- Дорогой Робин! Я предчувствую какую-то нечаянную радость. Вас помиловали, да? Вы свободны, и вам не надо больше прятаться от людских глаз?
- Нет, Марианна, нет, я по-прежнему бедный изгнанник; не о себе я хотел вам рассказать.
- Значит, о моем брате, о моем дорогом Аллане? Где он, Робин? Когда приедет повидаться со мной?
- Я надеюсь, что скоро, - ответил Робин. - Я узнал о нем от одного человека, который присоединился к нам. Этот человек попал в плен к норманнам в той роковой стычке между нами и крестоносцами в Шервудском лесу и был вынужден поступить на службу к барону Фиц-Олвину. Барон и леди Кристабель вернулись вчера в Ноттингемский замок. Естественно, что и наш сакс с ними вернулся, и первой его мыслью было присоединиться к нам. Он-то и рассказал, что Аллан Клер занимает большую должность в армии короля Франции и что он должен вот-вот получить отпуск, чтобы провести несколько месяцев в Англии.
- Это и в самом деле хорошая новость, дорогой Робин, - воскликнула Марианна, - вы, как всегда, мой добрый ангел. Аллан и так вас очень любит, а теперь полюбит еще больше, когда я расскажу ему, как вы были добры и великодушны к той, которая без вашей нежности и заботы давно бы умерла от тоски, горя и беспокойства.
- Дорогая Марианна, - ответил молодой человек, - вы скажете Аллану, что я сделал все возможное, чтобы помочь вам пережить его отсутствие, и был вам нежным и преданным братом.
- Ах, больше чем братом, - тихо промолвила Марианна.
- Любимая моя, - прошептал Робин, прижимая ее к сердцу, - вы скажете ему, что я страстно вас люблю и вся моя жизнь принадлежит вам.
Долго длилась их нежная встреча, и если и случалось Робину чересчур страстно сжимать руки своей прекрасной невесты, то уважение к ней останавливало его любовный пыл.
На следующий день на рассвете Робин Гуд вскочил на коня и, никого не предупредив о своем поспешном отъезде, во весь опор поскакал в Шервудский лес. По его приказу полсотни человек под предводительством Маленького Джона отправились в Барнсдейл и, спрятавшись в окрестностях деревни, стали ждать дальнейших распоряжений своего молодого главаря.
В тот же вечер Робин Гуд привел своих людей в лесок, расположенный прямо напротив замка Хьюберта де Буасси, и в немногих словах рассказал им о подлых делах норманнского рыцаря.
- Я узнал, - добавил Робин, - что Хьюберт де Буасси готовится страшно отомстить за неудачу; он созвал своих вассалов, а их сорок человек, и сегодня ночью они собираются напасть на замок нашего друга и родственника сэра Гая Гэмвелла; здания они хотя г сжечь, мужчин убить, а женщин похитить. Но он не принял нас и расчет, ребята. Мы будем защищать подступы к Барнсдейлу и несомненно одержим победу. Будьте мужественны и удачливы - и вперед!
- Вперед! - закричали с воодушевлением веселые лесные братья.
Как только спустилась ночь, ворота замка Хьюберта отворились и из них вышел вооруженный отряд, в полной тишине двинувшийся по дороге в Барнсдейл. Но едва они пересекли границу имения норманнского рыцаря, как раздался боевой клич, от которого у него застыла кровь в жилах. Хьюберт, подбадривая своих людей словами и жестами, бросился в ту сторону, откуда раздавался этот грозный шум. И тут лесные братья вышли из-за деревьев и бросились на отряд.
Завязалась битва, она становилась все яростнее и кровавее, и наконец Робин Гуд сошелся лицом к лицу с рыцарем де Буасси.
Их поединок был ужасен. Хьюберт доблестно защищался, но гнев утроил силы Робин Гуда, он проявлял чудеса храбрости и в конце концов по рукоятку вонзил свой меч в грудь противника.
Вассалы норманнского рыцаря запросили пощады, и Робин проявил великодушие: поскольку враг его был мертв, он приказал прекратить сражение. Замок рыцаря де Буасси был предан огню, а самого владельца этого великолепного поместья повесили на придорожном дереве.
Марианна была отомщена.
