Он поднял очи горе
Он руки сцепил корнями
"Земля моя в серебре
Костра золотого пламя
Прости меня о Христос
За первое святотатство
Но нищим потоком слез
Не купишь
Твое богатство"
ПИЛАТ ВЫВОДИТ ИИСУСА НАРОДУ
…И выхрипнул во тьму голов:
- Народ! Реши, что делать с ним!..Лилась смола колоколов
Во глотки - небесам живым.Снег рты распяленные сек.
И каждый, чуя торжество:
Надсадно - криком - стуком ног:
- Распни его! Распни его!Царапали колючки лоб.
А руки за спиной - одни,
Сироты. Завопил сугроб:
- Распни его! Распни, распни!Он улыбнулся. Тишина.
Две красных нити - по щекам.
Вам эта, эта жизнь нужна:
Товар задешево отдам.Народ валит из проходной
На площадь - вишь ты, божество,
Молчит!.. И вой идет войной:
- Распни его!.. Распни его!..Бледнее молока, Пилат
Глядит в орущий близко рот…
Все ясно. Нет пути назад.
И завтра он - Его - распнет.Но - шепот ветра:
- Ничего,
Не бойся, степь. Не бойся, лес.
Распни Его - лишь для того,
Чтобы из вьюги Он воскрес.
ВОСШЕСТВИЕ НА ГОЛГОФУ
Я падаю. Погодь. Постой… Дай дух переведу немного…
А он тяжелый, Крест святой, да непроторена дорога -
Увязли ноги, ветер в грудь чахоточную так и хлещет -
Так вот каков Голгофский путь! Какая тьма над нами блещет…
Мужик, дружище, дай курнуть… авось махра снесть боль поможет…
Так вот каков Голгофский путь - грохочет сердце, тлеет кожа…
Ну, раз-два-взяли!.. И вперед… Уж перекладина мне спину…
Изрезала… Вон мать идет. Мать, ты зачем рожала сына?..
Я не виню… Я не виню - ну, родила, так захотела,
Вовеки молится огню изломанное бабье тело…
А я, твою тянувший грудь, тащу на шее Крест тесовый…
Так вот каков Голгофский путь! - Мычат тяжелые коровы,
Бредут с кольцом в носу быки, горит в снегу лошажья упряжь,
Бегут мальчишки и щенки, и бабы обсуждают участь
Мою, - и воины идут, во шрамах и рубцах, калеки,
Красавицы, что в Страшный Суд сурьмою будут мазать веки, -
Цветнолоскутная толпа середь России оголтелой:
Глазеть - хоть отроду слепа! - как будут человечье тело
Пытать и мучить, и терзать, совать под ребра крючья, пики…
Не плачь, не плачь, седая мать, - их только раззадорят крики…Солдат! Ты совесть потерял - пошто ты плетью погоняешь?..
Я Крест несу. Я так устал. А ты мне Солнце заслоняешь -
Вон, вон оно!.. И снег хрустит, поет под голою пятою!..
Под Солнцем - лебедем летит!.. Да, мир спасется Красотою:
Гляди, какая красота! На ветке в куржаке - ворона,
И снега горькая тщета, что жемчуг, катит с небосклона,
И в створках раковин полей стога - замерзлым перламутром,
И лица ясные людей - что яблоки! - холодным утром!..О Солнце! Мой любимый свет! Тебя я больше не увижу.
Мать, ты сказала - смерти нет… А Лысая Гора все ближе…
Мать, ты сказала - смерти нет!.. Зачем же ты кулак кусаешь,
Хрипя в рыданьи, в снег браслет, волхвами даренный, бросаешь?!
Ну вот она, гора! Пришли… Кресты ворон кружат над нами.
Волос в серебряной пыли Марии Магдалины - пламя.
Пришли. Назад не повернуть. Я Крест мой наземь опускаю.
Так вот каков Голгофский путь: от края радости - до края…
Мать, ты сказала - смерти нет… Глянь мне в глаза. Да без обмана.…Какой сочится тихий свет. О мать. Ты светом осиянна.
Прости меня. Ты знала все.
Теперь я тоже это знаю.Скрипит телеги колесо.
