- Тссс! - Он встал и тихонько подошел к открытой двери. Ему показалось, что где-то вдалеке раздавалась мушкетная стрельба. Он не был уверен, ибо звук был едва уловим. - Вы слышали что-нибудь? - спросил он девушку.
- Нет.
- Вот, снова! Слушайте! - Он снова услышал звук, будто разорвали кусок парусины. Где-то, и не очень далеко, шла драка. Шарп посмотрел на флюгер и увидел, что ветер южный. Он подбежал к двери, ведущей в дом. - Ребек!
- Я слышал! - Барон уже стоял в дверях. - Как далеко?
- Бог знает, - Шарп встал рядом с Ребеком. Ветер гонял пыль по улице. - Миль пять или шесть?
Звук исчез, и топот копыт заглушил любые попытки услышать его снова. Шарп посмотрел на главную улицу, ожидая увидеть как своих всадников, так и французских драгун, скачущих по деревне, но это быль лишь Принц Оранский, пересевший с кареты в седло лошади из эскорта. Эскорт въезжал в деревню вместе с помощниками, которые привели Принца обратно.
- Какие новости, Ребек? - Принц спрыгнул с седла и вбежал в дом.
- Только то, что мы вам уже сообщили, - Ребек проследовал за Принцем в комнату с картами.
- Хм, Шарлеруа? - Принц грыз ноготь, глядя на карту. - От Дорнберга есть что-нибудь?
- Нет, сэр. Но если вы прислушаетесь, то услышите на юге стрельбу.
- Монс? - тревожно спросил Принц.
- Никто не знает, сэр.
- Так выясните это! - резко сказал Принц. - Мне нужен доклад от Дорнберга. Вы сможете послать его вслед за мной?
- Вслед за вами? - нахмурился Ребек. - Но куда вы отправляетесь, сэр?
- В Брюссель, разумеется! Кто-то же должен доложить Веллингтону, - он посмотрел на Шарпа. - Я в высшей степени надеюсь на ваше присутствие на балу.
Шарп с трудом погасил желание пнуть Его Королевское Высочество в его королевский зад.
- Так точно, сэр, - ответил он.
- И наденьте голландский мундир. Почему вы вообще его еще не надели?
- Я переоденусь, сэр, - Шарп, несмотря на постоянные требования Принца еще не купил себе голландский мундир.
Ребек, догадываясь, что Принц все равно хочет танцевать, несмотря на новости о французском вторжении, прочистил горло.
- Но ведь бал в Брюсселе отменят, сэр?
- Ну, пока его не отменили, - недовольно сказал Принц, затем повернулся к Шарпу. - Я хочу, чтобы вечером вы были в парадной форме. Это значит золотое шитье, два эполета, также с золотым шитьем. Бальную шпагу, Шарп, вместо вашего мясницкого ножа. - Принц улыбнулся, как бы смягчая свой приказ, затем указал пальцем на своих голландских помощников. - Пойдем, Винклер, здесь больше нечего делать, - он быстрым шагом покинул комнату. Ребек стоял, плотно сжав губы, и молчал.
Звук копыт быстро затих в такой жаре. Ребек снова прислушался, не услышал никаких выстрелов, затем ткнул в карту указкой из слоновой кости.
- Его королевское высочество совершенно прав, Шарп, вам следует носить голландский мундир.
- Все собираюсь прикупить его.
Ребек улыбнулся.
- Я могу одолжить вам один из своих на сегодняшний вечер.
- В задницу этот вечер. - Шарп повернулся к карте. - Хотите, чтобы я поехал в Монс?
- Я уже послал Гарри, - Ребек подошел к открытому окну и всмотрелся в марево. - Возможно, там ничего и не происходит, - тихо произнес он, как будто разговаривая сам с собой. - Возможно, мы все ошибаемся насчет Монса. Возможно, Наполеон ломиться в парадную дверь и игнорирует черный ход.
- Сэр?
