- Мне ты должен открыть все без утайки! - строго произнесла мать и сразу ласково добавила: - Бог свидетель, я никогда не использую твои слова тебе во вред.
- Мама!
- Слушаю тебя! - В материнском голосе снова прозвучали твёрдые, почти суровые нотки, присущие её характеру.
Наступила долгая пауза. Чора не отвечал.
Наконец заговорила мать. На этот раз тон её был покладистый, немного грустный.
- Глупенький мой! Если уж ты так влюбился в эту дивчину, разве я буду против того, чтоб ты взял её в жены?.. Наоборот, я стану тебе содействовать… Ведь завтра и дядька Семён, и брат Стёхи обо всем расскажут отцу, и кто знает, как повернётся дело… Я сказала, что отослала дивчину домой, а окажется, что она здесь. Не прикажет ли отец перевернуть все в улусах, чтобы обнаружить её? Для них. Иль для себя… Ты понимаешь?.. И если найдёт, тогда будет поздно предотвратить беду.
Чора молчал. Только порывистое дыхание выдавало и его волнение и тяжёлые мысли, гнетущие душу. Потом, превозмогая себя, он произнёс:
- Я отвёз её на Чагу… К аталыку Ямгурчи…
- К Ямгурчи! - всплеснула руками Варвара-ханум. - Слава богу, там она в безопасности! Никому и в голову не придёт искать её в далёком степном улусе. Ну, спи спокойно. Я возьму грех на душу… Помогу тебе. Хотя и не знаю, принесёт ли это тебе счастье… А о ней и говорить нечего. Несчастная… Как и я… - Варвара всхлипнула.
- Мама! - воскликнул Чора и начал целовать руки матери. - Родная, дорогая! Чем я могу помочь тебе? Скажи - чем? И я все сделаю!
- Милый мой, успокойся… Теперь мне ничего не нужно, кроме тебя! Только бы ты был счастлив…
Она поцеловала его в лоб, с трудом поднялась и медленно пошла по тропинке к дому.
6
Арсен с такой силой сдавил руку Романа, что тот даже поморщился.
Они, незаметно подойдя на голоса Чоры и Варвары-ханум, остановились почти рядом с ними, за кустами винограда, и слышали каждое слово. Оба понимали, что будет далеко не легко спасти Стёху, если на сторону Чоры встала его мать. А о том, чтобы открыть цель своего приезда мурзе Кучук-бею, теперь нечего и думать. Добром он не отпустит девушку и за выкуп не отдаст, а сделает своей женой или одалиской, как это заведено у турецких и татарских беев.
Арсен радовался, что ему пришла счастливая мысль подслушать разговор матери и сына. Положение прояснилось, и можно действовать не вслепую.
Казаки ещё постояли, прислушиваясь. Чора вертелся, вздыхал, что-то шептал. Вскоре затих. Стал ровно дышать - значит, уснул. Осторожно ступая, чтоб не треснула под ногой ни единая веточка, не колыхнулся и не прошелестел ни один листок, друзья отошли в глубину сада, спустились к берегу лимана и сели у самой воды на мягкую холодную траву.
Арсен обнял Романа за плечи.
- Ну вот, про Стёху узнали, - промолвил задушевно. - Это уже полдела… Конечно, не так просто найти этого Ямгурчи, но, думаю, и не очень-то сложно. Чага - небольшая степная речушка, которая летом почти пересыхает, и мы за день-два обшарим там все…
- Ты решил ехать туда, Арсен?
- Как иначе?
- Нас сразу же схватят!
- А на что ярлык мурзы? Это немало!
- Гм… Как ещё решит Палий? Позволит ли?
- Почему бы ему не позволить?
- Если Кучук-бей узнает, его гнев обрушится на Палия и на всех нас!
- Поедем на свой страх и риск. Чтобы Палия не втягивать вовсе.
Роман задумался. Затеял он этот разговор не из боязни или колебаний, а чтобы выяснить все обстоятельства, которые могут помешать им в пути. Последние слова Арсена не встретили у него одобрения.
- Нет, так не годится, - сказал он. - Палию нужно сказать. Он должен знать все наши замыслы и намерения, чтобы как-то объяснить мурзе.
