"Скажите, способен ли патриот…"
Скажите, способен ли патриот
Быть счастлив развалом страны родной?
Конечно, способен! Но только тот,
Кто в сердце действительно патриот
Не этой страны, а другой.
1992
Скромное признание
Горячо всей душой до скончания века
Одного я люблю на земле человека.
Он - прекрасен! И скромно скажу не тая:
Этот лучший из лучших, конечно же, я!
1992
"Сегодня всюду жулики ликуют…"
Сегодня всюду жулики ликуют.
Красть стало проще, чем сходить на танцы.
А главное, смотреть на все сквозь пальцы -
Те самые, которые воруют.
1992
Храбрец
Садясь под вечер дома на крыльцо,
Любил в душе грозить он всяким мафиям
И смело правду говорил в лицо
Газетным и журнальным фотографиям.
1992
"Лет на двадцать - двадцать пять…"
Лет на двадцать - двадцать пять
Жизнь твоя продлится,
Если будешь отдыхать
Больше, чем трудиться.Если ж к праведным делам
Руки вдруг потянутся -
Не горюй: загнешься сам,
А дела останутся.
1992
О реформах
Нам рынок возвели в закон,
И все мы теперь за чертою бедности.
Однако я должен сказать не без вредности,
Что хоть мы и все за чертою бедности,
Но только с разных сторон.С одной стороны - заплаты просителей,
С другой - золотые мешки грабителей.
1994
"У соседа-борца, чемпиона мира…"
У соседа-борца, чемпиона мира,
Была восьмикомнатная квартира.
Будь у меня такая квартира,
Я тоже бы стал чемпионом мира!
1993
"Тот, кто давным-давно…"
Тот, кто давным-давно
Курит, пьет и таскается,
Тот быстренько превращается,
И пусть он не обижается,
Простите, в говным-говно.
1993
Эпитафия на могиле обжоры
Он столько съел, что трудно даже счесть,
И жадностью довел себя до смерти,
Однако и в аду он будет есть,
Поэтому остерегайтесь, черти!
1993
"Спасибо "демократам" за свободу!.."
Спасибо "демократам" за свободу!
За право все минувшее ругать,
Когда жилось всем лучше с каждым годом.
Зато теперь есть право у народа
Свободно и счастливо голодать!
1993
"Один остряк, не помню уж который…"
Один остряк, не помню уж который,
Сказал. И мысль забавна и верна:
- Имел бы я, друзья, златые горы,
Когда б не реки полные вина!
1994
"Порой говорят, что деньги - вода…"
Порой говорят, что деньги - вода.
По-моему, это не четко:
Хорошие деньги всегда-всегда
Довольно волнующая вода
И называется водка.
1994
Эпитафия на могиле честного чиновника
Он крупный пост на службе занимал
И путь прошел свой с праведными думами.
Он честным был. Он лжи не признавал
И взяток в жизни никогда не брал,
По крайней мере маленькими суммами.
1994
"От хворей много на земле мученья…"
От хворей много на земле мученья,
Но мир воюет с ними сотни лет.
Теперь от всех болезней есть леченье,
И лишь с одной бедой всегда мученье -
От глупости, увы, лекарства нет.
1994
"Твердое слово"
Сегодня решил я красиво жить -
Светло, широко и по-русски:
Итак, я отныне бросаю пить,
Вот именно: твердо бросаю пить!
Бросаю пить… без закуски!
1995
"Бывает ли в мире любовь сильней…"
Бывает ли в мире любовь сильней
Вот этой вот страсти пылкой?
Он всею душой был привязан к ней
И счастлив был с нею и только с ней,
С любимой своей бутылкой…
1995
Практический совет
Колдун снимает порчу, снимет сглаз.
Но для чего нам этакие корчи?
Куда важнее было бы для нас,
Когда бы не с людей снимал он порчу,
А с порченых сосисок и колбас.
1995
"Поездку в Рим, к теплу испанских вод…"
Поездку в Рим, к теплу испанских вод
Всем господам реклама предлагает.
Канары, Ниццу, белый теплоход…
Не думая, что большинству "господ"
На хлеб и воду денег не хватает.
1995
Дачная шутка
Красновидовские зори,
Лес, цветы да тишина,
Слева Горин, справа Зорин,
Посредине - Шукшина.А под лепкою фасадов
Рядом с трассами стрижей
Улыбается Асадов -
Самый скромный из людей.
