наполненный хорошей водой. - Поскольку его руки были по-прежнему связаны, он держал бурдюк за самый конец двумя руками.
- О, спасибо! - Рабия хотела вскочить, но одумалась, сообразив, что такое поведение было бы достойно осуждения. Она все время забывала о своей роли. - Дай мне воду, - произнесла она как можно более формально. Потом открыла пробку и приготовилась пить, но для этого ей сначала надо было откинуть чадру, что, разумеется, нельзя было делать в присутствии постороннего мужчины.
- Отвернись, - попросила она.
Маленький мужчина удивленно покорился.
Рабия откинула покрывало и сделала несколько больших глотков. О, как хорошо! Закрыв глаза, она глубоко вздохнула и снова отпила. Вода - источник всего живого, подарок Аллаха всеведущего, так говорят в пустыне. С каждой каплей, проникающей в ее нутро, она чувствовала это.
Закрыв бурдюк, девушка отложила его в сторону. И только теперь открыла глаза. К ее удивлению, Магистр все еще не ушел. Она быстро набросила на лицо чадру.
- Можешь повернуться.
Он послушался. И молча продолжал стоять рядом. Лицо его было изможденным.
Повисло неловкое молчание.
Рабия соображала, что бы такое непринужденное еще произнести, но ничего не приходило на ум.
- Да… - начал Магистр.
- Я мо… - одновременно с ним произнесла девушка.
Оба осеклись. Потом служанка попробовала снова:
- Я могу дать тебе только пару луковиц и несколько фиников. - "В том, что я накормлю голодного, не может быть ничего предосудительного, - мелькнуло у нее в голове, - ведь святые законы гостеприимства действуют повсюду, и в пустыне тоже. И нигде в Коране не сказано, что они не распространяются на рабов".
- Спасибо! - хриплым голосом поблагодарил Магистр. - Мы с друзьями слишком ослабли, чтобы я отказался от твоих даров. - Он взял еду, разложенную в два мешочка.
- Вам что, дают слишком мало еды? - удивленно спросила Рабия.
- "Слишком мало" значило бы сказать слишком много. - На короткий миг лицо Магистра осветила грустная усмешка, которую она так хорошо помнила по его выступлениям на площади. - Нам дают бобы и пшенную кашу, пшенную кашу и бобы, и снова бобы и пшенную кашу. Минимальными порциями. Несколько монотонно. Твои дары внесут разнообразие в наш рацион. Еще раз спасибо, и приятной тебе ночи. И если когда-нибудь я смогу отплатить тебе за твою доброту, знай, я навеки твой слуга. - Он опять усмехнулся и исчез.
Позже подошел хаджи Абдель Убаиди, хабир. Рабия как раз только что съела несколько фиников, отщипнула немного от лепешки и запила все это свежей водой.
- Я пришел, чтобы кое-что сказать тебе, - начал предводитель каравана. - Можно присесть?
- Да, конечно. Разумеется. Что ты хочешь мне сказать? - Рабия вежливо подвинулась немного в сторону.
- В общем, я видел, как ты давала рабам воду.
Рабия испугалась. Хотела было что-то возразить, но передумала. Вместо этого предложила заварить мяту.
- Спасибо, не надо. Я только хотел сказать тебе, что не видел этого.
- Как? Что ты имеешь в виду? - Рабия совсем запуталась. Так заметил что-нибудь хабир или нет?
Хаджи Абдель Убаиди улыбнулся:
- Я хочу сказать, что закрыл на это глаза.
- Хвала Аллаху! - У служанки камень свалился с сердца. - Но почему ты делаешь это?
- Понимаешь, - хабир уселся поудобнее, - все дело в том, что нельзя сказать "а", не сказав "б". Вот смотри: ты получила от госпожи приказ доставить с моей помощью шестерых невольников в Фес, где им предстоит батрачить под землей. Я, в свою очередь, имею от нее приказ давать этим людям только один раз в день кружку воды. Но вместе и то и другое не получается. Если рабы и дальше будут получать так мало воды, они умрут от жажды и никогда не прибудут в Фес. В этом случае я бы выполнил свой приказ, а ты свой - нет. - Хабир лукаво улыбнулся. - Значит, будет лучше, если я на некоторые вещи закрою глаза. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
В порыве благодарности Рабия вновь предложила ему заварить мяты, но хаджи отказался. Поднявшись, он вытащил из складок своей накидки козлиную шкуру.
