- О постройке лодок. Я и не представлял, что такое возможно… И о лодках таких я никогда не слышал. Вспомни, как ловко управляются с ними Рамудои! Их детишки чувствуют себя в лодке куда увереннее, чем на берегу! А как они обращаются со своими орудиями! - Глаза его возбужденно блеснули. - Я их хорошенько рассмотрел, слышишь? Если бы мне позволили довести инструмент Карлоно до ума, я отколол бы от него приличный кусок, так чтобы на нижней стороне тесла образовалась гладкая вогнутая поверхность. После этого работать им будет куда сподручнее. И провертки я стал бы делать не из кости, а из кремня!
- Вон оно в чем дело! А я-то думал, что тебя заинтересовало изготовление лодок. Большой Брат! Тебя привлекли совсем не лодки, а орудия, с помощью которых они изготавливаются! Нет, Джондалар, как ты был каменных дел мастером, так ты им и остался!
Джондалар заулыбался, понимая, что Тонолан совершенно прав. Его заинтересовали не столько лодки, сколько инструменты для их постройки. В племени имелось несколько неплохих отбойщиков камня, но в отличие от Джондалара они не понимали того, что ряд небольших изменений мог сделать их орудия куда более эффективными. Он всегда испытывал особого рода удовольствие, приспосабливая инструменты для разного рода технических задач, и его изобретательный ум уже видел способ улучшить орудия, которые использовали Шарамудои. Именно таким образом он смог бы достойно отблагодарить людей, которым был обязан столь многим.
- Мама! Джондалар! Пришли новые люди! Тут уже столько палаток, что может не хватить места! - выпалил Дарво, вбежав под навес. В следующее мгновение он уже выскочил наружу - да и как он мог усидеть дома, когда рядом происходили столь необычные события.
- Когда Маркено женился на Толи, гостей было куда меньше, - заметила Серенио. - О Мамутои знают все, а вот о Зеландонии здесь и слыхом не слыхивали.
- Они что, сомневаются в том, что мы похожи на них? Что у нас два глаза, две руки и две ноги? - ухмыльнулся Джондалар.
Обилие гостей поразило и его. На Летнем Сходе Зеландонии людей бывало и побольше, но одно дело - видеть кругом знакомые лица и совсем другое - оказаться среди незнакомцев. Джондалар был знаком только с Пещерой Доландо и плотом Карлоно. На праздник пришли не только Шарамудои. Здесь присутствовали Мамутои, сородичи Толи, их любопытствующие знакомые, а также представители племен, живших выше и ниже по течению.
Брачные Обряды племени Шарамудои казались братьям достаточно своеобразными. У Зеландонии во время Брачной Церемонии заключался не один, а сразу несколько браков. Будучи единственным кровным родственником Тонолана, Джондалар должен был принять деятельное участие в предстоящем ритуале. Мысль об этом не давала ему покоя.
- А ведь ты кажешься таким уверенным в себе… Не волнуйся, все будет хорошо… - прошептала Серенио, придвинувшись к Зеландонии и обняв его за шею. - Ты ведь такой хороший, Джондалар…
Она сделала именно то, что было необходимо в этой ситуации. Близость Серенио отвлекла Джондалара от тягостных раздумий, ее нежные слова положили конец всем его тревогам. Он поцеловал ее в губы и позволил себе расслабиться.
- Думаешь, ничего? У меня ведь и одежды приличный нет - только дорожный шкура… - пробормотал он, неожиданно вспомнив о праздничных нарядах Зеландонии.
- Ты думаешь, они поймут? Таких нарядов, как твой, здесь еще никогда не видывали. Можешь на этот счет не беспокоиться, они ведь совершенно тебя не знают, Джондалар. Многие пришли сюда только затем, чтобы посмотреть на тебя и на Тонолана. Главное, чтобы одежды были впору, - все остальное не важно…
Она выскользнула из его объятий. Он поднялся с ложа и через щель стал разглядывать толпу, собравшуюся на террасе. Вид ее привел его в трепет. Он отошел к дальней стене хижины и, немного подумав, вновь вернулся к щели, решив получше рассмотреть гостей.
- Джондалар, позволь мне приготовить для тебя чай. Заваривать его меня научил сам Шамуд. Ты тут же успокоишься.
- Думаешь, я нервничаю?
- Нет, нет! Это я так, на всякий случай. Может, все-таки заварить?
Она налила воду в прямоугольную посудину, предназначенную для готовки, и, бросив в нее несколько раскаленных камней, села на маленькую деревянную скамеечку. Джондалар стал рассеянно разглядывать геометрические фигуры, вырезанные на стенках посудины: узор из прямых линий, пересекающихся под углом, напоминал ветви ели.
