Пройдя около сотни ярдов сквозь густой кустарник, они очутились действительно в чудесном уголке природы. Гонсалес не соврал насчет "замечательного местечка". Заросли ивняка резко обрывались, образуя довольно большую поляну, покрытую изумрудным ковром густой травы с пестрым орнаментом разнообразных цветов. Берег в этом месте был не таким крутым и спускался к воде уступами, по которым можно было без труда добраться до узкой отмели, покрытой, к удивлению Хорнблоуэра, крупным, серебристо-белым, перемешанным с мелкой галькой песком. Он привык видеть такой песок на побережье моря, но никак не ожидал встретить в глубине страны. Посреди поляны росли несколько дубов, возраст которых, судя по толщине стволов, исчислялся, по меньшей мере, парой столетий. В дальнем конце лужайки виднелись развалины какого-то сооружения, невесть когда сложенного из серого тесаного камня.
- Что здесь было? - спросил он у сержанта.
- Купальня, - коротко ответил тот. Происхождение морского песка на речном берегу прояснилось. Очевидно, один из прежних хозяев аббатства был в свое время достаточно богат и капризен, чтобы позволить себе устроить здесь пляж по всем правилам. Без сомнения, этот песок был доставлен за десятки миль с восточного побережья Англии. По привычке, Хорнблоуэр попытался прикинуть в уме, сколько же возов с песком потребовалось. Получилась колоссальная цифра. Она так его заинтересовала, что он пошел дальше и подсчитал приблизительную стоимость всего предприятия по существующим расценкам. Вышло больше десяти тысяч фунтов. Даже если принять во внимание то обстоятельство, что двести лет назад аббат монастыря скорее всего использовал бесплатный труд принадлежащих аббатству крестьян, результат все равно впечатлял. Из зарослей в дальнем конце поляны послышался голос Гонсалеса:
- Идите сюда, сеньоры. Здесь вам будет удобно! Перейра пошел на голос, Хорнблоуэр последовал за ним. Полоса кустарника, окаймляющая поляну со всех сторон, оказалась не очень широкой, хотя и довольно густой. Тропинка едва виднелась в высокой траве. Колючие ветки дикой малины и ежевики иногда задевали лицо и руки, оставляя неглубокие, но болезненные царапины. Продираясь сквозь заросли вслед за сержантом, Хорнблоуэр начал уже проклинать в душе затеянную авантюру. Но вот кусты расступились, и перед изумленным взором Хорнблоуэра предстала маленькая зеленая лужайка, на которой, на самом краю обрывистого берега, возвышалась чудесная крытая беседка, сложенная все из того же серого тесаного камня. Время оставило свои следы на выщербленных ступенях, покрытых резьбой перилах и выложенном мраморной плиткой полу, но в целом постройка сохранилась совсем неплохо. Река внизу резко расширялась, образуя почти круглую заводь, а затем также внезапно сужалась вновь. Теперь уже трудно было сказать наверняка, было это образование естественным или искусственным, но вид из беседки открывался поистине великолепный. Гонсалес уже расположил свое снаряжение на одной из каменных скамей, тянувшихся по обе стороны от входа вдоль ажурных стен. При виде вошедших он оторвался от дела, выпрямился и гордым жестом собственника обвел руками внутреннее убранство беседки, по правде сказать, довольно убогое. Посреди нее стоял неказистый деревянный столик с парой грубо сколоченных табуреток. Рядом притулилась видавшая виды жаровня, прикрытая от непогоды дырявым куском брезента. Еще в беседке под лавкой стояло несколько ведер, от одного из которых тянуло весьма неприятным запахом.
- Ты что, прошлый улов забрать забыл? - поинтересовался Перейра, брезгливо сморщив нос.
- Нет, это у меня мясо маринуется для раков, - пояснил Гонсалес. - Вы же знаете, сеньор Рикардо, как господин граф уважают вареных раков. Да и вы, помнится, тоже не брезгуете…
- Ну ладно, только спрячь эту дрянь куда-нибудь подальше. И не смей называть меня сеньором, слышишь? Сколько я должен тебе повторять? Еще раз услышу, крапивой не отделаешься.