Прости меня. Прости, родная.
РАСПЯТИЕ
Ноги вязнут в сугробе… Солдатик, Ему подсоби.
Чай, не хрустнет спина!.. Не подломишься - плечи что гири…
Вот и Сын мой пожил на земле, в этом пытошном мире.
Письмена на снегу - лапы ворона, стрелы судьбы.Перекладина, видишь, - как давит Ему на плечо…
День-то, солнечный день! Ветер бьет меня, волосы крутит…
В золоченой парче по сугробам бредут Его судьи.
Мужичишка в лаптях дышит в спину мне так горячо.Лошадь гривой мотает, - завязла по самые бабки
В этом клятом снегу! Потерпи, мой родной, потерпи, -
Вот она и гора… Ветер рвет наши флаги, как тряпки,
И кроваво несет по серебряной дикой степи.Ты, пацанчик, не плачь… Дай прижму к животу головенку…
Не гляди туда, милый! Не сделают больно Ему!..По корявым гвоздям заплясали два молота звонко.
Вместо белого снега я вижу дегтярную тьму.О, брусника - ручьями - на снег!.. Земляника… морошка…
О, малина, рябина… ручьями течет… бузина…
К сапогу моему, будто нож исхудалая, кошка
Жмется палым листом… Застилает глаза пелена…Поднимают… Ужель?! Осторожнее, братцы, потише!
Что же сделали вы?! Смерть - одна, а не три и не две!
И кричу благим матом, и больше себя я не слышу -
Только Крест деревянный в густой ледяной синеве.Только Крест деревянный над нищей кондовой страною,
Только Крест деревянный - над мертвой избою моей,
Только тело Христа, бледно-желтое, будто свечное,
Только тело Христа над рыдающей кучкой людей!Только ребра, как вобла, во вьюжном торчат одеяле…
Только ягоды сыплют и сыплют во вьюгу - ступни…
Да, мы сами Его во спасение мира распяли!
Мы - убийцы. Теперь мы навеки остались одни.И когда во сапфире небес я увидела тело,
Где я каждую родинку знала, и шрам, и рубец, -
Прямо в волглый сугроб я подранком-лосихой осела,
И волос моих белых так вспыхнул под Солнцем венец!И подножье Креста я, завыв, как дитя обхватила,
Как младенца, похожего на золотую хурму!
Жизнь моя, жизнь моя!
Ты такая великая сила,
Что тебя не отдам ни костру, ни кресту, - никому!И летели снега на Сыновние ветви-запястья -
Снегирями да сойками, да воробьями с застрех…
И летели снега, заметая последнее счастье,
Что принес мой Ребенок для нас, одичалых, для всех.И, как молния, слезы в морщинах моих засверкали,
Ветер вервие вил из распатланных старческих кос.
И, подняв бородатые лики, солдаты стояли,
Не скрывая мужицких, снега прожигающих слез.И пацан золотушный забился зайчонком, юродом
Во подоле моем… Не гляди, мой сыночек, туда:
Это смертная казнь… А гляди вон туда: над народом
Во железном морозе - любви позабытой звезда.
СНЯТИЕ СО КРЕСТА
Милые… Вы осторожней Его…
Руки свисают…
Колет стопу из-под снега жнитво -
Я-то - босая…
Прядями ветер заклеил мне рот.
Послушник юный
Мертвую руку на плечи кладет
Рельсом чугунным…
Снежная крупка во щели Креста
Ватой набилась…
Что ж это я, чисто камень, тверда?!
Что ж не убилась?!..
Как Магдалина целует ступню,
Жжет волосами…
Тело скорей поднесите к огню,
Шубой, мехами,
Шалью укройте - замерз мой Сынок!
Холодно, Боже…В наших полях и мертвец одиногк.
Холод по коже.Как кипятком, ветер потный мой лоб
Снегом окатит.
Тише!.. Кладите сюда, на сугроб,
Места тут хватит:
Я постелила рядно во полях,
Где недороды,
Где запоют, клокоча, во лучах
Вешние воды…
Вытянул тело-то… Спи, отдохни…
Вишь, как умают…
Пусть над костром, в матюгах солдатни,
В кости играют…Что ты?!.. Пусти, узкоглазый чернец!..
