Эйла впервые заметила, что происходит нечто необычное, когда Уинни лягнула Вэбхья и тот громко взвыл. Женщина удивилась. Уинни раньше не выходила из терпения, общаясь с молодым львом. Если он чересчур распоясывался, она могла легонько укусить его, но никогда не лягалась. Эйла подумала, что кобылка повела себя неожиданным образом из-за того, что у нее долгое время не было возможности поразмяться. Впрочем, с тех пор как Вэбхья подрос, он понял, что часть пещеры является территорией, принадлежащей Уинни, и старался не вторгаться в ее пределы. Эйла решила выяснить, что заставило его на этот раз изменить привычкам, и, подойдя поближе, почуяла резкий запах, который ощущала на протяжении всего утра, но не задумывалась о том, откуда он взялся. Уинни стояла, опустив голову, широко расставив задние ноги и отведя хвост влево. Края половой щели припухли и казались воспаленными. Она посмотрела на Эйлу и пронзительно заржала.
Душу Эйлы захлестнула волна противоречивых чувств. Вначале она ощутила облегчение. Так, значит, вот в чем проблема. Ей было известно о периодах течки у животных, о том, что у лошадей и им подобных это явление наблюдается раз в год, а у некоторых из зверей более часто. В такое время самцы вступают в борьбу за самок, и на протяжении этого периода самцы и самки тех животных, которые обычно охотятся отдельно друг от друга и держатся порознь, объединяются в одно стадо.
Брачный сезон казался ей одним из загадочных проявлений природы животного мира, повергавших ее в изумление, так же как и то, что олени, сбрасывая рога, на следующий год отращивают новые, куда более мощные. В юности она пыталась расспросить об этом Креба, и тот жаловался, что она задает слишком много вопросов. Он не знал, что заставляет животных совокупляться друг с другом, хотя однажды сказал, что, возможно, в это время самцам удается выказать свое превосходство над самками, а может быть, у самцов, как и у мужчин, возникает необходимость утолить желание.
Прошлой весной у Уинни тоже случилась течка, но, когда из степей до нее донеслось ржание жеребца, ей не удалось одолеть подъем и отправиться к нему. На этот раз все признаки проявились гораздо ярче, края половой щели опухли сильнее, и молодая кобылка испытывала куда большее беспокойство. Она позволила Эйле погладить себя и ласково потрепать по шее, но потом снова опустила голову и громко заржала.
Внезапно Эйла почувствовала, как желудок у нее от тревоги сжался в плотный комок. Она прислонилась к лошади. Точно так же поступала и сама Уинни, когда чего-то пугалась или чувствовала себя неуютно. Скоро им с Уинни придется расстаться. Как ни странно, Эйла никак этого не ожидала и не успела свыкнуться с этой мыслью. Она все время думала о будущем Вэбхья и о своем собственном. А тут у Уинни началась течка. Кобылке придется найти себе жеребца.
Эйла с неохотой направилась к выходу из пещеры и позвала Уинни за собой. Оказавшись на усыпанном камнями берегу реки, Эйла забралась на лошадь. Вэбхья поднялся с места, намереваясь последовать за ними, но Эйла сделала жест "Стой!". На этот раз она не собиралась брать пещерного льва с собой. Охота не входила в ее планы, но Вэбхья, естественно, не знал об этом. Ей пришлось еще раз со всей решительностью подать ему сигнал "Стой!", и тогда он застыл на месте, глядя им вслед.
Воздух над степями прогрелся, но в то же время еще веяло влажной прохладой. В бледно-голубом небе сияло предполуденное солнце, окруженное дымчатым ореолом; казалось, его мощные лучи лишили синеву небосвода привычной яркости и она поблекла. Над тающими снегами вздымалось легкое марево, не ограничивавшее видимость, а лишь сглаживавшее острые углы, и в тумане, повисшем над холодными тенями, любые очертания утрачивали четкость. Перспектива изменилась, и пейзаж предстал в совсем ином ракурсе: реальной казалась лишь картина, открывавшаяся взгляду в данный момент, а прошлое, будущее и все остальное словно канули в небытие. И для того, чтобы добраться до предметов, расположенных вроде бы совсем рядом, требовалась целая вечность.
