Для кого же предназначался этот трон? Пикуик перепугался еще больше, когда услышал, как аббатиса, убедившись, что на площадке все готово для торжественной церемонии, приказала рабочим:
- Следуйте за мной на кладбище…
Любопытство подтолкнуло нашего певчего, и он незаметно пробрался в кипарисовую рощу. Сумерки спускались на Монмартрский холм, и первые звезды уже зажглись в вечернем небе. Рабочие пришли в рощу с факелами, и Пикуику хорошо было видно, как они бродят от могилы к могиле, что-то высматривая.
- Святой Маглуар! Что же им тут понадобилось?! - недоумевал Пикуик.
А рабочие всего-навсего собирали последние осенние цветы, бледные, слабые розы, что опадали от одного прикосновения.
Если бы Пикуик был поэтической натурой, он, конечно, спросил бы себя, кому предназначены эти осенние розы. Но он просто удивился… Тут его внимание отвлекла другая группа рабочих: несколько человек выкапывали из земли старый деревянный замшелый крест.
- Зачем они крест-то выворачивают? - изумлялся Пикуик.
Вскоре крест вытащили, перенесли на площадку и прислонили к стене домика.
- Ройте яму! - приказала настоятельница.
Она указала место - напротив задней двери, сбоку от мраморной скамьи. Яму вырыли, опустили туда крест, прикинули, хорошо ли он стоит. Потом рабочие снова вытащили крест и положили его рядом с ямой. Оставалось только привязать к деревянным перекладинам жертву, чтобы Монмартрский холм обратился в зловещее подобие Голгофы.
Когда все приготовления завершились, рабочие покинули площадку, а настоятельница скрылась в своих покоях. Пикуик еще долго не покидал своего укрытия - ему казалось, он спит и видит сон. Взошла луна и осветила и мраморную скамью, и балдахин, и крест, который увили теми самыми кладбищенскими розами.
Нет, Пикуик не грезил… Он вытер со лба холодный пот и прошептал:
- Крест… но для кого же крест?
Великан был не в состоянии ответить на этот вопрос и поторопился вернуться к Кроассу. Тот как залег в траву, так с тех пор и лежал, храпя и изредка постанывая. Пикуик растолкал приятеля и категорично заявил:
- Пора уносить ноги!
Кроасс приподнялся на локте и прошептал:
- Куда бежать ночью? Давай здесь доспим.
Пикуик оглянулся на домик и увидел, что там горит свет. Он вспомнил об охране, сопоставил все это с мрачными приготовлениями, свидетелем которых оказался…
В голове у него мелькнула страшная догадка.
- Господи, неужели такое возможно?! - прошептал он.
- Что? Что ты там видел? - Кроасс испуганно озирался по сторонам.
- Ничего. Бежать надо. А о девчонке придется забыть - ее слишком хорошо стерегут.
На этот раз Кроасс возражать не стал, и приятели по грядкам добежали до стены.
- Слушай, подсади меня, - попросил Пикуик, - ты хоть и растолстел, но в росте не уменьшился. Взберусь тебе на плечи, потом подтянусь на руках и окажусь на гребне стены. А там протяну руку и помогу тебе влезть.
- Правильно решил, - ответил Кроасс. - Давай скорей!
Пикуик моментально влез на плечи Кроасса, а оттуда не без труда добрался до верха стены.
- Теперь помоги мне, - сказал Кроасс. - Руку, протяни руку!
- Ты слишком толст, - спокойно заметил Пикуик, сидя верхом на стене. - Ты меня перетянешь, и я свалюсь вниз. Поищи какой-нибудь другой выход, А мне пора, но не бойся, я за тобой вернусь!
С этими словами Пикуик спрыгнул вниз и, оказавшись на воле, стрелой понесся по склону Монмартрского холма. А растерянный Кроасс так и остался стоять с раскрытым ртом у монастырской ограды.
Глава XIV
ГОСПОДИН ПЕРЕТТИ
В тот же вечер, вскоре после захода солнца, какой-то всадник, переехав через Новый мост, направился в сторону мельницы на холме Сен-Рок, где наши читатели уже бывали. Мельницу эту недавно забросили, так что ее крылья уже не крутились, а окна всегда были темными. У подножья холма человек спешился и начал подниматься вверх по склону.
