- Ничего страшного. Эдгардо всегда может отречься от тебя и поклясться, что ты обманом навязался ему.
- Разумеется, он может так сделать. Но кто ему поверит? Он представил меня всем своим друзьям, потому что вы заставили его это сделать! Что они будут говорить о нем?
- Это не наша забота. А пока используй Эдгардо Манкоса и его имя.
- Это, пожалуй, разумно, только опасно.
- Опасность придает жизни интерес.
Рикардо кивнул и рассмеялся.
- Я тоже так считаю, - заявил он, - только, по-моему, тени сгущаются. Вчера с мексиканских гор приехал человек и представился дону Эдгардо как старинный друг его брата Хосе. Дон Эдгардо побледнел и бросился разыскивать меня - хотел, чтобы я исчез из дома.
- Ты конечно же отказался?
- Само собой. У меня же не было вашего распоряжения.
- И правильно сделал. Манкос дает тебе слишком многое, чтобы порвать с ним сейчас. Он продолжает давать тебе уроки?
- Да, и столько мук выносит со мной в течение дня! - проговорил Рикардо, злорадно улыбаясь. - В сущности, ему приходится давать мне уроки хороших манер всякий раз, когда я делаю вылазки из дома, чтобы просто прогуляться по улице или городской площади. Он вынужден учить меня всему - как идти, как останавливаться, как раскланиваться с его друзьями и знакомыми из различных сословий… Я уже освоил несколько стилей. Со слугами мне надлежит держаться высокомерно и пренебрежительно и быть попеременно то резким, то чуть помягче. Собаку нужно выпороть десять раз, а потом один раз погладить. Таковы методы Эдгардо Манкоса. А есть еще друзья и те, кто занимает более высокое положение. Гринго - это особый разговор, и вести себя с ними нужно определенным образом. Все эти тонкости я должен очень хорошо знать. Я то и дело кланяюсь, шаркаю ножкой, жму чьи-то руки, и всякий раз с должной мерой усердия. А еще у меня есть учитель танцев. Он приходит каждый день и по часу занимается со мной. Ведь если ты Манкос, то должен быть элегантным во всех отношениях.
Уильям Бенн кивнул:
- А сеньора?
- Она то очень сдержанна, то темпераментна. Порой, глядя на меня, вздрагивает и говорит, что ни у кого из рода Манкосов не может быть таких волос и глаз, как у меня, но потом забывает об этом и обращается со мной как со своим настоящим племянником. Иногда бывает очень добра, хотя и научилась, видимо, у своего мужа задирать нос.
- Скажи, Рикардо, не испытываешь ли ты сожаления, что попал в такую жизнь?
- Я похоронил все свои сожаления, - небрежно промолвил Рикардо.
- Что ж, раз уж решил, то держись до конца, - одобрительно заметил Уильям Бенн. - Быть может, скоро тебе придется сделать что-то, отчего ты сам станешь богатым. Ты слышишь меня?
- Да, слышу.
- Ты ведь бываешь на здешних вечеринках, не так ли?
- Да, бываю.
- Не только с мексиканцами, а и с белыми тоже?
- И с теми и с другими, - ответил Рикардо с открытой улыбкой. - У иных американских семейств голова кругом идет, когда они слышат о том, с каких древних времен ведет свою историю род Манкосов. Мужчины, особенно те, кто помоложе, обычно отфыркиваются, зато дамы и барышни слушают открыв рот.
- Это как раз то, что я и хотел услышать, - довольно заметил Бенн. - А теперь скажи-ка мне, не знаком ли ты с дочерью Джона Рейнджера?
- Это того, кого убили?
При этих словах Уильям Бенн нахмурился, и Хуана очень напугала такая перемена в выражении его лица.
- Зачем ты так говоришь? Ему дали возможность взять в руки оружие, но он не воспользовался ею.
- Когда опытный стрелок выступает против обычного человека, это всегда убийство, - возразил Рикардо.
- Рейнджер побывал, как минимум, в сотне схваток! - воскликнул Бенн.