Стенки резной коробки были сделаны из цельной доски, изогнутой на пару. Этой операции предшествовала проточка поперечных пазов в местах сгиба. Края доски, сходившиеся под прямым углом друг к другу, соединялись с помощью особых шипов. Проточка делалась и вдоль края, обращенного к днищу короба. Разбухнув от сырости, он хорошо держал воду. Короба использовались для самых разных целей - начиная от готовки и кончая хранением всевозможных продуктов (тогда они оснащались крышкой).
Короб этот странным образом напомнил Джондалару о брате. Как ему хотелось бы оказаться сейчас рядом с ним! Тонолан быстро освоил принятую у Шарамудои технику обработки древесины. При правке древков копий или при изгибании досок для снегоступов он пользовался подобными же приемами. Мысль о снегоступах напомнила Джондалару о начале их Путешествия и доме, от которого их отделяло немыслимое расстояние. С тех самых пор, как он надел на себя дорожную одежду, его то и дело одолевали приступы тоски по дому, нападавшие на него в самое неподходящее время. На сей раз причиной сердечного смятения стал резной короб Серенио.
Он резко встал, задев стул, и, попытавшись подхватить его, едва не сбил с ног Серенио, которая держала в руках чашку, наполненную горячим чаем. Он тут же вспомнил о том, что случилось во время Праздника Обета. Толи и Шамио успели совершенно оправиться от происшедшего, ожоги их благополучно зажили, однако Джондалар так и не смог забыть своего ночного разговора с Шамудом.
- Джондалар, пей свой чай. Он тебе наверняка поможет…
Джондалар улыбнулся и сделал небольшой глоток. Чай, в состав которого, судя по запаху, входила и ромашка, оказался очень приятным на вкус. Через какое-то время тревога действительно покинула Джондалара.
- Серенио, ты была права… Мне действительно стало получше. И сам не понимаю, что это со мной…
- Не каждый же день тебе приходится женить своих братьев, верно? Твое беспокойство мне понятно.
Он вновь привлек Серенио к себе и страстно поцеловал ее в губы.
- Увидимся вечером, Серенио, - шепнул он ей на ухо.
- Джондалар, не забывай о том, что сегодня вечером праздник, посвященный Матери, - напомнила она. - Пусть все идет своим чередом. Можешь делать все, что угодно. Пообщаться друг с другом мы сможем и в другое время, правда?
- Я совершенно забыл о празднике, - согласно кивнул Джондалар, однако сердце его при этом сжалось от боли. Подобные чувства он испытывал впервые. Он по-прежнему чувствовал себя свободным человеком, но легкость, с которой Серенио принимала его независимость, почему-то задевала за живое. Джондалар немедленно решил, что этот вечер он проведет не с кем-нибудь, но именно с ней.
- Джондалар! - воскликнул вбежавший в хижину Дарво. - Меня послали за тобой. Они хотят тебя видеть! - Запыхавшийся мальчуган приплясывал от нетерпения. - Скорее, Джондалар! Тебя ждут!
- Успокойся, Дарво, - улыбнулся мужчина. - Сейчас приду. Разве я могу пропустить свадьбу своего собственного брата?
Дарво застенчиво улыбнулся, понимая, что без Джондалара церемония в любом случае не начнется, однако меньшим его нетерпение от этого не стало. Он выбежал наружу, и Джондалар, вздохнув, последовал за ним.
При его появлении толпа зашумела. Заметив поджидающих его женщин, Джондалар вздохнул с облегчением. Рошарио и Толи сопроводили его до небольшого холмика у боковой стены, где их ждали другие участники церемонии. Рослый светловолосый Зеландонии, лицо которого было прикрыто деревянной маской птицы, стоял на самой его вершине.
Заметив приближающегося брата, Тонолан нервно улыбнулся. Джондалар смотрел на него во все глаза, пытаясь разгадать его истинные чувства. Он искренне сожалел о том, что обычаи племени Шарамудои не позволяли ему общаться с братом. Впрочем, он успел заметить, что тот чувствовал себя здесь как рыба в воде, и это наблюдение больно резануло Джондалара по сердцу. Как дружны они были в начале Путешествия, и как сильно разошлись теперь их пути… Джондалар чувствовал, что пропасть, разделяющая их, с каждым днем становится все шире и шире. Им вновь овладели горестные чувства.
Он закрыл глаза и, крепко сжав кулаки, попытался взять себя в руки. Гости опять дружно загалдели. Джондалар сумел расслышать два слова: "высокий" и "одежда". Он открыл глаза и с изумлением обнаружил, что Тонолан успел напялить на себя костюм племени Шамудои, который, надо сказать, шел ему как нельзя лучше.
Не случайно его собственная одежда вызвала у гостей такой неподдельный интерес… Да, Тонолан уже успел стать одним из них, Джондалар же остался Зеландонии.