- Это дверь с двумя створками, Шарп, во что это такое, - резко начал говорить Ребек, подходя к карте. - Пруссаки - это левая створка, а мы - правая, и когда Наполеон толкнет в стык между двумя створками, то они разойдутся в стороны и дверь окажется открытой.
- Может это как раз то, что он задумал?
Шарп посмотрел на карту. Дорога от штаба Принца Оранского шла на восток через Нивель и вливалась на главную дорогу от Шарлеруа на одном из перекрестков. Если перекресток потерян, то Наполеон уже разделил дверь надвое. Британцы и голландцы беспокоились за Монс, а Шарп взял кусок угля и обвел этот перекресток жирным кругом.
- Вот замок от двери, Ребек. Какие войска ближе всех к перекрестку?
- Веймарская бригада, - Ребек увидел важность этого перекрестка. Он выскочил за дверь и окликнул клерков.
- Мне поехать туда? - предложил Шарп.
Ребек кивнул.
- Но ради всего святого, Шарп, посылайте мне новости. Я не хочу оставаться в неведении.
- Если французы взяли этот чертов перекресток, мы все окажемся в неведении. И надолго. Я позаимствую одну из лошадей Принца. Моя еле дышит.
- Возьмите двух. И пусть лейтенант Доггет едет с вами. Он сможет доставить ваше донесение.
- У этого перекрестка есть название? - Это был важный вопрос, ведь в донесении все должно быть предельно точным.
Ребек поискал на столе более подробную карту, которые рисовали Королевские инженеры и распространяли во все штабы.
- Он называется Катр-Бра.
- Четыре Герба?
- Так его здесь называют. Катр-Бра. Четыре Герба. Как раз то, что надо, чтобы поместить на двухстворчатую дверь.
Шарп не ответил на шутку. Он крикнул лейтенанта Доггета, затем прошел на кухню и натянул сапоги. Через открытую дверь прокричал приказ седлать трех лошадей, две для себя и одну для Доггета.
- И отвяжите собаку!
Приказы для Принца Веймарского, запечатанные ребековской копией личной печати Принца Оранского, доставили через десять минут. Ребек лично принес их и вручил Шарпу, уже сидевшему в седле.
- Помните, что от вас ожидают присутствия на танцах? - улыбнулся Ребек Шарпу.
Паулета вышла во двор и облокотилась на освещенную солнцем стену. Она улыбнулась Шарпу, уже выезжавшего со двора на лошади Принца.
- Будь осторожен, англичанин, - крикнула она.
Двор штаба был полон лошадьми штабных офицеров, они все были встревожены дальней мушкетной стрельбой, все стеклись сюда из всех штабов бригады в поисках информации и возможных приказов. Шарп послал девушке Принца воздушный поцелуй и поскакал в сторону перекрестка.
Глава 5
Спальня Джейн Шарп в Брюссельской гостинице на рю-Ройаль пахла уксусом, которым ее горничная обрызгала комнату для дезинфекции. В очаге стояла маленькая металлическая чаша с серным порошком, чтобы избавить комнату от остатков пагубного воздуха, который мог остаться после обработки уксусом. Джейн жаловалась на эти грязные крошечные комнаты, но, по крайней мере, здесь не было риска подхватить какую-нибудь заразу. Предыдущим жителем был какой-то швейцарский торгаш, которого выселили, чтобы освободить номер для английского аристократа и его дамы, и у Джейн было подозрение, что у швейцарца, как и у всех иностранцев, было полно всяких заразных болезней. От зловонной смеси уксуса и сгоревшей серы у Джейн болела голова, но, вообще-то говоря, она чувствовала себя так с тех пор как приехала из Англии.
Лорд Джон Розендейл, красивый и статный в белых бриджах, шелковых чулках, черных танцевальных башмаках, отделанном золотым орнаментом сюртуке с высоким голубым воротником и двумя золотыми эполетами, плетеными золотыми нитями, стоял возле окна спальни и разглядывал крыши домов.
- Я не знаю, будет ли он там или нет. Просто не знаю. - Он уже в двенадцатый раз произносил эти слова, но все это было недостаточно для Джейн, которая, обнаженная по пояс, сидела возле туалетного столика.
