Он полюбил невинную Марианну страстной любовью с первого взгляда, и эта страсть, тщательно скрываемая от всех и особенно от той, что ее внушила, стала его каждодневной мукой. Холодные манеры девушки, удерживающие ее на расстоянии, гордое презрение к захватчикам-норманнам, раздражающее его, превратили эту любовь в странную смесь желания и ненависти.
Рыцарь был достаточно опытен и тонок, чтобы понять, что, кроме доброго сэра Гая, все остальные в семье с трудом терпели его посещения. Ему и самому-то было не по себе в присутствии тех, кому, называя их друзьями, он вероломно замышлял жестоко отомстить.
Хотя старый баронет от природы был добр и великодушен, ему нередко случалось выказывать свое глубокое презрение к норманнам и разражаться презрительной бранью в их адрес. Хьюберт сдерживал бешенство, в которое его приводили эти смертельные оскорбления, улыбался снисходительно, а иногда доходил в своем двуличии до того, что внешне разделял мнение хозяина, но все же предварительно выдвигая возражения, которые должны были внушить старику сочувствие и приязнь лично к нему.
Хьюберт был очень умен, а суждения он составлял быстро и точно, особенно когда интересы его страстей требовали от него особой проницательности. Поэтому с первого дня знакомства с сэром Гаем он легко понял, что старик - человек добрый, простой, искренний и, следовательно, не способен предположить в других людях тех дурных качеств, которых он лишен сам.
Через два месяца после первого визита Хьюберта в замок к нему там, по крайней мере по видимости, относились как к настоящему другу.
Обе дочери баронета, Уинифред и Барбара, были с норманном любезны и приветливы, но Марианна относилась к нему совершенно иначе, подсознательно опасаясь его напускного добродушия.
Хьюберт узнал, что Марианна должна скоро выйти замуж, но выведать имя ее будущего супруга ему не удалось.
Человек менее пылкого нрава, чем храмовник, отступил бы, натолкнувшись на ледяную сдержанность девушки, но на самом деле Хьюбертом скорее владело чувство мести, чем неодолимое влечение подлинной любви. Он ждал удобного случая, чтобы объясниться; он хотел неожиданно упасть к ногам Марианны и смиренным тоном объявить ей о своей пылкой страсти. Но терпеливо выжидая удобного случая остаться с Марианной наедине, Хьюберт старался узнать тайну ее любви, пообещав себе, если ему удастся, сокрушить своего опасного соперника.
Слуги Хьюберта пытались расспрашивать домочадцев сэра Гая о женихе Марианны, но те рассказывали им какие-то басни, называли вымышленное имя, и, несмотря на все хитрости и ловкие ходы, рыцарь остался на этот счет в полном неведении.
Но ему удалось все же разузнать, что будущий супруг Марианны - сакс, молодой и очень красивый; еще он узнал, что посещения женихом замка окружены глубокой тайной. Тогда рыцарь организовал засаду, чтобы подстеречь приход соперника и убить его, но это похвальное намерение ему осуществить не удалось, потому что тот так и не пришел.
Вот в таком состоянии были его дела, и Хьюберт ничем не обнаружил ни своей пылкой страсти к Марианне, ни ненависти ко всему семейству Гэмвеллов, когда все члены этого семейства отправились на праздник деревни, расположенной недалеко от замка. Хьюберт попросил разрешения сопровождать дам, и это разрешение было ему любезно дано.
Уинифред, Мод, и Барбара надеялись развлечься в этой поездке; но Марианна ожидала Робин Гуда и, чтобы спокойно остаться одной в замке, сослалась на то, что у нее сильно болит голова.
Семья уехала, принарядившаяся, слуги тоже, и, кроме одного человека, который должен был охранять замок, и двух прислужниц, занятых по хозяйству, все обитатели покинули Барнсдейл.
Оставшись одна, Марианна поднялась к себе в комнату, красиво оделась и села у окна, откуда ей видны были дороги, сходившиеся к замку. Каждую минуту ей слышался мелодичный звук рога, условный сигнал, возвещавший приход ее любимого. Тогда ее прелестная головка высовывалась из окна, в задумчивых глазах появлялся живой блеск, отвыкшие от улыбки губы шептали его имя, и она вздрагивала от радостного и беспокойного ожидания. Но звук рога не слышался, ничья тень не ложилась на золотистый песок дороги, глаза Марианны не видели никого, и она вновь погружалась в грезы.