Эйла не пыталась управлять лошадью. Она предоставила Уинни самой выбирать дорогу, не прилагая осознанных усилий к тому, чтобы определить направление движения или запомнить ориентиры. Ее не волновало, где она находится, и она не замечала, что по ее лицу, покрытому капельками влаги, стекают солеными струйками слезы. Она расслабилась и спокойно сидела, погрузившись в собственные мысли. Ей вспомнилось, как она впервые увидела эту долину и стадо лошадей на лугу, как решила здесь остаться, как у нее возникла необходимость охотиться, как появилась Уинни и стала жить с ней вместе в пещере, в тепле и безопасности. Ей следовало догадаться, что это не навсегда, что однажды Уинни, как и она сама, захочет отыскать себе подобных.
Лошадь сменила шаг, и это отвлекло Эйлу от размышлений. Уинни нашла то, что искала: впереди показался небольшой табун лошадей.
Под лучами солнца снега, покрывавшие невысокий холм, растаяли, обнажив пробившиеся сквозь землю крохотные зеленые ростки. Животные, изголодавшиеся за зиму по свежему корму, щипали сочную молодую травку. Уинни остановилась, когда другие лошади заметили ее. До Эйлы донеслось ржание жеребца. Он стоял на небольшом возвышении чуть в стороне, и она увидела его только теперь. Темная рыжевато-коричневая шкура, черные грива, хвост и чулки. Ей еще ни разу не встречались лошади с таким ярким окрасом, она видела только серовато-бурых, мышастых и золотистых, как Уинни, напоминавших цветом шкуры сухое сено.
Жеребец громко заржал, вскинув голову, его верхняя губа приподнялась и изогнулась дугой. Он встал на дыбы, галопом помчался к ним, резко остановился в нескольких шагах, роя копытом землю. Крутой излом шеи, задранный вверх хвост, мощная эрекция.
Уинни заржала в ответ, и Эйла соскользнула на землю, ласково погладила кобылку и отошла в сторону. Уинни обернулась, глядя на женщину, которая заботилась о ней с тех пор, когда она была еще жеребенком.
- Иди к нему, Уинни, - сказала Эйла. - Ты нашла себе пару, так ступай же к нему.
Уинни тряхнула головой, негромко заржала и развернулась, глядя на гнедого жеребца, а тот двинулся по кругу, подходя к ней сзади, а затем опустил голову и, пощипывая ее за подколенки, погнал к стаду, как напроказившую беглянку. Эйла смотрела ей вслед, не в силах оторваться. Когда жеребец овладел кобылкой, Эйла невольно вспомнила Бруда и боль, которую она испытывала. Потом ей уже не бывало так больно, как в первый раз, только до ужаса неприятно, и, когда он наконец оставлял ее в покое, она чувствовала глубокое облегчение.
Но хотя Уинни издавала отрывистые пронзительные звуки, она явно не испытывала желания отделаться от жеребца, и, наблюдая за ними, Эйла начала испытывать непривычные, необъяснимые ощущения. Она не могла отвести глаз от гнедого жеребца, который приподнялся, закинув передние ноги на спину Уинни, и ритмично двигался взад-вперед, оглашая окрестности громким ржанием. Эйла почувствовала, как мышцы ее промежности начали пульсировать в такт с движениями жеребца, и ее тело затрепетало, выделяя теплую влагу. Ее охватило непонятное волнение, тоска по чему-то неведомому ей, дыхание ее участилось, сердце забилось сильнее, и кровь застучала в висках.
Потом, когда золотистая кобылка охотно отправилась следом за жеребцом, даже не оглянувшись на женщину, у Эйлы сжалось сердце от ощущения душераздирающей пустоты. Она поняла, каким хрупким был мирок, который она создала, живя в долине, ей открылась изменчивость судьбы и недолговечность счастья. Повернувшись, она кинулась бежать обратно в долину. Она чувствовала, как колет у нее в боку, как сжимается горло, но продолжала мчаться дальше, надеясь убежать от тоски и одиночества.