- У него не было ни малейшего шанса, и вы это прекрасно знаете, - не сдавался Рикардо. - Представьте себе обычного среднего честного бизнесмена. Время от времени ему, конечно, приходится стрелять, но чаще всего наобум. Это никак нельзя назвать настоящей практикой. Иногда у него не выдерживают нервы, и он в ярости начинает палить по фарфоровым статуэткам, а после этого думает, что готов к настоящему бою. Он может быть смелым и отважным, но этого явно недостаточно, когда имеешь дело с профессионалом.
- Ты ничего не добьешься в жизни, если будешь рвать на себе волосы, услышав такие вот истории, - предостерег его Бенн.
- Учитывая это, - как ни в чем не бывало продолжал Рикардо, - я пару часов в день обязательно упражняюсь с винтовкой и револьвером. Доктор занимается со мной и в последнее время многому меня научил по части стрельбы.
Уильям Бенн одобрительно кивнул:
- А вот это уже другое дело! Уверенность лучше, чем быстрота действий, а ничто на свете не придает такой уверенности, как доброе ружье в руках… Но теперь, Рикардо, я хотел бы поговорить с тобой о другом. Задать тебе несколько вопросов о твоих братьях.
- Конечно, - согласился Рикардо, и Хуан тщетно силился услышать в его голосе хоть малейший оттенок теплоты.
- Расскажи мне о них.
- Самый большой и сильный - брат Педро. Он храбр и несокрушим, как Геракл. Винсент не так силен и не так тверд, но бывают моменты, когда он может сокрушить каменную стену. Самый младший, Хуан, умнее остальных. Он похож на лису.
- Да, похож, - согласился Уильям Бенн. - И сейчас он в городе.
Ни единый мускул не дрогнул на лице Рикардо, ни один звук не вырвался из его горла.
- Я скажу тебе, как было дело, - продолжал Бенн. - Он подошел ко мне на улице и сказал, что хочет видеть тебя. Но я не мог допустить этого.
- Почему?
- Не хотел тебя расстраивать.
- А если семья нуждается в моей помощи?
- Пусть выкарабкиваются сами. Четверо взрослых мужчин и одна сильная женщина - кто держит их в этой дыре?
- Не знаю… Так Хуан в городе?
- Да, в городе. Я сумел отделаться от него и приготовил ему ловушку, но он ускользнул от меня. Ну да ладно, мы отвлеклись от главного. Я начал говорить с тобой о Мод Рейнджер, а ты тут же начал доказывать мне, что ее отца убили, хотя на самом деле это была честная схватка по всем правилам Запада. Так вот, мой мальчик, я хочу, чтобы, когда представится случай, ты обратил внимание на эту девушку.
- Она же еще совсем дитя. Ей, наверное, не больше семнадцати - восемнадцати лет!
- Ну а ты у нас умудренный опытом, пожилой человек… скольких? Восемнадцати? Так ведь?
Рикардо пожал плечами.
- Она вечно сидит в уголке, застыв, словно каменная, - проговорил он. - Кому с такой захочется разговаривать?
- Тебе, глупый юнец! - воскликнул Уильям Бенн. - Неужели я должен еще и думать вместо тебя?
Рикардо молчал, но даже на расстоянии чувствовалось, что он уважает этого человека и не собирается ему перечить.
- Мы с доктором стараемся сделать из тебя человека, мой мальчик, - продолжал Бенн. - Еще никогда в жизни мы так не старались, и теперь я начинаю думать, что у меня есть хороший шанс использовать тебя по достоинству. А ты уверяешь меня, что девушка будто каменная. Вот что я скажу тебе: с ней не надо говорить, достаточно просто глупой болтовни. Ее собственность оценивается в несколько миллионов. Разве такой "пустячок" не придает живые краски любому камню, мой друг?
Рикардо задумчиво помолчал, затем с нарочитой небрежностью проговорил:
- Она вполне хороша собой. И что я должен с ней сделать?
- Ты самонадеянный щенок! - усмехнулся Уильям Бенн. - Я хочу, чтобы ты попробовал вскружить ей голову. Она достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, и вы оба достаточно взрослые, чтобы тратить ее деньги. Разве не так?
- Но разве это не то же самое, что ограбить колыбельку? Вы сами говорили, что никогда бы не пошли на такое.
