После выпускного вечера Глеб и Щегол вместе с небольшой компанией дружков не пошли бродить по ночному городу, чтобы целомудренно встретить рассвет взрослой жизни, а поехали в дачный поселок, где находилась дача родителей Алексея. Там они добавили, и не шампанского, как на выпускном бале, а кое-чего покрепче, и к утру уже на хорошем подпитии (много ли нужно пацанам) начали "развлекаться".
Щегол где-то нашел охотничье ружье и патроны, и совсем захмелевшие юнцы сначала стреляли по бутылкам, а потом начали "тушить" уличные фонари. Короче говоря, вся эта эпопея закончилась в отделении милиции. Потом приехали напуганные родители и разобрали своих выпавших из гнезда чад по домам.
Глеб не знал, в какую сумму обошлись похождения Щегла его старикам, а что касается Николая Даниловича, то ему пришлось отдать начальнику милиции старинное золотое колье. И все заведенные на хулиганов дела отправились в корзину.
Настойка была восхитительной. Глеб даже причмокнул от удовольствия.
- Дай рецепт, - попросил он отца Алексия.
И тут же почувствовал легкий укол под сердцем, вспомнив, как совсем недавно просил рецепт коньячного напитка у деда Ципурки. Покойного деда Ципурки…
- Увы… - развел тот руками. - Это подарок афонских монахов. Рецепт является большим секретом. Могу лишь сказать, что эту мальвазию пивали еще римские кесари.
- Когда на аренах цирков травили дикими зверями первых христиан, - подхватил Глеб. - Да-а, умели раньше люди отдыхать…
- Не богохульствуй, - с деланой серьезностью сказал отец Алексий.
- Все, заметано. Не буду. А скажи мне, отче, - если, конечно, это не очередной секрет - кто ты есть в церковной иерархии?
- Благочинный, - ответил отец Алексий.
- Понял, - ответил Глеб, хотя на самом деле ответ одноклассника являлся для Тихомирова-младшего загадкой. - Ты уже женат?
- Нет.
- Прости за любопытство… но я все-таки спрошу: почему?
- Думаю, что этот вопрос для тебя отнюдь не праздный… - пронзил Глеба своими черными глазищами отец Алексий.
- Да, ты угадал. Я пока числюсь в перспективных женихах.
- Я не женат. Мне это не позволено.
- Как это - не позволено? Кем? - искренне удивился Глеб. - Насколько я знаю, православным священникам, в отличие от католических, иметь семью не возбраняется.
- Я готовлюсь к постригу в монашество.
- Во как… - Глеб покачал головой. - Это серьезно… Наверное, метишь в патриархи?
- Все в руках Господа нашего, - коротко и не очень охотно ответил отец Алексий, и Глеб понял, что и этой темы не стоит больше касаться.
- Что ж, кабинетик у тебя высший класс, - сказал Глеб, резко меняя тему разговора. - Мне нравится. Солидный.
Он перевел взгляд на стол, где стоял новейший компьютер (в интерьере кабинета он смотрелся чужеродным элементом) и высились два бокса для хранения дисков.
- Я тоже доволен своим кабинетом… - отец Алексий подошел к окну и раздвинул шторы пошире. - В нем много солнца и света. Это хорошо. - Он обернулся к Глебу и, глядя на него испытующе, сказал: - Я так понимаю, ты пришел ко мне по какому-то делу…
- Выгоняешь?..
- Упаси Бог! Как ты мог такое подумать? Я очень рад нашей встрече. Увы, я ни разу не смог побывать на встрече выпускников. Так получилось… А хотелось бы. Поэтому встреча с тобой для меня как отдушина, яркое и доброе воспоминание о нашей бесшабашной юности. Как недавно и как давно это было…
- В общем, ты прав, я пришел к тебе за помощью.
- И в чем она должна заключаться?
- Смотри… - Глеб достал из кармана рисунок, развернул его и положил на стол перед отцом Алексием. - Я никак не могу определить, что это за храм. Нарисовано, конечно, не очень… Но что есть, то есть. Возможно, ты сможешь определить, где находится это место.