Ждать пришлось долго, и понемногу ей стало грустно. Она внимательно вгляделась в горизонт, попыталась проникнуть взглядом в темные аллеи парка, вслушалась в шорохи и, чувствуя себя обманутой в своих пылких надеждах, горько заплакала.
Так она сидела в кресле, опершись головой на руку и предаваясь отчаянию, как вдруг слабый шорох заставил ее поднять глаза.
Перед ней стоял Хьюберт.
Марианна вскрикнула и хотела убежать.
- Почему вы так испугались, сударыня? Разве я похож на отродье Сатаны? Боже правый! Я-то думал, что мое присутствие в комнате женщины ее ничем испугать не может.
- Простите меня, сударь, - проговорила дрожащим голосом Марианна, - я не слышала, как вы открыли дверь. Я была одна, и…
- Мне кажется, вы страстно любите одиночество, прелестная Марианна, и если случится другу нарушить его, на лице вашем отражается такая досада, как будто он неловко ворвался к вам во время любовного свидания.
Марианна, сначала несколько испуганная и растерянная, вскоре обрела спокойствие, свойственное ее уравновешенной натуре. Гордо подняв голову, она твердым шагом направилась к двери. Но рыцарь де Буасси остановил ее:
- Сударыня, мне хотелось бы побеседовать с вами; будьте любезны, доставьте мне удовольствие, уделив мне несколько минут. Честно говоря, я думал, что вы благосклоннее отнесетесь к моему визиту.
- Ваш визит, сударь, - презрительно ответила девушка, - столь же неприятен, сколь и неожидан.
- Неужели?! - воскликнул Хьюберт. - Меня это крайне огорчает, но что же делать, сударыня? С тем, чего нельзя избежать, следует смириться.
- Если вы дворянин, то обычаи света вам известны, сэр Хьюберт; достаточно того, что я прошу вас оставить меня одну.
- Я дворянин, прелестное дитя, - насмешливо ответил тамплиер, - но так люблю общество милых женщин, что не покину его только из-за вашей прихоти.
- Вы нарушаете все правила рыцарской учтивости, сударь, - ответила Марианна. - Позвольте мне поэтому оставить вас одного в этой комнате, куда вы пришли незваным и нежеланным гостем.
- Сударыня, - дерзко возразил Хьюберт, - я решил сегодня быть невежливым до конца, и если уж не хочу отсюда уходить, то и вас отсюда не выпущу. Я имел честь сказать вам, что хочу с вами поговорить, а поскольку случай остаться с вами наедине предоставляется мне не чаще, чем встречается красота, подобная вашей, то я поступил бы глупо, не воспользовавшись по вашему примеру притворным приступом мигрени, чтобы увидеться с вами. Соблаговолите же выслушать меня. Я уже давно люблю вас.
- Довольно, сударь, - прервала его Марианна. - Мне не пристало слушать вас более.
- Я вас люблю, - повторил Хьюберт.
- О, - воскликнула Марианна, - будь здесь баронет, вы не осмелились бы так со мной говорить!
- Конечно, - нагло отвечал молодой человек. (Мертвенная бледность покрыла щеки несчастной девушки.) - Вы умны и сообразительны, - продолжал Хьюберт. - И я не вижу смысла терять время, продолжая льстить вам без меры. Это неплохой способ произвести впечатление на пустую и тщеславную девчонку. Но по отношению к вам это бесполезно, да и было бы дурным тоном. Вы прекрасны, и я вас люблю. Видите, я иду прямо к цели. Хотите ли вы воздать моей страсти хоть малой толикой любви?
- Никогда, - твердо ответила Марианна.
- Вот слово, которое из осторожности не следует произносить девушке, когда она оказалась наедине с человеком, потерявшим голову от ее красоты.
- О Боже, Боже мой! - воскликнула Марианна, просяще сложив ладони.
- Хотите вы стать моей женой? Если вы согласитесь на это, то будете одной из самых знатных дам в Йоркшире.