Часть вторая. Изгнанник
I
Ранним утром ясного августовского дня Робин Гуд в прекрасном настроении, напевая, прогуливался в полном одиночестве по узкой тропинке в Шервудском лесу.
Вдруг чей-то сильный голос, своенравные звуки которого свидетельствовали о том, что его обладатель совершен но не в ладах с музыкой, принялся распевать любовную балладу.
- Клянусь Пречистой Девой! - прошептал молодой человек, внимательно прислушиваясь к голосу незнакомца. - Это мне кажется очень странным. Слова, которые этот человек пропел, сочинил я сам, причем еще в детстве, и никому никогда их не пел.
Рассуждая таким образом, Робин Гуд спрятался за деревом и стал ждать, когда путник пройдет мимо него.
Тот не замедлил появиться. Поравнявшись с дубом, за которым сидел Робин Гуд, он стал всматриваться в чащу леса.
- О! - произнес незнакомец, увидев сквозь заросли великолепное стадо оленей. - Вот и мои старые знакомые; посмотрим, не потерял ли я зоркость и меткость. Клянусь святым Павлом! Не могу отказать себе в удовольствии подстрелить вон того крепкого молодца, который идет так медленно и важно.
Произнеся это, незнакомец вынул из колчана стрелу, наложил на лук, прицелился и смертельно ранил оленя.
- Отлично! - раздался насмешливый голос. - Прекрасный выстрел!
Удивленный незнакомец резко обернулся.
- Вы находите, сударь? - спросил он, оглядывая Робин Гуда с головы до ног.
- Да, вы меткий стрелок.
- Да неужели? - презрительно переспросил незнакомец.
- Безусловно, и особенно для человека, не привыкшего стрелять в оленей.
- А вы откуда знаете, что для меня это непривычное занятие?
- Да по нашей манере держать лук. Бьюсь об заклад на что угодно, сэр чужестранец, что уложить человека на поле боя вам легче, чем оленя и чаще.
- Точно замечено, - смеясь, воскликнул незнакомец. - А позволено ли мне будет узнать имя человека столь проницательного, что он с первого взгляда замечает разницу между тем, как стреляет солдат и как стреляет лесник?
- Мое имя ничего вам не даст для обсуждения вопроса, который нас занимает, сэр чужестранец, но я назову вам свою должность. Я один из главных лесничих этого леса и не намерен позволять здесь кому бы то ни было испытывать меткость, стреляя в беззащитных оленей.
- Меня ваши намерения мало беспокоят, красавец-лесник, - дерзко ответил незнакомец, - и только попробуйте помешать мне стрелять в кого мне вздумается: и ланей буду убивать, и оленей, и вообще кого захочу.
- Не будь я против, вам легко было бы это сделать, поскольку вы прекрасный стрелок, - ответил Робин. - А потому я хочу вам сделать одно предложение. Послушайте: я главарь отряда отчаянных ребят, сметливых и умелых во всем, что касается их ремесла. Вы кажетесь мне славным малым, и, если у вас храброе сердце, а нрав спокойный и уживчивый, я счастлив буду принять вас в наш отряд. Если вы вступите к нам, вам позволено будет здесь охотиться, а если вы не захотите к нам присоединиться, я прошу вас уйти из леса.
- Поистине, господин лесничий, уж очень самоуверенно вы говорите. Ну что ж, теперь послушайте меня. Если вы быстренько не уберетесь отсюда, я без долгих слов преподам вам урок, который научит вас думать о том, что вы говорите, а состоять этот урок, мой птенчик, будет в нескольких умело нанесенных ударах палкой.
- Ты меня побьешь?! - презрительно воскликнул Робин Гуд.
- Да, я.
- Мой милый, - сказал Робин, - не вводи меня в гнев, ибо тебе сильно не поздоровится; если ты немедленно не подчинишься моему приказу и не уйдешь из лесу, то я тебя сначала крепко проучу, а потом мы посмотрим, выдержит ли сук какого-нибудь дерева повыше вес твоего тела.
Незнакомец засмеялся:
- Побить меня, а потом повесить? Любопытно было бы, да вряд ли выйдет. Ну, давай, приступай, я жду.
