Арсен плотно сжал губы. Сейчас он разрушит эту идиллическую беззаботность! Испугом наполнятся глазки мальчуганов, выражение ужаса застынет на лице пани Вандзи, вернее, Ванды-ханум, как теперь зовёт её муж, кинется в поисках оружия Гази-бей.
На одно мгновение появились эти мысли в голове Арсена и исчезли. А в груди закипал гнев. Может, этот поджарый, с тёмным лицом человек, этот хищный людолов, не далее как вчера заходил в комнату Златки? Может, он сделал её своей наложницей? Или, как рабыню, продал какому-нибудь татарскому или турецкому богачу? Да и со Стешей поступил так же?..
Он вспомнил разорённые, опустошённые города и села, отчаяние и гнев Мартына Спыхальского, когда пани Вандзя садилась на коня, чтобы вернуться в этот проклятый Крым, - и сердце наполнилось той решимостью и твёрдостью, которыми он всегда отличался.
Удача сопутствует смелым!
Он тихо приблизился к Роману, который из-за угла дома осматривал двор. Тронул его за плечо.
- Я нашёл их!
- Кого?
- Бея и его жену Ванду… Я сейчас зайду туда, а ты приготовь пистолет и встань у окна. Стрелять будешь только в крайнем случае.
Оставив товарища на страже, Арсен прокрался вдоль стены к калитке, ведущей во внутренний двор. Порывистый ветер шумел в верхушках деревьев, шелестел листьями, приглушая шаги. Крупные капли дождя звонко пробегали порой по черепице и быстро стихали.
Приоткрыв калитку и выждав, когда в разрыве туч блеснула луна, Арсен осмотрел двор. Нигде никого. Тогда он бесшумно скользнул от забора к дому и легонько толкнул дверь. Она открылась, и Арсен оказался в полутёмных сенях. Недолго думая, повернул налево, как выяснилось потом - на женскую половину. В темноте за что-то зацепился. Из какой-то комнаты донёсся голос старой женщины:
- Это ты, Селим?
- Я, - приглушённо ответил Арсен, замирая на месте.
- Толчёшься тут, - пробурчала та и, удовлетворившись ответом, умолкла.
Арсен облегчённо вздохнул, направился дальше, одновременно взводя курки пистолета и чутко прислушиваясь.
Вот раздался детский смех.
Здесь!
Арсен слегка нажал плечом на дверь, затаив дыхание шагнул в комнату и локтем прикрыл за собою створку.
Затрепетало пламя свечи.
Первой увидела его Ванда и тихо вскрикнула. Из рук у неё выпало шитьё.
Бей лежал на тахте спиной к двери и продолжал забавляться с детьми. Но вскоре он почувствовал, что с женой произошло что-то необычное, и повернул голову.
Его острый взгляд скользнул по статной фигуре казака. На лице появилось выражение крайнего удивления. Он оставил детей и вскочил на ноги.
- Спокойно, Гази-бей! Не двигайся! - властно приказал Арсен, поднимая пистолет. - Будь мудр и внимателен. Я пришёл с миром и с миром уйду, если ты проявишь выдержку, выслушаешь меня внимательно и не поступишь опрометчиво. К тому ещё учти - я здесь не один… Глянь в окно!
Бей обернулся. За стеклом тускло поблёскивало дуло пистолета.
- Кто ты такой? Чего хочешь? - глухо спросил бей и тяжело опустился на тахту.
Захныкали перепуганные дети.
- Пани, успокой их! - приказал Арсен, поведя пистолетом в сторону.
Вандзя бросилась к сыновьям, и они прижались к ней, как цыплята к наседке.
- Бей, ты должен понять, я шутить не намерен! Если тебе дорога твоя жизнь и жизнь твоих детей, то честно, как перед аллахом, отвечай на мои вопросы! - Арсен шагнул вперёд, пронизывая взглядом татарина, который не проявлял никакого страха.
- Я повторяю: чего ты от меня хочешь? - спросил бей.
- Скажи мне, где дивчина по имени Златка, которую ты выкрал в Немирове со двора Юрия Хмельницкого?
- Златка?.. Впервые слышу такое имя…
- Вспоминай! Её ещё звали Адике.