- Ночь будет холодной. На, укройся. - И, не дав служанке ничего ответить, продолжил: - Мне пора назад, к моим погонщикам. Пришло время совместной ночной молитвы.
Вскоре она услышала протяжный монотонный распев:
Аллаху акбар… Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед пророк Его…
Она почти физически ощутила истовость, с которой снова и снова произносились одни и те же слова Корана. Ее охватило страстное желание самой приблизиться к Аллаху, и она быстро раскатала свой коврик.
Молитва укрепила ее. Она справится со своим заданием и вернется в Танжер. Повелительница похвалит ее, может быть, даже вознаградит, и с ее младшим братом Ахмадом ничего не случится.
Она не испытывала усталости и раздумывала, ложиться ли уже спать или еще рано. Насколько позволяло разглядеть ее зрение, небо над ее головой было ясным и звездным, хотя ей и не удавалось различить очертания отдельных звезд. Рабия решила еще немного посидеть у костра и бросила в огонь несколько веток из дров, заботливо предложенных ей погонщиками. Языки пламени высоко взметнулись, распространяя новое тепло и новый свет. Было так светло, что ей захотелось немного поиграть. Сходив в шатер, она принесла доску, расчерченную на шестьдесят четыре квадрата, и тридцать две деревянные фигуры. Шахматы. Столь любимая ею королевская игра.
Рабия расставила фигуры, черные и белые, и, как обычно, когда играла сама с собой, спросила себя, какие фигуры выбирает. При этом она задумалась. Считалось, что белые лучше, потому что имеют право первого хода, а следовательно, в запасе всегда на один ход больше. Но так ли это на самом деле? Разве у игрока черными фигурами не было преимущества видеть, что задумывают белые? Во всем есть две стороны - такова жизнь. Одному хорошо, другому плохо.
Хирургу, Магистру и их друзьям, без сомнения, было плохо, и, честно говоря, они этого не заслужили. То, что с ними произошло, было несправедливо. Разве хирург из монастыря Камподиос был виноват в том, что повелительница безумно влюбилась в него, а не найдя в нем ответных чувств, от всей души возненавидела? Разве виноват Магистр в том, что случайно оказался другом хирурга? А чем заслужили свою участь четверо других?
Они ни в чем не виноваты. И даже то, что они поклонялись другому Богу, ничего не меняло.
Рабия снова собрала шахматы.
Она легла спать, но сон долго не приходил.
- Там впереди, немного правее, уже можно увидеть на горизонте минареты мечетей Эль-Ксар-эль-Кебира. - Хаджи Абдель Убаиди отстал и ехал теперь рядом с Рабией.
Служанка напряженно всматривалась в направлении его вытянутой руки, но, конечно, ничего не видела. Заставляя себя не щуриться, она произнесла:
- Эль-Ксар-эль-Кебир? О, я слыхала об этом городе. Говорят, наши борцы за веру одержали там большую победу.
- Ты даже это знаешь? - Хабир удивленно поднял брови. Далеко не каждая мусульманка интересовалась происходящим в мире. - Да, верно, в прошлом году. Султан Абд эль-Малик наголову разбил там португальцев, а их слабый король Себастьян погиб в битве. Это случилось в четвертый день месяца, который неверные называют августом. Видишь зеленый пояс, который тянется между нами и городом? Это вади Лукоса, плодородная земля, заселенная с давних времен. Один мудрец в Уаззане как-то рассказывал мне, что первыми здешними поселенцами были римляне. Ну, я о них никогда не слышал. Поди проверь! Ладно, мне нужно вперед. Кстати, ты уже лучше сидишь в седле.
