Я нашел наружный вход в конюшню и впустил туда жеребца. Он направился прямо к яслям, и я решил, что он бывал тут и раньше.
Потом я вернулся в избушку, подбросил дров в огонь и достал свой мешок и сковороду. Кинул на сковороду пеммикан и немного снега, а когда все разогрелось, заставил девочку поесть. Сперва она отказывалась, но потом, сделав усилие, поклевала немного.
Нужно было поскорее выбираться отсюда, но как перенесет дорогу в двадцать миль больной мальчик?
- Он твой брат?
- Да.
- Дрейк Морелл ваш родственник?
- Нет. Нет, конечно. Он был знаком с моей мамой, он нам помогал.
Был знаком? Спросить я остерегся, но она, крепко обхватив руками колени, посмотрела на меня огромными глазищами и сказала:
- Мама умерла на прошлой неделе. Он… мистер Морелл ее похоронил. Он собирался отвезти нас в Сент-Луис, чтобы мы могли поехать на пароходе в Новый Орлеан.
- Так.
- Но в форте Бриджер его встретил один человек. Он направил ружье на мистера Морелла и сказал, что его убьет, но мистер Морелл успел выстрелить раньше. Тут выстрелил еще кто-то, и нам пришлось бежать.
- Мы поедем в наш поселок, - сказал я. - У нас там есть дети и женщины. Тебе понравится. Вчера вечером у нас даже была вечеринка. Мы пели и танцевали.
- Я умею танцевать. И петь. А еще умею играть на скрипке и банджо.
Оставаться здесь надолго было бы опасно. Дрова заканчивались, а по тому, как вел себя жеребец, можно было в любой момент ожидать появления бандитов. Эта избушка, видно, была одной из их нор. Но отправиться в путь, когда мальчик в таком состоянии? Если удастся подкрепить его силы горячим варевом, то к следующему утру ему, возможно, станет получше. Поправиться по-настоящему здесь ему не удастся.
Я собрал еще дров и несколько раз пытался покормить мальчика. Есть он отказывался. Если бы здесь были Джон Сэмпсон, Хелен или миссис Макен!
Наступила ночь. Девочка заснула. Я поддерживал огонь в печурке и надеялся на лучшее. Топливо кончалось. Я привел жеребца, чтобы он добавлял тепла своим телом. Сломал ясли и сжег, а потом принялся за дверь, которая вела в конюшню. Так мне удавалось поддерживать огонь всю длинную холодную ночь. Заснул я перед рассветом, а разбудило меня прикосновение руки к моему плечу.
- Мистер Шафтер!
Я сел, испытывая стыд оттого, что заснул.
- Что случилось?
- Мой брат, мистер Шафтер. Мне кажется, он умер.
Это было правдой.
Глава 10
Дрейк Морелл попытался подняться мне навстречу.
- Вы нашли их?
- Мальчик умер.
- Этого я и боялся. Как она это приняла?
- Как солдат… пока, во всяком случае.
- Их мать была когда-то прелестной девушкой. - Он поднял на меня глаза. - Я знал ее очень давно. Она тяжело болела, как и мальчик. У них родня в Новом Орлеане, и, если бы мне удалось отвезти их в Сент-Луис, они бы сели на пароход.
Он помолчал. Выглядел он получше, но до выздоровления было еще далеко. Он может пролежать долго.
- Где сейчас девочка?
- У вдовы, Рут Макен. Нет человека, с которым ей было бы сейчас лучше. У вдовы есть сын, он чуть старше девочки.
Когда я уходил, он опять принялся за книгу, которую я видел у него в сумке.
У нас дома был Уэбб. Он сказал:
- Знаешь, что это за человек? Он игрок, играет на речных пароходах и ввязывается в разные заварухи. Он отправил на тот свет с полдюжины человек.
- И что?
- Я подумал, вдруг тебе это интересно.
- Пока он ведет себя вполне прилично, как и подобает джентльмену. У меня нет причины относиться к нему с недоверием.
- Ну что ж, хороший стрелок всегда пригодится, - сказал Уэбб.
Через пару дней я был приглашен поужинать у Рут и снова увидел девочку.