- Ограбить колыбельку? В колыбельке никогда не найдешь миллионов, если только вокруг не сидят псы-людоеды, приставленные ее охранять. У нее есть дядя-опекун, и он будет самой высокой стеной, через которую тебе когда-либо доводилось перелезать. Можешь не сомневаться, завладеть этой девушкой равносильно тому, чтобы пытаться справиться с самой сложной задачей в мире! Которая к тому же так хорошо оплачивается. И вот что еще я тебе скажу: ты даже не успеешь подступиться к ней, как наткнешься на преграды. Постарайся понять, в чем дело, а потом приходи ко мне, и мы вместе подумаем, как действовать дальше. На сегодня все. До свидания, Рикардо.
И он ускакал по дорожке.
Глава 16
БРАТЬЯ
Дождавшись, когда Уильям Бенн скроется из виду, и заметив, что брат снова уткнулся в книгу, Хуан, словно лиса, осторожно крадущаяся к клетке кролика, которую охраняют сторожа и свирепые псы, начал приближаться к Рикардо.
Перебегая от куста к кусту, он наконец добрался до перил, окружающих беседку, и встал за одним из ее столбиков с прильнувшим к нему молодым кипарисом, так что никто не мог бы увидеть его со стороны дома. Осторожно выглянув из своего нового укрытия, Хуан с серьезным любопытством наблюдал за братом, склонившимся над книгой и многочисленными листками бумаги, исписанными быстрым, разборчивым почерком. Хуан даже на мгновение зажмурил глаза и тут же снова открыл их, чтобы убедиться, что все это не сон и что вот этот ученый и благовоспитанный юноша и есть его брат, которого он знал ленивым деревенским оборвышем.
Хуан встряхнул головой, и Рикардо тут же вскочил с места, словно кошка, прыгающая со стола при малейшем звуке опасности, настороженно огляделся вокруг.
Заметив Хуана, он немного изменился в лице, хотя тому показалось, что глаза брата остались чужими и холодными.
И все же он схватил Хуана за руки, втащил его в беседку, силой усадил на стул и встал перед ним, смеясь.
Как Хуан попал сюда? Как нашел его? И как странно, что их встреча произошла именно таким образом! И что он будет делать, если его застанут здесь в самый неподходящий момент?
Вопросы слетали с губ Рикардо один за другим, однако нельзя было сказать, что Хуану это нравилось. Он помнил другого Рикардо - молчаливого, неразговорчивого, привыкшего выражать свои мысли взглядом.
И Хуан просто сказал:
- Я видел, как Уильям Бенн ехал сюда, вот и последовал за ним.
- И как долго ты был здесь?
- Я только что пришел, - солгал Хуан, который никогда не говорил правды, если можно было соврать. - Я ждал около дома, но он долго не выходил, тогда я направился сюда и увидел тебя как раз в тот момент, когда он уезжал. Вот и решил подойти.
Выражение удовлетворения, промелькнувшее на лице Рикардо, не могло скрыться от глаз Хуана.
- Стало быть, ты только что пришел? Ну что ж, Хуан, мне нужно многое тебе рассказать. Но сначала скажи мне все о матери, отце, Винсенте и о нашем могучем Педро.
В голосе Рикардо слышались звенящие нотки, но в них не было искренности - проницательное ухо Хуана, обостренное его собственной любовью к только что упомянутым людям, без труда могло отличить фальшь от правды.
- Все они сильно болели, - сообщил Хуан. - Деньги кончились. Отец, едва живой, сейчас в больнице. У матери больше нет сил, а Винсент и Педро мыкаются в поисках работы. Но все, на что они способны, - это найти случайную работу, а мне и этого не удается. С тех пор как ты ушел от нас, Рикардо, мы живем как собаки.
Рикардо шумно вздохнул. С явным огорчением. Затем поспешно вытащил бумажник, перевернул его и потряс - оттуда вывалилось несколько банкнотов.
- Вот, здесь почти пятьсот долларов. Это все, что у меня есть. Отнеси им эти деньги, Хуан, а я потом пришлю еще.
- Для них эти деньги будут все равно что дар небес, - сказал Хуан, неохотно забирая банкноты негнущимися пальцами. Сам он отродясь не держал столько денег за один раз. - Но не думаю, что мать могла бы принять от тебя такую большую сумму, - серьезно проговорил он.
