- Не скромничайте, Робин, - живо возразила Марианна, - вы лучше других знаете, как проникнуть в сердце женщины.
- По правде говоря, я начинаю думать, Марианна, что мои двоюродные сестры, Мод и вы заключили соглашение и решили заставить меня возгордиться: вы вс.е осыпаете меня самой явной лестью.
- Вне всякого сомнения, сэр Робин, - ответила Марианна, грозя молодому человеку пальчиком, - вы вдоволь любезничаете с Уинифред и Барбарой. О! Так вы заигрываете с вашими двоюродными сестрами; это прекрасно, я в восхищении, что об этом узнала: я в свою очередь попробую власть своих глаз над сердцем красавца Красного Уилла.
- Согласен, дорогая Марианна, но должен нас предупредить, что вам придется за него сражаться с опасной соперницей. Уилл пламенно любит Мод, она будет защищать свое счастье, и бедному Уиллу придется сильно краснеть, если ему нужно будет выбирать между двумя очаровательными женщинами.
- Если Уильям краснеет так же часто, как вы, Робин, то мне не стоит за него бояться.
- Ах вот как, мисс Марианна, вы утверждаете, что я не умею краснеть? - смеясь, спросил Робин.
- Ну, во всяком случае, сейчас уже разучились; один раз, я еще помню этот случай, ваше лицо было залито краской.
- И когда же произошло это примечательное событие?
- В тот день, когда мы впервые встретились в Шервудском лесу.
- Угодно ли вам, чтобы я вам сказал, почему я покраснел, Марианна?
- Придется мне ответить вам утвердительно, Робин, потому что в ваших глазах я читаю насмешку и улыбаетесь вы как-то хитро.
- Вы боитесь моего ответа, а сами его ждете не дождетесь, мисс Марианна.
- Ничуть не бывало.
- Ну что же, тем хуже; я хотел сделать вам приятное, открыв тайну того, почему я покраснел первый… и последний раз в жизни.
- Мне всегда приятно, когда вы мне рассказываете что-нибудь о себе, Робин, - с улыбкой сказала Марианна.
- В тот день, когда я имел счастье провожать вас в дом моего отца, мне очень хотелось увидеть ваше лицо, но оно было скрыто в складках широкого капюшона и разглядеть можно было только ясный свет ваших глаз. Скромно идя рядом с вами, я думал: "Если черты лица этой девушки так же прекрасны, как ее глаза, я буду за ней ухаживать".
- Как, Робин, вы в шестнадцать лет уже мечтали завоевать любовь женщины?
- Боже мой! Да, и в ту минуту, когда я поклялся посвятить вам всю свою жизнь, капюшон, который скрывал ваше лицо, упал, и я увидел вашу сияющую красоту. Я так пристально глядел вам в глаза, что на ваших щеках появился легкий румянец. И внутренний голос сказал мне: "Эта девушка станет твоей женой". Кровь прихлынула к моему сердцу, потом бросилась в голову, и я почувствовал, что влюбился. Вот, Марианна, история того, как я покраснел первый и последний раз в жизни. И с того дня, - помолчав, взволнованно продолжал Робин, - надежда на счастливое будущее, которую мне подарило Небо, стала мне опорой и утешением. Я надеюсь и верю.
Из зала внизу доносился радостный шум, а молодые люди стояли, взявшись за руки, и вполголоса говорили друг другу нежные слова.
- Скорее, милый Робин, - сказала Марианна, подставляя ему для поцелуя свой чистый лоб, - поднимайтесь к Мод, а я пойду обниму Уилла и скажу ему, что вы у его дорогой невесты.
Робин поспешно направился в комнату Мод. Девушка была у себя.
- Я была почти уверена, - сказала она, усаживая Робина, - что эти радостные возгласы возвещают ваш приезд; извините, что я не спустилась в зал, но среди всеобщего веселья я чувствую себя неуютно и словно некстати.
- Почему, Мод?
- Потому что только мне одной вы ни разу не принесли счастливой вести.
- Настанет и ваш черед, дорогая Мод.
- Я уже устала надеяться, потеряла мужество, Робин, и чувствую только смертельную грусть. Я всем сердцем люблю вас, счастлива вас видеть, но я никак не выказываю своей привязанности, не подаю вида, как мне приятно ваше присутствие, и даже стараюсь вас избегать.