1996
Мысли на конце пера
Переделкинский юмор
Не секрет, что критики, как правило, не очень-то жалуют писателей. Особенно крепко во все времена доставалось от них поэтам. Почему? Ответ, я думаю, лежит на поверхности. С чего начинают обычно литераторы свой творческий путь? В основном с поэзии. Самое сложное кажется почему-то им самым простым. Когда же постепенно выясняется, что с поэзией ничего не выходит, то автор переходит на прозу. Тут поле деятельности широкое: можно стать драматургом, рассказчиком, романистом, фельетонистом, ну и так далее. Когда же и тут ждет бедолагу провал, то он не бросает пера, а полный гнева и мстительного сарказма переходит на критику. То есть тот, кто не умеет писать, начинает учить мастерству других. И тут уж ничего не поделаешь, так как первое разочарование они испытали, встретясь с поэзией, то и главный шквал своего раздражения они обращают на тех, кто, не в пример им, стихи все-таки пишет. Ну, а если при этом он еще имеет успех, то держись поэт со всеми своими стихами! Пощады тебе не будет!
В первой половине двадцатого века одним из ведущих критиков, так сказать, критическим мэтром, был Владимир Ермилов. И крови, говорят, попортил он многим. Одной из серьезных мишеней для его критики была поэзия Владимира Маяковского. Один Владимир кусал другого Владимира. В начале 30-х годов Маяковский готовил к постановке свою пьесу "Баня". И вот в тридцатом году, предваряя это событие, поэт выпустил несколько прокламаций-листовок. Что-то вроде защитной рекламы. Одна из них была о Ермилове. Маяковский писал:
Сразу не выпаришь бюрократов рой!
Не хватит ни бань и ни мыла вам,
А еще бюрократом помогает перо
Критиков - вроде Ермилова!
Но опубликовать такую листовку Маяковскому не разрешили. С этим запретом Владимир Владимирович не был согласен. И даже в предсмертном письме, говоря об этой своей эпиграмме, он написал:
"Лозунг снял зря. Надо было доругаться!"
Почему я вспомнил об этом случае? Сейчас расскажу…
…В подмосковном писательском поселке Переделкино у Ермилова была дача. Перед входом в калитку красовалась такая табличка:
"Осторожно! Во дворе - злая собака!" И вот кто-то из писателей (говорят, что это был Корней Чуковский) после слова "злая" написал: "и беспринципная!".
Вот так едко шутили порой писатели. Особенно поэты.
Как говорится "око - за око"!
P.S. Эпиграмма на Ермилова взята из 11-го тома тринадцатитомника Маяковского, страница 350.
Забавный эпизод
В Дом творчества Переделкино частенько приезжал работать и отдыхать чудесный человек-сказочник Александр Николаевич Нечаев, писатель и ученый, специалист по русскому фольклору. В свое время он был консультантом Алексея Толстого, когда тот работал над романом "Петр Первый". Человек это был веселый, даже озорной, умел и пошутить, и остро ответить. И вот где-то в семидесятых годах XX века ему дали от Союза писателей двухкомнатную квартиру.
Вскоре, гуляя по поселку, Нечаев встречается с авторитетным критиком Виктором Перцовым, членом правления Союза писателей. Короче - государственным человеком. И вот, увидев Нечаева, Перцов снисходительно улыбается и говорит:
- Ну что же, Александр Николаевич, поздравляю вас с получением новой квартиры!
А Нечаев с плутоватой улыбочкой отвечает:
- Да что же, Виктор Осипович, поздравлять-то меня? Перед революцией у моего отца был дом из шести комнат. После семнадцатого года дом этот у нас конфисковали. И вот теперь мне дали двухкомнатную квартиру. Это, конечно, приятно, но если говорить по совести, то мне от государства полагаются еще четыре комнаты. Вот тогда все было бы справедливо!
Перцов бледнеет, оглядывается: не слышал ли кто-нибудь эту крамолу? И, убедившись, что никто не слышал, вежливо прощается и быстренько уходит прочь…
Переполох в литературном семействе
Произошла эта история в Доме творчества писателей в Малеевке, в конце семидесятых годов, ну, а так как у двадцатого века осталось всего два месяца, то к словам "семидесятых годов" надо добавить: "прошлого века". Этот Дом творчества находится примерно в ста километрах от Москвы. И называется он Домом творчества совершенно не зря. В доме этом создают свои бессмертные, а иногда, что греха таить, и совершенно смертные (чего даже больше) произведения поэты, прозаики и критики нашей страны. А для того, чтобы вдохновение почаще посещало душу, они выгуливают свои мудрые головы среди сказочной лесной красоты, пополняют мысли в прекрасной библиотеке и оттачивают глаз на бильярде. Вот о бильярде-то сейчас у нас и пойдет разговор. Катать шары по зеленому сукну любят многие. И действительно: почему, например, не сразиться перед обедом или вечерком с кем-нибудь из товарищей?! Вот именно сразиться, разгуливая вокруг большого стола, озирая поле боя многоопытным сощуренным глазом и задумчиво натирая мелком кончик кия… Тут же рядом толкались зачастую и те, кто играть в бильярд и вообще не умел.