- Стой! - раздался в потемках чей-то голос.
Из-за кустов выскочил мужчина с кинжалом в одной и с пистолетом в другой руке. Тот, кто шел к мельнице, вместо ответа показал золотое кольцо, блеснувшее у него на пальце.
- Проходите, сударь, - почтительно ответил часовой, взглянув на кольцо.
Охрана еще трижды останавливала этого человека, но всякий раз при виде кольца беспрепятственно пропускала незнакомца. Наконец он добрался до мельницы и оказался в просторной, хорошо освещенной комнате. Тяжелые шторы на окнах не пропускали наружу ни лучика света.
Человек этот был одним из ближайших приспешников Фаусты, которому она полностью доверяла. Его звали Ровенни, кардинал Ровенни. Именно он зачитывал когда-то во дворце Фаусты смертный приговор Фарнезе и мэтру Клоду.
На мельницу кардинал явился в дворянском костюме и при оружии.
В комнате, в глубоком кресле, обложенный подушками, сидел старец. Он выглядел хилым, бледным, кашель сотрясал его тело - казалось, его смерть была совсем рядом. Кардинал Ровенни приблизился к креслу, поклонился, затем опустился на одно колено и прошептал:
- Святой отец, я пришел выполнить любой приказ Вашего Святейшества.
- Встаньте же, дорогой Ровенни, - слабым голосом произнес старик. - Поговорим как добрые друзья… нет здесь никакого святого отца, а лишь ваш старый друг Перетти… и он счастлив видеть вас.
Этот умирающий был тем самым "мельником", что когда-то беседовал с шевалье де Пардальяном здесь же на мельнице. Это был Сикст V… Ровенни поднялся с колен и, повинуясь знаку Сикста, сел в кресло напротив него.
- Перетти! - продолжал папа. - Просто господин Перетти! Увы, как бы мне хотелось остаться всего лишь синьором Перетти… Но величие манило меня, и теперь я сгибаюсь под тяжестью тиары. Непосильный груз для человека моего возраста… Ах, если бы я мог отказаться от власти. Но теперь уже слишком поздно… Я избран папой - папой и умру…
- Вы проживете еще долгие годы, трудясь во славу Святой Церкви, - ответил Ровенни, незаметно высматривая те неизгладимые следы, что наложило на лицо папы беспощадное время.
Сикст V пожал плечами.
- Полгода, дорогой Ровенни… больше мне не протянуть… да и полгода - слишком много… А сколько дел надо уладить… и этот заговор, куда вас вовлекли…
- Святой отец!..
- Нет, я вас не упрекаю. Вы и все прочие согрешили по моей вине… я был слишком строг… думал, так лучше… Впрочем, не будем больше об этом… вы возвратились на путь истинный, как и многие из тех, кого искушала проклятая дьяволица… Скоро Господь призовет меня, и я хочу предстать перед Всевышним со словами: "Господи! Враг рода человеческого обманул меня, не скрою. Но теперь все хорошо, и ключи от дома Божия я оставил в надежных руках. "
Ровенни вздрогнул и внимательно взглянул на старика.
- Тот, кто придет на смену мне… - продолжал Сикст V.
Кашель помешал ему говорить. Папа так раскашлялся, что кардинал хотел уже позвать прислугу, однако Сикст жестом остановил его.
- Сейчас пройдет! Вот видите, - горестно продолжал он, - шесть месяцев - это слишком много… но хватит обо мне… Главное, как я уже говорил, успеть покончить с заговором. А я перед смертью позабочусь о том, чтобы святой престол достался достойному… Ах, лишь бы мой преемник продолжил дело моей жизни!
Ровенни трепетал, а папа буквально пронзал его взглядом.
- Вы знаете, о ком я говорю, - прошептал Сикст V. - Он ваш друг… лучший друг… ибо нет в этом мире для человека друга лучше, чем он сам…
- Святой отец! - вне себя от радости воскликнул Ровенни.