- Ты прав, - согласился Арсен. - Ведь наше неожиданное исчезновение может вызвать и среди товарищей и среди хозяев немалый переполох. Они начнут искать нас, а это наведёт Кучук-бея и Чору на мысль, что пропали мы неспроста… Попросим Палия правдоподобнее объяснить причину нашего неожиданного отъезда…
- Как же?
- Ну, скажет, что послал нас со срочным письмом в Немиров или ещё что… Да батька Семён сам найдёт, что сказать… Лучше нас…
- Когда мы выедем?
- Думаю, задерживаться нам нельзя… Перекинемся с батькой Семёном словцом, оседлаем коней, возьмём на смену запасных - и в дорогу! К утру надо быть на Чаге.
Они встали и направились к камышовой клуне, похожей на большой островерхий курень. Вблизи на ароматном сене спали казаки. Не потревожив других, нашли Палия, разбудили его…
7
От Белгорода до Чаги - один конный переход. Летняя ночь коротка: не успели всадники отъехать от Днестра вёрст десять, как на востоке заалело небо. Сначала посветлело, потом приобрело бурый, а вскоре розовый оттенок. И вот весь горизонт вспыхнул, запылал, из-за моря выкатился диск солнца и озарил все вокруг яркими лучами.
Степь ожила, зазвучала тысячами голосов - птичьим пением, стрекотом кузнечиков, свистом сурков и ещё множеством звуков, заполнивших все вокруг.
Хотя у Арсена был в кармане ярлык мурзы, они с Романом условились объезжать всех встречных, чтобы не навести на свой след Чору, если бы он вздумал вдруг преследовать их.
Поэтому, завидев вдали отару овец и чабана с собаками, свернули в сторону и широкой балкой, делая крюк, поскакали на запад.
Вскоре впереди вынырнул хутор - несколько глиняных халуп, крытых камышом. Его тоже объехали и увидели небольшую степную рощу, раскинувшуюся под горой. Казаки повернули к ней, надеясь дать коням передышку.
Но когда до рощи осталось совсем немного, из неё внезапно выскочили несколько всадников.
- Спагии, чтоб им!.. - ругнулся Арсен, придерживая коня.
Даже думать о бегстве было нельзя. Спагии мчались прямо на них.
- Будем ехать своей дорогой, - сказал Арсен. - Может, они не тронут нас… А если что - молчи, Роман, как немой! Говорить с ними буду я…
- Кто такие? - спросил передний, кетхуда, наезжая конём на буланого Звенигоры.
- Мы спагии из от-кулу Гамид-бея, - сохраняя спокойствие, поведал на чистом турецком языке Арсен. - А вы?
Вместо ответа кетхуда указал пальцем на одежду казаков.
- Что это на вас?
Арсен осмотрел себя и Романа. Действительно, на спагиев они походили мало.
- А-а, это… - равнодушно протянул Арсен. - Мы были в плену у урусов и теперь, после подписания перемирия в Бахчисарае, нам посчастливилось вырваться от гяуров. Они обменяли нас на своих людей, которых раньше захватил ялы агасы…
- О! Значит вы едете из Аккермана? Так я понял? От ялы агасы?
- Самого ялы агасы мы, конечно, не видали, - замялся Арсен, не зная, к чему клонит кетхуда. - Кто нас, простых воинов, допустил бы к такому важному бею?
- Я не о том! Существенно то, что вы были в Аккермане, а мы направляемся туда… Очень спешно. Да вот досада - в этой проклятой степи, как на море, - ни дорог, ни отметок… Поэтому поворачивайте коней - будете мне проводниками!
- Но мы торопимся! - воскликнул с досадой Арсен. - Сколько времени отсутствовали дома!
- Успеете! - отрезал кетхуда. - Да все равно не попадёте домой… Как только ступите за Дунай, вас сразу упекут в какой-нибудь отряд - и в поход!..
Арсен насторожился: запахло важными новостями. Но кетхуда замолчал.
- Поезжайте, никуда не сворачивая, на восход солнца - и попадёте в Аккерман, - не хотел сдаваться Арсен. - А в степи повсюду пастухи. Если понадобится, они дорогу укажут…
- Я приказываю тебе, собака! - разозлился кетхуда. - Поворачивай!