- Я не утруждаю себя лично дракой на палках со всеми встречными хвастунами, милый друг, - ответил Робин, - у меня достаточно людей, чтобы сделать это за меня. Сейчас я их позову, и ты будешь разбираться с ними.
Робин Гуд поднес рог к губам и хотел затрубить изо всех сил, но тут незнакомец мгновенно наложил стрелу на лук и с яростью крикнул:
- Стойте или я убью нас!
Робин опустил рог, схватил свой лук и, необычайно проворно подскочив к незнакомцу, закричал:
- Безумец! Ты что, не видишь, с кем решил состязаться? Да прежде чем ты бы спустил стрелу, моя уже была бы в тебе, и смерть, которой ты мне грозил, сразила бы тебя. Будь благоразумен, ведь мы незнакомы, и у нас нет серьезных причин считать друг друга врагами. Лук - кровавое оружие; положи стрелу в колчан, и уж если ты желаешь сразиться на палках, пусть будет палка: я принимаю вызов.
- Хорошо, пусть будет палка, - согласился незнакомец, - и пусть тот, кто заденет голову другого, не только станет победителем, но и будет волен распоряжаться судьбой противника.
- Согласен, - ответил Робин, - но ты учел, к каким последствиям приведет твое предложение? Если я заставлю тебя просить пощады, то буду иметь право заставить тебя присоединиться к нам.
- Да.
- Прекрасно, и пусть победит сильнейший.
- Аминь! - отозвался незнакомец.
И началось состязание в ловкости. Противники щедро наносили удары, и вскоре незнакомец был весь в синяках, хотя сам не смог задеть Робина ни разу. Задыхаясь, вне себя от злости, бедный малый бросил палку.
- Стойте, - сказал он, - я падаю от усталости.
- Признаете себя побежденным? - спросил Робин.
- Нет, но признаю, что вы сильнее меня; вы привыкли драться на палках, и это дает вам слишком большое преимущество, надо по возможности уравнять шансы. Вы мечом владеете?
- Да, - ответил Робин.
- Так не угодно ли вам продолжить биться этим оружием?
- Конечно.
Они вынули мечи из ножен. Оба прекрасные бойцы, они сражались минут пятнадцать, но ни одному не удалось ранить другого.
- Стойте! - вдруг крикнул Робин.
- Устали? - спросил незнакомец, победно улыбаясь.
- Да, - искренне ответил Робин, - а кроме того, я нахожу, что поединок на мечах - штука малоприятная, палка куда лучше: удары ею чувствительны, но менее опасны; меч же вещь жестокая и грубая. И хоть я действительно устал, - добавил Робин, вглядываясь в лицо противника, наполовину скрытое надвинутой на глаза шапкой, - я запросил передышку не только поэтому. С тех пор как я тебя увидел, меня преследуют воспоминания детства, и во взгляде твоих больших голубых глаз мне чудится что-то знакомое. Твой голос напоминает мне голос одного моего друга, и сердце мое невольно потянулось к тебе; скажи мне свое имя: если ты тот, кого я люблю и жду как самого дорогого друга, тысячу раз благословен будь твой приход; но даже если ты чужестранец, я все равно тебе рад. Я буду любить тебя и ради тебя самого и ради вызванных тобою дорогих мне воспоминаний.
- Вы говорите со мной с подкупающей добротой, господин лесник, - ответил незнакомец, - но, к великому моему сожалению, я не могу выполнить вашу учтивую просьбу. Я человек не вольный и имя свое должен держать в тайне, которую из осторожности не могу открыть.
- Вам нечего меня бояться, - ответил Робин, - я и сам из тех, кого люди называют изгнанниками. Да и не способен я предать человека, доверившегося мне, и презираю тех, кто по низости души своей выдает тайну, пусть даже случайно ставшую ему известной. Так вы назовете мне свое имя?
Чужестранец, казалось, все еще колебался.
- Я буду вам другом, - с искренним видом заключил Робин.
- Согласен, - ответил незнакомец. - Меня зовут Уильям Гэмвелл.
Робин вскрикнул.
- Уилл! Уилл! Милый Красный Уилл!
- Да.
- А я, я - Робин Гуд!
- Робин! - закричал молодой человек, и они упали друг другу в объятия. - Ах, какое счастье!