- Меня избегать? - удивленно переспросил Робин.
- Да, Робин, потому что, когда я слышу, как вы рассказываете сэру Гаю о его сыновьях, передаете Уинифред привет от Маленького Джона, а Барбаре - привет от братьев, я говорю себе: "А я опять забыта; для бедной Мод у Робина никогда ничего нет".
- Ничего, Мод?
- Ах, о ваших чудесных подарках я не говорю. Вы никогда не забываете своей щедростью вашу сестру Мод, надеясь возместить отсутствие новостей. По доброте сердечной вы всячески пытаетесь меня утешить, дорогой Робин, но - увы! - я безутешна.
- Ах, нехорошая вы девочка, мисс Мод, - насмешливо сказал Робин. - Как, сударыня, вы жалуетесь, что вам никто никогда не передает дружеских приветов, что о вас не помнят? Ах вы неблагодарная и гадкая, разве каждый свой приезд я не передаю вам привет из Ноттингема? А кто, по-вашему, с риском потерять голову, постоянно навещает вашего брата Хэла? И кто тот человек, что, рискуя еще большим - оставить там часть своего сердца, - храбро стоит под смертельным огнем прекрасных глаз? Чтобы быть вам приятным, Мод, я пренебрегаю опасностью свидания наедине с пленительной Грейс Мэй, бесстрашно гляжу на ее милую улыбку, терплю прикосновение ее прелестной ручки и даже целую ее и лобик; и ради кого, спрашиваю я вас, я подвергаю такой опасности покой своего сердца? Ради вас, Мод, только ради вас. Мод рассмеялась.
- Должно быть, я очень неблагодарная от природы, - ответила она, - потому что удовольствия слышать новости о Хэлберте и его жене мало моему сердцу.
- Прекрасно, сударыня; тогда я не скажу вам, что на прошлой неделе видел Хэла, и он поручил мне расцеловать вас в обе щеки, и не скажу, что Грейс любит вас от всего сердца, и что малютка Мод, настоящий ангелочек, желает всего доброго своей красивой крестной.
- Тысячу раз благодарю вас, Робин, за то, что вы так прекрасно умеете ничего мне не сказать. Я очень довольна тем, что так и не знаю, каковы же новости из Ноттингема. А кстати, Марианне вы тоже сообщили о внимании, которое вы оказываете очаровательной жене Хэлберта?
- Однако это коварный вопрос, мисс Мод! Ну что же, убедитесь, что совесть моя чиста: я частично поведал Марианне о своем восхищении совершенствами Грейс, но, поскольку я питаю слабость к ее прекрасным глазам, то поостерегся распространяться на столь щекотливую тему.
- Как ?! Вы обманываете Марианну? Вы заслуживаете того, чтобы я немедленно изобличила вас перед ней в ваших преступлениях.
- Мы пойдем вместе рука об руку, но прежде чем идти к Марианне, я хотел бы побеседовать с вами.
- Что вы хотите мне сообщить, Робин?
- Прекрасные новости, и вам они доставят огромное удовольствие.
- Вы, значит, получили известия от… от… - и девушка, внезапно покраснев, вопросительно взглянула на Робина со смешанным выражением недоверия, надежды и радости.
- От кого, Мод?
- Ах, вы смеетесь надо мной, - грустно сказала девушка.
- Нет, милый мой дружочек, я действительно принес вам радостные вести.
- Тогда говорите скорее.
- Что вы думаете о замужестве? - спросил Робин.
- О замужестве? Странный вопрос!
- Вовсе нет, если бы замуж надо было бы… выйти за…
- … Уилла?! Вы знаете что-нибудь о Уилле?! Ради Бога, Робин, пощадите мое сердце. Оно так неистово бьется, что причиняет мне боль. Я жду, Робин, говорите: мой дорогой Уилл здоров?
- Безусловно, потому что только и мечтает как можно скорее назначь нас своей любимой женушкой.
- Вы видели его? Где он? Когда приедет сюда?
- Я видел его, он скоро приедет.