Высокий мужчина присоединился к группе новых родственников его брата. Хотя формально он не принадлежал к Шарамудои, с этого момента он тоже становился их родственником. Вместе с родней Джетамио они должны были раздавать гостям подарки и еду. Чем больше гостей прибывало на празднество, тем обременительнее становилось его проведение для хозяев. Многих гостей привлекло сюда происхождение и положение молодой пары, и потому хозяева делали все возможное, чтобы те не обманулись в своих ожиданиях и не ушли с праздника неудовлетворенными.
Внезапно все замолчали и дружно повернулись к группе людей, направлявшихся к холмику.
- Ты видишь ее? - спросил Тонолан, став на цыпочки.
- Нет, - покачал головой Джондалар. - Но в том, что она идет вместе с ними, я нисколько не сомневаюсь.
Поравнявшись с окруженным многочисленной родней Тоноланом, плотная группа расступилась, открывая свое главное сокровище. Едва Тонолан увидел украшенную цветами красавицу, одарившую его лучезарной улыбкой, в горле у него пересохло. Его радость и счастье были настолько явными, что Джондалар не смог удержаться от улыбки. Тонолан стремился к любимой женщине так, как стремится пчела к цветку, источающему мед. Родственники подвели его к невесте и взяли молодых в кольцо.
Группы перемешались и тут же разбились на пары. Шамуд поднес к губам дудочку и принялся наигрывать на ней какую-то нехитрую мелодию. Человек в птичьей маске стал отбивать ритм на большом круглом бубне. Джондалар тут же решил, что видит еще одного Шамуда. Все Служители Матери были неуловимо похожи друг на друга. Это вновь заставило его вспомнить о доме.
Представители двух родственных групп то образовывали пары, то расходились, двигаясь в такт музыке. Белоголовый Шамуд продолжал играть на своей маленькой флейте. На конце длинной прямой палочки с выжженной сердцевиной и рядом высверленных отверстий была вырезана птичья голова с широко раскрытым клювом. Звуки, извлекавшиеся Шамудом, порой действительно походили на птичье пение.
Участники церемонии выстроились в два ряда и, соединив поднятые над головой руки, образовали проход. Как только молодая чета проходила под очередной живой аркой, ее участники расцепляли руки и пристраивались в хвост торжественной процессии, возглавляемой Шамудом. Шествие направилось сначала к краю террасы, затем - вдоль каменной стены. Джетамио и Тонолан шли вслед за музыкантом, за ними Маркено и Толи, затем - Джондалар и Рошарио, являвшиеся ближайшими родственниками молодой четы. За ними следовали прочие родственники, члены других Пещер и гости. Шамуд, игравший на бубне, держался возле своих сородичей.
Белоголовый Шамуд направился вниз, к поляне, на которой изготавливались лодки, однако вскоре свернул на боковую тропку и вывел участников церемонии к Щедрому Древу. После того как они расположились вокруг огромного старого дуба, Шамуд стал наставлять тихим голосом молодую чету, давая разнообразные советы, как снискать расположение и благоволение Матери. Его слова могли услышать только ближайшие родственники молодых, находившиеся рядом с ними. Стоявшие поодаль гости и дальние родственники принялись переговариваться между собой, но стоило Шамуду замолчать, как все разговоры разом смолкли.
Установилось напряженное молчание. Из леса донеслись хриплый крик сойки и отрывистая барабанная дробь большого пятнистого дятла, которой вторило гулкое эхо. В следующее мгновение поляна огласилась сладостными трелями взмывшего в небо жаворонка.
Человек в птичьей маске, который, казалось, только этого и ждал, поманил к себе молодых. Шамуд извлек из одежд веревку и сделал на ней петлю, быстро затянув узел. Посмотрев в глаза друг другу, Тонолан и Джетамио соединили руки и продели их сквозь петлю.
- Джетамио и Тонолан. Тонолан и Джетамио. Я связываю вас друг с другом, - громко возгласил Шамуд, стянув петлей их запястья. - Завязав этот узел, я связал ваши жизни воедино и соединил их новыми узами родства с Пещерой и Родом. Вы замыкаете квадрат, начало которому положили Маркено и Толи. - Последние сделали шаг вперед и соединили руки с новобрачными. - Шамудои владеют дарами земли, Рамудои - дарами воды. Теперь, когда вы связали свои жизни, вы стали Шарамудои - обладателями того и другого. Помогайте же друг другу.
Толи и Маркено отступили назад. Шамуд вновь заиграл на своей удивительной дудочке. Тонолан и Джетамио стали неспешно обходить древний дуб. Когда они стали описывать второй круг, зрители принялись осыпать их птичьим пухом, лепестками цветов и сосновой хвоей, выкрикивая пожелания новобрачным.