- Но почему? - вскричал Рикардо, снова переходя на сбивчивую, торопливую речь. - Не сомневаюсь, она возьмет" а я постараюсь раздобыть еще и прислать чуть попозже. Ну конечно же я раздобуду еще денег! Скоро их будет у меня не меньше, чем листьев на деревьях! - Он рассмеялся, и в его смехе прозвучало скорее ликующее предвкушение, нежели стыдливые, извиняющиеся нотки. - Видит Бог, мне хотелось бы самому отправиться к ним и самому обо всем позаботиться. Но ты же видишь, как я занят. Мне приходится работать как каторжному, Хуан. Даже наш отец, работая в свое время, не вкалывал столько, сколько я теперь. Ты же знаешь, он любит поговорить о былых временах. Но рано или поздно я покончу с этим.
- А что ты изучаешь, Рикардо?
- Все, что поможет мне в работе для сеньора Бенна.
- И чем же он занимается, Рикардо?
- Импортом и экспортом. А это означает, что он имеет дело с самыми разными вещами. Мне еще предстоит ознакомиться с этим. Там нужна и математика, и все остальное… В общем, понимаешь? - И он показал на листы бумаги, исписанные цифрами.
- Бедный Рикардо! - проговорил Хуан, чувствуя, что сердцем его овладевает суровость. - Стало быть, ты нашел не теплое местечко?
- О да! - воскликнул Рикардо. - Как часто я вздыхаю по счастливым, беззаботным временам, когда жил с вами в деревне. Иногда мне так хочется все бросить и вернуться назад, туда, к вам.
- И снова начать драться с гринго?
- С гринго?.. Ах, ну да, - поспешно проговорил Рикардо. - А сейчас позволь мне сказать тебе, что было бы самым лучшим, что ты мог бы сделать.
- Что же?
- Отправляйся с этими деньгами прямиком домой, успокой мать и скажи, что я пришлю еще…
Хуан поднялся, сложил деньги на столе аккуратной стопкой и придавил их краем книги, чтобы купюры не разлетелись.
- Ты прав, - заявил он. - Мне нужно возвращаться домой, но вряд ли я смогу принять эти деньги.
Рикардо нахмурился:
- Почему?
В былые времена его хмурое лицо означало для Хуана многое, но сейчас злость и горе придали ему духа.
- А потому, - смело ответил он, - что, насколько мне помнится, мы всегда жили только на честные деньги!
Братья долго угрюмо смотрели друг на друга. Наконец Рикардо промолвил:
- Итак?..
Хуан ничего не ответил, он уже сказал все, что хотел. Поэтому протянул брату руку и проговорил:
- Мае кажется, нам лучше попрощаться друг с другом. - Сердце его отозвалось глухой болью, но, совладав с горем и собрав всю свою гордость, он постарался, чтобы его слова прозвучали с достоинством.
- Ну что ж, возможно, ты и прав, - отрывисто произнес Рикардо. - Стало быть, до свидания, брат!
Они пожали друг другу руки, и Хуан отметил, что пожатие Рикардо, как и прежде, мягкое, словно у женщины, но с едва ощутимой стальной хваткой, таящейся глубоко внутри.
Хуан повернулся на каблуках и пошел прочь, ничего не видя перед собой, потому что глаза ему застилали слезы. Он уже вышел из беседки и добрался до живой изгороди, когда услышал за спиной шаги и почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо.
Он повернулся, не в силах выговорить ни слова.
- Хуан! - вскричал Рикардо, простирая к нему руки.
Хуан бросился в объятия брата и расплакался у него на плече.
Рикардо снова отвел его в беседку, Хуан даже не помнил как. Там он сел на стул и вытер слезы.
- Ты пришел сюда раньше. Ты слышал мой разговор с Уильямом Бенном. Так ведь? - спросил Рикардо.
- Да, я все слышал.
- Тогда, стало быть, ты понял, что я солгал тебе?
- Увы, это так, - с горечью признался Хуан. - И я понял многое другое.
- Скажи мне, что именно.
- Теперь я знаю, что ты изучаешь и кем хочешь стать.
- И кем же?