- Тише! - прервал его папа. - Я же не сказал, что предназначаю престол для вас… я только намекнул, что вижу моим преемником вашего лучшего друга…
- Знаю, я недостоин такой чести, - смиренно ответил Ровенни, ликуя в душе.
- Но почему же недостойны? - возразил Сикст V. - Потому что предали меня? Это лишь доказывает, что вы - человек энергичный, а я таких люблю. Кроме того, вы вовремя отреклись от своих заблуждений… Месяца через два мы с вами, Ровенни, побеседуем об этом поподробней, а пока я запрещаю вам говорить, что вы не годитесь на роль наместника святого Петра. Я сам когда-то пас свиней, вспомните-ка…
Кардинал покраснел, потом побледнел и пробормотал что-то неразборчивое.
- Моим преемником станет тот, - продолжал Сикст, - кто поможет мне победить демона в женском обличье… а именно вы, Ровенни, вносите в эту борьбу наиболее весомую лепту!
Кардинал окончательно поверил папе, но промолчал, стараясь не выдать своей радости.
- Она знает, где я? - спросил Сикст.
- Она думает, что вы в Италии, и даже не предполагает, что папа римский находится в двух шагах от Парижа. Она узнала о вашей встрече с королем Наваррским и умело ею воспользовалась, чтобы подтолкнуть к действиям герцога де Гиза.
- Генрих Наваррский! - вздохнул папа. - Еретик! Гугенот!
- Вы отлучили его от церкви и не признали за ним права на христианский трон.
- Конечно, - улыбнулся Сикст, - но ведь и еретик может вернуться в лоно Святой Церкви…
- Вернуться?
- Если Генрих отречется от протестантизма, отлучение от церкви будет отменено, слышите, Ровенни? Генриху Беарнскому я возвращу все его права. Знаю, тогда он взойдет на французский престол, но зато с отречением Генриха еретики потеряют своего вождя…
- Сколь глубоки и мудры ваши размышления! - с поклоном произнес Ровенни.
Сикст устало вздохнул:
- Люди - те же свиньи. Если они знают, что их ждет полное корыто, они обязательно вернутся к вечеру в свой хлев. Я подошел к закату моей жизни, пора вернуть стадо мое в хлев… Но оставим пока Генриха Наваррского. Стало быть, она не знает, что я по-прежнему во Франции?
- Она думает, вы в Италии.
- Да. И вы говорили, дорогой Ровенни, что, может, представится случай… пока она считает, что я далеко… как вы сказали в прошлый раз? У меня память - совсем никуда, забывать стал…
Сикст V снова раскашлялся и замотал головой:
- Пора… пора уж мне…
- В прошлый раз, - напомнил ему Ровенни, - я сказал, что скоро представится удобный случай… когда заговорщики соберутся вместе…
Сикст V, сидя в кресле, бессильно покачал головой, словно умирающий, которому уже чужды все дела земные.
- Ваше Святейшество слышит меня? - встревоженно спросил кардинал.
- Да… говорите, дорогой Ровенни, говорите… значит, заговорщики соберутся… все без исключения?
- По крайней мере те, кто последовал за ней во Францию, чтобы подготовить известные вам события…
- Падение Валуа…
- Да, Ваше Святейшество, а также дальнейшее изменение судеб королевства…
- Понимаю… на престоле окажется Гиз.
- Да, Ваше Святейшество. Вижу разум ваш, как обычно, ясен…
Слабая улыбка скользнула по бледным губам Сикста V.
- Продолжайте, дорогой друг! - прошептал папа.
- Итак, основные участники заговора, кардиналы и епископы, соберутся на торжественную церемонию. Она умеет все обставить так, чтобы потрясти воображение окружающих.
- Да… я пренебрегал подобным, и, оказывается, напрасно… Люди жаждут зрелищ, театральности, великолепных или устрашающих спектаклей… не забывайте об этом, Ровенни, когда станете папой!
- Ах, - пролепетал кардинал, - что я слышу, Ваше Святейшество?!
- Господи, я, кажется, проговорился… но больше ни слова… будем считать, вы ничего не слышали… продолжайте, мой добрый друг, продолжайте…
- Так вот, Ваше Святейшество, самое простое - воспользоваться собранием заговорщиков…
- А Гиз? - спросил папа, и глаза его блеснули.
