Собственно говоря, это самое "чешское меню", которое придумала жена трактирщика Анна, смолоду жившая в Праге, первоначально и привлекло Кропачека в здешнее место. Кнедлики у Анны получались замечательно. Их вкус напоминал Янушу детство, отцовский дом и хлопоты матери о пропитании многочисленного семейства.
Второй причиной его регулярных появлений в заведении Иоханнеса служил бильярдный зал, точнее, комната, где трактирщик сумел разместить стол для модной игры. Бильярдом Кропачек заинтересовался еще в годы учебы в университете, но играл не очень хорошо, поскольку не имел точного глазомера.
Третья причина, заставлявшая его раз в неделю проделывать путь от Министерства иностранных дел к набережной реки Дунай возле "Theater an der Burg", являлась строго конфиденциальной, о ней он боялся не только говорить, но и думать. Тем не менее она существовала.
Месяца два назад в бильярдной канцелярист познакомился с Андреасом Зандерсом, штурманом из Амстердама. Моряк блестяще владел кием и виртуозно загонял шары в лузы. Сначала Кропачек лишь наблюдал за ним. Затем предложил сыграть партию. Как ни странно, сыну пивовара Зандерс проиграл. К своему проигрышу он отнесся как-то беззаботно, тотчас выплатил канцеляристу его выигрыш - два дуката - и предложил выпить за знакомство, заказав наиболее дорогой сорт пива.
Слово за слово, и они разговорились, почувствовали большую симпатию друг к другу. Возможно, сыграло роль то обстоятельство, что оба не были австрийцами и скептически относились к аборигенам, зараженным имперской спесью. Наклонив лобастую голову, канцелярист слушал рассказы штурмана. Акцент его ломанной немецкой речи казался Янушу не североевропейским, а, пожалуй, родным, славянским.
Но кто знает, где вырос, где учился Андреас Зандерс. Ведь уроки, усвоенные в детстве, влияют на всю дальнейшую жизнь, избавиться от них непросто. К тому же честные голубые глаза моряка излучали доброжелательность и внимание. Сам не ведая, почему, Кропачек откровенно рассказал ему о прошлой своей жизни и назвал место нынешней службы.
Они условились встретиться вновь тут же, в "Menschen guten Willes", в четверг за обедом. Когда обед закончился, перешли в бильярдную. Зандерс вызвался показать чеху два-три хороших удара.
Например, "прямой дуплет". Если шар-мишень стоит, плотно прижавшись к какому-либо борту и обычным способом в лузу его загнать нельзя, то надо мысленно провести линии от шара-битка к шару-мишени и от него к лузе, образовав равнобедренный треугольник, где угол падения будет равен углу отражения. На том все и построено. Шар-мишень ударяют шаром-битком "в лоб", в самый его центр, и он, отскочив от борта, катится к лузе. "Прямой дуплет" в среднюю лузу рекомендуется бить несильно. При этом условии даже если ваш удар и был немного неточен, шар-мишень, ударившись о губку лузы, отразится от нее и ударится в другую ее губку. Потом, покачнувшись, обязательно упадет вниз.
Гоняя шар-биток и шар-мишень, они так увлеклись, что не заметили, как в бильярдную кто-то вошел. Кропачек услышал женский голос, низковатый и мелодичный:
- Господа, неужели бильярд полностью лишает игроков слуха?
- Вечно ты появляешься не вовремя, детка, - белый маг, выпрямившись, оперся о кий рукой. - Пожалуйста, познакомься, Януш. Это моя младшая сестра Лора. Кстати говоря, она тоже обожает игру с шарами на зеленом поле…
- Очень приятно, - сестра штурмана присела в реверансе.
- В-весьма р-рад, - пробормотал канцелярист и поклонился издали.
Сергей Гончаров, видя его смущение, пустился бойко излагать давно усвоенную "легенду". Дескать, именно Лора уговорила его перебраться из Амстердама в Вену, где она работает экономкой у одной знатной и богатой госпожи, которая предоставляет ей целых две комнаты в своем особняке и, кроме жалованья, - питание и одежду.