- Почему же это неизвестно точно? - недовольно спросила она.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал? - Лорд Джон приписывал вспыльчивый нрав Джейн ее расстроенному пищеварению. Северное море не сошлось с ней характерами, а путешествие до Брюсселя в карете не избавило ее от морской болезни. - Ты хочешь, чтобы я запросил Брэн-ле-Конт?
- Почему бы и нет, если он нам ответит?
- Брэн-ле-Конт - это не человек, это деревня где располагается штаб Принца.
- Я не думаю, - она замолчала, чтобы промокнуть щеки туалетной водой с лимоном, от которой лицо и груди становились мертвенно бледными, что было модно. - Я не думаю, - продолжила она, - что Принц Оранский, какой бы он ни был, захочет представить Ричарда на балу как офицера штаба! У Ричарда манеры совсем не штабного офицера. Будет выглядеть также, как когда-то Римский Император сделал свою лошадь консулом. Это безумие! - Она была не совсем честной. Джейн знала, каким отличным солдатом был ее муж, но женщина, бросившая своего мужа и лишившая его состояния, быстро учится клеветать на него, дабы оправдать свои собственные действия. - Ты согласен, что это безумие? - она яростно посмотрела на Розендейла, который мог только кивнуть. Лорд Джон подумал, что Джейн необыкновенно красива, но она также и слегка пугала его. Ее волосы, завитые свинцовыми бигудями, создавали великолепный ярко-золотой ореол вокруг головы, но теперь, когда она была в ярости, волосы придавали ей сходство с медузой-горгоной.
Джейн повернулась обратно к зеркалу. Она могла часами просиживать за туалетным столиком, глядя на свое отражение: так художник может разглядывать свою работу в поисках последнего штришка, способного превратить прелестную картину в шедевр.
- Скажи, у меня на щеках есть румянец? - спросила она лорда Розендейла.
- Да, - он улыбнулся довольный, что Джейн сменила тему разговора. - Ты выглядишь совершенно выздоровевшей.
- Черт, - она сердито посмотрела на свое отражение. - Должно быть, это все из-за жары. - Она повернулась к горничной, появившейся из приемной с двумя платьями, золотым и белоснежным, которые приготовила для проверки Джейн. Джейн ткнула пальцем в бледно-золотистое платье и вернулась к зеркалу. Она обмакнула палец в румяна и очень заботливо покрасила соски. Затем снова принялась пудрить лицо. Столик был заполнен флакончиками и пузырьками; тут был и бергамот, и мускус, eau de chipre, eau de luc, бутылочка духов Sans Pareil, обошедшихся лорду Джону в кругленькую сумму. Но он не обижался, такие подарки делали Джейн еще более прекрасной и желанной. Общество неодобрительно относилось к подобным прелюбодейным отношениям, особенно выставляемым напоказ, но лорд Джон считал, что красота Джейн извиняет все на свете. Он даже не допускал и мысли о том, что может ее потерять. Он был влюблен по уши.
- А что будет, если Ричард появится сегодня на балу? - спросила Джейн, внимательно разглядывая себя в зеркале.
Лорд Джон вздохнул про себя, возвращаясь к окну.
- Он бросит мне вызов, разумеется, а потом будет дуэль перед завтраком. - Он сказал это беззаботно, но на самом деле ужасно боялся встать лицом к лицу с Шарпом на дуэли. Для Лорда Джона Шарп был убийцей, натренированным в бесчисленных сражениях и убившим кучу людей, а лорд Джон убивал только лисиц. - Мы можем не пойти на бал, - с надеждой сказал он.
- И все будут говорить, что мы трусы? - Джейн была лишь любовницей, ей редко выпадала возможность присутствовать в высшем свете, и она не желала упускать такой шанс показать себя на балу герцогини. Даже расстроенное пищеварение не могло бы удержать Джейн от танцев, и она на самом деле не боялась встретить на балу своего мужа, ибо прекрасно знала его отвращение к танцам и пышным мундирам, но все-таки даже небольшая возможность встретиться с ним заставляла ее задуматься.