Миссис Макен перешила для нее свое старое платье. Девочка тепло со мной поздоровалась и проводила к столу. Она выглядела старше своих двенадцати и казалась взрослой красивой девушкой с огромными печальными глазами.
Я вернул миссис Макен "Уолден", который перечитал дважды, и мне была вручена новая книга: "Жизнеописания" Плутарха.
- В ней говорится о древних греках и римлянах. Нет такой книги, кроме Библии, которую бы прочло большее количество людей, ставших великими, мистер Шафтер. Надеюсь, вам она понравится.
Мы ели при свете очага и свечи. Ужин был тщательно приготовлен и сервирован. Когда мы остались одни, Рут сказала:
- Она отважный, но странный ребенок. Ни слова не сказала о своем брате, но я слышала, как она плачет по ночам.
- Она лишилась матери и брата почти одновременно. Она знает что-нибудь о своих родственниках в Новом Орлеане?
- Только имена. Видела их один раз, когда была совсем маленькой. Помнит большой дом и то, что они ссорились с ее отцом. Он был актером, и ему приходилось играть не только в Нью-Йорке, но даже в Париже и в Лондоне.
- Что с ним случилось?
- Она не сказала, а я не спрашивала. - Тут Рут улыбнулась. - У вас теперь есть поклонница, мистер Шафтер. Вы ее герой. Вы пришли и спасли ее из ледяного царства, прямо как в сказке.
- А что тут такого? - Я почувствовал, что краснею.
- Что вы знаете о Дрейке Морелле? - спросила Рут.
- Он игрок. Его приговорили к повешению в Сан-Франциско. За что - не знаю. Как ему удалось бежать - тоже. Он образованный человек, читает сейчас иностранную книгу. Может, даже латынь. Уэбб что-то о нем слыхал, это он сказал, что Морелл играл на речных пароходах. Кажется, он убил несколько человек, но ведь и мы тоже убили.
- Только приличный человек может связать себя по рукам и ногам двумя детьми, когда самому нужно спасаться. Мне кажется, это стоящее знакомство, мистер Шафтер.
Потянулись дни, наполненные работой и раздумьями о предстоящем путешествии. Этан рассказывал мне о водоемах, возле которых можно найти траву, о многих других важных вещах. Он показал мне начало тропы на Орегон. Мы тихо отметили День благодарения. Джон Сэмпсон отслужил короткую службу, и мы спели старые гимны: "Скала веков" и "Прейдите ко мне, любящие Господа".
Медленно поправлялся Морелл. Он уже нанял меня и Тома Крофта, чтобы мы построили ему жилище. Он заплатил нам золотом, по двадцатидолларовому слитку каждому. Свой заработок я отложил на поездку в Орегон. Однажды я оказался у Рут Макен, когда Морелл пришел к ней за покупками. Подбирая в ее кладовке одеяла и кухонную утварь, он был отменно вежлив, но что-то в нем было еще, что не позволяло задавать лишних вопросов.
- Есть ли тут почта? - спросил он. - Можно ли послать письмо?
- Сейчас нет. Мы отправляли письма с Портером Роквеллом, когда он приезжал сюда. Но ответов пока не получили.
- Тут бывает Роквелл?
- Он приезжал поблагодарить нас. Мы помогли группе мормонов.
- Ну, вам повезло, - сухо заметил Морелл. - Обычно его визиты заканчиваются менее счастливо.
Он задумался.
- Значит, регулярной почты нет, - сказал он.
- Когда-то здесь гоняли на перекладных. Пока индейцы не угнали почтовых лошадей.
- После Рождества я еду на Запад. Куплю стадо и пригоню его сюда, - сказал я. - Могу прихватить ваши письма.
- Значит, вы затеваете дело, - сказал он. - Спасибо. Я напишу несколько писем.
Он собрал все свои покупки.
- У вас бывают гости?
- Почти что нет. Надеемся, что весной все пойдет по-другому.
- Наверняка.
Он поклонился миссис Макен, и мы вышли.
- Красивая женщина, - сказал он. - И настоящая леди.
- У нее много книг.
- Книг?
- Да. Она дает их почитать. Сейчас я читаю Плутарха.