Воспользовавшись данным сообщением, Кропачек осмелел и пристально посмотрел на стройную фигуру Лоры. Ее одежда, добротная, но недорогая, ничем особенным не отличалась: чепец с лентами, прикрывающий светло-каштановые волосы, короткая суконная кофта, надетая на корсаж, темно-синяя юбка с воланами на подоле.
Да, эта молодая женщина была по-настоящему красива. Но она как будто ничего не знала о своей красоте или старалась забыть о ней, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Она держалась просто, скромно, естественно. Убежденный холостяк Кропачек, не переносивший женского кокетства, сразу проникся к ней доверием. Совсем скоро они втроем сидели за столиком, пили кофе и непринужденно болтали. Канцеляристу вдруг показалось, будто он знает брата и сестру Зандерс тысячу лет.
Вероятно, потому вербовка прошла без сучка, без задоринки.
Но много способствовал делу и сам Кропачек. Он рассказал новым знакомым о своих финансовых затруднениях. После смерти отца канцелярист получил небольшое наследство, купил участок земли в пригороде Вены и начал строить дом. Однако цены в прошлом году круто пошли вверх и возведение особнячка в два этажа с террасой практически остановилось. Прелестная Лора сказала, что знает верный способ заработать. Сын пивовара выслушал ее, подумал-подумал и согласился.
Аржанова была довольна сотрудничеством с господином Кропачеком. Выпускник протестантского университета проявил себя человеком в высшей степени добросовестным, исполнительным, дисциплинированным. Все внутренние бумаги и документы австрийского МИДа, которые попадали к нему в руки, он копировал тщательно, быстро и передавал ей во время встреч в трактире. Флора столь же аккуратно приносила ему деньги.
Строительство загороднего дома возобновилось и пошло скорыми темпами. Сын пивовара находил удовольствие в том, чтобы иногда рассказывать ей о ходе работ. Так, двери из мореного дуба он распорядился поставить во всех трех комнатах на первом этаже. Стропила для крыши заказал в фирме земляка, где делали специальную пропитку дерева. Из трех видов черепицы, предложенной ему на кирпичном заводе, выбрал ярко-красную потому, что она гораздо красивее коричневой или пепельно-серой.
Глаза канцеляриста за круглыми стеклами очков при этом оживали и мечтательно поблескивали, речь текла плавно. Бывало, в порыве увлечения он касался своей рукой руки курской дворянки, и она мило улыбалась ему в ответ. Безусловно, русская разведка могла только приветствовать подобные дорогостоящие проекты подданных императора Леопольда Второго.
Между прочим, старина Иоханнес считал их обычными влюбленными. Роман возник и развивался у него на глазах. Теперь раз или два в неделю Лора, младшая сестра штурмана Зандерса, и канцелярист из Министерства иностранных дел Януш обедали в его заведении. Правда, Лора редко выбирала что-нибудь из "чешского меню". Ей совсем не нравились кнедлики - классическое национальное блюдо из вареного теста и, как правило, с мясной начинкой. Но разные гастрономические пристрастия - не повод для ссоры будущих супругов.
Если бы трактирщик имел хоть какое-либо представление о правилах конспирации, то он давно обратил бы внимание на одну особенность свиданий Лоры и Януша. Они никогда не приходили к нему вместе и вместе не уходили от него. Кто-то из них оставался, чаще всего - Кропачек. Он играл в бильярд, и это было очень удобно: из широких окон бильярдной отлично просматривалась часть улицы, прилегающей к трактиру, и площадь перед "Theater an der Burg". Анастасия, одетая как простая служанка, с корзинкой для провизии в руках, пересекала площадь и сворачивала в узкий переулок за театром. Канцелярист контролировал, нет ли за ней "хвоста"…
Якоб-Георг фон Рейнеке правила конспирации знал и потому терпеливо ждал, когда курская дворянка проинформирует его о деле, коим нынче занимается. Она стала куда-то пропадать в середине дня, обычно по средам и четвергам. Ему приходилось обедать в одиночестве. Он предпринял попытку расспросить горничную Глафиру, но она успехом не увенчалась.