- Презренный человек! - воскликнула девушка. - Вы бесстыдно нарушаете данные вами клятвы. Вы не можете предлагать мне руку - вы не свободны. Вы рыцарь ордена тамплиеров, и таинство брака для вас запретно.
- Я могу освободиться от своего обета, - возразил рыцарь, - и, если вы согласитесь принять мое имя, нашему счастью ничто не сможет помешать. Клянусь бессмертием своей души, Марианна, вы будете счастливы, я люблю вас всем сердцем, стану вашим рабом и думать буду лишь о том, чтобы вы стали той женщиной, которой завидуют все.
Да не плачьте вы, Марианна, и отпетые мне, могу ли и надеяться на нашу любовь?
- Никогда! Никогда!
- Опять это слово, Марианна, - медовым голосом продолжал Хьюберт, - не поступайте легкомысленно, подумайте, прежде чем ответить. Я богат, у меня лучшие поместья во всей Нормандии, у меня множество вассалов, и все они будут вашими слугами, они будут видеть в вас любимую жену своего сеньора, и вся округа будет на вас молиться. Я усыплю ваши волосы ослепительными жемчугами, преподнесу вам бесценные подарки. Клянусь вам, Марианна, вы будете счастливы со мной.
- Не клянитесь, милорд, потому что вы и эту клятву нарушите, как нарушили обеты Господу.
- Нет, Марианна, я сдержу ее.
- Я хотела бы верить вашим словам, сударь, - примирительно ответила девушка, - но не могу ответить желаниям, которые они выражают: сердце мое мне не принадлежит.
- Мне говорили об этом, но эта мысль настолько неприятна мне, что я не хотел верить этому. Неужели это правда?
- Да, сударь, это правда, - покраснев, ответила Марианна.
- Ну что ж! Пусть так! Я не буду выведывать тайну вашего сердца, если вы согласитесь хоть иногда сказать мне ласковое словечко, если вы позволите мне надеяться, что я смогу называться вашим другом. Я буду так нежно любить вас, Марианна, я буду так предан вам!
- Я не нуждаюсь в друге, сударь, и не буду поощрять чувства, которые не могу разделить. Тот, кто царит в моем сердце, обладает единственными сокровищами, которыми я хочу владеть: благородным сердцем, рыцарским духом и преданной душой. И я буду вечно верна ему, вечно предана ему.
- Марианна, не заставляйте меня отчаиваться, ибо я впаду в безумие. Я хочу сохранить спокойствие и не нарушить по отношению к вам того, что предписывает уважение. Но, если вы по-прежнему будете ко мне суровы, мне трудно будет удержать свой гнев. Послушайте меня, Марианна: этот человек, который может жить вдали от вас, любит вас не так страстно, как я. О, будьте моей, Марианна! Ну какую жизнь вы ведете? Одна в чужой семье. Сэр Гай вам не отец, Уинифред и Барбара - не сестры. В ваших жилах, я знаю, течет норманнская кровь, и только привязанность к этим саксам заставляет вас выказывать мне презрение. Идемте же со мной, прекрасная Марианна, идемте, и ваша жизнь будет наполнена роскошью, радостью и праздниками.
На губах Марианны появилась презрительная улыбка:
- Соблаговолите удалиться отсюда, сударь, ваши предложения даже не заслуживают вежливого отказа. Я уже имела честь вам сказать, что помолвлена с одним знатным саксом.
- Значит вы отталкиваете меня, вы отвергаете мои предложения, гордячка? - спросил Хьюберт прерывающимся голосом.
- Да, сударь.
- Вы сомневаетесь в искренности моих слов?
- Нет, сэр рыцарь, я благодарю вас за добрые намерения, но последний раз прошу вас оставить меня одну, потому что ваше присутствие в моих покоях чрезвычайно тягостно мне.
Ничего не ответив, рыцарь взял стул и поставил его рядом с тем, на котором сидела Марианна.
Девушка встала посреди комнаты и, спокойно опустив глаза, стала ждать, пока Хьюберт уйдет.