Отец Алексий некоторое время всматривался в очертания храма, а затем включил компьютер, пощелкал "мышью" и сказал:
- Подойди…
Глеб обошел стол вокруг и взглянул на монитор. На экране высились строения пятиглавого храма, который стоял на берегу озера. Есть! У Глеба даже ладони вспотели от волнения. Изображение в точности повторяло картину, исчезнувшую из спальни Ольги Никаноровны. Только это была фотография, и сделали ее совсем недавно.
Но самое главное: на одном из зданий неподалеку от храма была прикреплена антенна-тарелка - похожая на ту, что Глеб увидел во сне.
- Узнаешь? - спросил отец Алексий.
- Ну и память у тебя! - восхитился Глеб - Как не узнать. Что это за храм, где он находится?
- На Украине, в Киеве. Это Свято-Троицкая церковь Китаевской пустыни. Возведена в XVIII–XIX веках. Ныне - приходский храм.
Вспомнил! Глеб едва не хлопнул себя ладонью по лбу - эх, голова садовая! - да вовремя сдержался. Ну конечно же Киев! Как он мог не узнать, что за местность выгравирована на плане, уму непостижимо.
Ведь в свое время, когда Глеб учился в институте, ему приходилось много работать с картами старого Киева. Поэтому гравированный на пластине план и показался ему поначалу знакомым. Да вот беда - он так и не смог его идентифицировать. "Тоже мне… горе-археолог, - подумал Глеб. - Верно говорится: век живи - век учись. А ты уже решил, что собаку съел в археологии. Дилетант! Но Щегол хорош. Башка…"
- И чем, интересно, тебя привлекла Свято-Троицкая церковь? - спросил отец Алексий.
- Скажу - не поверишь. Тебе снятся вещие сны?
- Сны я, конечно, вижу. Иногда. Но так называемые вещие сны - это от лукавого. Не нужно на них обращать большого внимания, а тем более делать далеко идущие выводы. Особенно если тебе снятся сплошные кошмары.
- Нет, мой сон не был кошмаром. Однако не исключено, что он может оказаться вещим. Просто я увидел во сне эту церковь и, проснувшись, тут же по памяти ее и нарисовал. А вот идентифицировать не смог. Потому и приехал к тебе.
- Задело профессиональное самолюбие? - улыбнулся отец Алексий. - Ты ведь по образованию, кажется, историк.
- Да… - Глеб на долю секунды замялся, потому что история, хоть и родная сестра археологии, однако они не близнецы, но затем все же продолжил: - В общем, да, историк.
- Еще по рюмашке? - предложил отец Алексий.
- А можно мне с собой взять? - пошутил Глеб. - Напиток просто потрясающий. Нет, спасибо, мне достаточно. Я все-таки за рулем. Ты куда-то торопишься?
- Как ты угадал?
- Элементарно, Ватсон, - улыбнулся Глеб. - Ты все время незаметно посматриваешь на часы.
- Надо же, какая у тебя потрясающая наблюдательность… Да, мне нужно к моему начальству. Увы, увы, кроме Господа Бога, надо мной еще много руководителей.
- Надеюсь, лет эдак через десять останется только один, которому все мы подотчетны.
Отец Алексий рассмеялся.
- Ты еще и льстец, друг ситцевый, - сказал он весело. - Через десять вряд ли, а вот через двадцать… Но все в руках Господа. А мечтать не грех. Особенно если твои мечты светлы, как весенний майский день, и витают в облацех…
Когда Глеб откланялся, отец Алексий некоторое время задумчиво расхаживал по кабинету, время от времени бросая взгляд на экран монитора, где по-прежнему ярко светилось изображение Свято-Троицкой церкви. Наконец он принял какое-то решение, поднял трубку внутреннего телефона и кому-то позвонил:
- Зайди ко мне…
Спустя несколько минут в кабинет вошел невысокий худощавый человек в монашеском облачении. Его аскетическое суровое лицо, мускулистая фигура и "набитые" костяшки рук наталкивали на мысль, что этот монах не только постится и читает молитвы, но и занимается каким-то видом спорта, скорее всего, боевыми единоборствами.