Ровенни удовлетворенно улыбнулся:
- Герцог де Гиз явится на церемонию со своими приближенными… Его должны предупредить накануне - не раньше и не позже… И знаете, кому поручено оповестить герцога? Мне, святой отец!
- И что же? - спросил папа, делая вид, что не понял.
- Я просто-напросто ничего не стану сообщать Гизу.
Сикст V воздел к потолку руки и воскликнул:
- Господи, благодарю Тебя за то, что вернул достойного кардинала Ровенни в лоно церкви… Пусть тиара увенчает его благородную главу… главу предателя, иуды и лжеца!
Последние четыре слова Сикст произнес про себя, так что Ровенни остался в полной уверенности: папа благоволит к нему, а папская тиара вот-вот будет возложена на его голову.
- Весь вопрос в том, - продолжал кардинал, - сможет ли Ваше Святейшество…
- Не беспокойтесь, друг мой! Господь сотворит чудо и придаст мне силы. Впрочем, есть надежные люди… они помогут…
- Добавлю, Ваше Святейшество, что я употребил все мое влияние на то, чтобы поколебать заговорщиков… многие размышляют, сомневаются… они на перепутье…
- Прекрасно, прекрасно… Так где состоится собрание? В Париже?
- К счастью, нет, место выбрали уединенное, но неподалеку от столицы… один маленький монастырь на Монмартрском холме.
- Очень хорошо… я заранее пошлю туда моего человека.
- А как мы его узнаем?
- По кольцу. Я дам ему такое же кольцо, как дал вам. Теперь, дорогой Ровенни, мне осталось лишь узнать день… сообщите же дату…
- Именно за этим я и пришел.
- Когда же?
- Завтра! Если завтра в десять утра Ваше Святейшество посетит монастырь на Монмартре, вы застанете там всех мятежных кардиналов и епископов.
Лицо Сикста V как-то странно передернулось, и Ровенни не без страха спросил:
- Я и те, кто готов вернуться на путь истинный, должны дождаться вас, Святой Отец?
- Да! - твердо ответил папа. - Я явлюсь обязательно, даже если мне станет совсем худо - Господь придаст силы!
- Значит, сначала приедет ваш посланник и предъявит кольцо, а потом и вы сами, Святой Отец?
- Вы выполните любой приказ моего человека. Считайте, что распоряжения исходят от меня лично.
Кардинал Ровенни пал на колени, папа благословил его, и приближенный Фаусты покинул мельницу. У подножья холма Сен-Рок Ровенни сел на лошадь и направился в сторону Нового моста. Но перед тем как уехать, он обернулся, взглянул на мельницу и прошептал:
- Папа! Через два месяца я стану папой! Он думает, что протянет еще шесть месяцев… Но для этого нужно чудо, а времена чудес давно прошли!
Кардинал Ровенни поскакал в город. У городских ворот он что-то сказал стражникам, те поспешно опустили подъемный мост, и вскоре кардинал уже затерялся на парижских улицах.
…Едва гость вышел из комнаты, как согбенный старец выпрямился, стремительно поднялся с кресла и усмехнулся:
- Как же легко обманывать людей! Стоит пообещать - и они самого Господа предадут… Иуда! Обманщик! Какой из тебя папа! Потерпи - я еще жив! Шесть месяцев? Шесть лет подожди! Терпение, мой милый Ровенни, терпение, клянусь Мадонной! И вы потерпите, предатели! Погодите, приедете в Рим, я вас всех похороню - как положено, со всеми почестями! Мерзавцы. Эй, Каэтан!
Папа ударил молоточком в серебряный гонг, и в комнате появился Каэтан, доверенное лицо папы Сикста V. Читатели встречались с ним в начале нашего повествования во дворце Екатерины Медичи.
- Сколько у нас людей? - спросил папа.
- Двадцать, но можно вооружить лакеев - будет тридцать пять.
- Хватит и двадцати. Пусть приготовятся - завтра поедут сопровождать меня. А тебе, Каэтан, я поручу одно дело, дело рискованное…
- Моя жизнь принадлежит Господу и вам.