Мне в рот не тыкай
Снег!.. Я живая… Еще не конец,
Слезы - по лику…И неподвижно Спаситель глядит
В небо святое,
В небо, где коршуном Солнце летит
Над пустотою.
ОПЛАКИВАНИЕ ХРИСТА
Дай-ка я холстом Тебя укрою -
Все морозом мышцы сведены…
Дай повыть над милой головою -
Боже, все мы так обречены…Сдерну плат с заморской блесткой ниткой -
Грудь Твою ожжет моя скула…
Все мои пожизненны пожитки:
Только смерть я в жизни нажила.Стынет Волга выловленной рыбой…
Помню, помню зубы белые волхвов!..
Как нагнулся царь веселой глыбой,
Высыпал рубин из рукавов…А потом в ночи они запели -
Господи, как пели-то они!..
И зажгли над сеном колыбели
Во стеклянных фонарях - огни…Спал Ты, Сын, как белочка-летяга
В теплом, мохом выстланном дупле…
Кто же знал, что станешь ты бродяга
И задуешь ветром по земле?!..Как - ладонь ко рту - ревмя ревела
Я тогда - в Рождественскую ночь!
Гладила в пеленках персик тела,
Билась головою: лучше б дочь…Ведь уже тогда я это знала,
Было мне видение тогда -
Снеговое, злое одеяло,
Вбитая в ладонь Твою звезда.А теперь жестоко, жадно плачу
Над Твоей родимой головой,
Что лежишь под шубою горячей
Ты такой красивый…
и живой…
ПОЛОЖЕНИЕ ВО ГРОБ
Затянули узлы. Подхватили на ткань.
Во тьму вознесли.
И могильщиков рваная, бедная брань
Во чреве земли.
Две старухи со свечками грозно стоят
Опричь голытьбы.
Их мышами и кашами пахнет наряд.
Глаза голубы.
Бросил лысый могильщик на спину ремни
И чинарик поднес
Ко губам… Сохрани же меня, сохрани
От безумия слез.
Я видала в сем мире премного смертей.
Я приемлю свою.
Но вот эта - Сыновья! - всех прочих лютей.
Я стою на краю
Чернозевной, распахнутой пасти сырой.
В лоб втыкаю щепоть.
Ты родной. Ты сынок. Никакой не герой.
Никакой не Господь.
Но могильщика крик!
И хватаю комок
Задубелой земли -
Ее ломом кололи повдоль моих ног,
Что за гробом прошли.
И бросаю комок тот железный туда,
В деревянную твердь.
И отныне. Навек. И всегда. Никогда -
Не прощу тебя, смерть.
АНГЕЛ И ЖЕНЫ МИРОНОСИЦЫ
…А мы пришли туда
С предивными дарами:
В китайском термосишке -
Горячее питье:
Чай с коньяком; и мандарин; и лап еловых пламя;
И яшма, чтобы в землю
Нам здесь зарыть ее.А ветер мял, качал
Осанистые сосны!
Мы сели под сосну.
Мы пили крепкий чай.
Снег на картошку сыпал
Каленой крупной солью.
На дне сумы дорожной
Нашлась еще - свеча…Мы сели близ могилы.
Мы свечку запалили.
Мы радовались жизни.
Благословляли боль.
Спи, Господи, Ты сладко!
Пируем на могиле.
Прости ты нам пирушку,
Еловая юдоль.Сколь мало в жизни счастья!..
А счастье - блеск посуды,
Начищенной старухой
До Солнца, докрасна…
Сколь мало в жизни счастья!
А вот оно и чудо -
Когда в чаду подъезда -
С возлюбленным - одна…Так выпьем же, подруга,
На свежей на могиле,
Хотя прошло не девять дней,
А три лишь, только три!..
Да очи цвета яшмы
Расширились, застыли…
И шепот на морозе
Звенит: "Смотри… смотри…"И я туда взглянула,
Куда рука тянулась
Марии Магдалины…
И обомлела враз,
И нежностью - до чрева,
До пяток содрогнулась:
Стоял во вьюге Ангел,
Свеченье шло от глаз.Подруга зарыдала.