- Вам повезло. Это был настоящий мудрец, человек мира. Да, его нужно читать. А миссис Макен тоже читает Плутарха?
- Муж ее читал. Наверное, и она тоже.
- Что с ним случилось?
- Индейцы… по пути сюда. На Плато. Прежде он был майором на пограничных постах, служил на Востоке.
Когда мы занесли его тюки в дом, я сказал:
- Я заметил, что вы тоже любите читать.
- У меня много книг. А вот с собой всего одна, - улыбнулся он. - Собираться, как вы понимаете, мистер Шафтер, не было времени.
- Что ж, - сказал я, - тому, кто убегает от книг, остается только молиться и уповать на завтрашний день.
Он глянул на меня, но промолчал. Потом сказал:
- Когда в тебя всадили пулю, а у тебя на руках двое детей, лучше не дожидаться следующей. Думаю, с тем джентльменом я еще встречусь.
- Скажите, а та книга… она на каком языке?
- На латыни… Это "Сатиры" Ювенала.
Я двинулся было к выходу, но потом остановился.
- Мистер Морелл, вы мне нравитесь. Нам всем хотелось бы, чтоб вы задержались здесь - сколько вам будет угодно. Но есть одно "но". Насколько я понимаю, вы участвовали в нескольких перестрелках?
- Это выбирал не я, - сухо заметил он. - Хотя и не всегда.
- Есть тут один человек, Уэбб.
- Знаю.
- Он хороший человек, только непростой. Если что случается, он всегда готов прийти на помощь. Но он обидчив… сам не напрашивается на неприятности, но, если что не по нему, вспыхивает моментально.
- Зачем вы говорите мне это?
- Потому что мне не хотелось бы, чтобы между вами возникло какое-нибудь недоразумение, скажем, из-за необдуманного слова.
- Спасибо. Я это запомню.
Я снова повернулся к двери, но он вдруг спросил:
- Вы - здешний шериф?
- Нет, сэр. У нас нет шерифа.
- Хорошо бы его назначить, причем еще до прихода весны. Может быть, подойдет тот человек, Уэбб?
- Он слишком горяч.
- Тогда вы? Вы только что проявили немалую корректность и рассудительность.
- Я уезжаю, - сказал я. - Да и дело это мне не по душе.
- Иногда дело само выбирает человека, - заметил он.
Ночью я проснулся. Что-то изменилось странным и непонятным образом. Сперва я не мог понять, а потом вдруг до меня дошло. Стало теплее. Я слышал, как хлюпает вода. Когда я спустился вниз, Каин сидел на краю кровати, прислушиваясь. Я подошел к окну и всмотрелся в ночную тьму.
- Что это там, Каин?
- Похоже на дождь. Только этого не может быть. Зима.
Мы открыли дверь и выглянули наружу. С карниза капало, а там, где еще вчера вечером белели снежные поля, открылись черные прогалины. Снег исчезал, словно по мановению волшебной палочки. Наши лица ласкал теплый ветер.
- Этот ветер называется шинук, - сказал Каин. - О нем говорил Этан, помнишь?
К рассвету снега почти не осталось, а дорога к водопаду превратилась в черную вязкую грязь. Я вытащил таз на улицу и вымылся по пояс. Воздух был чудесный.
Установилась хорошая погода, и мы с Каином принялись за лесопилку - разметили участок и начали закладывать фундамент. Крофт и Нили Стюарт отправились на охоту, в поселке стояла тишина.
Мы работали неторопливо, укладывая большие камни в фундамент, а те, что поменьше, откладывали для дымохода. Каин работал легко - даже самые тяжелые валуны были ему нипочем.
- Ты был в лавке, когда Морелл покупал одеяла? - вдруг спросил он.
Потянувшись, чтобы размять спину, я ответил:
- Он и одежду купил. Похоже, намерен здесь остаться.
Каин помолчал, потом вытащил трубку и раскурил ее.
- Он нам может пригодиться. Ты говоришь, он образованный?
- Да.
- Тогда он составит компанию миссис Макен. Ей давно хотелось встретить образованного.
Я с удивлением глянул на него.
- Мне это и в голову не приходило. Им даже нечего было сказать друг другу.