Когда Тонолан и Джетамио обходили Щедрое Древо в третий раз, к ним присоединились смеющиеся гости. Кто-то затянул обрядовую песнь, которую тут же подхватило множество голосов. Заиграли флейты, загрохотали бубны и полые, выдолбленные изнутри чурбаки. Женщина из племени Мамутои взяла в руки лопатку мамонта и стала ударять по ней деревянной колотушкой. На миг все замерли. Звонкий, раскатистый звук изумил участников обрядового действа, но еще сильнее их поразило то, что женщина могла изменять тон и высоту звука, меняя силу и место приложения удара. По завершении третьего круга Шамуд вновь возглавил шествие и повел группу вниз, к поляне, находившейся возле самой реки.
Джондалару так и не довелось стать свидетелем окончания строительства лодки. И хотя он принимал участие едва ли не во всех работах, связанных с ее постройкой, от вида лодки у него захватило дух. Она оказалась куда больше, чем ему представлялось, и имела соразмерные с пятидесятифутовой длиной изящно изогнутые высокие борта и мощную заднюю стойку. И все-таки сильнее всего его поразила передняя часть судна, украшенная резным изображением головы и шеи водяной птицы, закрепленной на носу лодки при помощи клиньев.
Сам нос был раскрашен красноватой и темно-желтой охрой, черным марганцем и белыми кальцинированными известняковыми землями. Глаза, нарисованные на нижней части корпуса, должны были уберечь лодку от незримых опасностей, таившихся под водой. На бортах и корме виднелся характерный орнамент из повторяющихся геометрических фигур. Внутри лодки появилось несколько скамеек для гребцов. Там же лежали и новые длинные весла с широкими лопастями. Навес из желтоватой шкуры серны, сделанный в центральной части, защищал судно от дождя и снега. Лодка была усыпана цветами и птичьими перьями.
Она потрясала. Поражала воображение. Джондалар приосанился и горделиво поднял голову, чувствуя себя одним из создателей этого замечательного судна.
Условием заключения любого брака являлось наличие лодки - новой или отремонтированной, но далеко не все лодки отличались такими размерами и совершенством формы. Так уж случилось, что Пещера решила обзавестись еще одной большой лодкой именно в тот момент, когда молодая чета объявила о своем решении. На празднество прибыло необычно много гостей, и потому подобное совпадение следовало признать особенно удачным. И Пещера, и виновники торжества испытывали законную гордость.
Молодые люди, запястья которых оставались связанными веревкой, забрались в лодку и сели на среднюю скамью, находившуюся под навесом. Ближайшие родственники последовали за ними; некоторые из них держали в руках весла. Корпус лодки стоял между столбами, предотвращавшими ее раскачивание, на бревнах, спускавшихся к самой реке. Собравшиеся члены Пещеры и гости с радостными криками столкнули лодку на воду.
Они удерживали ее близ берега, пока судно не было признано пригодным для плавания - оно практически не протекало и не имело сколько-нибудь заметного крена. После этого они отправились вниз по течению, туда, где находился плот Рамудои. На воду было спущено несколько лодок меньших размеров, казавшихся утятами, послушно следующими за своей матерью.
Оставшиеся на берегу гости поспешили к тропе, надеясь добраться до верхней террасы раньше молодых. Несколько мужчин быстро взобрались наверх по ведущей к водопаду тропе и приготовились к спуску большой плоской корзины, в которой некогда были подняты наверх Тонолан и Джондалар. На сей раз предстояло поднять Тонолана и Джетамио, руки которых оставались стянутыми. Они решили связать свои жизни и потому - по крайней мере в течение всего этого дня - не должны были ни на минуту расставаться.
Гостей ожидало грандиозное пиршество, поражавшее обилием снеди и вина из одуванчиков, поставленного в новолуние. Каждый из них, помимо прочего, получил отдельный подарок и, в свою очередь, преподнес дары новобрачным. К вечеру в их новом жилище успело перебывать великое множество гостей, оставлявших "кое-что" для хозяев. Дары делались анонимно, дабы не оскорбить достоинства устроителей свадебной церемонии, однако последующие замечания гостей, желавших получить ответный подарок соответствующей ценности, делали личности дарителей известными.
Надо сказать, что форма и устройство подаренных вещей, а также украшавшие их резные и рисованные орнаменты яснее ясного указывали на дарителя. Личность изготовившего их мастера обычно оставалась неизвестной (в данном случае это не имело никакого значения), зато принадлежность к той или иной семье, роду или Пещере становилась очевидной. Господствовавшая система ценностей, понятная всем и каждому, определяла и взаимное соответствие отдаваемых и получаемых подарков, зависевшее от знатности, влияния и статуса тех или иных групп или родов, между которыми существовало определенное соперничество.