По тому, как засуетился Гонсалес, видно было, что угроза возымела нешуточное действие. Он мигом подхватил ведерко, скатился со ступенек и скрылся в кустах. Через минуту его круглая физиономия вновь возникла в дверном проеме.
- Все в порядке, сержант, - громко объявил он, вытянувшись на носках в тщетной потуге изобразить из себя человека военного. Его кругленькая фигура и заплывшая жиром физиономия вызывали, скорее, презрительную жалость и чувство невольного стыда за ту готовность, с которой он добровольно выставлял себя на посмешище, сам, быть может, того не сознавая. Хорнблоуэру вспомнился рассказ Миранды о причине появления повара в его отряде. Что ж, для подобного экземпляра человеческой расы яд являлся самым, пожалуй, подходящим орудием мести, хотя девяносто девять испанцев из ста на его месте выбрали бы нож или пистолет.
- Вольно, - небрежно кивнул Перейра. - Пойдем-ка лучше ставить твою сеть, коротышка. Я же обещал помочь, верно?
Гонсалес, конечно, не забыл слов Рикардо, действительно обещавшего десятью минутами ранее свою помощь, но по его изумленной физиономии можно было без труда понять, как мало он надеялся на такой исход. От удивления он просто онемел и лишь по прошествии некоторого времени смог выдавить из себя слова благодарности:
- Б-большое спасибо, сержант. Вы меня очень выручите. Вдвоем мы ее за пять минут натянем, а одному мне полчаса возиться.
- Кончай болтать, - нарочито грубо оборвал его Перейра. - Веди-ка нас лучше на свою ямку.
- Да-да, пойдемте, сеньоры, пойдемте, - подхватил льстивым голосом Гонсалес и первым устремился к выходу.
Пройдя по берегу еще ярдов тридцать или чуть больше, все трое очутились в овражке, полого спускающемся к воде. Речка в этом месте сужалась до восемнадцати или двадцати футов. Вода здесь была темной, что указывало на порядочную глубину, а течение быстрым. У самой воды росло высокое развесистое дерево. Ветви его, склоненные над водой, доставали до самой середины реки. Гонсалес нырнул куда-то за дерево и появился с толстой доской в руках. В ней было около пяти ярдов длины и дюймов пятнадцать ширины. Держа доску за один конец, он ловко прошелся по толстому суку дерева, нависавшему над водой почти под прямым углом к береговой линии. Находясь над самой стремниной, Гонсалес начал продвигать конец доски к противоположному берегу, с трудом удерживая другой на весу, чтобы не упустить ее в воду. Когда дальний конец прочно лег на землю, он аккуратно уложил другой среди веток и примотал для пущей верности куском проволоки, извлеченной из кармана. Вслед за этим он торжествующе взмахнул рукой и вернулся к ожидающим Хорнблоуэру и Рикардо.
- Вот видите, сеньоры, как все просто? Теперь мы вдвоем с сень… - Гонсалес прикусил язык и поспешно поправился, - вдвоем с сержантом растянем сеть, он закрепит ее на одном берегу, а я на другом. И все будет в порядке. Ловись рыбка, большая и маленькая…
Он уложил сеть на траву и принялся ее разматывать, но не до конца. Отмотав несколько футов, он крепко привязал верхний конец к корням дерева, а нижний, со свинцовым грузилом, утопил близ берега. Затем бросил взгляд на перекинутую через реку доску и вопросительно посмотрел на сержанта Перейру.
- Ну нет, пузан, ты меня не заставишь лазить по этой дощечке. Сам топай, а я лучше здесь подержу, - замотал головой Рикардо.