- Ее сиятельство с утра вышедши, а куды и зачем, мне не сказывают, - ответила верная служанка.
- И ты не беспокоишься о ней? - удивился надворный советник.
- Дак ежели я о пустяках, до меня не касаемых, переживать буду, мне и вовсе при барыне не быть.
- Пустяки, значит… - "Немец" занес нож над куском рыбного филе.
- Не надо ни в чем сомневаться, ваше высокоблагородие, - сын горничной Николай подлил ему в бокал вина из бутылки, обернутой салфеткой.
Разговоры со слугами княгини Мещерской производили на первого секретаря российского посольства двойственное впечатление. Во-первых, все они - люди проверенные, Флоре преданные безгранично, правильно обученные. Во-вторых, чрезмерно независимые, и в том - ошибка Анастасии Петровны, ибо подчиненные должны помнить о своем месте. Исключительные их способности были Якобу-Георгу известны, иногда он задумывался: что за настойки и отвары хранит Глафира в аптечном ящике? Какую пулю забил в ствол егерского штуцера с французским "диоптром" меткий стрелок Николай?
Внезапно та дверь в столовой, что вела через коридор на кухню, распахнулась, и женщина в простой одежде служанки шагнула к столу. Поскольку время клонилось к пяти часам дня, в комнате было сумрачно, и фон Рейнеке не сразу узнал "дорогую Лору". Она поставила корзинку на стул и села, придвинув к себе хрустальный бокал. Николай поспешил налить барыне вина.
- Ваше путешествие по городу прошло удачно? - вежливо осведомился Якоб-Георг.
- Более чем, - ответила Аржанова.
- Есть хорошие новости?
- Да, милый друг.
Тут она, к его удивлению, взялась за шнур на корсаже, отпустила несколько петель и извлекла на свет божий бумагу, свернутую в тонкую трубочку. От пребывания в потайном месте между двух прелестных выпуклостей бумага измялась. Анастасия положила ее на стол и разгладила ладонями. Три листа, тесно заполненные черными строчками, находились перед ней и норовили свернуться обратно.
- Послание императора? - весело спросил фон Рейнеке.
- Откуда вы знаете? - курская дворянка подняла на него изумленный взгляд.
Надворный советник, бросив нож и вилку, нервно сцепил пальцы:
- Да ничего я не знаю, Лора! Вы ведете свою игру, и мне не рассказываете… Я пошутил. Ей-богу!
- Тем не менее вы угадали. Это - копия письма Леопольда Второго прусскому королю. Весьма любезное, полное комплиментов обращение. В нем есть такие фразы, что князь Голицын сразу лишится дара речи… Кардинальный поворот во всей австрийской внешней политике!
- Дорогая, вы уверены, что это - не подделка? - осторожно поинтересовался надворный советник. - Не провокация, придуманная специально для русских?
- Абсолютно уверена. Конфидент завербован почти два месяца назад. Он уже передавал мне документы. Некоторые я смогла проверить.
- Каким образом?
- Вы совсем забыли об Адаме Вейсгаупте, который служит в придворной канцелярии.
- Вертлявый молодой человек, родственник жены Игнаца фон Борна? - небрежно бросил Якоб-Георг. - Так он был у нас в гостях один или два раза. К тому же с самим Великим мастером ложи "К истинному единодушию".
Аржанова улыбнулась:
- Придется признаться вам во флирте.
- Невинном? - поднял бровь "Немец".
- Как сказать…
- Вы что, спали с ним?!
Курскую дворянку позабавил этот вопрос. Впрочем, ей давно казалось, будто фон Рейнеке слишком серьезно относится к их ролям мужа и жены, обусловленным проведением операции "Золотая цепь". Он и впрямь вел себя очень достоверно и убедительно, как ее супруг, во многих ситуациях. Якоб-Георг словно бы приблизился к ней на расстояние шага. Она начала испытывать некое влияние, исходящее от "Немца", надежного, как скала, благоразумного, сдержанного, искренне заботящегося о ней.