И свечка загасилась.
И улыбнулся Ангел:
- Живой Он, мать. Живой. -
Негнущейся рукой
Я по-мужски перекрестилась -
Крестом таким широким,
Как сосна над головой!Вскочили мы, пылая.
Рассыпались в сугробе
Картошка, вобла, свечка,
Рукавицы - на ветру…
И улыбался Ангел:
- Так - нет Его во гробе.И щеки так горели -
Я тоже не умру.И щеки так горели -
Как сливы и гранаты!
И слезы так стекали -
Алмазы-жемчуга!
И жизнь вокруг сверкала
Не грязной и проклятой -
Рекою ледоходной,
Грызущей берега!И обнялись мы, бабы,
Над свежею могилой,
Над милою могилой,
Могилою пустой!
И нас земля родная
Качала и любила.
И не снега сияли,
А звезды
Под пятой.
НЕВЕРИЕ ФОМЫ
…Страна, держава гиблая -
Туманы все великие,
Вокзалы неизбывные,
Полны чудными ликами…
Да поезда товарные,
Взрывчаткой начиненные, -
Да нищие пожарные,
В огонь навек влюбленные…
Россия,
сумасшедшая!
Тебя ли петь устану я?
В грязи твоей прошедшая -
В какую святость кану я?!..
В откосы, где мальчишки жгут
Сухие листья палые,
В заводы, где, проклявши труд,
Мы слезы льем подталые?..
Полынь, емшан, седой ковыль,
Кедрач, органом плачущий, -
Да инвалидный тот костыль,
Афганский, рынком скачущий… -
Птичий базар очередей,
Котел кипящий города -
Да лица выпиты людей -
Идут, Предтечи Голода…
Пивной буфетчицы живот…
Костистые ломбардницы… -
А кто во флигеле живет? -
Да дочь наркома, пьяница…Страна, держава гиблая!
Подвалов вонь несносная… -
Неужто - неизбывная?
Неужто - богоносная?
Неужто Ты еще придешь,
Христе наш Боже праведный,
Из проруби глоток глотнешь
Да из реки отравленной?
Гляди - не стало снегирей
И соловьиной удали, -
Гляди, Христе,
гляди скорей,
Пока мы все не умерли!..Не верю я, что Ты придешь!
В Тебя - играли многие…
Ты просто на Него похож -
Глаза большие… строгие…
Округ главы твоей лучи -
Снега, небось, растопятся!..
А руки, словно две свечи,
Горят - сгореть торопятся…Не верю!
Отойдите все.
Голодная, забитая,
В солярной, смоговой красе -
Земля - Тобой забытая…
И чтобы Ты явился вновь,
Во славе, не крадущийся, -
Когда Малюты жгли любовь
Церквей Твоих смеющихся?!
Не верю!..
Покажи ладонь…Обочь Христа сиял покой.
Из раны вырвался огонь.
И очи защитил рукой
Фома!…Держава горькая,
Земля неутолимая -
Над водкой и махоркою -
Глаза Его любимые…В глаза Ему - да поглядеть…
Поцеловать ладонь Ему……Теперь не страшно полететь
По мраку по вороньему.
Теперь не страшно песню петь -
Указом запрещенную!
Теперь не страшно умереть -
Любимому,
Прощенному.
ВОСКРЕСШИЙ ХРИСТОС В ЭММАУСЕ И УЧЕНИКИ
От досок стола, от скатерки, от хлеба лицо приподнял устало.
Патлато, печально висели волосы; их концы светились, подобно свечам зажженным.
- Ну что вы, родные, - выдохнул хрипло. - Еще не конец. Это только начало.
И закат кистью мазнул по плечам, в белый лен облаченным.
У Петра борода искрилась тоже. Он тер ее, мигал часто-часто,
Хотел слезы сокрыть, - а они лились, лились помимо воли,
Иоанн, хмуря лоб, тащил на стол печеную рыбу, парень крепкий и коренастый,
А Фома шумно из чаши прихлебывал и все морщился, как от боли.