- Погоди… Погоди… Не та ли это красавица, которая понравилась гетману? А?
- Да. И ты её выкрал! Говори, где она?
- Не знаю!..
- Ты врёшь, собака! Или ты скажешь, или…
- Аллах свидетель, я не выкрадывал её… В самом Немирове я никого не взял. Только в сёлах, там, где ещё было немного людей… Да и то всего полтора десятка каких-то калек. Но мне разрешил сам гетман… в счёт платы за службу ему…
- Ты обманываешь! В Немирове нам сказали, что похищение Златки и Стёхи, второй дивчины… такой белокурой… Помнишь?
- Помню… красивые девчата…
- Это дело твоих рук!
- Нет! Клянусь аллахом…
- Чем ты докажешь? У меня мало времени!
- Постой… Теперь я припоминаю… Но ты ищешь не там, где надо.
- Ну!.. - В голосе Арсена зазвучала надежда. Где?..
- Она в Буджаке!
- В Буджаке?
- Да. Со мной возвращался домой Чора - сын Кучук-бея… Он действительно вёз из Немирова дивчину… Но кто она, я не интересовался.
- Где её там искать? Буджак большой…
- Вот это мне неизвестно. Кучук - белгородский бей… Там и ищи!
- На том спасибо, бей, если это правда… Поклянись!
- Послушай!.. Ну, ладно - клянусь детьми… Я сказал правду.
- Я тебе верю… Ещё вопрос: куда делась вторая?..
- Того не ведаю. Знаю только об одной.
- Не может быть! Они исчезли одновременно.
- Говорю тебе - не знаю… Не видал и не слыхал.
- Гм, - Арсен задумался: судя по всему, бей говорит правду. - Что поделаешь, благодарю, бей… И не гневайся, что заставил тебя и твою семью пережить несколько неприятных минут… Ну, а теперь стань к окну спиной и не двигайся до тех пор, пока не постучу со двора в окно. Понял?.. Если не хочешь получить пулю в спину, не вздумай преследовать меня!
Гази-бей прошёл к окну, медленно повернулся к нему спиной. Арсен тем временем, пятясь, отступал назад.
- Доброй ночи! - сказал он с порога и закрыл за собою дверь.
3
Гази-бей и Ванда-ханум не проронили ни слова и не шевельнулись, пока не раздался стук в стекло. Только тогда бей сорвался с места и метнулся к двери как безумный. Глаза его горели злобой, из горла вырвался нечеловеческий стон:
- Я убью его, этого гяура! Убью, как бешеную собаку!
Ванда-ханум бросилась ему наперерез, раскинула руки, как крылья, заслонила собою дверь.
- Гази, подожди! Не наделай глупостей!
- Пусти меня!
- Подожди, любимый, мне надо тебе рассказать…
- Прочь с дороги! - заревел рассвирепевший бей и так толкнул жену, что она, охнув, отлетела в сторону.
Громко заплакали дети. Но бей уже их не слышал: сорвав со стены саблю, как был, в одной рубахе, без шапки выскочил во двор и закричал изо всех сил:
- Эй, стража, ко мне!
Прибежали несколько заспанных сейменов.
- За мной!
Он мчался, как разъярённый бык, проклиная все на свете: урусское посольство, о котором в отсутствие калги, отосланного ханом с важным поручением в Стамбул, должен был заботиться, казака, осмелившегося на такой дерзкий поступок, себя - за то, что не проявил твёрдости, позволил так с собой разговаривать и не сумел схватить этого наглеца прямо в доме.
Пока сеймены стучали в ворота калги, пока стражники придирчиво допытывались, кто стучит и зачем, легко одетый бей замёрз. Пронизывающий осенний ветер обдувал его со всех сторон, холодная морось остужала разгорячённую бритую голову. Поэтому, когда он наконец ворвался на подворье, а потом крутыми ступенями взбежал на самый верх башни и распахнул дверь, его намерение убить казака на месте успело улетучиться. Нет, он так просто не прикончит его. Это было бы по меньшей мере неосмотрительно: ещё неизвестно, как к такому поступку отнесётся хан. Надо сделать все обдуманно, хитро, по закону, но так, чтобы этот гяур семь раз пожалел, что по скудоумию осмелился причинить неприятности властительному бею, любимцу хана.