- Дай только время. Что и говорить, ей не хватает ученых разговоров. Я пару раз слышал ее мужа. Он был очень умен, хорошо говорил и всегда - со смыслом. Я так никогда не умел, - добавил Каин.
- Если ты говоришь, то всегда - в точку. А это важнее всего.
Он снова взялся за работу, однако, разговор этот меня смутил. В голосе Каина звучали ноты зависти. Прежде он всегда казался спокойным, уверенным в себе и ошибался куда реже, чем все остальные. Он был словно вырублен из одного куска камня, мне и в голову не могло прийти, что он находит в себе какие-то изъяны. Недостаток образования - это да, но было еще что-то такое, чего я никак не мог определить.
Мы прервали работу на лесопилке и отправились туда, где вскоре должны были вырасти школа и церковь. Когда в конце дня мы собирали инструменты, Каин сказал:
- Вечером мы приглашены к Рут Макен. Там будет спектакль.
- Что?
- Спектакль, представление. Это та девчонка, что ты привез. Говорят, она артистка. Собирается петь и читать стихи.
- Артистка? Она?
- Иногда они начинают с детства. Что ж, хоть какое-то развлечение. Надеюсь, миссис Стюарт не поднимет шума.
- А чего ей не так?
- Она считает, что негоже ребенку выставляться. Заявила это перед всеми. И была очень убедительна.
- Неправда, девочке это полезно, - сказал я. - Ей, наверное, кажется, что мы ей дали все, что могли, а она нам - ничего. Она думает, что должна чем-то отплатить. А если миссис Стюарт не хочет смотреть, никто ее не заставляет.
По-прежнему было тепло. Закончив все дела, мы отправились к миссис Макен. Этан и Буд ужо разложили по чурбакам доски, устроив нечто вроде скамеек.
Чопорные Нили Стюарт с женой уже были там. Том и Мери Крофт старались им подражать, но получалось у них неважно. Не знаю, чего все ожидали и чего ждал я сам. Может быть, это будет что-то вроде школьных "дней открытых дверей" или церковных представлений, когда детишки по очереди встают на стул и "читают стишок".
Но ничего такого не случилось.
Она стремительно вышла и сказала:
- Я Нинон Вовер из Бостона и Нового Орлеана. Теперь я здесь.
Ребенком она не выглядела, была хорошо сложена и держалась отлично. Она пела "Старое дубовое ведро", популярную в то время песню, а потом "Дом, милый дом" из оперы Джона Говарда Пейна "Клари". Голос у нее был красивый, на удивление сильный и хорошо поставленный, и Морелл, который сидел рядом со мной, прошептал:
- Она даже лучше, чем была ее мать… гораздо лучше.
Ничего общего с тем хрупким, дрожащим от холода детенышем, которого я держал перед собой в седле тем морозным днем.
Потом она отбивала чечетку и читала стихотворение журналиста из Филадельфии, умершего несколько лет назад. Его звали Э. А. По, а стихотворение называлось "Ворон". Раньше его слышал только Морелл, который, как выяснилось, познакомился с этим По через их общего приятеля, Джорджа Липпарда, тоже писателя.
Никто не знал, что нужно делать, когда она закончила, но, вслед за Мореллом и миссис Макен, все зааплодировали. Я вдруг ощутил, что отношусь к этой девочке как-то странно, не так, как раньше. Каин взял ее за руку и сказал:
- Мисс, я никогда не слыхал такого прекрасного пения!
- Нинон, научи и меня так танцевать! - подлетела к ней Мэй Стюарт.
- Мэй! Прекрати! - резко обернулся к ней Нили.
Когда публика разошлась, мы с Дрейком, Рут и Нинон еще долго сидели и беседовали. До сегодняшнего дня я не знал ее имени.
Она выступала на сцене с самого детства, играла детей в разных спектаклях, работала в Нью-Йорке, Филадельфии, Балтиморе, Мобиле, Новом Орлеане и Сан-Франциско. Когда их шоу в Сан-Франциско закрылось, они поехали в Нью-Йорк, но по дороге мать заболела воспалением легких и умерла в горах западнее нашего поселка.