Пришлось подчиниться. Арсен выразительно посмотрел на Романа и подстегнул коня.
Сначала ехали молча. Впереди кетхуда с Арсеном, за ними - Роман, позади растянулись спагии.
- Неужели опять запахло войной? - спросил Арсен, пытаясь завязать разговор. - Скажу по правде, надоела она мне хуже горькой редьки!
- Ты давно из дома? - уклонившись от прямого ответа, спросил кетхуда.
- Уже пятый год…
- А дом далеко?
- Про Кызыл-Ирмак слыхал?
- О, далеко!.. - посочувствовал кетхуда и добавил: - Что я могу тебе сказать? Ничего утешительного. Придётся ещё лет пять, а то и десять тянуть военную лямку… Сердар готовит большое войско для войны с Австрией, потому что цесарь задумал отобрать у нашего падишаха Восточную Венгрию. Ну, а наш падишах не прочь отобрать у цесаря Западную Венгрию. Вот уже полтораста лет - ещё со времён султана Сулеймана Кануни - не решится тяжба между двумя властелинами из-за этой земли… Ещё в сентябре тысяча пятьсот двадцать девятого года, после того, как была захвачена Буда, Сулейман осадил Вену, и полмесяца его стодвадцатитысячное войско штурмовало город, где было всего двадцать тысяч защитников. Но взять так и не смог, отступил ни с чем… Второй его поход тоже закончился несчастливо. Теперь наш богоданный падишах решил, что настало время, когда аллах поможет ему сделать то, чего не сумел сделать Сулейман…
- Никогда так подробно об этом я ни от кого не слышал. Кетхуде великолепно известна история затянувшегося спора! - удивился Арсен.
- Ещё бы! - произнёс польщённый похвалой кетхуда. - Как я могу не знать её? Я родился в Венгрии, там мой зеемат, а моя мать - мадьярка.
- Так ты венгр? - воскликнул Арсен.
- С чего такое взял? Я правоверный мусульманин. Мой отец был спагия, и я тоже спагия… Верный слуга нашего падишаха.
- Мне показалось, что ты не очень хочешь опять воевать…
- Можно подумать, что тебе не терпится поскорее сложить голову, - с раздражением бросил кетхуда. - Я и без войны проживу неплохо!
- Я по-другому думаю, - схитрил Арсен. - Тебе хорошо - имеешь небось большую усадьбу, душ двести райя.
- Все пятьсот! - горделиво изрёк кетхуда.
- Ну, вот видишь… А у меня ни одного. Руки да сабля, которой я добываю себе на житьё…
Кетхуда подозрительно покосился на своего спутника, но ничего не сказал. Арсен тем временем продолжал:
- Потому мне и странно слышать, что спагия, кетхуда, который должен был бы, как пёс, верно стоять на страже веры и падишаха, жалуется на судьбу и осуждает войну против неверных…
Кетхуда натянул поводья, гневно сверкнул глазами:
- Кто скажет, что я говорил такое? Никто! А ты, паршивый шакал, благодари аллаха, только что сдержавшего мою руку, которая едва не снесла твою дурную голову! Прочь отсюда и не попадайся мне больше! Собака!..
- Благодарю, - поклонился вполне искренне Арсен, радуясь вполне его устраивающему повороту событий. - Езжайте прямо - до Аккермана уже недалеко… И пусть бережёт тебя аллах, высокочтимый ага!
Он кивнул Роману, и они, повернув коней, быстро помчались назад.
8
На Чагу прибыли на исходе дня. Небольшая степная речка извивалась меж рыжих, истоптанных овечьими отарами холмов, блестела золотистыми плёсами под лучами красноватого предвечернего солнца.
Надеяться на счастливый случай, который помог бы разыскать аталыка Ямгурчи, было нечего: на это мог уйти и день, и два. Поэтому друзья решили расспросить чабанов.
Напоив коней, повернули вверх по течению, к кустарникам под холмом, где паслась отара и горел костёр. У огня сидел старый-престарый чабан и длинной закопчённой ложкой помешивал в казанке чорбу.