Спускаясь по склону холма, у подножия которого раскинулся луг, она споткнулась, кувырком покатилась вниз и, наконец остановившись, продолжала лежать, тяжело дыша. Она не пошевельнулась, даже когда ей удалось отдышаться. Двигаться не хотелось, не хотелось делать усилий, бороться, жить. Какой в этом смысл? Ведь над ней тяготеет проклятие.
- Ну почему я не могу просто взять и умереть, как мне и положено? Почему я вечно теряю тех, кого люблю?
На нее повеяло теплом дыхания, шершавый язык прикоснулся к ее мокрой от соленых слез щеке. Открыв глаза, она увидела огромного пещерного льва.
- Ох, Вэбхья! - воскликнула она и потянулась к нему. Пристроившись рядом с ней, он втянул когти и опустил на нее тяжелую переднюю лапу. Эйла повернулась, обхватила его за шею руками и уткнулась носом в изрядно отросшую гриву.
Когда Эйла наконец выплакалась и попыталась подняться на ноги, она заметила следы, оставшиеся у нее на теле после падения. Руки исцарапаны, колени и локти ободраны, синяки на бедре и на голени и ссадина на правой щеке. Эйла, прихрамывая, поплелась в пещеру. Пока она промывала ссадины и царапины, в голову ей пришла отрезвляющая мысль: "А если бы я что-нибудь себе сломала? Это еще страшней смерти, ведь помочь мне некому.
Впрочем, этого не произошло. Если моему тотему угодно, чтобы я осталась в живых, видимо, у него есть на то причины. Возможно, Дух Пещерного Льва послал мне Вэбхья, зная, что Уинни когда-нибудь меня покинет.
И Вэбхья тоже уйдет от меня. Пройдет совсем немного времени, прежде чем он начнет подыскивать себе пару. Он непременно кого-нибудь найдет, хоть он и не рос в львином прайде. Он станет таким могучим, что сможет отстоять большую территорию. К тому же он отличный охотник. Он не будет страдать от голода, ведь ему не надо, чтобы добычу для него добывали львицы".
Она иронически улыбнулась. "Можно подумать, будто я - одна из матерей в Клане, мечтающая о том, как ее сын вырастет сильным и храбрым и станет хорошим охотником. А ведь он мне не сын. Он - лев, обыкновенный… Нет, он не обыкновенный пещерный лев. Он уже сейчас ничуть не меньше взрослых пещерных львов, и он рано начал охотиться. Вот только скоро он меня покинет…
Дарк, наверное, уже совсем большой. И Ура подрастает. Оде будет грустно, когда Ура уйдет к Дарку и станет жить в Клане Брана… Ах нет, теперь это Клан Бруда. Интересно, долго ли еще осталось до следующего Сходбища Клана?"
Перегнувшись через постель, она достала палочки с зарубками. Эйла по-прежнему каждый день вечером ставила очередную метку. Это вошло у нее в привычку, стало своеобразным ритуалом. Развязав узел, она разложила палочки на земле и попыталась сосчитать, сколько дней прошло с тех пор, как она обрела свою долину. Она попыталась приложить пальцы к зарубкам, но их оказалось слишком много, ведь уже миновало столько дней. Ей казалось, что каким-то образом все же можно определить по меткам, сколько времени она провела в этих краях, но ей не удалось сообразить, каким именно. Вот досада. Потом ей пришло в голову, что она может обойтись без палочек и сосчитать, сколько прошло лет, вспомнив каждую из весен. "Дарк родился весной перед прошлым Сходбищем Клана, - подумала она. - Следующей весной закончился год его рождения. - Она провела черту на земле. - Затем тот год, когда он начал ходить. - Она провела еще черту. - Следующей весной должен был закончиться период кормления грудью и наступил бы год отнятия от груди, да только он уже перестал сосать грудь. - Она добавила еще одну черту. - Потом меня прогнали, - она сглотнула слюну, почувствовав, как сжалось у нее горло, и часто-часто заморгала, - а летом я нашла эту долину и Уинни. Весной следующего года я повстречала Вэбхья. - Она провела четвертую черту. - А этой весной… - Ей не хотелось считать этот год годом разлуки с Уинни, но что же тут поделаешь? Она провела пятую черту. - Столько же, сколько пальцев на руке, - она приподняла левую руку, - и столько же, сколько лет Дарку. - Она подняла правую руку, выставив вперед большой и указательный пальцы. - А вот столько осталось до следующего Сходбища. Они приведут с собой Уру, и они с Дарком встретятся.