- Я постараюсь избежать встречи с ним, - сказал лорд Джон.
Джейн аккуратно проверила пальцем, подрумянились ли ее соски.
- А как скоро начнется сражение?
- Мне сказали, что Веллингтон не ждет французов до июля.
Джейн скорчила недовольную гримасу, затем встала и подняла тонкие руки, чтобы горничная могла одеть сверху тонкое платье.
- Ты знаешь, что случается в битвах? - спросила она лорда Джона из-под платья.
Это был слишком общий вопрос, и лорд Джон не сразу смог определиться с ответом.
- Как правило, множество разных неприятных вещей, я полагаю, - наконец ответил он.
- Ричард говорил мне, что в бою часто убивают непопулярных офицеров свои же солдаты, - Джейн повертелась перед зеркалом, убеждаясь, что платье сидит отлично. Платье было с высокой талией и большим декольте; модный полупрозрачный кусок ткани соблазнительно оттенял ярко накрашенные соски. Многие женщины, несомненно, будут одеты в такие платья, но ни одна из них, думала Джейн, не осмелится одеть его без белья, как одела Джейн. Удовлетворившись, она села на стул, а горничная начала распускать бигуди и распускать кольца волос.
- Он говорил мне, что все равно никто не может точно сказать, что случилось, потому что в бою шум, дым и неразбериха. Короче говоря, битва - это идеальное место, чтобы совершить убийство неугодного офицера.
- И ты допускаешь, что я могу убить Шарпа? - Лорд Джон был искренне шокирован подобным бесчестным предложением.
Джейн действительно намекала на такую возможность, но она не могла напрямую сказать об этом.
- Я допускаю, - солгала она, - что он не захочет рисковать, устраивая с тобой дуэль, а вместо этого убить тебя во время сражения. - Она окунула палец в ароматические тени и подкрасила глаза. - Этот человек невероятно горд и невероятно жесток.
- Ты пытаешься меня испугать? - Лорд Джон попытался закончить этот разговор.
- Я пытаюсь укрепить твой дух. Он угрожает твоей жизни и нашему счастью, поэтому я хочу, чтобы ты предпринял меры для нашей защиты. - Джейн не осмелилась выразить свой намек об убийстве, но не смогла удержаться от еще одной приманки. - Возможно, для тебя британская винтовка будет поопаснее французского оружия.
- Французы могут сами позаботиться о нем, - тревожно сказал лорд Джон.
- У них была куча возможностей для этого и ранее, - кисло сказала Джейн, - но они не преуспели в этом.
Затем она встала, полностью готовая. Ее волосы, расплетенные, украшенные драгоценностями и перьями обрамляли небесную красоту, поразившую лорда Джона. Он склонился, поцеловал ее руку и повел вниз, где их ждала карета. Настало время танцев.
* * *
Его Светлость принц Бернард Саксен-Веймарский взглянул на приказы Ребека, что-то буркнул в знак согласия и протянул бумагу своему заместителю.
- Передайте Принцу, что к перекрестку мы подойдем через час, - сказал он Шарпу.
Шарп не сказал ему, что Принц Оранский не имел отношения к этим приказам. Он поблагодарил Его Светлость, поклонился и освободил ему дорогу к гостинице, которая была штабом Принца Веймарского. Лейтенант Саймон Доггет, удерживавший Носатого от охоты на кур, заполнявших гостиничный двор, последовал за Шарпом с дороги.
- Ну, сэр? - спросил он Шарпа, однако немного нервным голосом, говорившим о том, что он опасается встретить отповедь за дерзость.
- Через час он будет у перекрестка с четырьмя тысячами людей. Будем надеяться, что ублюдки могут сражаться. - Веймарские войска состояли из немцев на службе у голландцев, в прошлой кампании воевали на стороне Императора, и даже сам Принц Веймарский не был уверен, станут ли его люди драться против своих бывших товарищей.