Вряд ли Гонсалес надеялся на что-то иное. Философски вздохнув, он закинул сеть на плечо и полез на дерево, осторожно разматывая ее по мере продвижения вперед. Добравшись до доски, он ступил на узкий мостик с уверенностью, доказывающей наличие прежнего опыта и практики в подобной операции. Оказавшись на другом берегу, Гонсалес закрепил противоположный конец сети за можжевеловый куст, но натягивать не стал. Под тяжестью грузил, расположенных через равные промежутки по всей длине снасти, она провисла в середине и целиком ушла под воду. Так и было задумано, поскольку крупная рыба ходит, главным образом, по дну. Все это время сержант исправно придерживал свой конец сети и послушно исполнял все команды Гонсалеса, чтобы сеть разматывалась равномерно, нигде не цеплялась и не запуталась. Но не успел повар затянуть последний узел, как Рикардо одним прыжком взлетел на дерево, пробежал несколько футов по суку, быстрым движением размотал проволоку и рывком дернул доску на себя. Ловко перебирая руками, он втащил ее полностью и аккуратно уложил среди веток, чтобы, не дай бог, не свалилась.
Пока сержант проделывал все эти манипуляции, ничего не подозревающий Гонсалес продолжал трудиться над креплением сети. Только когда Рикардо уже вернулся на берег, он разогнул спину, оглянулся и заметил, наконец, что путь к возвращению отрезан. Понадобилось не меньше минуты, чтобы в полной мере осознать все случившееся. На лице повара появилось такое растерянно-комичное выражение, что даже обычно сдержанный Хорнблоуэр не сумел удержаться от смеха, а громовой хохот сержанта чуть не обрушил каменные своды беседки. А на другом берегу метался и подпрыгивал, словно мячик, от обиды и злости незадачливый соглядатай. Рикардо прекратил хохотать и шагнул ближе к кромке воды. Гонсалес также остановился и впился глазами в лицо сержанта, безуспешно стараясь прочитать на нем ожидающую его участь.
- Сеньор Перейра, - завопил он, наконец первым не выдержав затянувшейся паузы, - вы не должны были так поступать. Его Сиятельство будет недоволен, когда узнает, как вы со мной обошлись!
Сержант пропустил мимо ушей скрытую в словах Гонсалеса угрозу, зато сразу уцепился за "сеньора".
- Разве я тебя не предупреждал, бурдюк вонючий, чтобы ты не смел меня так называть? - голос его звучал вкрадчиво, не очень громко, но с такой зловещей угрозой, что у стоящего рядом Хорнблоуэра мурашки побежали по коже. Гонсалеса же слова Рикардо повергли в совершеннейший трепет. Он сразу съежился, как проколотый пузырь, и как будто даже сделался меньше ростом. Лихорадочно облизав сразу пересохшие губы, бедняга запричитал жалобным голосом и умоляюще простер руки в сторону Рикардо.
- Не надо! Не делайте этого, сержант! Я ничего не скажу господину графу, только не обижайте меня, пожалуйста!
Словно в подкрепление своей мольбы, Гонсалес после этих слов пал на колени и покорно склонил голову, походя в это мгновение на преступника, которому судья вот-вот должен объявить смертный приговор.
- Так ты не скажешь? - прорычал Рикардо, стоя напротив жертвы со скрещенными на груди руками и вперив мрачный взор, мечущий молнии, в коленопреклоненную фигуру на другом берегу. (Только находящийся почти вплотную к сержанту Хорнблоуэр мог видеть, что под личиной напускного гнева тот с превеликим трудом удерживается от смеха.)
- Да-да, то есть нет!.. То есть я ничего не скажу… - отчаянно завопил повар.
- Прекрасно, - кивнул головой Рикардо, - в таком случае твоя "кормовая часть", как выразился бы, наверное, присутствующий здесь сеньор капитан, получит причитающееся ей в другой раз. А чтобы ты не слишком радовался, мне пришла охота немного пошутить. Ты ведь знаешь, где ближайший мост?
- Но до него же целых две мили, сержант, - заныл начавший, кажется, догадываться о характере "шутки" Гонсалес.
- Точно! - подтвердил с нескрываемым удовлетворением Рикардо. - И обратно столько же. Даю тебе ровно час. Если через час ты не вернешься сюда, но уже по этому берегу, обещаю тебе, что в ближайшие несколько дней тебе придется, скорее всего, спать стоя.