Когда сеймены осветили комнату факелами, Гази-бей с радостью увидел: оба казака здесь, в башне. Они ещё не спали - лежали на кошме, прикрывшись кожушинами.
- Встать! - гаркнул он.
Казаки не спеша поднялись.
- Свяжите им руки! - повернулся бей к сейменам.
Те кинулись к казакам.
- Бей! - крикнул Арсен, разбрасывая нападавших. - Ты забываешь, что мы в составе посольства! Послы повсюду неприкосновенные особы!..
- Послы не врываются в чужие дома, как разбойники, - злобно ощерился Гази-бей и повторил приказ: - Вяжите их!
Казакам скрутили руки, подтолкнули к выходу. Арсен все ещё пытался обратиться к Гази-бею, убедить его, что он действует вопреки закону, но тот только криво улыбался и, поблёскивая мокрой бритой головой, казавшейся в колеблющемся свете круглой желтовато-коричневой дыней, молча шёл впереди.
Их завели во двор салтана и бросили в подвал.
- Мы требуем уведомить о нас посла Тяпкина! - крикнул Звенигора. - Ты, бей, ответишь за это самоуправство!
- Помолчи, гяур! Здесь я хозяин! Что захочу, то и сделаю с вами! - зловеще захохотал Гази-бей. - И начну с того, что угощу таким напитком, который быстро заставит вас развязать ваши паскудные языки… Эй, слуги, принесите сюда напиток шайтана! Да залейте по доброй кружке в казацкие глотки!
Арсен вздрогнул. Он не раз слышал, что в Крыму опасным преступникам, чтобы принудить их рассказать правду, насильно вливают в рот густую вонючую рапу из Гнилого моря - Сиваша. Она разъедает горло, адским огнём жжёт внутренности, вызывает такую жажду, что её не утолить и бочкой воды. Но пока несчастный не сознаётся или не оговорит себя, знакомых и незнакомых людей, воды ему не дают.
Два сеймена метнулись вверх по ступеням и спустя некоторое время вернулись с кувшином рапы и деревянной кружкой. Остальные накинулись на казаков, сбили их с ног, коленями прижали к земле.
- Лейте! Да побольше! Не жалейте шайтановой водички! - приказал Гази-бей, надевая кожушок, принесённый слугой.
Здоровенный плешивый сеймен зачерпнул полную кружку рапы и приблизился к Арсену.
- Сам будешь пить, гяур, или разжать тебе зубы ятаганом?
Арсен плотно сжал губы. Замер.
- Всуньте ему лейку в рот и заливайте! - крикнул салтан, дрожа от холода.
Но тут наверху скрипнула дверь, по каменным ступеням зашуршали женские чувяки.
- Гази! Гази! - послышался голос Ванды.
- Чего тебе? - раздражённо воскликнул бей, шагнув навстречу жене.
Ванда сбежала вниз и остановилась, увидев распластанные на полу тела казаков.
- Ты убил их! - вскрикнула она. - О горе! Матка боска!..
- Не кричи! Они живы, - уже спокойнее произнёс бей.
- Слава богу!.. Гази, не трогай их! Не тронь того казака! - Она указала на Звенигору. - Я тебе все расскажу!
- Говори!
- Я знаю его…
- Ты знаешь его? Откуда? - удивлённо спросил Гази-бей. - Ну, рассказывай!
Ванда провела дрожащей рукой по распущенным русым косам.
- Дай сначала слово, милый. Поклянись аллахом, что не причинишь этим людям зла.
- Чего ради? Что за глупые женские прихоти?.. Это моё дело, как с ними поступить!
- Нет, ты и пальцем их не тронешь, любимый! Слышишь - и пальцем! - И она обратилась к сейменам, все ещё державшим казаков: - Эй, вы, отпустите их! Немедленно!.. Гази, прикажи отпустить их!
Озадаченный бей сделал короткий, едва заметный жест пальцем, и сеймены отошли в сторону. Арсен и Роман медленно поднялись, встали у стены. А Гази-бей мрачно уставился на жену.