Эти, как правило, и были главными знатоками и советчиками. И если кто-нибудь из бильярдных бойцов мазал, такой вот "знаток" досадливо восклицал: "Ну что ж ты, Сережа! Я ж тебе говорил: режь "свояка" вон в ту дальнюю лузу!" Хотя ничего подобного перед этим абсолютно не говорил. Случалось, что бильярдисты заигрывались по вечерам допоздна. Иногда от усталости и от досады по поводу проигранных денег даже ссорились. Припоминается такой случай: однажды до глубокой ночи сражались между собой два поэта - Алексей Марков и Николай Доризо. Как уж они там играли - не знаю, но утром в столовой произошел такой разговор: Алексей Марков, жуя котлету и запивая ее стаканом кофе, громко рассказывал соседям по столу - голос у него был хрипловатый, но настолько громкий, что слышен был всем находившимся в столовой: "Я, может быть, и не совсем классный бильярдист, но играю вроде бы не плохо. А вчера мне, ну вот как нарочно, везло и везло! Я выигрываю у Николая и выигрываю. Доризо начинает нервничать, пересчитывает деньги, и даже пальцы у него от волнения начинают немного дрожать. А я закладываю шар за шаром!.. И уже выиграл денег ну не так чтобы много, но довольно прилично. И вот я начинаю уже думать, как бы найти благовидный предлог, чтобы с выигрышем смыться… Но Коля сердится, брови нахмурил, и из глаз уже сыплются молнии! Чувствую - никак мне не удрать, отыгрывается, дьявол! И тут на мое счастье приходит дежурная и говорит, что Доризо вызывает по междугороднему жена его, певица Гелена Великанова, из Ленинграда. Она там на гастролях и всегда, когда кончается концерт, звонит ему по телефону. А Николаю и уходить не хочется, и не пойти нельзя. Он нервным таким голосом и говорит мне: "Алеша, ты никуда не уходи! Очень тебя прошу! Я вернусь через три минуты…
Ну хорошо? Договорились?" А я говорю: "Ну конечно, договорились! Иди звони!" Но как только Доризо ушел, я тут же исчез из бильярдной. И дунул к себе в комнату! Быстренько закрыл дверь на ключ и взглянул на часы - два часа ночи… бухнулся в постель и думаю: ну нет! Больше ты меня, голубчик, не вытащить из постели ни за какие коврижки!.. Проходит минут пять или семь - и вдруг тихий стук в дверь… Я молчу… Снова слабое поскребывание, ласковый стук и шепот: "Леша… Это я - Николай… Не спишь? Пойдем доиграем партию…" Я молчу… Молчу и молчу… Тогда Доризо стучит уже сильнее и говорит уже погромче. Особенно-то кричать нельзя, кругом спят. "Алеша! Откликнись! Я же знаю, что ты не спишь… Ну пойдем… доиграем!.." А я - ни гугу… Лежу и думаю: ишь чего захотел!.. Не дурак же я "просаживать" выигрыш! Чувствую, Николай уже начинает злиться. "Марков! Алексей! Перестань притворяться! Ты же ни черта не спишь!.." Начинает снова дергать дверь… Но дверь заперта. Дело пустое! Чувствую, Доризо окончательно обозлился. "Алексей! Открывай, скотина! Это же нечестно!.. Слышишь? Нечестно! Порядочные люди так себя не ведут!" А я лежу, пересчитываю деньги и смеюсь про себя. А что? Выигрыш вполне симпатичный. Завтра на бутылку, на закуску хватит да еще и останется… Но Доризо рассвирепел окончательно: лупит уже кулаком в дверь и орет: "Алексей, гад! Не притворяйся! Я же знаю, что ты не спишь! Ну подай хотя бы голос!" Нет, думаю, никакого голоса!.. Буду молчать как рыба… Тогда он с грозного рыка переходит вдруг на жалобный скулеж: "Леша! Милый… Ну не валяй дурака!.. Вспомни, мы же с тобой вместе начинали когда-то!.. Я прошу тебя, как друга прошу. Открой! Слышишь, открой!!!" Я молчу как скала… Тогда он приходит в бешенство, разбегается и… бах! ногой в дверь! "Открой, тебе говорят!" Снова разбегается - и снова в дверь бух!!! "Эй, Марков, открывай! Открывай сейчас же!" Но тут слышу пришла дежурная сестра Соня, испуганно говорит: "Николай Константинович! Что это вы тут так разбушевались?.." "Да вот мне надо с Марковым поговорить, а он не открывает!" Соня громким шепотом: "Ну все… все… все… с Марковым поговорите завтра! На дворе уже ночь, и все разговоры перенесем на утренние часы! И, кстати, не забудьте, что утром вы записаны к терапевту…" Ну тому нечего делать, поворчал, поворчал и отправился спать…