Разумеется, к тому времени они еще не успеют стать мужчиной и женщиной. Но, увидев ее, все поймут, как она подходит Дарку. Интересно, помнит ли он меня? Будет ли его память такой же, как у людей Клана? Чем он будет похож на меня и чем на Бруда… на людей Клана?"
Эйла собрала палочки с зарубками, заметив, что их количество между насечками, которые она делала, отмечая дни, когда ее духу приходилось вступать в бой и у нее начинались кровотечения, примерно одинаково. "Интересно, что это за дух тотема мужчины, который сражается здесь с моим? Я не смогла бы забеременеть, даже если бы моим тотемом была мышь. Для того чтобы это произошло, нужен живой мужчина, или я ошибаюсь.
Уинни! Может, именно это и делал жеребец? Может, он сделал тебе жеребеночка? Возможно, когда-нибудь я увижу тебя и твое стадо и получу ответ на свой вопрос. Ах, Уинни, это было бы замечательно!"
При воспоминании об Уинни и жеребце Эйлу пробрала легкая дрожь, дыхание ее участилось. Потом ей вспомнился Бруд, и приятное возбуждение спало. "Но от того, что он делал со мной, на свет появился Дарк. Знай он, что у меня родится ребенок, он и близко бы ко мне не подошел. А у Дарка будет Ура. Как и Дарк, она нормальный ребенок, а вовсе не урод. Мне кажется, Ура появилась на свет потому, что мужчина из племени Других изнасиловал Оду. Ура как раз под стать Дарку. В ней есть что-то от людей Клана и что-то от того мужчины из племени Других. Мужчина из племени Других…"
Ей надоело сидеть на месте. Вэбхья куда-то ушел, и ей захотелось поразмяться. Выйдя из пещеры, она отправилась вдоль берега реки, окаймленного узкой полосой невысоких кустов. Она зашла дальше, чем когда-либо прежде, хотя, путешествуя верхом на Уинни, она одолевала и не такие расстояния. "Мне снова придется привыкнуть ходить пешком, - подумала она, - и таскать корзину за плечами". Добравшись до конца долины, она двинулась дальше по высокому крутому берегу реки, сворачивавшей к югу. Сразу за поворотом она увидела камни, вокруг которых бурлила вода. Казалось, кто-то специально расположил их поперек речного русла на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы можно было перебраться на другой берег, к тому же скалистая стена в этом месте оказалась не особенно крутой. Эйла взобралась наверх и остановилась, всматриваясь в просторы западных степей.
Они почти ничем не отличались от восточных, разве что местность была менее ровной. Эйла не так хорошо знала эти края. Она с самого начала поняла, что двинется на запад, когда примет решение покинуть долину. Снова перебравшись через реку, она отправилась по долине обратно к пещере.
Она вернулась, когда уже почти совсем стемнело, но Вэбхья так и не появился. Огонь не горел, и пещера показалась ей холодной, неуютной и совсем пустой. Она чувствовала себя куда более одиноко, чем когда только-только поселилась в ней. Эйла развела огонь, вскипятила воду и заварила чай, но готовить ей не хотелось. Взяв кусок вяленого мяса и несколько высушенных на солнце вишен, она присела на постель. Впервые за долгое время она оказалась в пещере совсем одна. Эйла подошла к своей старой переносной корзине и долго рылась в ней, пока не нашла на дне кусочек кожи, в который она заворачивала Дарка, когда тот был совсем маленьким, сложила его, прижала к груди и долго сидела, глядя на огонь. Укладываясь спать, она обернула его вокруг себя.
Всю ночь ей не давали покоя сновидения. Ей приснилось, что Дарк с Урой стали взрослыми и живут вместе. Ей приснилась Уинни, бродившая по незнакомым местам с гнедым жеребцом. Один раз она проснулась, обливаясь потом от страха, и только когда ей удалось толком пробудиться, она поняла, что ей опять привиделось, как под ногами у нее с грохотом содрогается земля. И почему ее преследует этот жуткий сон?
Встав с постели, она разворошила угли, подогрела чай и стала пить его. Вэбхья до сих нор не вернулся. Она взяла в руки кусок кожи, в который заворачивала маленького Дарка, и ей припомнился рассказ Оды о мужчине из племени Других, который изнасиловал ее. "Ода сказала, что он был похож на меня. Интересно, как же он выглядит?"
Эйла попыталась представить себе такого мужчину. Ей доводилось видеть собственное отражение в воде, но в памяти сохранились лишь очертания прядей волос, обрамлявших лицо. Тогда она носила их распущенными и лишь потом стала заплетать в косички, чтобы они не мешали. Золотистые волосы, того же оттенка, что и шкура у Уинни, только цвет их казался более ярким, более насыщенным.
Но стоило ей задуматься о том, как выглядит лицо этого мужчины, как в памяти тут же всплывала злорадная усмешка Бруда. Образ мужчины из племени Других ускользал от ее воображения. Веки ее налились тяжестью, и она снова прилегла. Ей приснились Уинни и гнедой жеребец. А потом мужчина. Черты его лица скрывала тень, и ей удалось ясно разглядеть лишь одно: золотистые волосы.
Глава 15
- Молодец, Джондалар! Скоро ты научишься управляться с лодками не хуже нас! - сказал Карлоно. - Если лодка большая, а ты не успеешь вовремя зачерпнуть воду веслом, ничего страшного не случится, ведь гребешь не только ты. Правда, другие могут сбиться из-за тебя с ритма. Но, управляя маленькой лодкой, промахов допускать нельзя, любой из них чреват опасностью и может оказаться роковым. Имея дело с рекой, будь всегда начеку, она коварна, не забывай об этом. Сейчас мы на глубоком месте, и воды кажутся спокойными, но стоит опустить в них весло, и ты сразу же почувствуешь, какое сильное тут течение. Бороться с ним очень трудно, нужно к нему приноровиться.
Карлоно все говорил и говорил, наставляя Джондалара, помогая ему управлять маленьким двухместным челноком, скользившим по воде неподалеку от места, где находилась пристань племени Рамудои. Джондалар слушал его вполуха, сосредоточив все усилия на том, чтобы заставить челнок двигаться в нужном направлении и правильно орудовать веслом, но всякий раз, напрягая мышцы, он замечал, что правильно выполняет указания Карлоно.
- Можно подумать, что плыть вниз по реке легче, так как не нужно бороться с течением, но тут кроется подвох. Плывя против течения, ты волей-неволей постоянно следишь за челноком и за рекой, понимая, что, как только ты расслабишься, тебя снесет обратно и окажется, что силы потрачены впустую. Вдобавок ты успеваешь вовремя заметить возникающие препятствия и избежать столкновения. Когда ты движешься по течению, совсем нетрудно впасть в рассеянность, задумавшись о чем-нибудь и предоставив реке нести тебя вперед. Но и на глубоководье попадаются скалы, уходящие основанием в дно реки, челнок может налететь на них и разбиться, да и столкновение с затонувшим бревном сулит немало бед. Есть правило, о котором никак не следует забывать: "Не зевай, когда имеешь дело с Матерью". Она хитра на выдумки. Ты можешь решить, что все знаешь заранее и все уже предусмотрел, но вот тут-то она чем-нибудь тебя и огорошит.
Карлоно выпрямился, вытащив весло из воды, внимательно посмотрел на Джондалара и отметил, как глубоко тот сосредоточен. Светлые волосы собраны в пучок на затылке и перевязаны ремешком - весьма уместная мера предосторожности. Он стал одеваться так же, как Рамудои, ходившие в почти такой же одежде, как и Шамудои, но приспособленной к жизни, тесно связанной с рекой.
- Джондалар, отведи челнок к пристани, и я выберусь на берег. Тебе пора попробовать свои силы в одиночку. Когда ты оказываешься с рекой один на один, все воспринимается иначе.
- Ты думаешь, я уже готов к этому?
- Ты очень быстро усвоил многие навыки, хоть и не занимался этим делом с детства.