- Только что у меня был мой одноклассник, Глеб Николаевич Тихомиров, - безо всякого вступления сказал отец Алексий. - Он интересуется Свято-Троицким храмом Китаевской пустыни. С чего бы? А когда я затронул вопрос о его специальности, Тихомиров ответил, что он историк. Но это полуправда. Он археолог. Мало того, он "черный" археолог и кладоискатель. Тихомиров не знал, что все это мне известно. В общем, его неожиданное посещение наводит на определенные размышления.
- Думаете, он нацелился на какие-то церковные ценности в Китаевской пустыни? Тогда нужно сообщить в патриархию. Мы не в состоянии помочь нашим братьям. Тем более что церковь находится в другом государстве.
- И что мы скажем? Предположение не есть факт. Но моя интуиция подсказывает мне, что дело очень серьезное. Я знаю Тихомировых. Это потомственные кладоискатели. И они на мякину не размениваются.
- Может, стоит позвонить в Киев? У меня там есть добрые знакомые.
- Скорее да, чем нет. Нужно немного подумать… но не очень долго! И хорошо бы определиться с самой заявкой. Что может интересовать "черного" археолога в Китаевской пустыни? Нет, нет, Глеб Тихомиров не вор! В это я просто не могу поверить. Но деяния подпольных археологов не очень-то в ладах с законом. Поэтому не исключен вариант, что его интересует даже не церковь, а пещеры. Они ведь до сих пор не исследованы.
- А не связан ли интерес Тихомирова с новоявленными тамплиерами, которые арендуют часть бывшего монастырского корпуса, который занимает еще с советских времен комбинат пчеловодства? В своей половине дома тамплиеры сделали евроремонт, на монастырской крыше водрузили черно-белый флюгер с мальтийским крестом… А в подвале начали строить свой тамплиерский храм. Настоятель монастыря в ужасе, как докладывают мне наши люди. Он не знает, что ему делать.
- Это сатанисты, а не тамплиеры, - угрюмо ответил отец Алексий. - Они только маскируются под Орден. Насколько мне известно, флюгер тамплиеры сняли под давлением некоторых уважаемых верующих. И работы по храму свернули… как будто. Что касается архимандрита, то ему надо бы вразумить настоятеля приходского храма, который находится на территории монастыря, но, к сожалению, монастырю не подчиняется. По моим сведениям, настоятель храма очень благосклонно относится к тамплиерам. Они будто бы пообещали ему восстановить колокольню. Впрочем… Раскол православной церкви на Украине вызвал большое смятение и разброд среди наших украинских братьев. Поэтому, как говорится, не суди сам, и не судим будешь. Архимандриту и настоятелю храма можно лишь посочувствовать. Надеюсь, они в конце концов наведут порядок в своем хозяйстве. А по поводу связи Тихомирова с тамплиерами… Нет, это не лезет ни в какие ворота. Он чересчур большой прагматик и достаточно образованный человек, чтобы не впасть в ересь.
- И тем не менее…
- Да, и тем не менее. Грех чересчур сладок. Его смертельная горечь таится на дне сосуда. А Тихомиров всего лишь человек, душа которого не защищена истинной верой. Увы, больно много ловцов человеческих душ хлынуло в наши православные приходы после распада Союза. Мормоны, адвентисты, сайентологи, другие секты, подозрительные общественные организации, непонятно чем занимающиеся, масоны всех мастей и оттенков… В общем, нужно его проконтролировать. Для начала. Подбери себе несколько человек, желательно самых испытанных и надежных. Мое сердце чует что-то недоброе.
- Задание понял, - монах коротко кивнул головой - поклонился. - Разрешите выполнять?
- С Богом. Только будь крайне осторожен!