Верблюд хабира рысью вернулся в начало каравана, и Рабия снова углубилась в свои размышления. Погонщики затянули песню. Удивительно, как они вообще были на это способны, несмотря на тяготы перехода. Впрочем, песня звучала днем уже не в первый раз.
Магистру с друзьями такое было явно не по силам, хотя утром хабир отмерил им порядочное количество воды, намного больше, чем в предыдущие дни, что не укрылось от Рабии. Когда она потом проверяла, надежно ли связаны руки у невольников, невысокий Магистр, криво усмехнувшись, заметил, что пешее передвижение для них не самое ужасное. Ведь они столько долгих недель провели на банках галеры, мечтая лишь о том, чтобы наконец-то распрямиться в полный рост и хоть немного пройтись. И вот теперь у них эта возможность есть в избытке. Так что, по идее, они должны быть довольны.
Рабия не знала, куда глаза деть от стыда, так неприятно ей было. Ведь именно ее стараниями хирург, Магистр и Нгонго попали на галеру. К счастью, невысокий жилистый человек этого, похоже, не заметил и произнес:
- Надо всегда сохранять оптимизм. Как знать, а вдруг старушка Европа когда-нибудь заполучит нас назад?
- Ин шаʼа-лла, - безотчетно ответила Рабия.
- Ин шаʼа-лла? - переспросил Магистр. - Что это значит?
- Если на то будет воля Аллаха.
- Да? Странно. - Рассказчик историй задумался. - Помнишь, когда я тебе сказал, что мы с хирургом вылечим Нгонго от бельма, я добавил по латыни: Volente Deo - и перевел для тебя: "Если на то будет воля Аллаха". То есть Ин шаʼа-лла и Volente Deo, по сути, одно и то же. Как ты это находишь?
Ничего не ответив, Рабия отвернулась и побежала к своему верблюду.
Вечером того же дня они остановились на привал в трех милях восточнее города Уаззан. Именно тут хабир когда-то разговаривал с одним мудрецом о римлянах. Место для стоянки было не такое удачное, как предыдущее, - плоское и плохо защищенное. Рабия сняла чадру и ополоснула лицо и руки. Пока запасы воды были еще достаточны, она могла себе это позволить перед намазом. Ибо очищение было важной частью ритуала. Если не было воды, верующий был обязан очищать себя песком - так повелел Аллах устами Великого пророка.
Она вытащила свою шахматную доску и расставила фигуры и пешки. Немного подумав, выбрала распространенный дебют и передвинула белую королевскую пешку на две клетки вперед. Потом таким же образом ответила черными. Ход следовал за ходом. Через какое-то время она перевернула доску черными фигурами к себе, чтобы лучше прочувствовать их ситуацию. И тем не менее белые в этот вечер играли лучше. Черные уже потеряли коня и ладью, а белые только три пешки, это несмотря на то, что Рабия пыталась одинаково хорошо играть и теми, и другими. Положение черных быстро ухудшалось. Если не придумать две-три блестящие комбинации, черному королю неизбежно будет шах и мат…
- Я бы отодвинул слона на пять клеток назад, - раздался вдруг над ней чей-то голос. Это был Магистр. - Если ты этого не сделаешь, черные через три хода проиграют.
Рабия вздрогнула от неожиданности. Потом наморщила лоб.
- Откуда ты вдруг взялся? Как тебя пропустили часовые?
Магистр ухмыльнулся:
- Вчера они ведь тоже это сделали, когда я принес тебе бурдюк с водой. И сегодня вечером я им поклялся, что позарез нужен служанке Рабии, и, как видишь, не ошибся.
- Ты в самом деле умеешь играть в шахматы?
- Тебя это удивляет? У нас на Западе живут не только варвары. Мы тоже чрезвычайно высоко ценим эту игру-головоломку. Правда, должен признать, что целую вечность не сидел за шахматной доской. В последний раз это было суровой зимой anno 76/77 в Гринвейлском замке, имении моего друга Витуса из Камподиоса.
- В замке хирурга?
- Именно так. Разрешишь присесть?