- О Матерь Божья, благодарю тебя! - воскликнула Мод, сложив руки и поднимая к Небу полные слез глаза. - Как я буду счастлива снова увидеть его! - добавила она, но тут же завороженно стала смотреть на дверь, на пороге которой появился Уилл, и закричала: - Это он, он!
И с этими словами она бросилась к Уиллу и без чувств упала в его объятия.
- Бедняжка, моя любимая! - дрожащим голосом прошептал молодой человек. - Уж очень все это было для нее; неожиданно, она потеряла сознание. Робин, поддержите ее, я ослаб, как ребенок, меня ноги не держат.
Робин бережно освободил Мод из объятий Уилла и усадил ее на стул. Что касается бедного Уильяма, то он закрыл лицо руками и разрыдался. Мод пришла в себя, прежде всего подумала о Уилле и стала искать его глазами. Он стоял перед ней на коленях и, обнимая ее, нежно шептал любимое имя:
- Мод! Мод!
- Уильям! Дорогой Уильям!
- Мне нужно поговорить с Марианной, - смеясь, сказал Робин, - прощайте, оставляю вас вдвоем; не забудьте о тех, кто любит вас.
Мод протянула ему руку, а Уильям признательно взглянул на друга.
- Вот я и вернулся, милая Мод, - сказал Уилл, - рады ли вы нашему свиданию?
- Как вы можете задавать мне такие вопросы, Уильям? Да, рада, конечно же рада, и не просто рада, а счастлива, очень счастлива.
- Вы не хотите, чтобы я вас покинул снова?
- А разве я этого когда-нибудь хотела?
- Нет; но только от вас одной зависит, вернулся ли я насовсем или только приехал в гости.
- Что вы хотите этим сказать?
- Вы помните о нашем последнем разговоре?
- Да, дорогой Уильям.
- Я ушел от вас в тот день с тяжелым сердцем, милая Мод, я был просто в отчаянии. Робин заметил, что я очень печален, стал меня расспрашивать о причинах, и я все ему рассказал. И узнал имя того, кого вы раньше любили…
- Не стоит говорить о моих девичьих безумствах, - прервала его Мод, обвивая его шею руками, - прошлое принадлежит Богу.
- Да, Мод, только Богу, а настоящее - нам, ведь правда?
- Да, нам и Богу. Но может быть, вам будет спокойнее, дорогой Уильям, - добавила девушка, - если я вам точно, искренне и ясно объясню, какие отношения были у нас с Робин Гудом.
- Все, что мне нужно знать, я знаю, дорогая Мод, Робин рассказал мне, что произошло между вами.
Девушка слегка покраснела.
- Если бы вы тогда не ушли так поспешно, - сказала Мод, пряча покрасневшее лицо на плече Уильяма, - вы бы узнали, что, глубоко тронутая вашей нежностью и терпеливой любовью, я готова была на нее ответить. Пока вас не было, я привыкла смотреть на Робина глазами сестры, и сегодня даже не знаю, Уилл, билось ли мое сердце когда-нибудь для другого, а не для вас.
- Значит, это правда, что вы меня немножко любите, Мод? - спросил со слезами на глазах Уилл, молитвенно сложив руки.
- Не немножко, нет, Уилл: очень люблю.
- О Мод, Мод, вы дарите мне такое счастье!.. Вот видите, я недаром надеялся, ждал, был терпелив и говорил так: в один прекрасный день она меня полюбит… Мы ведь поженимся, правда?
- Милый Уилл!
- Скажите "да" или лучше так: "Я хочу выйти замуж за моего доброго Уильяма".
- Я хочу выйти замуж за моего доброго Уильяма, - покорно повторила девушка.
- Дайте мне руку, дорогая Мод.
- Вот вам моя рука.
И Уильям страстно поцеловал маленькую ручку своей невесты.
- Когда мы поженимся, Мод? - спросил он.
- Не знаю, мой друг, на днях.
- Конечно, а точнее? Скажем, завтра?
- Ну что вы, Уильям, как можно!
- Почему же нет?
- Уж слишком внезапно, слишком быстро.
- Счастье никогда не приходит слишком быстро, милая Мод, и если бы мы могли пожениться прямо сейчас, я был бы счастливейшим из людей. Но уж если нужно подождать до завтра, покорюсь. Решено, завтра вы станете моей женой!