- Вором и подлецом.
Он слегка отшатнулся, словно ожидая удара в ответ на свои слова, но Рикардо кивал, улыбаясь. И была в этой улыбке огромная, бесконечная боль. Сейчас он казался намного старше и мудрее своих лет.
Хуан схватил брата за руку и воскликнул:
- Возвращайся со мною! Давай вернемся домой! Мы любим тебя, а этот Уильям Бенн только использует тебя в своих целях. Я слышал, что он говорил. Это нехороший человек, я уверен. Давай вернемся домой, Рикардо! О Господи, как мать будет плакать от радости, увидев тебя! И Винсент, и Педро. А отец… Он обязательно поправится. С тех пор как ты ушел, удача отвернулась от нас. Да и от тебя тоже, ведь я же вижу, что случилось с тобой и кем ты собираешься стать!
На это Рикардо ответил:
- То, что ты говоришь, может быть, и правда. Но вот что я скажу тебе, Хуан. У тебя ясный ум, и думаю, ты поймешь. Однажды мне рассказали историю про человека, который научился дышать так, что мог жить под водой. Понимаешь? Он мог жить под водой и дышать как рыба. Но с тех пор, как он стал жить в воде, он уже не мог вернуться на сушу. Это история обо мне. Я научился быть дурным человеком. Ты все видишь и понимаешь, Хуан, и сегодня, думаю, убедился, что я вырвал вас из моего сердца. Я раз и навсегда решил порвать со старой жизнью и не намерен отступать от моего решения. Ничто из того, что ты говоришь, не может убедить меня вернуться к старому.
- Даже если мать, отец, Винсент, Педро и я встанем на колени и будем умолять тебя?
- Даже тогда! Да простит меня Господь!
- Да, конечно, - пробормотал Хуан, - Господь простит тебя, потому что даже я могу тебя понять. Ты стал свободным человеком и теперь стремишься только к одному. Ты поддался злу, позволил ему увлечь себя, а учит тебя этому Уильям Бенн.
- Рикардо! - послышался голос из-за живой ограды.
- Уходи скорее, - прошептал Рикардо. - Сюда идет доктор. Он проницателен как дьявол и, если увидит в моих глазах слезы, сразу обо всем догадается. До свидания, брат. Возьми эти деньги, только не говори "нет", если не хочешь разбить мое сердце. Передай отцу и матери, что когда-нибудь я вернусь и осыплю их золотом.
- Эх, Рикардо! - печально проговорил Хуан. - Не надо золота, лучше возвращайся сам.
Глава 17
СОВЕТ ДОКТОРА
Подойдя к Рикардо, доктор спросил:
- Знаешь ли ты человека с кустистыми, выгоревшими бровями и шрамом на щеке?
- Нет, хотя описание мне знакомо.
- Этот человек сейчас в доме, он хочет поговорить с тобой. Тебе лучше увидеться с ним, раз он знает тебя.
- Откуда он может меня знать? - удивился юноша. - Ведь он спрашивал про Манкоса, не так ли?
- Да, это верно. Но говорил так, словно в его словах есть второй смысл. Наверное, мне лучше сказать ему, что сегодня ты не сможешь с ним увидеться, а вот завтра… ну, скажем, завтра вечером?
- Хорошо.
Доктор ушел, а когда вернулся, Рикардо по-прежнему сидел за книгами, нисколько не продвинувшись в своих занятиях.
Хамфри Клаусон имел обыкновение сразу переходить к делу. На этот раз он начал так:
- Сегодня ты приглашен на ужин, где будет много молодых американцев и несколько мексиканцев.
- Мне это совсем не нравится, - отозвался Рикардо. - Слишком много гринго и…
- Тебе лучше не употреблять это слово, - сухо заметил доктор.
- Все время забываю. Я хотел сказать, что, когда собираются одни американцы, они ведут себя так, словно мексиканцы люди второго сорта. Можно подумать, мы недостаточно хороши для них.
- Опять ты за свое! Я тебе уже однажды доказал, что нет никаких оснований думать, что в тебе течет мексиканская кровь.
- Мой отец и мать мексиканцы, - упрямо возразил юноша, - и я не собираюсь от них отказываться, если только они сами этого не сделают.