Доли секунды Рабия все же боролась сама с собой, потом кивнула. Магистр опустился на землю напротив нее.
- Ты очень красива, - задумчиво произнес он, и по его голосу было ясно, что это не просто дежурная фраза.
- О! - Рабия смущенно закрыла лицо руками. После молитвы она забыла покрыть лицо! Девушка поспешно набросила чадру.
- Жаль, - вздохнул мужчина. - Такие благородные черты не стоило бы прятать. Но в каждой стране своя религия, и в каждой религии свои законы, которые я чту.
Рабия не нашлась с ответом.
- Доиграем партию? Я добровольно беру себе черных.
Девушка была признательна гостю за такой поворот разговора, вернувший их на нейтральную почву.
- Да, с удовольствием! Расскажи мне, пожалуйста, о замке. Большой ли он? Сколько там комнат? Где он расположен?
Магистр засмеялся:
- Сначала будем играть или сначала мне рассказывать?
- Сначала расскажи. Ты так хорошо умеешь это делать!
Гость прищурился:
- Ты хочешь вогнать меня в краску смущения? Должен признаться, что тебе это почти удалось. Ну, хорошо. Слушай: замок моего друга не очень большой, если сравнивать его с другими в Англии. Не знаю точно, сколько в нем комнат, но думаю, не больше ста пятидесяти. Однако в нем обитали многие поколения рода Коллинкортов. Старый лорд…
- Так хирург все-таки лорд? - живо перебила его Рабия. - Повелительница сказала, что он вовсе никакой не лорд! - Вообще-то женщине считалось непозволительным перебивать мужчину, но об этом она как-то не подумала.
Магистр опять засмеялся:
- Разумеется, он лорд, хотя небольшая доля сомнения все же осталась. Но если объяснять подробнее, мне придется предвосхитить историю, которую я рассказывал на площади.
- Да, пожалуйста, расскажи!
- Ладно, если ты настаиваешь. Да будет тебе известно, мой друг Витус - найденыш. Корзина с младенцем стояла в кустах у ворот монастыря Камподиос. Ее случайно обнаружил старый аббат Гардинус, настоятель монастыря. Именно он увидел ребенка, завернутого в красную камчатую скатерть. На скатерти красовался золотой герб, принадлежность которого никто не мог определить. Это было единственное указание на происхождение найденыша. Поначалу аббат Гардинус взял новорожденного под свою опеку, заботясь о том, чтобы мальчик получил прекрасное образование, а помимо этого перенимал у монастырского врача знания по хирургии и целебным травам.
- Да, об этом ты рассказывал в Танжере, я это хорошо помню. И еще помню рассказанный тобою случай, как хирург удачно излечил катаракту.
- Верно. Однако незадолго до своей смерти, а это случилось anno 1576, старый аббат открыл моему другу, что он найденыш. Витус был ошеломлен, он никогда не задумывался о своих родителях. Старый аббат и другие монахи заменяли ему и отца и мать. Теперь же он загорелся желанием узнать, какого он все-таки происхождения, но аббат Гардинус смог лишь показать ему красную камчатую ткань с вытканным золотым гербом. Это и был, судя по всему, фамильный герб моего друга. Но никто не знал, откуда родом эта семья. Поэтому Витус покинул стены монастыря, чтобы отправиться на поиски своих корней. Путь его через северную Испанию был длинным и изобиловал приключениями. Так, среди прочего, он угодил в лапы инквизиции. В темнице Досвальдеса он познакомился с моей скромной персоной. Прошу любить и жаловать: Рамиро Гарсия, магистр юриспруденции и бывший доцент в одной из частных школ Ла Коруньи.
После удачного побега и долгого пути, проделанного вместе с цирковой труппой, мы продолжили свои расследования происхождения герба. Мы плыли морем, потерпели кораблекрушение и пережили еще немало приключений, обо всех здесь рассказать просто невозможно. В конце концов мы попали в Англию и прибыли в имение Коллинкортов, на протяжении столетий бывших владельцами этого герба.