Доггет скакал рядом с Шарпом на восток. Как и многие другие англичане на службе у Принца Оранского, Доггет был учеником Итона. Теперь он служил лейтенантом в Первом гвардейском пехотном полку, но был послан к Принцу Оранскому, отец Доггета был старым другом барона Ребека. Доггет был светловолосым, белолицым и, на взгляд Шарпа, слишком уж юным. Ему было восемнадцать, он никогда не бывал в сражении, и очень боялся прославленного подполковника Шарпа, которому было тридцать восемь лет и который уже потерял счет сражениям, в которых участвовал.
И сейчас Шарпа ожидала еще одна битва; на перекрестке, связывавшем две армии.
- Если французы уже взяли Катр-Бра, ты поскачешь к Принцу Веймарскому и предупредишь его, - сказал Шарп Доггету. - Затем отправишься к Ребеку и сообщишь ему плохие новости.
- Да, сэр, - ответил Доггет и осмелился задать вопрос. - А что вы будете делать, сэр? Если французы захватили перекресток, я имею ввиду?
- Я поскачу в Брюссель и скажу Веллингтону, чтобы он побыстрее убегал.
Доггет ждал, что Шарп улыбнется собственной шутке, но Шарп не шутил. И дальше они молча ехали вдоль живых изгородей, пестрых от ранних всходов наперстянки. За живыми изгородями раскинулись кукурузные поля. Над полями летали ласточки и грачи. Шарп повернулся в седле и взглянул на западное небо, все еще затянутое тучами, хотя между тучами были видны большие разрывы, сквозь которые проходили жаркие солнечные лучи. Уже вечерело, до начала сумерек оставалось еще примерно четыре часа. Через неделю наступят самые длинные ночи в году, и в этих широтах канонир сможет прекрасно разглядеть цель для своей двенадцатифунтовой пушки даже в десять вечера.
Они проехали мимо рощицы, растущей возле дороги, и впереди совершенно неожиданно возникла полоска вымощенной булыжником дороги. Шарп непроизвольно остановился, увидев несколько домов, обозначающих перекресток Катр-Бра.
На перекрестке не было ничего такого, что могло быть для них угрозой. Ни на дороге, ни на перекрестке не было войск. Шарп ткнул лошадь каблуками и снова тронулся вперед.
К северу от перекрестка из домов поднимались струйки дыма, говорившие о том, что жители готовят себе ужин. Возле единственного каменного здания играла с котятами маленькая темноволосая девочка. Дорогу переходили три гуся. Перед покрытым соломой домом сидели три пожилые женщины в шляпах и платках. В саду рылась свинья, а с фермы доносилось коровье мычанье. Одна из женщин, должно быть, заметила приближение Шарпа и Доггета, потому что внезапно позвала девочку и та подбежала к ней. Позади деревни была еще одна дорога, уже не мощенная, которая поднималась на холм и вела на восток.
- Вы понимаете важность этой дороги? - показал Шарп Доггету на эту маленькую дорогу, по которой они и ехали.
- Нет, сэр, - честно ответил Доггет.
- Это дорога соединяет нас и прусскую армию. Если французы перережут эту дорогу, то они выиграют эту чертову кампанию. - Шарп проехал перекресток, дотронулся до шляпы, приветствуя пожилых леди, с опаской смотревших на двух всадников, и повернулся посмотреть на дорогу, ведущую на Шарлеруа. Дорога была пустынной, но это была та самая дорога, на которой Шарп утром видел французов. Это было лишь в двенадцати милях к югу от этого перекрестка, но ни одного француза здесь не было. Они остановились? Вернулись? Шарп испугался, а не поднял ли он ложную тревогу и не были ли те утренние войска лишь уловкой. Или может французы уже прошли перекресток и находятся возле Брюсселя? Нет. Он быстро избавился от своего страха, ведь не было видно ни единого признака того, что здесь прошла армия. Рожь по краям дороги не была вытоптана, и на самой дороге не было видно колеи, которую оставляют тяжелые орудия. Так где же, черт побери, французы?