- Сядьте рядом со мной, - помолчав, сказал рыцарь, - я не хочу причинить вам зла, я хочу, чтобы вы дали мне обещание, которое позволит вам не нарушить слова, данного вами этому таинственному незнакомцу, столь горячо вами любимому, а мне даст силы пережить ваше пренебрежение мною. Я прошу, а ведь я имею право требовать, Марианна, - добавил Хьюберт, встал и двинулся к девушке; та же спокойно, не торопясь, но твердо направилась к двери. - Дверь заперта, мисс Марианна, вы напрасно израните ваши прелестные ручки, пытаясь ее отпереть. Я предусмотрителен, прекрасное дитя; в замке нет никого, и, если вам в голову придет фантазия звать на помощь, то мои люди, которых я расставил на постах неподалеку от Барнсдейла, примут ваши крики за сигнал подогнать к крыльцу оседланных лошадей, и эти быстрые кони, хотите вы того или нет, умчат вас далеко отсюда.
- Сударь, - сказала Марианна, и в голосе ее послышались рыдания, - сжальтесь надо мной; вы просите меня о том, на что я не могу согласиться, и насилием вы не завоюете мое сердце. Позвольте мне удалиться: вы видите, я не кричу, никого не зову. Я достаточно уважаю вас, чтобы полагать, что вы можете всерьез угрожать мне похищением; вы человек чести, и вам и в голову не может прийти мысль совершить такой подлый поступок. Сэр Гай любит вас, сэр Гай уважает вас, ценит, так неужели вы осмелитесь так жестоко обмануть его в дружеских чувствах, которых вы сами же и добивались? Подумайте, ведь вся семья Гэмвеллов будет и отчаянии, а я… я наложу на себя руки, сэр рыцарь.
И Марианна разразилась слезами.
- Я поклялся, что вы будете моей.
- Вы поступили необдуманно, сударь, и если когда-нибудь в вашем сердце теплилась любовь хоть к одной женщине, подумайте, как было бы ей тяжело, когда бы вы ее любили, а другой мужчина попытался бы заставить ее предать эту любовь. Может быть, сударь, у вас есть сестра, подумайте о ней; у меня есть брат, и он не переживет моего бесчестья.
- Вы будете моей женой, Марианна, любимой и почитаемой; едемте со мной.
- Нет, сударь, никогда!
Хьюберт, потихоньку подошедший к Марианне, хотел обнять ее. Девушка выскользнула из этого невыносимого для нее объятия и, бросившись в угол комнаты, громко закричала:
- На помощь! На помощь!
Хьюберта мало испугали эти крики, поскольку он знал, что никакого действия они иметь не будут. На лице его появилась жестокая улыбка, и он схватил девушку за руки. Но пока он старался привлечь ее к себе, она мгновенно высвободила одну руку, выхватила кинжал, висевший у Хьюберта на поясе, и кинулась к открытому окну. Обезумев, бедняжка уже готова была или заколоться, или броситься вниз, как вдруг в тишине долины послышались мелодичные звуки рога. Марианна, уже перегнувшаяся через подоконник, вздрогнула, потом подняла голову и, не выпуская из рук кинжала, прислушалась; грудь ее часто вздымалась. Мелодия, вначале слабая и неотчетливая, становилась все слышнее и вдруг зазвенела громко и радостно. Хьюберт стоял, словно зачарованный этими неожиданными звуками, и не делал ни шага к Марианне, но когда рог умолк, он попытался оттащить ее от окна.
- На помощь, Робин, на помощь! - дрожащим голосом закричала Марианна. - На помощь, скорее, Робин, милый Робин, вас послало само Небо!
Хьюберт, пораженный этим грозным именем, попытался заставить девушку замолчать, но она отчаянно сопротивлялась.
Вдруг снаружи кто-то позвал Марианну по имени, вслед за тем послышались звуки борьбы, потом дверь комнаты, в которой находилась девушка, разлетелась на куски и на пороге появился Робин Гуд.
Не вскрикнув, не проронив ни звука, Робин Гуд прыгнул на рыцаря, схватил его за горло и бросил к ногам Марианны.
- Презренный! - произнес Робин, поставив колено на грудь Хьюберта. - Ты пытался обесчестить женщину!
Рыдая, Марианна упала на грудь жениха.
- Да благословит вас Бог, Робин, - прошептала она, - вы спасли больше, чем мою жизнь, вы спасли мою честь.