- Вот, Учитель, сотовый мед. Есть ведь хочешь!.. Отведай… -
Взял Иисус одною рукою миску с медом, другою - хрустальные соты, -
И сытная сладость простого земного обеда
На миг заслонила все грядущие войны,
все тощие детские руки,
все хлебы с соломой,
все голодные годы…
Он ел, и мед тек по Его бороде, и слезы - по скулам,
И рука, осязавшая хлеб и печеную рыбу, стрекозою дрожала -
И взлетала ко рту опять, и во дверь холодом дуло,
И теплая кошка персидской царицей на босых ногах у Него лежала,
И носом касалась незатянувшихся ран на ступнях, их осторожно лизала…
Фома ничего не ел - сжимал в тюрьме кулака деревянную щербатую ложку…
А дом - степная палачиха-вьюга трясла-сотрясала,
И пацан Иоанн глядел в окно, как собака, сторожко…И молвил Он:
- Спасибо за хлеб-за соль. А теперь пойду Я.
Уверовали вы - мне больше ничего и не надо.
Воткнусь, вонжусь глубоко - без следа - во вьюгу седую,
Чей резкий голос, как у Пилата, - с надсадом…
А вы не забывайте меня. - О рушник вытер руки
И помолчал.
- Ты, Иоанн… Делай на двери зарубки - растешь еще, милый…
Ты, Петр!.. (Глотнул тяжело). Снеси все великие муки
С твоею всегдашней улыбкой и бычьей силой…
Снеси поношенье, камни, хулу, изгнанье, темницу -
Все снеси во имя любви, во имя… -
(Задохнулся…) Ты, Фома… Не угрюмься, выпусти радости птицу!..
Страданья и немощи сами придут - знать не будешь, что делать с ними…
Я любил вас. Люблю. Я всегда буду с вами со всеми. -
Встал над столом. Петр отер тылом ладони губы.
- А теперь мне пора идти. Небеса зовут.
Вышло земное время.И дверь сама распахнулась. И пошел Он в проем двери - без шубы,
Босиком, шагом легчайшим - так на землю листва облетает, -
Вьюга рубаху крутила за спиною - льняными крылами…И шептал Петр сухими губами:
- Не вем, где душа по скончании обитает,
Но Ты ел здесь печеную рыбу и сотовый мед -
значит, Ты с нами.
ВОЗНЕСЕНИЕ ГОСПОДА НА НЕБО
В тулупе старик руки крепко прижал ко груди…
Девчонка с косою ржаной завизжала: "Гляди!.."
Два бритых солдата - им ветер так щеки засек -
Уставились в неба расписанный мощно чертог.
Шел пар изо ртов у людей и домашних зверей.
Младенцы вжимались, сопя, в животы матерей,
А матери, головы к черному небу задрав,
Глядели, как поле колышется звездчатых трав
Под северным ветром, которому имя - Норд-Ост!И в кровном сплетении красных ли, белых ли звезд,
Над ветром обглоданным грязным хребтом заводским,
Над всем населеньем пещерным, всем женским, мужским,
Над рокером жестким, плюющим в дыру меж зубоав,
Горбатым могильщиком, пьющим портвейн меж гробов.
Над девкой валютной с фазаньим раскрасом щеки,
Над малой детдомовкой - валенки ей велики! -
Над высохшей бабкой-дворянкой с крестом меж ключиц,
С видавшими виды глазами зимующих птиц,
Над толстой торговкой, чей денежный хриплый карман
Топырится жирно,
Над батюшкой сивым, что пьян
Допрежь Литургии - и свечки сжимает в горсти,
Тряся бородой пред налоем: "Ох, грешен… прости!.." -
Над рыжей дояркой, что лузгает семечки в грязь,
Над синим морозом, плетущим славянскую вязь
На окнах почтамтов, столовых, театров, пивных,
Бань, паром пропахших, больниц, как судеб ножевых… -
Над рабством рабочего, смехом крестьянских детей,
Над синим морозом - а он год от года лютей,
Над синим морозом - байкальским, уральским, степным -
Летит наш Христос, лучезарный, сияющий дым,
Летит Человек, превращенный любовью во свет.
И все Ему жадно и горестно смотрят вослед.
УСПЕНИЕ МАРИИ