После ухода монаха отец Алексий подошел к аналою и начал молиться. В его глазах застыл вопрос, который явно был адресован святым, лики которых смотрели на него с иконостаса. Но они были суровы, бесстрастны и молчаливы. Похоже, их совсем не волновали мирские дела и проблемы.
Глава 11
1915 год. Мсье Франсуа Боже
Шиловский сидел за столиком в отдельном кабинете ресторана "Бель Вю", расположенном на Крещатике, наслаждался прохладой - распахнутое окно кабинета выходило на теневую сторону здания, пил сельтерскую и читал газету "Киевское слово". Он купил ее по дороге, в киоске на углу Лютеранской улицы.
Надзиратель сыскной полиции решил не брать извозчика и прошелся пешком, благо стоял чудный день, а от Большой Житомирской, где находилось управление городской полиции, до Крещатика рукой было подать. На небе неторопливо паслись стада белых пушистых тучек, и солнце время от времени пряталось за их спинами, добавляя зеленым киевским улицам и паркам прохлады, столь желанной в знойное лето.
Некий господин Гном писал: "…Русские законы издавна так уж пишутся, что, как ни поверни его, все равно не избежать тюрьмы или ссылки. Хочется, например, написать о забастовке рабочих. Однако я не могу, я не должен об этом писать. Это возбуждает общество, нарушает покой. Но тюрьма и ссылка нас не испугают, как не пугали и раньше…"
- Бред… - пробормотал Шиловский. - Нынешние газетчики - это стадо непуганых идиотов… - и начал просматривать объявления и рекламу.
Интерес к объявлениям у него был чисто профессиональным. Из них можно было выудить массу интересной и нужной для сыска информации. Работе с прессой Шиловского научил Кошко, а Аркадий Францевич был для надзирателя непререкаемым авторитетом.
"Д-р Шнейдер-Барнай. Редукционные пилюли против ожирения и отличное слабительное средство". "Продается случайно мебель". "Уничтожаю и вынимаю мозоли…" Шиловский невольно поморщился - у него были проблемы с ногами.
"К сведению дам! Крещ. уг. Лютеранс. № 29/1 ряд. Получен больш. разнообразный выбор материалов исключ. хорошего качества. Заказы выполняются с обычной аккуратностью. Работа безукоризн. чистая, крой elegant. Ежедневно новые партии собств. изделий".
"Массаж лица и уничтожение морщин аппаратом Сименс исполняет дама из Вены г-жа Завгайм в дамской парикмахерской Титуса Каливоды и на дому. Прически современные и исторические, уроки причесок. Окраска волос во все цвета".
"Сдаются в наем квартиры от 3 до 9 комнат, подвалы, помещения для контор и банков. Крещатик №№ 27 и 40. Спросить в магазине торгового дома К. К. Людимер и С-вья". "Прачка ищет поден. работы. Андреевский спуск № 2, спр. двор". "Антиком-Лемерсье. Средство для обезволосывания кожи. Цена - 1р. 25 к. за банку".
"Доброволец вольноопределяющийся, оставш. без всяких средств к жизни, просит граждан г. Киева пред. ему какое-либо зан. М.-Благощ., 151, кв. 2". Это объявление Шиловский прочитал два раза. А затем вынул из нагрудного кармана записную книжку и мелким убористым почерком записал адрес.
Он догадывался, что "вольноопределяющийся" без работы не останется. Таких "добровольцев", хорошо умеющих обращаться с оружием, часто нанимали темные дельцы для "мокрых" дел.
- Господин Шиловский?
Надзиратель сыскной полиции невольно вздрогнул и поднял глаза вверх. Перед ним стоял элегантно одетый мужчина, брюнет, явно иностранец. Он носил небольшие, лихо закрученные вверх усики, был худощав, подтянут и держал в одной руке трость черного дерева с набалдашником в виде позолоченной львиной головы, а в другой - небольшой саквояж коричневой кожи.
Опытный сыщик Шиловского сразу определил, что трость иностранца с секретом. Похоже, резное дерево служило ножнами клинка.