- Милая Марианна, - ответил молодой человек, - одного я прошу у Бога: пусть он дарует мне милость всегда быть рядом с вами в час опасности. Благословенно будь святое Провидение, приведшее меня сюда. Успокойтесь, вы сейчас мне расскажете все, что здесь произошло до моего прихода. А вы, наглец и негодяй, - продолжал Робин Гуд, повернувшись к рыцарю, уже успевшему подняться с пола, - убирайтесь отсюда; я слишком уважаю благородную девушку, которую вы осмелились оскорбить, чтобы драться в ее присутствии. Вон!..
Описать бешенство неудачливого соблазнителя просто невозможно; оно было близко к помешательству. Он бросил на влюбленных полный ненависти взгляд, произнес что-то невнятное и, пристыженный, униженный, обезоруженный и оскорбленный, вышел за дверь, шатаясь, спустился с лестницы и покинул замок, куда некоторое время тому назад явился полный радужных надежд.
Робин Гуд прижимал Марианну к груди, а она все плакала и плакала, хотя и пыталась показать своему спасителю, как она ему рада.
- Марианна, любимая моя Марианна, - нежно шептал Робин, - вам нечего больше бояться, ведь я с вами. Ну, поднимите ваше милое личико, я хочу, чтобы вы успокоились и улыбнулись.
Марианна пыталась сделать то, о чем так нежно просил ее возлюбленный, но не могла от волнения сказать ни слова.
- Кто этот молодой человек, друг мой? - спросил Робин после минуты молчания, усаживая рядом с собой все еще дрожавшую девушку.
- Один норманнский сеньор, чьи владения примыкают к Барнсдейлу, - робко ответила Марианна.
- Норманн?! - вскричал Робин. - Как же мой дядя принимает у себя в доме человека, принадлежащего к этому проклятому народу?
- Дорогой Робин, - ответила Марианна, - вы же знаете, что сэр Гай стар, осторожен и благоразумен. Не надо судить о его поведении под влиянием гнева, который вы испытываете в эту минуту. Если он принимает в доме рыцаря Хьюберта де Буасси, поверьте, что его к этому принудили серьезные причины. Как и вы, а может быть и больше, сэр Гай ненавидит норманнов. Помимо осторожности, которая заставила нашего дядю принимать рыцаря, тут сыграли спою роль хитрость, коварство и сладкоречивость этого человека, сумевшего обольстить всю семью. Сэр Хьюберт казался таким почтительным, учтивым и услужливым, что все пленились его добрым нравом.
- А вы, Марианна?
- А я, - ответила девушка, - вообще о нем не думала, но мне казалось, что во взгляде у него есть что-то лживое, не вызывающее доверия.
- А как он попал в комнату?
- Не знаю. Я плакала, потому что… - и девушка покраснев, опустила глаза.
- …потому что? - нежно переспросил Робин.
- …потому что вы все не шли, - ласково улыбаясь, ответила девушка.
- Милая моя!..
- Вдруг какой-то шорох привлек мое внимание, я подняла голову и увидела перед собой рыцаря. Он под каким-то предлогом покинул сэра Гая, удалил, вне всякого сомнения, служанок, а на подступах к дому расставил своих людей.
- Я это знаю, - прервал ее Робин, - двух, которые хотели помешать мне войти, я уложил.
- О дорогой Робин, вы меня спасли. Я бы умерла без вас: я уже занесла над собой кинжал, когда услышала, что вы трубите в рог.
- Где жилище этого негодяя? - спросил Робин, стискивая зубы.
- В нескольких шагах отсюда, - ответила девушка, подводя Робина к окну. - Подойдите сюда; видите здание - его крыша возвышается над деревьями? Это и есть замок сеньора де Буасси.
- Спасибо, дорогая Марианна. Не будем больше говорить об этом человеке, при одной мысли о том, что подлые руки могли коснуться ваших, я жестоко страдаю. Поговорим о нас, о наших друзьях, у меня есть для вас хорошие новости, которые принесут вам радость, дорогая Марианна.
- Увы, Робин, - грустно ответила девушка, - я так мало привыкла радоваться, что и надеяться не смею на счастливое событие.
- И вы не правы, милый друг. Ну, постарайтесь же забыть, что случилось, и попробуйте догадаться, какие у меня для вас новости.