Магистр сделал паузу, Рабия тоже сидела молча. Она была зачарована историей, которая напомнила ей одну из сказок "Тысячи и одной ночи". Наконец она спросила:
- А почему остается - как ты это назвал? - небольшая доля сомнения в том, что хирург - настоящий лорд?
Магистр опять прищурился:
- Мы не можем отметать вероятность, что младенца подменили в корзине. В этом случае мой друг Витус вполне мог оказаться ребенком бедных крестьян, а может, даже плодом не слишком богоугодной связи.
- Кому же могла прийти в голову мысль подменить невинного младенца и зачем?
Магистр пожал плечами:
- Я тоже считаю это крайне маловероятным, но тем не менее нельзя с абсолютной уверенностью исключить, что какая-нибудь крестьянка, решив дать своему ребенку монастырское образование, не взяла взамен к себе в дом чужое дитя.
- Ни одна мать никогда так не поступит! - с горячностью воскликнула Рабия. - Ни за что!
- Я тоже в это не верю. И все же, пока не будет представлено бесспорное доказательство его происхождения, хирург отказывается от обращения "милорд".
- О, наверняка, он высокого происхождения! - Рабия невольно задумалась, как ужасно придется белокурому целителю и его друзьям в фоггара, но заставила себя подавить эти чувства. Ей было дано задание, и она должна его выполнить. Она обязана доставить рабов в Фес. Нельзя так близко к сердцу принимать судьбу неверных. И Магистра в том числе, который кем только ни был в одном лице: юристом и ассистентом хирурга, ученым и рассказчиком занимательных историй. А еще игроком в шахматы.
Она повернула доску черными фигурами к Магистру.
- Давай доиграем партию. Ты сказал, что на моем месте отодвинул бы слона. Ну так сделай это.
Между ними завязался ожесточенный бой. Рабия не могла не признать, что ее партнер очень ловко защищался. Ему уже почти удалось переломить ход игры, но в конце концов белые все же одержали верх.
- Прими мои поздравления! - воскликнул Магистр. - Я бы с радостью пожал тебе руку, как принято у меня на родине, но сама видишь… - Он приподнял свои связанные запястья. - Дай мне, по крайней мере, возможность отыграться.
Рабию тем временем уже сморила усталость, но ей не хотелось отказывать Магистру, и она уже была готова выполнить его просьбу, как вдруг над ними нависла чья-то тень. Это был хабир.
- Я кое-что принес тебе, - произнес предводитель каравана, пристально глядя Рабии в глаза. Невольника он словно не замечал.
- О да-да, конечно. - Рабия не знала, как себя вести. Женское чутье подсказывало ей, что хаджи Абдель Убаиди благоволит к ней, но сейчас его лицо было напряжено, присутствие Магистра его явно тяготило. Вероятно, он осуждал любой более тесный контакт с рабами.
- Вот. - Он нагнулся и поставил небольшой медный чайник на шахматную доску, прямо между фигур. - В отличие от вчерашнего вечера, сегодня у меня есть настроение выпить горячей мяты. - Он сел, смерив Магистра таким недвусмысленным взглядом, который пронял бы даже самого толстокожего.
Шахматист поднялся.
- Да, конечно. Уже поздно. Пейте в одиночестве вашу мяту, тем более что никакими расстройствами желудка, кишечника или желчного пузыря я не страдаю. Раб уходит. - Он поклонился Рабии, чтобы соблюсти все формальности. - Увидимся завтра. Остаюсь твоим верным слугой.
Вскоре Рабия с хабиром пили горячую мяту, что действовало благотворно в опустившейся на пустыню ночной прохладе. Рабией уже окончательно овладела усталость, и беседа текла довольно вяло. Неожиданно она вздрогнула. Ветер донес волну резкого кисловатого запаха.
- О Аллах, что это?
Хабир также почуял запах.
- Это наши верблюды. Пережевывают жвачку. Говорят, ничто не пахнет ужаснее, чем верблюжья отрыжка. Даже если человек привычен к этому запаху, как я.