- Завтра?! - воскликнула девушка.
- Да, и по двум причинам: первая - та, что завтра мы будем праздновать день рождения моего отца, которому пойдет семьдесят шестой год. Вторая - та, что моя мать хочет отпраздновать мое возвращение. Значит, праздник будет еще радостнее, если к нему добавится свершение наших обоюдных желаний.
- Ваша семья, Уильям, не готова принять меня в свое лоно, и, может быть, ваш отец скажет…
- Мой отец, - прервал ее Уилл, - мой отец скажет, что вы ангел, что он любит вас и давно считает своей дочерью. Ах, Мод, вы плохо знаете доброту и нежность этого старика, если сомневаетесь. Он будет только рад счастью сына.
- У вас такой большой дар убеждать, милый Уилл, что я теперь полностью разделяю ваше мнение.
- Значит, вы согласны, Мод?
- Придется согласиться, Уилл.
- Но я вас не принуждаю, сударыня.
- Поистине, Уилл, вам нелегко угодить! Конечно, вы хотели бы, чтобы я сказала: "От всего сердца согласна…
- … завтра выйти за вас замуж", - закончил Уилл.
- … завтра выйти за вас замуж", - со смехом повторила Мод.
- Прекрасно, теперь я доволен. Идем, милая женушка, объявим нашим друзьям о предстоящей свадьбе.
Уильям взял Мод под руку и спустился с ней в зал, где по-прежнему находилась вся семья.
Леди Гэмвелл и ее муж благословили жениха и невесту, Барбара и Уинифред нежно назвали ее сестрицей, а братья Уилла бросились восторженно ее целовать.
Приготовления к свадьбе целиком заняли женщин; задавшись целью сделать Уилла еще счастливее, а Мод еще прекраснее, они тут же стали готовить для невесты прелестный наряд.
Завтра наступило совсем не быстро, как всегда наступает завтра, когда его нетерпеливо ждут. С утра во двор замка свезли невероятное число бочонков с элем; украшенные венками из листьев, они должны были смиренно ждать, когда их присутствие удостоят вниманием. Праздник обещал быть великолепным; во всех комнатах стояли охапки цветов, музыканты настраивали инструменты, а приглашенные толпами съезжались в замок.
Час, на который было назначено венчание мисс Линдсей и Уильяма Гэмвелла, приближался; Мод в прекрасном платье ждала Уильяма в зале, но Уильяма все не было.
Сэр Гай послал на поиски слугу.
Слуга обошел весь парк, все помещения замка, повсюду звал, но ему отвечало только эхо собственного голоса.
Робин Гуд и братья Уильяма сели на лошадей и обыскали нее окрестности, но не нашли никаких следов Уильяма и не сумели ни у кого ничего о нем узнать.
Гости разделились на группы и обыскали местность с другой стороны, но тоже напрасно.
К полуночи вся семья в слезах собралась вокруг Мод, уже целый час лежавшей без сознания.
Уильям исчез.
II
Как мы уже сказали, барон Фиц-Олвин привез в Ноттингемский замок свою красавицу-дочь леди Кристабель.
За несколько дней до исчезновения бедного Уилла барон Фиц-Олвин сидел в одной из комнат своих личных покоев, а напротив него расположился маленький старичок в роскошном платье, сплошь украшенном золотым шитьем.
Если бы богатство могло состоять в уродстве, то мы бы сказали, что гость барона был необычайно богат.
Судя по его лицу, этот щеголеватый старик был намного старше барона, но он, казалось, и не вспоминал о своем возрасте.
Похожие на старых морщинистых и гримасничающих обезьян, они вполголоса беседовали, и по тому, как каждый из них хитрил и льстил другому, было видно, что они пытаются прийти к соглашению по какому-то важному для них обоих вопросу.
- Вы уж очень суровы со мной, барон, - сказал уродливый старик, качая головой.
- Богом клянусь, нет, - живо возразил лорд Фиц-Олвин, - я стараюсь обеспечить счастье своей дочери, вот и все, и прошу вас верить, дорогой сэр Тристрам, что у меня нет никаких задних мыслей.
- Я знаю, что вы хороший отец, Фиц-Олвин, и что счастье леди Кристабель - единственная ваша забота… Так что же вы собираетесь дать в приданое вашей любимой, дочери?