- Но я не успею! Мне не пройти за час четыре мили.
- А кто сказал пройти? - удивился сержант. - Пробеги!
- Я задохнусь, - заскулил Гонсалес, - у меня сердце остановится.
- Ладно, не хочешь бежать, так плыви. Можешь прямо сейчас. За каждую минуту выигрыша я разрешу тебе один раз назвать меня сеньором. Вернешься сюда через десять минут - пятьдесят раз, через полчаса - тридцать. Понял?
- Я же не умею плавать!
- Между прочим, три минуты уже истекли.
Прошлый опыт Гонсалеса научил его, что к словам сержанта следует относиться серьезно, даже если кажется, будто тот шутит. Решив больше не испытывать судьбу, он обреченно махнул рукой и затрусил вдоль берега к видневшейся в паре миль деревушке.
- Вернешься - как раз и рыбка в сеть наберется, - бросил ему вслед Рикардо и с улыбкой повернулся к Хорнблоуэру. - В нашем распоряжении уйма времени. Ручаюсь, что этот шельмец вернется не раньше, чем через час. А мы пока отдохнем и побеседуем.
Жестом пригласив Хорнблоуэра присесть, сержант нагнулся и сунул руку в ведерко, пошарил в нем и с торжествующим возгласом достал слегка запыленную бутыль. Осмотрев пробку, он удивленно присвистнул, потом пожал плечами и извлек откуда-то пару кружек.
- Вот же каналья, - заметил он, откупоривая бутылку, - коллекционное бургундское прихватил, мало ему простого. Да оно и к лучшему, раз выпьем его мы с вами, а не этот прохиндей.
Молча наблюдавшего за его действиями капитана занимали в этот момент две проблемы. Первая состояла в том, присоединиться ли ему к сержанту в уничтожении конфискованной выпивки или разумнее будет воздержаться. Немного поколебавшись, он решил все же пропустить стаканчик. Быть может, это сделает Рикардо более словоохотливым. К тому же, коллекционное бургундское стоило того, чтобы его попробовать. Вчерашний обед внушил Хорнблоуэру глубокое уважение к винному погребу Миранды. Вторая проблема непосредственно его не касалась и потому волновала меньше. Тем не менее, он спросил:
- Рикардо, вас не беспокоит Гонсалес?
- Гонсалес? - Сержант пожал плечами. - Нет. А почему, собственно, он должен меня беспокоить?
- Ну… Вы не боитесь, что он подстроит вам какую-нибудь пакость в отместку за сегодняшнее? Как я понял, этот человек мстителен и не отличается разборчивостью.
- А-а, вы про тот случай, дон Горацио. Нет, я не боюсь. Он меня слишком хорошо знает. В сущности, он не такой уж плохой малый. Просто по натуре он раб и льстец, а это накладывает определенный отпечаток. Но мне ничего не грозит. Гонсалес на четверть индеец, так же, как и я, ему известно, кто я такой, поэтому он никогда не осмелится поднять руку ни на меня, ни на Франсиско. Давайте лучше выпьем за будущий успех.
Хорнблоуэр не все понял в пояснениях Перейры, особенно странным показалось ему упоминание об индейской крови в жилах обоих, но тост был произнесен, и он покорно поднес к губам полный стакан. Как и ожидалось, вино оказалось выше всех похвал. На миг он позавидовал Гонсалесу, имеющему доступ к таким сокровищам. Но настало время переходить к делу. Хорнблоуэр отставив недопитый стакан в сторону и взглянул прямо в глаза сидящему напротив Перейре.
- О чем же вы хотели так безотлагательно поговорить со мной, Рикардо?