Оставив Романа с лошадьми на берегу реки, Арсен подошёл к старику, поздоровался. Тот поднял на незнакомца выцветшие, слезящиеся от дыма глаза и надтреснутым, скрипучим голосом, заикаясь, прошамкал:
- Т-ты т-турок?.. С-садись, г-гостем б-будешь!
- Откуда взял, старик, что я турок? - удивился Арсен.
- А-а, т-турка с-сколько ни учи п-п-по-нашему, все равно с-слышно… С чем п-пришёл сюда, г-говори! Д-дорогу спросить?
- Как ты угадал?.. Правда, хочу узнать про дорогу.
- Я в эт-той с-степи д-долго живу, не один д-десяток лет, и з-знаю, что п-путники обращаются к ч-чабану только т-тогда, когда не в-ведают дороги… Тебе к-куда?
- К Ямгурчи… Его улус где-то тут недалеко.
- К Ямгурчи? Это к к-какому - к Б-безухому или Хромому?
- Мне неизвестно, безухий он или хромой, знаю только, что он был аталыком Чоры, сына мурзы Кучук-бея.
- А-а-а, т-так бы сразу и сказал! Потому что э-т-то совсем д-другой Ямгурчи… Этот и не Б-безухий, и не Хромой, как я п-подумал с-сначала, - чабан в улыбке показал беззубый рот. - Это Ямгурчи В-вороньё Гнездо! Хе-хе-хе!.. Я тут в-всех знаю!
- Так где он живёт? - Арсен начал сердиться на болтливого старика.
- Ж-живёт он, д-да будет т-тебе известно, в урочище Г-глубокий яр. Это где п-проходит через Ч-чагу д-дорога из Бендер н-на Дунай… С-слыхал?
- Нет, не слыхал, старик… Благодарю тебя! Прощай!
- Б-будь здоров… П-поезжай б-берегом, берегом… До с-самого караван-сарая… П-потом сверни направо - да д-долиной, долиной… Т-так и доберёшься д-до Г-глубокого яра. Т-там он и ж-живёт, Ямгурчи В-вороньё Гнездо… С-смекнул? - И старик для большей убедительности указал грязным крючковатым пальцем на север, откуда струилась тихая Чага.
Арсен ещё раз поблагодарил старика, чётко и зримо представляя себе, по его описанию, дорогу, которая должна привести к цели!
Ехали, объезжая ногайские кочевья, до сумерек. А когда стемнело, стреножили лошадей, пустили их пастись, а сами легли спать.
Встали с утренней зарёй и снова тронулись в путь.
Все было так, как обрисовал старый чабан: и заброшенный караван-сарай возле брода через речку, и широкая долина, которая свернула направо от Чаги и вывела их к урочищу Глубокий яр.
Улус аталыка Ямгурчи был расположен в живописной балке с пологими склонами, кое-где поросшими кустами боярышника и бузины. Посреди балки, перегороженной плотиной, блестел на солнце небольшой пруд. Возле него стояло несколько юрт и кошар. На лужайке, у пруда, паслись гуси, вдали, где балка переходила в крутой яр, бродила на пастбище овечья отара… И ни одной живой души.
Казаки придержали коней.
- На хуторе, кажись, никого, - тихо сказал Роман. - Даже не верится, что где-то тут томится в неволе Стёха!
- И все-таки она здесь! - откликнулся Арсен, внимательно оглядывая все вокруг. - Чует моё сердце… Но ещё остаётся нам самое главное - вырвать её отсюда!
- Коль добрались сюда, увезём…
- Скажешь гоп, когда перескочишь, - охладил друга Арсен и тронул коня.
В это время, завидев незнакомых, залаяли собаки. И тут откинулись пологи юрт, и из них высыпали черноголовые дети, подростки, женщины. С любопытством уставились на чужаков… Потом вышел старый лысый татарин в красной рубахе и в пёстрых цветастых шальварах. Он был, несмотря на годы, сильный, жилистый. На испещрённом морщинами лице выдавался большой хрящеватый нос… Приложив руку ко лбу, чтоб защитить глаза от яркого солнца, старик старался узнать, кто такие неожиданно нагрянувшие к нему всадники.