Молодые люди поцеловались, а потом радостно и с трогательным удивлением стали рассматривать друг друга.
- А я еще угрожал тебе! - восклицал Уилл.
- А я и вовсе тебя не узнал! - добавлял Робин.
- А я хотел тебя убить! - улыбался Уилл.
- А я тебя побил! - со смехом продолжал Робин.
- Ба! Да я и забыл уже… Расскажи мне скорее о… Мод.
- Мод чувствует себя прекрасно.
- А она…
- Она по-прежнему очаровательна и любит тебя, Уилл, только тебя и любит; она бережет для тебя свое сердце и отдаст тебе руку. Славная девушка так тосковала из-за разлуки с тобой; ты много выстрадал, бедный мой Уилл, но если ты все еще любишь добрую и красивую Мод, ты будешь счастлив.
- Люблю ли я ее! Как ты можешь меня такое спрашивать, Робин? Да, я люблю ее, и да благословит ее Бог за то, что она меня еще не забыла! Я ни на минуту не переставал думать о ней, ее милый образ всегда был в моем сердце и придавал мне мужество и на поле битвы, и в темнице королевской тюрьмы. Она была для меня, милый Робин, моей мечтой, моей надеждой, моим будущим. Благодаря ей я сумел перенести самые жестокие лишения и самые ужасные тяготы. Бог вложил в мое сердце неистребимую веру в будущее; я был уверен, что снова увижу Мод, стану ее мужем и проведу с ней все годы, что мне еще предстоит жить.
- Ваши надежды близки к исполнению, дорогой Уилл, - сказал Робин.
- Да, я надеюсь, или, лучше сказать, питаю сладостную уверенность в этом. Чтобы доказать тебе, друг Робин, как много я думал о своей дорогой девочке, я поведаю тебе сон, который видел в Нормандии; я и сейчас его помню во всех подробностях, хотя прошел уже целый месяц. Я был в тюрьме, руки у меня были связаны, и на мне были тяжелые цепи, а Мод стояла в нескольких шагах от меня, бледная как смерть и вся в крови. Бедная девушка умоляюще протягивала ко мне руки, и ее посиневшие губы шептали какие-то жалобные слова; смысла их я уловить не мог, но понимал, что она ужасно страдает и зовет меня на помощь. Я уже сказал тебе, что на мне были оковы; я стал кататься по земле и от бессилия грызть железные цепи на руках - одним словом, прилагал нечеловеческие усилия, чтобы добраться до Мод. Вдруг сковавшие меня цепи распались, я вскочил на ноги, подбежал к Мод и, прижав ее окровавленное тело к своей груди, покрыл пламенными поцелуями ее мертвенно-бледные щеки, и мало-помалу кровь, остановившаяся было, заструилась в ее жилах - сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Губы Мод порозовели, она открыла прекрасные черные глаза и взглянула на меня так нежно и признательно, что взгляд ее проник до глубины моей души; сердце у меня затрепетало, и из пылающей груди вырвался глухой стон. Я и страдал, и в то же время был бесконечно счастлив. Тут я проснулся и соскочил с постели с твердым решением вернуться в Англию. Я хотел увидеть Мод, которая, должно быть, страдала и нуждалась в моей помощи. Тут же, немедля, я подошел к своему капитану; этот человек когда-то служил управляющим у моего отца, и я полагал, что могу рассчитывать на серьезную поддержку с его стороны. Я сказал ему, что хочу вернуться в Англию, но умолчал о причинах, потому что мое беспокойство могло вызвать у него только смех. Он довольно резко отказался дать мне отпуск, но неудача не остановила меня: мной овладело неодолимое желание увидеть Мод. Я стал умолять его, человека, которому раньше приказывал, и заклинал его выполнить мою просьбу. Вы станете жалеть меня, Робин, - добавил, краснея, Уилл, - но это не имеет значения: я хочу рассказать вам все. Я встал перед ним на колени, но он только усмехнулся, увидев мою слабость, и пнул меня ногой так, что я упал навзничь. Тогда, Робин, я поднялся; меч был при мне, я вырвал его из ножен и, ни минуты не раздумывая и не колеблясь, убил негодяя. С тех пор меня разыскивают, и я не знаю, потеряли ли они мой след. Надеюсь, что так. Вот почему, дорогой Робин, приняв вас за чужака, я отказался назвать вам свое имя; да будет благословенно Небо, приведшее меня к вам. Но поговорим о Мод: она по-прежнему живет в усадьбе Гэмвеллов?