- Не говори загадками! Откуда ты знаешь этого казака? Ну!
Ванда кинула быстрый взгляд на Арсена и приблизилась к мужу.
- Ты помнишь, милый, я рассказывала тебе, как мой бывший супруг хотел лишить меня жизни?
- Помню.
- Так знай: этот казак - мой спаситель. Если б он тогда не встретился на моем пути, если б не его доброе, благородное сердце, не было бы теперь здесь твоей Ванды-ханум и не стало бы матери у наших детей… Теперь ты знаешь, почему я так заклинаю тебя, прошу, умоляю оставить этому казаку и его другу жизнь и свободу. Ведь то, что он ищет свою наречённую, - его священный долг!.. Каждый человек должен его понять, посочувствовать ему! Я и сама всем своим существом стремилась к тебе и к нашим деткам. Через степи, леса добиралась сюда… К тебе, любимый!
Взор Гази-бея потеплел. Руки его опустились. Жёсткое лицо смягчилось, и на нем появилась улыбка.
- Все это правда, что о нем рассказала, джаным?
- Правда! Клянусь богом! - воскликнула Вандзя.
- Почему ты мне не сказала раньше?
- Но ты, когда рассердишься, - как лев, мой повелитель! - В голосе Вандзи звучали одновременно и обида, и восхищение. - Ты и слушать меня не пожелал! Оттолкнул!..
- Ну, ну, не обижайся, джаным… Иди! - примирительно произнёс Гази-бей.
- А казаки? Что ты сделаешь с ними?
- То, что будет угодно аллаху. - Гази-бей на миг задумался, потом выхватил у одного из сейменов ятаган. - Смотри!
Он быстро подошёл к Арсену и разрезал верёвки, связывающие его руки. Таким же образом освободил от пут и Романа.
- Спасибо, бей, - промолвил Арсен.
- Её благодарите. - Гази-бей влюблённым взглядом посмотрел на жену. - Только её… А меня за что?
Арсен поклонился Ванде и поцеловал ей руку.
- Благодарю, ясновельможная пани. Ты спасла меня и моего друга. Мы никогда этого не забудем.
- Судьбу благодарите… Я рада, что вы оба остались живы и свободны, - тихо сказала Ванда и легко побежала по ступеням наверх.
4
Утром 25 октября 1680 года русское посольство в сопровождении Нуреддина Саадет-Гирей-салтана и сотни сейменов выехали из Ак-Мечети и в тот же день добрались до польского стана на речке Альме.
Хан Мюрад-Гирей с большой свитой остановился в поле, в шатрах вблизи Бахчисарая. Вскоре сюда прибыли посол Тяпкин, дьяк Зотов, толмач Ракович, с ними вместе - Арсен Звенигора и Роман Воинов.
После взаимных приветствий и вручения подарков, что составляло неотъемлемую часть дипломатического этикета тех времён, посол Василий Тяпкин, разгладив бороду и глядя прямо в лицо хану, сказал:
- Великий и светлейший хан, повелитель орд Крымской, Буджакской, Едисанской, Джамбуйлукской, Едичкульской, Азовской и Кубанской! Затяжная и тяжёлая для обеих сторон война между нашими державами, ко всеобщей радости, закончилась. Великий государь московский и всея Руси Федор Алексеевич приказал нам, холопам своим, явиться к тебе, хан, чтобы вести переговоры о мире.
Тяпкин сделал паузу, пристально следя за выражением лица хитрого и умного хана Мюрад-Гирея. Но тот молчал, сверля русских проницательным взглядом. Только калга, который сидел правее и ниже хана, сурово произнёс:
- С чем прибыли посланцы царя урусов? Если с тем, с чем были здесь в прошлом году посол Сухотин и дьяк Михайлов, то нам не о чем толковать. Говори прямо!
- Мы здесь с намерением заключить прочный мир, - невозмутимо ответил Тяпкин, в его серых глазах не промелькнуло и тени замешательства. - А такой мир возможен только тогда, когда стороны прежде всего договорятся о границах между державами…
Хан чуть заметно кивнул, давая понять, что он согласен с послом.
- Что предлагают урусы? - буркнул калга, который приходился двоюродным братом хану.