Аржанова взяла листы бумаги, исписанные четким почерком Януша Кропачека, обошла вокруг стола и положила их перед надворным советником. Стоя у него за спиной, Флора приобняла своего напарника и мимолетно коснулась губами его щеки. Затем прошептала Якобу-Георгу на ухо:
- Нет, конечно, милый друг, не спала. Много чести безмозглому венскому вертопраху!.. По счастью, деньги в этом прекрасном городе паталогически любят все. Итак, четыре встречи в ресторане-кондитерской "Демель" с оплатой счета, восемьдесят дукатов в подарок, задушевная беседа с намеком на возможность следующего свидания в спальне… Не более того, господин надворный советник.
Фон Рейнеке прижал ее руку к своей щеке:
- Совершенно ясно, дорогая Лора, что я влюбился в вас, как последний дурак!
- Ну почему "дурак", - смеясь, ответила она. - Как умный…
Сидя за столом, они по очереди читали и перечитывали письмо императора Леопольда Второго, купленное у канцеляриста Кропачека, но решение не приходило. Дело в том, что после получения важных конфиденциальных сведений перед разведкой может встать другая, не менее трудная, задача: как использовать эти сведения эффективно, но при этом не раскрыть их источник.
Якоб-Георг предлагал передать письмо послу - князю Голицыну, дабы тот немедленно потребовал объяснений у государственного канцлера Австрии. Анастасия возражала. Подобный оборот тотчас выведет австрийцев на Януша Кропачека, а он - очень ценный агент. Его надо всемерно оберегать, принимая в расчет продолжение операции "Золотая цепь".
Надворный советник, который вербовку не проводил, с чехом не встречался и даже имени его не знал, был свободен от подобных расчетов. Он оперировал другими аргументами. Международная ситуация складывается настолько сложно для России, что отвратить Леопольда Второго от новых опрометчивых шагов можно лишь каким-нибудь решительным способом. Например, продемонстрировать ему копию письма, нарушающего союзнические обязательства между Австрией и Россией. Агент, конечно, "сгорит". Но император, устрашенный последствиями, непременно остановится.
Курская дворянка, устав возражать, сложила три листа вместе, скатала их в трубочку, поместила обратно за корсаж и затянула шнурок потуже.
- Помилуйте, сударыня! - воскликнул "Немец" в запале. - Так нельзя!
- Почему? - спросила Флора, усмехаясь.
- Я должен идти к послу…
- Идите. Имя конфидента вам неизвестно, его служебное положение - тоже. Перескажите содержание письма в самых общих словах. Сообщите, что это - донесение, полученное секретной канцелярией Ее Величества.
- Вы отказываетесь от сотрудничества.
- Милый друг! - Аржанова уперла оба сжатых кулака в его грудь. - Сдается мне, что мы наблюдаем лишь начало грандиозной европейской умно устроенной и абсолютно антироссийской аферы. Каким будет ее конец, не знает никто. Но у меня есть огромное желание унести отсюда ноги подобру-поздорову и вывести своих людей…
- А я - ваш человек? - он, взявшись за ее кулаки руками, наклонился совсем близко к лицу Флоры. Она не сопротивлялась, и фон Рейнеке запечатлел долгий поцелуй на ее губах. Выскользнув из его объятий, как ящерица, Анастасия сделала какой-то знак Глафире и Николаю, которые наблюдали эту сцену с каменными лицами, и покинула столовую.
Горничная, как ни в чем не бывало, подала "Немцу" десерт. Николай, открыл поставец с крепкими напитками, выбрал пузатую бутылку рома и наполнил коричневатой жидкостью маленький стаканчик. Якоб-Георг опрокинул его в рот одним махом, перевел дух и подпер голову рукой, крепко задумавшись.
Все-таки он не сказал князю Голицыну о письме.