- В усадьбе Гэмвеллов, дорогой Уилл? - переспросил Робин. - Так вы не знаете, что произошло?
- Ничего не знаю. А что случилось? Вы меня пугаете!
- Успокойтесь; вашу семью постигло несчастье, но удалось кое-что исправить, а время и покорность судьбе стерли все следы горестного события: и замок Гэмвеллов, и деревня разрушены.
- Разрушены! - воскликнул Уилл. - Пресвятая Богоматерь! А матушка, Робин, а мой дорогой отец, а мои бедные сестры?
- Успокойтесь, все чувствуют себя хорошо; ваша семья живет в Барнсдейле. Попозже я расскажу вам об этих роковых событиях во всех подробностях, а сегодня вам достаточно знать, что сделали это жестокое дело норманны и оно дорого им обошлось. Две трети отряда, посланного королем Генрихом, мы убили.
- Королем Генрихом? - переспросил Уильям. И с сомнением добавил: - Вы ведь сказали, Робин, что вы главный лесничий этого леса, и, естественно, жалованье вам платит король?
- Не совсем так, белокурый мой братец, - смеясь, возразил молодой человек. - За мои труды мне платят норманны, точнее сказать богатые норманны, потому что с бедных я ничего не беру. Я действительно охраняю этот лес, но для себя и своих веселых братьев. Одним словом, Уильям, я сеньор Шервудского леса и готов отстаивать и защищать свои права и привилегии перед кем бы то ни было.
- Я не понимаю вас, Робин, - удивленно промолвил Уильям.
- Я объяснюсь яснее.
И, произнеся эти слова, Робин поднес рог к губам и трижды громко протрубил в него. И едва пронеслись над лесом эти резкие звуки, как из чащи и с поляны, слева от Уильяма и справа от него, появилась сотня человек: все они были одеты в нарядные зеленые куртки, и этот цвет очень шел к их мужественным лицам. Все они были вооружены луками, щитами и короткими мечами. Они молча стояли, окружив своего главаря. Уильям широко раскрыл глаза и с изумлением смотрел на Робина. Некоторое время Робин наслаждался удивлением и восхищением, которое вызвали у его двоюродного брата почтение, выказываемое ему прибежавшими на звук рога людьми, а потом, положив свою сильную руку на плечо Уильяма, сказал со смехом:
- Ребята, вот человек, который, сражаясь со мной на мечах, заставил меня просить пощады.
- Он?! - воскликнули разбойники, с любопытством глядя на Уильяма.
- Да, он победил меня, и я горжусь этим, ибо у него твердая рука и храброе сердце.
Маленький Джон, видимо, меньше был восхищен силой Уильяма, чем Робин. Он вышел на середину круга и сказал молодому человеку:
- Незнакомец, уж если ты самого доблестного Робин Гуда вынудил просить пощады, ты должен обладать редкостной силой, но да не будет сказано, что ты имел честь победить главаря веселых лесных братьев, а его заместитель не побил тебя немножко. Я весьма силен в драке на палках, хочешь помериться со мной силами? Если тебе удастся заставить меня крикнуть "Хватит!", я провозглашаю тебя самым сильным в нашем краю.
- Дорогой Маленький Джон, ставлю колчан со стрелами против тисового лука, что этот храбрый парень и на этот раз победит.
- Согласен на двойную ставку, хозяин, - сказал Джон, - и если незнакомец выиграет, то его можно будет назвать не только лучшим в веселой Англии фехтовальщиком, но и лучшим здесь бойцом на палках.
Услышав, как Робин Гуд называет Маленьким Джоном большого загорелого мужчину, стоявшего перед ним, Уилл почувствовал, что сердце его сжимается, но он и виду не подал. Он придал своему лицу грозное выражение, до бровей надвинул шляпу и, ответив улыбкой на знаки, которые ему делал Робин, с достоинством поклонился противнику, взял палку наизготовку и стал ждать нападения.
Но в ту минуту, когда противник был готов уже броситься на него, Уилл воскликнул: