- Все будет хорошо, как только заварится вся эта каша, - сказал Джек себе и отдал приказ отправиться трем кораблям в Медину настолько быстро, насколько позволит сила ветра.
Рассвет осветил мыс Мальбек, едва показавшийся справа на скуле, и к тому времени как палубу вымыли и отдраили насухо, корабли вошли в длинный залив, в основании которого располагалась Медина. С восходом солнца ветер ослаб, но все еще дул так сильно, как можно было только желать, и корабли приближались к отдаленному городу, держась западного берега, скользили по длинной линии соляных лагун настолько близко, что можно было видеть ряды верблюдов, идущих со своей блестящей ношей.
В одно мгновение порхающее облако фламинго накрыло море, ставшее алым, как только все они собрались вместе, десять или двенадцать тысяч птиц.
- Как бы я хотел, чтобы доктор сейчас оказался здесь, - вновь промолвил Джек, но Пуллингс откликнулся лишь формальным "Да, сэр". Джек знал, что сейчас на него смотрит множество глаз с переполненного квартердека и более осторожно с кормы, проходов, грот-марса, и устремил свой взор вперед.
Последние участки палубы вымыли и высушили, последние капли стекали вниз, каких-то действий в ближайшее время не предвиделось, и корабль необычайно притих - ни звука, только извечное пение ветра в снастях и шипение воды, проносящейся вдоль борта.
Джек знал, что матросы жаждут подготовить корабль к сражению, их чувства были столь же осязаемы, как и тепло солнца, и, на секунду прислушавшись к внезапному гоготу фламинго, сказал:
- Мистер Пуллингс, матросам сигнал завтракать, а когда закончат - сигнал "все по местам". И мы должны сами успеть воспользоваться камбузом, прежде чем...
Он хотел добавить "его потушат", если бы не расчихался, однако пропущенные слова были и так поняты, и, в любом случае, помощники боцмана уже засвистели в дудки.
Обычно Джек приглашал Пуллингса и мичмана-другого позавтракать с ним, но сегодня, после бессонной ночи, проведенной по большей части на палубе, чувствовал себя слишком измученным даже для разговора с Пуллингсом и ушел отдыхать в одиночестве, на ходу утирая покрасневший нос и бормоча в носовой платок:
- Ах, боже мой. Проклятье.
Он взял за правило всегда хорошенько поесть перед сражением или вероятным сражением, и Киллик постановил на стол блюдо с беконом и яичницей из четырех яиц, извиняющимся тоном пробормотав, что это "все, что есть этим утром, но пеструшка может отложить яйцо в любую минуту."
Джек съел их механически, но ни яйца, ни даже кофе не имели привычного аромата, и, когда Киллик торжественно вошел, держа пятое яйцо, Джек не испытал ни малейшего удовольствия и втихаря выбросил его в люк кормовой галереи, и, следя за его полетом, четко увидел, как море побурело, а затем снова посветлело - в стремлении поскорее очистить корабль и высвободить пушки, матросы опустошали кружки с какао за борт.
- Плотники, - возвестил Киллик, тыча пальцем через плечо, и мгновение спустя зашел плотник в сопровождении своих помощников и капитанского столяра. Плотник гораздо вежливее стюарда спросил, можно ли начинать.
- Просто дайте мне допить чашку, мистер Уотсон, - сказал Джек, прихлебывая остатки своего отвратительного кофе, - и каюта в вашем распоряжении. Особенно позаботьтесь о докторском... докторской штуковине, - добавил он, указывая на несессер Стивена, исполнявший сейчас роль пюпитра.
- Не беспокойтесь, сэр, - ответил плотник, в той же манере указывая на столяра, - Понд сделал для него особый ящик, выстланный тряпьем.
- Это не та вещь, которую вообще стоит брать в море, - недовольно сказал пожилой столяр. - Тем более в сражение.
Выйдя из каюты, Джек услышал, как они набросились на переборки, с энтузиазмом выбивая клинья и скатывая клетчатый ковер, и, прежде чем он сделал с полдюжины поворотов на квартердеке, кофр Стивена и всю мебель из каюты, посуду и приборы спустили в трюм, переборки исчезли, а с ними и все его апартаменты, образовав единое пространство, и нетерпеливые орудийные расчеты смогли добраться до своих подопечных: пары 32-фунтовых карронад, установленных Джеком в каюте.
Рано, еще слишком рано: впереди еще мили вдоль соляных озер. Гавань в дальнем конце залива по-прежнему тонула в туманной дымке в тени холмов, расположенных за городом. Джек не имел ни малейшего желания заплывать в замкнутые воды без полной разведки: он приказал подтянуть гитовы на нижних парусах, и теперь "Ворчестер" и его консорты поплыли медленнее, под боевыми парусами - только марселями.
Немало местных суденышек уже сновало туда-сюда в утреннем свете - ловцы тунца, собиратели кораллов - и две низко сидящие в воде корсарские шебеки под огромными черными латинскими парусами, которые на контрагалсе очень быстро прошли рядом с "Ворчестером".
На них оказалось полно народу и, когда они проносились мимо, можно было различить множество лиц: смуглых, блестящих темных, обгоревших белых, одни бородатые, другие - гладко выбритые, в тюрбанах или ермолках, но все настороженные и хищные. Джек с крайней неприязнью взглянул на них и отвернулся.
- Давайте осмотрим корабль, - предложил он Пуллингсу.
Как и ожидалось от столь ревностного первого лейтенанта, все оказалось в порядке - люки задраены, недавно тщательно вымытая палуба увлажнена и посыпана песком, посередине корабля приготовлена бочка со свежей водой для питья, ячейки для ядер заполнены, пушечные порты открыты - поскольку не прозвучало команды "Все по местам", пушки пока не выкатили, но фитили тлели в своих небольших кадках в ожидании, когда откроют огонь, и их резкий хорошо знакомый запах плыл по палубе, а абордажная партия уже разобрала сабли или абордажные топоры, которым некоторые отдавали предпочтение в рукопашной схватке.
В нее входили как моряки, так и сухопутные, и все выглядели обеспокоенными, некоторые перевозбужденными, но большинство находилось в состоянии мрачного веселья, спокойствия и сосредоточенности. В это время чувствовалась необычайная свобода, и, когда Джек пошел на обход, те, кто ранее участвовал вместе с ним в битвах, заводили разговор:
- Помните "Сюрприз", ваша честь, и ужин, что устроили нам в Калькутте?
- Как только мы захватили большого испанца, ветер стих.
А Джозеф Плейс сказал что-то столь остроумное о "Софи", но его собственный смех сделал концовку шутки абсолютно невразумительной. Да и Джек не уловил ее смысл с самого начала, поскольку простуда сказалась на слухе, однако на зрение не повлияла, так что, когда он, завершив осмотр, забрался на грот-мачту с подзорной трубой, то отчетливо увидел Медину.
Солнце сияло над Золотой мечетью, ее куполом и минаретом, и над внутренней гаванью, слишком мелкой для кораблей, но фор-марсель закрыл ему вид на Голетту.
- Один румб лево руля, - приказал он, и, когда корабль повернул, ему открылся вид на канал с разгружающимися на верфях купцами и огромным количеством мелких суденышек.
Со стороны моря две башни, по одной с каждой стороны от входа, обозначали концы двух длинных молов или волнорезов, что защищали нижнюю часть залива: две изогнутые каменные линии колоссальной финикийской и римской постройки, на протяжении мили в обе стороны соединяющие рифы и крутые острова.
И сейчас, когда "Ворчестер" устойчиво держал курс, Джек отчетливо увидел французов: линейный корабль и фрегат, переместившиеся после визита "Дриады" и теперь стоящие на якоре на расстоянии кабельтова от дальней башни, где мол изгибался внутрь между двумя небольшими островами, и притертые так близко, что между ними и камень не втиснется.
Французский командующий, очевидно, решил, что трагедия Нила не должна повториться, и сделал так, что ни один враг не мог напасть на него с двух сторон, поставив между двух огней, заняв такую позицию в своей маленькой бухточке, что стало невозможно лечь ему поперек клюзов и обстрелять, поскольку с носа его защищала сплошная каменная стена.
Фрегат также уютно устроился в этом углублении, и в этом случае внешний изгиб защищал ему корму. Оба корабля были пришвартованы, обратив правый борт в сторону моря, и между ними имелась щель около сорока ярдов.
В этой щели сновали французские шлюпки, и какое-то время Джек не мог разобрать, чем там заняты. Он перегнулся через баррикаду плотно натянутых гамаков и вгляделся пристальнее: выгружали пушки на мол, вот что они делали, собаки.
Снятые с их левых бортов пушки образовывали батарею, защищающую разрыв между кораблями. Пушки, а также бочки, рангоут и гамаки для их защиты. Даже если они перевезли только пушки, до которых легко добраться, судя по их энергичности, у них в распоряжении скоро окажется эквивалент бортового залпа еще одного фрегата. А поскольку корабли стояли на якоре, то в их распоряжении имелись все матросы, чтобы стрелять из пушек, и еще столько же: невероятное увеличение огневой мощи.
- Расправить фок, - крикнул Джек, и, сложив подзорную трубу, спустился на палубу. - Спустить баркас и оба катера, - приказал он, а сигнальному мичману: - "Дриаде" и "Полифему". Капитанам прибыть на борт.
Ворчестерцы все еще возились со спуском тяжеловесного баркаса, когда бегом прибыли Баббингтон и Паттерсон.
- Диспозицию вы видите, господа, - сказал Джек. - Они выгружают пушки на берег со всей возможной скоростью: шесть уже на позиции. Через час это место превратится во второй чертов Гибралтар, и бессмысленно будет даже пытаться. Я намерен атаковать семидесятичетырехпушечник в упор и после пятиминутной перестрелки под прикрытием дыма взять его на абордаж.
Я хочу, чтобы вы поставили свои корабли у меня под кормой и по сигналу помогли мне, взяв его на абордаж с носа или через мою корму, если не сможете добраться до носа. Во время обмена залпами из пушек обстреливайте ему нос и бак из стрелкового оружия - я сомневаюсь, что ваши пушки смогут достать, но внимание, господа, внимание: ни мушкетов, ни пистолетов, не говоря уже о пушках, пока французы не откроют по нам огонь, и я не подам сигнал громко и четко.
Распределите всех своих офицеров и мичманов среди матросов со строжайшим приказом на сей счет. Скажите им, что любой, кто выстрелит до команды, получит пять сотен плетей, Богом клянусь, пять сотен плетей, а карьера офицера, командующего этим подразделением, пойдет прахом. Это понятно?
- Так точно, сэр, - ответил Баббингтон.
Паттерсон улыбнулся - что было редкостью, заверив, что прекрасно все понял, но едва ли им стоит волноваться - он еще не встречал француза, который бы уважал портовый нейтралитет, если шансы в его пользу.
- Надеюсь, вы правы, мистер Паттерсон, - заметил Джек. - Но так это или нет, таковы мои приказы. А теперь займемся делом, пока их шансы не выросли еще больше.
Они обменялись рукопожатием, Обри проводил их к борту, затем обернулся к Пуллингсу:
- Все по местам, - и, перекрывая мощным голосом мгновенно ударившую барабанную дробь: - Капитана Харриса ко мне.
Морской пехотинец бегом приблизился к нему.
- Капитан Харрис, - сказал Джек, - я планирую взять семидесятичетырехпушечник на абордаж после очень короткой перестрелки. Вам же тем временем предстоит на шлюпках с отрядом обогнуть вражескую корму, выбить противника с батареи на моле и повернуть орудия против фрегата. Вопросы есть?
- Никак нет, сэр, кроме того, что это будет весьма необычный ход.
- Тогда берите столько людей, сколько посчитаете нужным. Для короткого боя нам их потребуется меньше. Они должны быть в шлюпках и вне поля зрения, когда мы подойдем борт о борт к французу, и готовы обогнуть его, как только я подам сигнал.
Краткий разговор со старшим канониром: орудия выкатить из портов и зарядить цепными книппелями, чтобы первым же залпом разорвать вражеские абордажные сети. Разговор с боцманом: приготовить абордажные крюки, чтобы зацепиться за француза, лучших моряков - на марсовые площадки, чтобы связать корабли ноками реев.
Указания штурману - курс, привестись к ветру в момент, когда пройдут мимо острова, образующего ближайший угол залива. Пуллингсу - о лотовых, чтобы держаться как можно ближе к берегу, диспозиции морских пехотинцев, дюжина других указаний. Джек остался крайне удовлетворен количеством разумных приготовлений: большая часть отданных приказов уже выполнялась, основные меры приняты.
Он наслаждался этим моментом, наблюдая, как приближается мол - его башни находились в тысяче ярдов, а французы - чуть дальше, и ждал, когда установят цепной борг, чтобы предотвратить возможное падение рея. Было и многое другое, о чем хотелось бы распорядиться, но с французами, выгружающими пушки с такой скоростью, нападать нужно немедленно и, в любом случае, все необходимое уже сделано.
Реи скрепили цепями - грохот прекратился.
- Ворчестерцы, - хрипло прокаркал Джек, так громко, как только смог, - я собираюсь подвести корабль вплотную к этому французскому семидесятичетырехпушечнику. Мы не откроем огонь, пока я не дам сигнала - они должны выстрелить первыми. Это закон. Потом, по моей команде, мы дадим четыре шустрых залпа и в дыму возьмем его на абордаж. Те, кто раньше участвовал в абордаже, не ошибется, если даст по голове ближайшему французу. Но помните: любой, кто выстрелит до команды, получит пять сотен плетей.
Речь, наверное, не сильно вдохновляющая, но капитан Обри оратором и не являлся, и редко говорил лучше. В любом случае, речь, казалось, понравилась ворчестерцам, и Джек ушел с палубы под одобрительное бормотание "четыре шустрых залпа, затем на абордаж".
Он шагнул ниже, на шканцы, где ждал Киллик со вторым лучшим мундиром Джека и его тяжелой боевой кавалерийской саблей. Многие моряки сворачивали свои косички на время боя, но свою Киллик скатал в плотный шар, и это, в сочетании с неодобрительным прищуром, придавало ему большую, чем когда-либо, схожесть с отвратительной мегерой.
Киллик ненавидел, когда хорошую одежду подвергали риску и, помогая Джеку с сюртуком, бормотал что-то похожее на "берегите эполеты - дороже, чем чертовы глаза у вас в голове". Сам же сменил парусиновые штаны и синюю куртку, которые носил как капитанский стюард, на крайне грязную старую рубаху и широкие, но короткие и похожие на юбку бриджи, которые лишь усиливали сходство. Пристегивая Джеку саблю, Киллик сказал:
- В обоих карманах куча свежих платков, одним можете воспользоваться прямо сейчас.
- Благодарю, Киллик, - сказал Джек, сморкаясь. До этого напоминания он позабыл о простуде, и забыл о ней снова, когда вернулся на квартердек. Враг теперь находился менее, чем в полумиле, частично скрытый островом и внешним изгибом мола.
Под марселями "Ворчестер" делал пять узлов, баркас и катера, полные морских пехотинцев, запросто буксировались по левому борту, вне поля зрения французов. "Дриада" и "Полифем" находились точно на своих позициях. Ни звука, только показания лотового:
- Глубже одиннадцати.
- Глубже одиннадцати. Десять.
Примерно через три минуты они пройдут устье Голетты, обрасопив грот- и бизань реи на фордевинд, чтобы погасить скорость, а еще примерно через две минуты начнется заварушка. Удар довольно опасный, и многое будет зависеть от того, насколько серьезно французы отнесутся к "Полифему".
Потому что это был большой транспортный корабль, способный перевозить большую часть полка, и, если подумают, что на нем полно солдат, то вероятность сопротивления первому решительному удару в полную силу снизится. Но, опасный или нет, это единственный возможный на данном этапе вариант атаки. В любом случае, жребий брошен, и что выпало, станет понятно после схватки.
А сейчас он больше всего опасался, чтобы усердствующие матросы не произвели первый выстрел и не поставили "Ворчестер" вне закона. Джек не забывал о важности благожелательного нейтралитета Берберских государств и четко помнил текст своего приказа: "Законам нейтралитета должно быть уделено скрупулезное внимание", пристально взглянув на палубу. На каждые два орудия приходилось по мичману - он оголил квартердек - и по офицеру - на каждые семь. Все командиры расчетов - опытные моряки. Сложно придумать что-то более безопасное.
Джек отбросил свои опасения - его внимание мгновенно привлекло кое-что еще. Корабль быстро приближался к входу в Голетту, обе башни прямо на правой скуле. И сейчас, именно в этот момент, между башнями вылетел рой лодок - ловцов креветок, спешащих и будто исполняющих какой-то ритуал, дудя в бесчисленные раковины.
Они явно не ожидали, что "Ворчестер" повернет направо, в канал, но так или иначе, лодки неслись на всех парусах прямо поперек его курса, и у Джека хватало времени, только чтобы обстенить фор-марсель и избежать столкновения с ближайшим суденышком. Его хриплый, еле слышный голос явно не соответствовал случаю, и он просипел юному Кэлэми, своему единственному оставшемуся мичману-адъютанту:
- Мигом вперед, скажите мистеру Холларду крикнуть им спускаться по ветру, мы не станем менять курс.
Со своего места на баке боцман во весь голос окликнул их в меру своих познаний на лингво-франка, активно жестикулируя при этом руками. Они, похоже, поняли его и, повернув направо, неуправляемой беспорядочной грудой поплыли примерно в том же направлении, что и "Ворчестер", по диагонали пересекая его курс, чтобы выйти в открытое море, пока линейный корабль двигался вдоль мола.
Ветер наполнил фор-марсель, и "Ворчестер" помчался вперед. Голетта осталась за кормой, а заливчик с французами, изгибаясь, приближался, и Джек всей душой был готов к тому, что корабль обогнет остров и вплотную подойдет к вражеским кораблям - и он, и каждый моряк стояли наготове, когда ловцы креветок неожиданно направились к берегу.
По совершенно непонятной причине они двинулись к берегу и медленно прошли мимо острова вдоль мола. До острова осталось рукой подать, грота-рей практически касался его. Штурман сказал:
- Лево руля.
И здесь в заливе трепыхалось множество треугольных коричневых парусов ловцов креветок, а за ними стоял линейный французский корабль с развивающимися флагами и открытыми пушечными портами.
Захватить его, не раздавив лодчонки ловцов креветок, казалось невозможно.
- Мне давить их, сэр? - спросил штурман из-за штурвала.
- Нет, - откликнулся Джек, - приводитесь к ветру.
За эти несколько секунд "Ворчестер" безвозвратно прошел расстояние до семидесятичетырехпушечника и оказался у него за кормой, а с таким ветром даже самому искусному мореплавателю на Земле было бы не по силам что-либо исправить.
- Распустить паруса, - скомандовал Джек, и "Ворчестер" вслед за "Дриадой" и "Полифемом" двинулся прежним курсом, готовясь к одновременной атаке береговой батареи и фрегата, находящегося теперь прямо по борту.
Но ее не последовало, и, набирая скорость, они прошли второй остров, выйдя за пределы досягаемости французских пушек. Царящее напряжение наконец спало.
Никаких случайных выстрелов ни с "Ворчестера", ни с его консортов. Молчали и пушки французов. Хотя лодки рыбаков частично закрывали батарею, фрегат и линейный корабль, Джек все равно заметил стрелков на марсах - видел мушкеты, наставленные на него, блеск стволов, следящих за каждым его движением - и все же ни одного выстрела не прозвучало.