- Установить границу между державами по рекам Роси, Тясмину и Ингулу, - твёрдо произнёс Тяпкин.
- Что?! - Калга вскочил. - Это насмешка! Об этом говорил нам и Сухотин.
- Да, да! - загалдели эмиры, аяны, салтаны и мурзы, толпившиеся в ханском шатре. - Урусы издеваются над нами!
- Уже три года не платят хану дань!
- Хотят отхватить Киев и все Киевское воеводство!
- И Запорожье!
- А завтра захотят Азов и Кубань!
Ракович едва успевал переводить.
Горячий Никита Зотов, высунув из-за плеча посла Тяпкина козлиную бородку, крикнул:
- Мы ничего сейчас не говорим про Азов и Кубань… Но кое-кто забыл, что некогда это тоже была русская земля!
- Как ты смеешь?! - проревел не менее горячий калга и, выдернув из ножен ятаган, бросился к дьяку. - Зарублю тебя за такие слова, неверный!
Хан дважды хлопнул в ладони. Калга запрятал ятаган, молча сел на своё место. Беи тоже замолчали, как будто языки проглотили. Наступила тишина. Слышно было лишь, как тяжело сопит дьяк Зотов да шумит за шатром осенний ветер.
- Не следует горячиться, - примирительно произнёс хан. - Когда сходятся послы двух держав, чтобы договориться о мире, то они всегда похожи на торговцев на базаре: один хочет продать подороже, а другой - купить как можно дешевле… Поэтому я понимаю урусских послов, которые заломили непомерно высокую цену.
- Какой же будет твоя, хан? - спокойно спросил Тяпкин.
Мюрад-Гирей хитро прищурил правый глаз.
- Мы не требуем чрезмерного, а только то, что принадлежит нам по праву…
- Слушаем, хан.
- Границей между нашими державами должен быть Днепр, а не Рось, не Тясмин, не Ингул… На всем протяжении - от Киева до владений запорожских казаков… Это раз, - Мюрад-Гирей загнул мизинец на левой руке. Во-вторых, царь московский обязан выплатить мне ту дань, которую задолжал за три года, и исправно посылать её в будущем по старым росписям, как это было установлено договорами с царём Алексеем… И третье: заключить перемирие на двадцать лет… Если урусский посол и его люди согласны на это, то мы можем подписать договор очень быстро.
Никита Зотов что-то неразборчиво проворчал, заёрзал на шёлковом миндере. Но Тяпкин предостерегающе поднял указательный палец, предупреждая дьяка, чтобы молчал, а сам сказал:
- Мы обдумаем, великий хан, сказанное тобой… Но нам хотелось бы уяснить, как Крым предлагает понимать слова "от Киева до владений запорожских казаков". Предполагается ли тем самым, что Киев и Запорожье отходят к Порте и Крыму или остаются в составе Московского государства? Пока непонятно, что мыслится насчёт правого берега, Брацлавщины и Подолья, где правит сейчас Юрий Хмельницкий? Царь московский стоит на том, что Стамбул и Бахчисарай не должны помогать этому гетману… Дальше. Нас беспокоит участь наших людей, которые находятся у вас в плену. Прежде всего - боярина Василия Шереметьева, который под Чудновом попал в полон к гетману польскому Станиславу Потоцкому и был затем за двадцать тысяч злотых продан Крымскому хану… Волнует также судьба князя Андрея, сына воеводы Григория Ромодановского, и других русских людей. Мы предлагаем их обменять на взятых нами в плен татар и турок…
- Господин посол столько наговорил, что мы вынуждены будем думать целую неделю, - усмехнулся хан. - Но уже сегодня могу сказать, что за боярина Шеремет-бея надо заплатить шестьдесят тысяч серебряных рублей. Если учесть двадцать тысяч злотых, выплаченных за него Потоцкому, да содержание на протяжении двадцати лет в плену, то это совсем недорого… Ромодан-паша пусть готовит хороший куш за сына… Обо всем другом - при следующей нашей встрече…
Хан поднялся. Это означало, что переговоры закончились. Посол и его спутники тоже встали и, поклонившись, вышли из шатра.