Громко расхохотавшись, Марков покинул столовую. Пришел Доризо. Он сначала рассмеялся, а потом нахмурился: "Милый Эдик! Чепуха это все собачья! Дело было абсолютно не так". И рассказал свою версию. В чем-то она повторяла рассказ Маркова, а в чем-то звучала иначе. Кстати, надо сказать, что Николай Доризо - великий мастер рассказа. И в смысле устного творчества и Маркову, и другим литераторам соревноваться с ним было бы бесполезно. Он превосходно умел передавать не только различные истории, но и замечательно имитировать голоса собеседников. И в этом жанре он уступал, пожалуй, только одному Ираклию Андроникову. Но в передаваемом мною случае рассказ Маркова звучал как-то нахальнее и веселее.
Но вернемся к началу нашего разговора. В смысле бильярдного мастерства писатели наши негласно как бы разделялись на три категории. Это - бильярдные дилетанты, затем, если так можно сказать, бильярдисты средней руки, ну и на самой вершине этой своеобразной иерархической лестницы уже "бильярдные асы". Эти последние, в отличие от остальной литературной братии, кроме пишущих машинок, привозили в Дома творчества в суконных чехлах свои собственные кии. Эти самые кии они никому не давали в руки и играли ими только сами. Нескольких из них я даже сейчас назову: это прозаик Николай Асанов, критик Херсонский, поэты: Александр Межиров, Григорий Поженян и Сергей Островой, ну и еще несколько человек. Вот именно, всего несколько, потому что асов много не бывает. Эти последние приходили в определенные часы и играли только между собой. На остальных они не тратили своего драгоценного времени. Вот так и каталась в Доме творчества, если так можно сказать, бильярдная жизнь размеренно и спокойно, пока не случилось вдруг одно происшествие. Происшествие вроде бы тихое и неприметное, но запомнившееся многим надолго. Однажды солнечным зимним днем в Дом творчества Малеевка приехала не то из Подмосковья, не то из Сибири - точно не помню - тихая скромная пара: он и она. Простые русские люди: тихие голоса, застенчивые улыбки… На фоне многих именитых писателей люди вроде бы неприметные.
Но, как позже выяснилось, это только на первый взгляд… Однажды произошло следующее: как-то раз после обеда, когда одна часть "тружеников пера" находилась в объятиях Морфея, другая перелистывала страницы книг и газет в библиотеке, а третья - задумчиво прогуливалась по снежным дорожкам между елей, берез и дубов, несколько человек, как всегда, гоняли шары в бильярдной. Нет, это не были, так сказать, "зубробизоны" знаменитой игры, настоящие "асы" приходили только по вечерам, днем здесь толкались только "середнячки" и полнейшие дилетанты. Больше всех важничал у правого стола "середнячок" - критик с Кавказа и, кстати, доктор филологических наук по имени Ваче. Он беспощадно вышибал неумелых соперников одного за другим и самодовольно посмеивался: "Ну что, дорогой, никак не получается? Каши, каши надо побольше есть! Особенно гречневой. В ней много железа… Железо укрепляет руку и формирует характер!" И хохотал громко и весело. И тут взгляд его упал на незнакомую миловидную женщину лет сорока. Взгляд южанина вспыхнул заинтересованным любопытством.
"Прошу прощения! - сказал он галантно. - Но вы так внимательно наблюдаете за нашей игрой… с женщинами это бывает редко… Скажите откровенно: вам нравится бильярд?" "Нравится, - скромно ответила женщина, - а почему бы и нет?" "Замечательно! Превосходно! - восторженно воскликнул Ваче. - Если вы не против, давайте будем знакомиться! Меня зовут Ваче Амбарцумович. А вас?"