- Эгей, шайтаново семя! - крикнул он на собак. - Разбрехались… Уймите-ка их!
Два паренька постарше метнулись с палками к собакам, и те, негодующе повизгивая, убежали за юрты.
- Вот и сам аталык Ямгурчи, - сказал Арсен, придерживая коней. - Он и вправду чем-то напоминает старого ворона - чёрный, худой, носатый…
Тем временем перед юртами установилась тишина. Все устремили взоры на незнакомцев, которые внешне были похожи на гяуров, но по обычаю кочевников имели с собой запасных коней.
- Пусть бережёт аллах твой дом, Ямгурчи, - поздоровался Арсен, слезая с коня и отдавая повод Роману. - Желаем здоровья тебе и всем твоим домочадцам!
- Слава аллаху, он милостив к моему роду, - степенно, с достоинством ответил Ямгурчи. - Пусть и вас бережёт аллах!.. Чем я заслужил честь видеть у себя таких высоких гостей?
И он пытливо, даже с подозрением посмотрел на приезжих.
Арсен не успел ответить: внезапно из одной юрты появилась тонкая девичья фигурка. С криком: "Арсен! Роман!" - девушка бросилась к ним.
Это была Стёха.
Забившись в неудержимых рыданиях, она не могла произнести ни слова и только припадала к обоим казакам, которые буквально остолбенели, никак не ожидая такой встречи. Они-то думали, что пленницу держат где-то взаперти и придётся её разыскивать, требовать, чтобы отпустили, а оказалось, девушка первая увидела их и сама выбежала им навстречу.
И у Арсена, и у Романа навернулись слезы. Они по себе знали, что такое неволя, и понимали, какие душевные муки пришлось вытерпеть девушке и какая теперь бушует в её сердце радостная буря.
- Сестрёнка! - Арсен поцеловал Стёху в мокрые щеки. - Ну, как ты? Намучилась, бедненькая?
- Заберите меня отсюда! Заберите!
Она взглянула на Романа и, не стыдясь своего порыва, прильнула к нему.
- Солнышко моё! Ясочка! - гладил её пышные косы Роман и шептал, утешая: - Уедем! Сейчас уедем! Мы здесь для того, чтобы вызволить тебя, отвезти домой… Мы истосковались, разыскивая тебя и Златку…
На некоторое время и Арсен, и Роман, потрясённые встречей со Стёхой, выпустили из поля зрения старика Ямгурчи. Это было совсем короткое мгновение, но его оказалось достаточно, чтобы хитрый старик дал знак своим домочадцам - и они окружили двух чужаков и девушку.
Ямгурчи одной рукой схватил Арсена за плечо, а вторую, с кривым ятаганом, занёс над головой.
- Неверная собака! Признавайся, кто ты! - Глаза старика пылали злобой, крылья хрящеватого носа раздувались от возбуждения.
Арсен понял, что они попали в критическое положение и силой тут ничего не сделать. Оставалось лишь хитрить.
- Ямгурчи-ага, не к лицу правоверному так принимать гостей, будто они ворвались в твой дом, словно разбойники… Ай-ай-ай! А Кучук-бей, Чора и Варвара-ханум расхваливали тебя - умного, доброго и преданного их семье человека.
Эти слова на старика не подействовали. Он сурово сказал:
- И Кучук-бей, и мой воспитанник Чора, и Варвара-ханум, да будут благословенны их дни, не ошибались, когда так говорили… Но чем объяснить, что эта дивчина-гяурка узнала вас и обрадовалась, как братьям? А?
- Потому что мы и есть её братья.
- Вот видишь!
- Но это вовсе не означает, что тебе надо нападать на нас…
Рослые юноши - а их было с добрый десяток - молча слушали разговор деда с чужеземцем, готовые в любую минуту пустить в ход короткие буджакские кинжалы.
- Я должен охранить себя и свою семью от беды, гяур!
- Какая тут беда? Нас всего двое, и мы приехали, чтоб повидаться с сестрой… Вот разрешение от Кучук-бея и Чоры. - Арсен достал ярлык.
Ямгурчи, увидев кусок пергамента с чёрными стрелами, тут же отпустил руку, держащую ятаган.