- Хорошо. Ты выедешь пораньше туда, куда я прикажу. Среди присутствующих найдешь одну женщину… именем Всевышнего и именем папы римского ты арестуешь эту женщину.
- Арестую, - холодно произнес Каэтан. - Кто она?
- Фауста, - ответил Сикст V.
Глава XV
ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ ОКТЯБРЯ 1588 ГОДА
С восьми утра кардинал Фарнезе ожидал в доме на Гревской площади посланца Фаусты. Мрачный мэтр Клод ходил из угла в угол. Он уже приготовился к отъезду: надел кожаную кирасу, дорожные сапоги, широкий плащ. К поясу его был прикреплен кожаный кошель, в котором лежал флакон с ядом.
"Как бы я хотел жить рядом с ней! - размышлял Клод. - Она будет счастлива… А я? Я ведь ничего плохого не сделал. Разве я виноват, что отец и дед передали мне свое ремесло? Я же переменился. Улыбка невинного ребенка помогла мне понять, что убивать грешно, и я отложил топор… Но все равно я остаюсь тем, кем был - присяжным парижским палачом. Если об этом узнает герцог Ангулемский, он откажется от нее… Ему будут мерещиться пятна крови на руках Виолетты… Я должен умереть… но сначала мне нужно убедиться, что она счастлива, что она в безопасности… а потом настанет очередь моего флакончика с ядом!"
Принц Фарнезе сидел у открытого окна. Теперь он мог спокойно смотреть на Гревскую площадь, с которой у него были связаны такие страшные воспоминания. Ему казалось, что все несчастья остались позади… Он встретится с Виолеттой и Леонорой, заберет их с собой, в Италию…
Как и велела Фауста, Фарнезе надел кардинальское облачение. Он очень надеялся, что в последний раз носит церковную одежду. Через несколько часов он будет уже не епископом Пармы и Модены, а только принцем Фарнезе. Он обретет право любить, иметь семью, быть отцом и супругом!..
Небо над Парижем сияло голубизной, прохладный ветерок шелестел в кронах тополей, что росли на набережной Сены. Такие прекрасные дни бывают иногда осенью, когда природа словно подносит человеку последний подарок. В голубом небе проносились легкие белые облачка, и кардиналу Фарнезе казалось, что восходящее солнце улыбается ему, приветствуя начало новой жизни…
Итак, один из двух обитателей дома готовился к смерти, а другой рвался навстречу счастью.
Вдруг кардинал встал и произнес:
- За нами пришли!
Голос его звенел радостью. Клод вздохнул и подошел к окну: у дверей дома остановилась закрытая карета, и чей-то хриплый голос приказал:
- Спускайтесь!
Оба вышли на площадь, и какой-то человек вручил Фарнезе записку:
"Следуйте за подателем сего и выполняйте его указания. "
- Садитесь в экипаж, монсеньор! - произнес посланец Фаусты.
Фарнезе и Клод разместились в карете. Но двинулась она не ко дворцу Фаусты, как полагал кардинал, а в сторону Монмартрских ворот. Выехав за городские стены, экипаж направился к бенедиктинскому монастырю. У Фарнезе не возникло никаких подозрений. Ехали они без всякого эскорта: только пассажиры да за кучера человек, доставивший записку. По дороге они никого не встретили. Утро было ясным, тихим, спокойным. Без всяких происшествий карета достигла главных ворот монастыря. Фарнезе и Клод вышли из экипажа, и их провожатый обратился к принцу:
- Простите, ваше преосвященство, но мне поручено привезти в аббатство одного только кардинала Фарнезе.
- Вы слышали, мэтр Клод? - сказал обрадованный кардинал.
- Ничего не поделаешь! - вздохнул бывший палач, - Я тут подожду, под дубом.
Фарнезе кивнул и пошел за посланцем Фаусты. Тяжелые ворота закрылись за ними. В обители царили покой и тишина. Фарнезе сгорал от нетерпения, а незнакомец неторопливо вел его мимо монастырских построек, по тропинке через огороды, к заброшенному садовому павильону…
- Войдите, монсеньор, - произнес человек.