- Да, - ответил Шиловский. - С кем имею честь?..
- Это я звонил вам утром. Позвольте представиться - Франсуа Боже.
- Очень приятно.
- Разрешите присесть?
- Пожалуйста, - вежливо ответил Шиловский.
А сам подумал: "Какого черта этот французик ломает комедию?! Делает вид, будто я заказал этот столик. И где - в "Бель Вю", одном из лучших ресторанов Киева! Цены тут совсем не по карману чиновнику полиции моего ранга. Эх, надо было мне не идти в поводу француза, а назначить встречу хотя бы у Стамати на Прорезной. Донесут начальству, как я тут шикую, беды не оберешься…"
- Вы уже сделали заказ? - поинтересовался мсье Боже.
- Не успел, - не без нахальства ответил немного успокоившийся Шиловский, которого уже начала забавлять нестандартность ситуации.
Утром, едва он появился в своем кабинете, раздался телефонный звонок. Недоумевающий надзиратель (обычно он приходил очень рано, чтобы навести порядок в бумагах) поднял трубку и услышал незнакомый мужской голос с легким иностранным акцентом:
- Простите, это господин Шиловский?
- Он самый, - не очень приветливо ответил надзиратель.
- Евграф Петрович?
- Именно так.
- Мне нужно с вами встретиться. Сегодня. Очень важное дело.
- Кто вы?
- Как вы смотрите на то, чтобы отобедать в ресторане "Бель Вю"? - спросил незнакомец, проигнорировав вопрос Шиловского. - Говорят, там отличная кухня…
Надзиратель был скор на решения. Тем более что неизвестный господин своей таинственностью явно намекал на некую информацию, которая может быть полезна полиции.
- Время?.. - спросил коротко Шиловский.
- Два часа пополудни.
- Я приду.
Шиловский всегда отличался сообразительностью. Он сразу понял, почему неизвестный мужчина не хочет называть свое имя. Что ж, разумно, подумал надзиратель. Похоже, незнакомцу известно, что чиновники особых поручений, которым поручен надзор над нижестоящими чинами, не брезговали подслушивать их разговоры, что не составляло большого труда. Обычно этим делом занимались телефонистки - тайные осведомители полиции.
Однако от предложения неизвестного веяло не только тайной, но и еще чем-то, немного страшноватым. Опытный сыщик Шиловский почувствовал это даже на расстоянии. Поэтому он не забыл положить в карман браунинг - на всякий случай.
Мало того, надзиратель начал подумывать, а не прихватить ли с собой пару надежных филеров, но потом решительно отказался от этого намерения. И впрямь, что может грозить сотруднику киевского сыска средь бела дня, да еще и на Крещатике?
Пока официант бегал туда-сюда, сервируя стол, Шиловский и мсье Боже вели светскую беседу (все в общем, а конкретно - ни о чем) и приглядывались друг к другу. Наконец стол был накрыт и француз (он сказал, что третьего дня приехал из Парижа), жадно глядя на стол, воскликнул со страстью настоящего гурмана:
- Потрясающе! Я, знаете ли, большой любитель русской кухни. В ней очень много от французской, но есть еще какая-то изюминка, которая вызывает прямо-таки зверский аппетит.
Шиловский лишь поддакивал. Мсье Боже и впрямь заказал богатый обед, но у надзирателя сыскной полиции почему-то пропал аппетит. Он жевал кусочек белорыбицы с таким настроением, будто ему в рот попала полынь.
Евграф Петрович чувствовал, что скоро наступит момент, когда француз начнет излагать ему мотивы, побудившие иностранца назначить встречу в "Бель Вю". И от этого предчувствия его бросало то в жар, то в холод.
- Где вы остановились? - полюбопытствовал Шиловский.
- В "Континентале". Весьма приличная гостиница. Мне посоветовал ее Шарль Лянчиа, мой хороший знакомый. Он управляющий акционерного общества, которому принадлежит "Континенталь".