- Я же вам уже сказал: пять тысяч золотых в день свадьбы и столько же немного позже.
- Надо уточнить дату, барон, надо уточнить дату, - проворчал старик.
- Ну, скажем, через пять лет.
- Срок большой, и потом вы даете дочери чересчур скромное приданое.
- Сор Тристрам, - сухо сказал барон, - вы уж слишком долго испытываете мое терпение. Прошу вас все-таки вспомнить, что дочь моя молода и красива, а вы этими достоинствами могли обладать лет пятьдесят тому назад.
- Ну-ну, не надо сердиться, Фиц-Олвин, я ведь с добрыми намерениями: я рядом с вашими десятью тысячами могу положить миллион золотых, - да что я говорю миллион? - два миллиона.
- Я знаю, что вы богаты, - прервал сэра Тристрама барон, - к сожалению, мне до вас далеко, но, тем не менее, я хочу, чтобы моя дочь стала одной из знатнейших дам Европы. Я хочу, чтобы положение, которое займет леди Кристабель, было не ниже, чем у королевы. Вы знаете о моих честолюбивых отцовских замыслах и все же отказываетесь вручить мне сумму, которая помогла бы их осуществить.
- Не могу понять, дорогой Фиц-Олвин, чем может повлиять на счастье вашей дочери то, останется в моих руках половина моего состояния или нет. Все доходы от миллиона, от двух миллионов я отпишу леди Кристабель, но сам капитал будет принадлежать мне. Вам не стоит беспокоиться, я обеспечу своей жене королевское существование.
- Это все выглядит прекрасно… на словах, дорогой Тристрам, но позвольте вам заметить, что, когда между супругами существует такая большая разница в возрасте, это часто ведет к непониманию в семье. Может случиться так, что прихоти молодой женщины станут вам невыносимы и вы заберете то, что дали. Если же половина вашего состояния будет в моих руках, я буду спокоен за счастье дочери, ей нечего будет бояться, а вы сможете ссориться с ней сколько вам будет угодно.
- Ссориться?! Вы шутите, дорогой барон, в жизни не случится с нами такого несчастья. Я так люблю вашу нежную голубку, что побоюсь ее огорчить. Я уже двенадцать лет надеюсь получить ее руку, а вы думаете, что я стану перечить ее прихотям! Да сколько бы их у нее ни было, она будет богата и сможет их все удовлетворить.
- Позвольте вам сказать, сэр Тристрам, что если вы еще раз откажетесь удовлетворить мою просьбу, я, не обинуясь, беру свое слово обратно.
- Вы уж очень спешите, барон, - проворчал старик, - давайте еще раз все хорошенько обсудим.
- Я сказал все, что должен был сказать; мое решение принято.
- Не упрямьтесь, Фиц-Олвин. Ну, а если я вам дам пятьдесят тысяч золотых?
- Вы что, оскорбить меня хотите?
- Оскорбить?! Как вы плохо думаете обо мне, Фиц-Олвин!.. Ну, скажем, двести тысяч?..
- Хватит, сэр Тристрам. Я знаю размер вашего состояния, поэтому принимаю эти предложения как насмешку. Что мне ваши двести тысяч?
- Разве я сказал двести тысяч, барон? Я хотел сказать пятьсот тысяч - пятьсот, слышите? Очень приличная сумма, ведь вполне приличная?
- Приличная, - согласился барон, - но вы только что сами мне сказали, что могли бы положить два миллиона рядом со скромными десятью тысячами моей дочери. Так дайте мне миллион, и завтра же моя Кристабель станет вашей женой, если вы этого хотите, мой добрый Тристрам.
- Миллион? Вы хотите, чтобы я доверил вам миллион, Фиц-Олвин? Это и вовсе нелепо: не могу же я, будучи в здравом уме, вручить вам половину моего состояния!
- Вы что, сомневаетесь в моей честности и порядочности? - раздраженно воскликнул барон.
- Нисколько, дорогой друг, нисколько.
- Вы подозреваете меня в том, что у меня есть еще какой-либо интерес помимо счастья моей дочери?
- Я знаю, что вы любите леди Кристабель, но…