Первый секретарь посольства избрал путь длинных и подробных объяснений, рассказывая о разных донесениях, ссылаясь на своих конфидентов, упирая на то, что вывод о ближайшей перемене позиции Австрии можно сделать опосредованно, при анализе целого ряда поступивших в распоряжение заграничного учреждения сообщений и документов.
Посол Российской империи при венском дворе слушал его, не перебивая. Действительный тайный советник механически перебирал бумаги, лежащие перед ним, хмурил седые кустистые брови, вздыхал, покашливал. Он чувствовал, что в словах его первого секретаря есть какой-то второй смысл, причем неблагоприятный для русских дел в Австрии. Но это теперь было скорее тенденцией, чем отдельным случаем, на который можно спокойно закрыть глаза.
Последняя, мартовская, депеша из Санкт-Петербурга напоминала Дмитрию Михайловичу о давней и пока не завершенной работе. В конце 1787 года наши дипломаты инициировали начало переговоров по созданию лиги четырех крупных государств: России, Австрии, Франции и Испании - в противовес Англии, Пруссии и Голландии, также создавших свою лигу. Цели императрицы Екатерины Великой ни для кого из них секретом не являлись. Она неустанно заботилась о безопасности и процветании государства Российского.
Ей хотелось сохранить собственное влияние в мятежной, раздираемой противоречиями Польше, отбить подальше от балтийских берегов шведов, вечно мечтающих после Полтавской баталии о реванше, но самое главное - нанести сокрушительный удар по Османской империи, угнетательнице христианских народов на Балканах. Генерал-аншеф Суворов представил царице детальный план. Полководец просил сухопутную армию в 60 тысяч человек плюс к ней десантные части гребного флота, итого - около 100 тысяч. Начать кампанию он хотел со взятия турецких крепостей Ак-кермана, Паланки, Килии, Измаила, Браилова, Журжи, Хотина, Рущука и далее действовать на равнинах, прилегающих к реке Дунай. Для штурма Стамбула он задумал подготовить ночной десант в 10–11 тысяч человек и корабли Черноморского флота, которые поддержали бы наступающих огнем своей артиллерии. Русская разведка доносила, что в Стамбуле обитает тысяч 500 мусульман и тысяч 120 - христиан, которые окажут помощь русской армии, ударив варварам в спину.
Из отвоеванных османских территорий присоединить к России царица пожелала земли между Бугом и Днестром, австрийцам отдать Сербию и Буковину, а французам - Египет и часть Греции, и те охотно соглашались с подобным дележом. Испанцы никак не могли определиться. Им не хотелось ввязываться в военную кампанию где-то на юго-востоке Европы, очень далеко от их королевства.
Переговоры продвигались, их вели в Париже, Вене, Санкт-Петербурге. Но тут французская монархия вступила в полосу кризиса, завершившегося июльской революцией 1789 года. Затем умер Иосиф Второй, большой энтузиаст данного проекта. Первая же встреча с новым императором вызвала у Голицына смутное беспокойство. Леопольд Второй принял его в высшей степени любезно, однако от прямых ответов на вопросы уходил, ни от чего не отказываясь и ничего не подтверждая.
Однако старый вельможа не собирался сразу отступать. Почти тридцать лет провел он в Вене, завел множество полезных знакомств, пользовался авторитетом как дуайен - старейшина дипломатического корпуса. "Не совершив ничего глупого или бессмысленного, нельзя потерять влияние на людей в один мио, - думал он. - Ежели случай выпал трудный, то надо пойти на некоторые жертвы…"
Дмитрий Михайлович запер кабинет на ключ и отправился в свою картинную галерею. Яркий свет весеннего солнца лился сквозь окна, и краски на полотнах точно оживали, становились ярче, сочнее, разнообразнее. Действительный тайный советник прошел мимо жемчужин коллекции - первоклассных работ Яна Брейгеля-старшего, Франса Снайдерса и Антуана Ватто. Кроме них, у него имелись картины, приобретенные на распродажах, так сказать, впрок, для обмена или подарков влиятельным друзьям.