- Живи с нами, если тебе нравится, - сказала ей Рут Макен. - Нам хотелось бы, чтобы ты осталась.
- У нее в Новом Орлеане есть родня, миссис, - отозвался Морелл. - Но она не хочет к ним ехать, а я не хочу отпускать ее от себя.
- Ну и нечего выдумывать, - вдруг выпалил я. - Мы живем небогато, но я добьюсь, чтоб нам всего хватало.
- Не знаю. Я еще не знаю, чего хочу.
- Торопиться некуда, - сказала Рут Макен. - Можно не спеша все обдумать и решить.
Когда Нинон собралась спать, мы все вышли из дома. Морелл сказал:
- Девочка происходит из старой и очень хорошей семьи. Все ее предки по отцу были актерами, но не какими-то там бродячими артистами. Один писал прекрасную камерную музыку, а другой был придворным органистом.
- А мать? Наверное, ее семья была против брака с актером?
- Еще как против! Они аристократы, пуритане и крепко держатся традиций.
Он глянул на Рут.
- Я хорошо знаю, что ее матушке пришлось вынести из-за замужества, и могу себе представить, каким был Пол Вовер, когда они встретились. Красивый парень, талантливый музыкант и великолепный актер. А ее всегда тянуло к пению, танцам, ей нравилось выступать. Там, где ей не хватало таланта, она умела восполнить недостачу живостью и обаянием. Нинон на нее похожа. Она напоминает их обоих, да еще смахивает на своего дедушку. И очень умна.
- Мне всегда не хватало театра, - сказала миссис Макен. - Мы никогда не жили в таких местах, где попадаются бродячие артисты, но мы ездили в театры в Бостон, Нью-Йорк, Вашингтон.
- Мать Нинон играла в "Леди Лиона", в "Герцогине" и в "Нашем американском кузене". А еще Джульетту и Розалинду. Нинон знает наизусть большинство ролей. У нее потрясающая память.
Еще они говорили о нашем поселке и городах Востока. Я больше слушал - ведь я ничего не знаю о тех краях.
Вместе с Мореллом мы возвращались домой.
- Вы останетесь? - спросил я.
- Я подумываю об этом. Тут так спокойно.
- Вы нам нужны. У нас уже случались неприятности, а весной их может стать еще больше. Когда я уеду, будет дорог каждый ствол.
- Вы едете один?
- Нельзя уезжать большим числом. Этан Сэкетт знает дорогу, но он - наш лучший охотник.
- Одному лучше всего. - Морелл откусил кончик сигары. - Один зависит только от себя. Чем меньше людей, на которых рассчитываешь, которым доверяешься, тем лучше. Особенно в пути. Когда все зависит только от тебя самого, становишься осторожнее. Будь мудрым, мой друг, путешествуй в одиночку. Поедешь быстрее, проедешь дальше.
- А как быть, когда я погоню стадо?
- Нанимай людей и выгоняй, как только с ними начнут возникать проблемы. Никому не доверяй. Большинство, конечно, достойно доверия, и с ними ты ничего не потеряешь. А некоторые будут стараться тебя обокрасть или убить, но тут ты уже будешь начеку.
Согласиться с ним на все сто было трудно, но его слова крепко засели у меня в голове.
Я вошел в дом. Все спали. Свет очага играл на простых, привычных домашних вещах. Я почувствовал укол в сердце: вскоре я все это покину, покину место, к которому уже успел привязаться. Подбросив дров, я сидел и вспоминал, как чистый и прелестный голос Нинон выпевает слова песни "Дом, милый дом". Никогда раньше я не слыхал этой песенки, но теперь она будет со мной в моем дальнем путешествии. Это мне вдруг стало совершенно ясно.
Держа в руках сапоги, я поднялся под крышу к своей постели. Долго лежал без сна, закинув руки за голову, глядя на отсветы огня, играющие на стропилах. Рассказ Дрейка Морелла о любви родителей Нинон не шел у меня из головы. Как это здорово! Встретить девчонку, которая бы полюбила тебя, и идти с ней по жизни вместе. Интересно, у Рут Макен с ее мужем было так же? А у Каина с Хелен? Как же было у Каина с Хелен?
А потом я заснул.