Сержант ответил не сразу. Он сделал большой глоток вина, повертел стакан в руке, поставил на стол, снова взял, допил вино и только тогда заговорил. Слова его были так неожиданны, что у Хорнблоуэра от изумления чуть не отвисла челюсть:
- Вы верите в пророчества, дон Горацио?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
На небе не было ни облачка, когда легкий посыльный шлюп бросил якорь на Плимутском рейде. Жаркое августовское солнце разогнало зевак и праздношатающихся. Пирс выглядел пустынным, но стоило четверке с офицером на борту отвалить от только что прибывшего судна, он сразу ожил и начал заполняться неведомо откуда взявшейся толпой. К тому моменту, когда шлюпка мягко пришвартовалась к каменному причалу, пирс напоминал собой разворошенный муравейник. Сотни глаз устремились на сошедшего на берег моряка в форме лейтенанта Королевского Флота. Толпа немного раздалась, чтобы пропустить курьера, - а в том, что этот человек именно курьер, ни у кого из собравшихся сомнений не было, - направившегося прямым ходом в контору адмирала порта, чью должность исполнял, как уже известно читателю, знаменитый "Дредноут" Фостер.
Офицера буквально осыпали со всех сторон вопросами - так велико было в те дни стремление англичан поскорее узнать последние новости с театра военных действий, - но лейтенант отмалчивался и только терпеливо повторял, что очень спешит и просит его не задерживать. Через десять минут после того, как курьер был пропущен к адмиралу, он снова появился на крыльце, проследовал к портовым воротам, сел в ожидающую его почтовую карету и незамедлительно отбыл в направлении столицы. Одновременно с ним вышел флаг-лейтенант Фостера, отправившийся прямо на телеграфную станцию, расположенную на территории порта. Еще через пять минут "мельница" семафора пришла в движение. Через четверть часа доверенный клерк Адмиралтейства уже расшифровывал принятое сообщение, а спустя еще двадцать минут готовый текст лег на овальный письменный стол Первого Секретаря Адмиралтейства м-ра Марсдена.
Прочитав депешу, Марсден, против обыкновения, не отправился сам в кабинет Первого Лорда адмирала Барнхема, а послал к нему клерка. Затем откинулся на спинку кресла и погрузился в глубокое раздумье. Просидев несколько минут в расслабленной позе и с закрытыми глазами, он вдруг встрепенулся, вскочил с кресла и дернул за шнур звонка.
- Немедленно найдите м-ра Барроу и попросите срочно пожаловать ко мне, - приказал он явившемуся на зов чиновнику, после чего снова откинулся в кресле и закрыл глаза.
Второй Секретарь Адмиралтейства м-р Барроу не заставил себя долго ждать. В кабинет он вошел без стука, без приглашения уселся в кресло напротив Марсдена и вопросительно посмотрел на приоткрывшего один глаз начальника. Эти двое работали вместе так давно и изучили друг друга так хорошо, что обходились в общении между собой минимумом слов, а иногда и вовсе без них. Марсден небрежно подтолкнул щелчком полученное по телеграфу донесение к Барроу. Тот прочитал, вернул бумагу обратно и тоже откинулся на спинку своего кресла, как бы в подражание невозмутимому начальнику. Последующий диалог был краток и малопонятен для непосвященного. Первым нарушил молчание Марсден.
- Подробности будут завтра. Сегодня ясно одно: пузырь лопнул. Предложения?
Барроу задумчиво покачал головой.
- Я бы не спешил с выводами.
- Все доподлинно. Есть подтверждение от Игрока. Бони идет на восток.
- Ну и что? Всех-то он не заберет.
- Плевать! Усилим Коллингвуда, он и мышь из Кадиса не выпустит. Это не Ферроль.
- Все равно опасно, - снова покачал головой Барроу. - Но доложить можно. Тогда и Колдера удастся спустить на тормозах.
- Вполне. Можешь, кстати, отозвать Хорнблоуэра. А жаль, у него могло получиться.
- Что с ним делать?
Марсден на мгновение задумался, выражение его лица сделалось жестким.
- Дать обещанное и отправить куда подальше. Хоть он не из болтливых, но будет спокойней держать его где-нибудь в Вест-Индии или в Тихом океане, где никого не интересует, что может наплести подвыпивший моряк.
- А испанец?
- Граф - авантюрист. Спокойная жизнь ему не по нутру. Уверен, несчастный случай не заставит себя долго ждать. Держать под наблюдением, но скрытно. Возьми это под особый контроль.