– А собственно что случилось, Константин Михайлович? Что с вами? Почему вы так смотрите на её лицо?.. Вам плохо??. Что происходит???
– Лёша, я, кажется, знаю эту женщину… Да… да… точно, абсолютно точно, знаю… Отойдите-ка, дайте пройти в мой кабинет… Ох… коньяк… остался ли?.. Да, есть, вот он, почти полная бутылка! Родственники одного трупа принесли… вознаградили, так сказать, за работу… Лучше бы в денежном эквиваленте вознаградили… Ну да ладно… Проехали… Вы выпьете со мной, Алексей? Ну тогда разливайте… Из закуски только сигареты… там, на столе моём… Нет, вру, кажется есть ещё кусок торта, в холодильнике…
– Спасибо, конечно, но… кушать в морге я ещё тоже пока не научился… Не очень корректно с моей стороны, но вы бы не могли рассказать подробнее, кто эта женщина? Почему вы так отреагировали? Константин Михайлович, может давление вам померить? Я же вижу, что не в порядке вы…
– Наливайте, Алексей… Какое ещё давление вы мне собрались мерить?.. Абсурд какой-то получается… Выпьем, без тостов, просто выпьем… Просто надо так… сейчас… Бр-р-р-р… тяжело пошла что-то… первая… Дайте зажигалку…
– Так кто она, та женщина?
– Лет двадцать пять назад её звали Мария Грубер… Редкой красоты женщина была…
– …Д-д-да она и сейчас вроде… ничего… очень даже ничего…
– Для её возраста – да, для своих лет очень хорошо выглядит… выглядела… хм… Лёша, вы кстати, на будущее запомните, что между первой и второй рюмкой пуля не должна успеть пролететь, вы меня понимаете?
– Абсолютно согласен, приму во внимание, Константин Михайлович! Будьте здоровы!
– Ага, вот здесь, среди уже отживших, самое место для подобных тостов… Опять телефон разрывается, не спится кому-то, мать их… Да, слушаю, да, Мезенцев… Доброй ночи!.. И что? Ну и что, что дознаватель? Да хоть Папа Римский! Ну хороший вы мой, я ж не вижу, дознаватель вы, или… Ну должны же знать, что только по письменному запросу! Приезжайте с запросом, и всё будет! Ну не в первый же раз!.. Да, всего хорошего… Лёша, можете ли вы себе представить, что я писал стихи? Нет? Понимаю… Теперь это сложно уложить с моим родом деятельности… и образом жизни… Однако ж было такое со мной!.. Только вот времени до хрена прошло с тех пор… Двадцать пять лет, как один день! Хренак – и нету этих годков! Не… ты не поймёшь пока, молодой ещё… Налей лучше по пять капель… Во, это дело!.. Теперь закурим… Так вот, роман у меня тогда случился, ещё в институтские годы. С этой… ну кого привёз ты мне сейчас… ну ты понял вобщем… Зацепило меня конкретно тогда, скажу я тебе! Красивая, умная еврейка, начитанная, рисовала прекрасно… В театральном училась… А как она умела нравиться! Я был сопляк совсем… Молодость вообще всегда обаятельна и чудовищно глупа! И поступки глупы, и решения… Время ненужных подвигов, обесцененных побед и скотских наслаждений! Время – ноль, некая точка отсчёта, раскрытие бутона, взлом скорлупы яйца изнутри… Ничего не знаешь, ничего не умеешь, но уже намерен брать этот мир решительно и дерзко! Вот представь: солнце, снег искрится под ногами, снегири с ветки на ветку… От этого ли всего настроение зашкаливает? Ни фига, Лёша! Не солнце важно, и не день! Важен грядущий вечер, точнее даже его предвкушение! Только лишь вечер манит загадками и обещает безграничную свободу! Институт, лекции, зачёты, семестры, анатомия, физиология… Скучная, пахнущая плесенью физиология пыльных библиотечных учебников. И томная, легко податливая юному мозгу физиология, принадлежавшая только твоему телу, заставляющая познавать мир исключительно опытным путём!.. Девочки, девушки… Нет, сокурсницы меня мало интересовали, не довелось, знаете ли. Нет, ну попытки были, конечно… Только более тесный контакт с ними незамедлительно приносил разочарование! "Послушайте, у вас удивительно красивые глаза!.."
И вот уже она улыбается тебе, её щёки стыдливо краснеют, а руки трепетно перебирают розочки на мамином шарфике… Скучные дуры! В перерыве между лекциями я написал одной такой:
"Вчера казалась ты мне птицей, Подобно ласточке наивной… Но оказалась лишь синицей, Не романтичной, примитивной!" За что немедленно схлопотал пощёчину, избежав таким образом пресного и ненужного выяснения отношений… Видишь, Лёша, я даже помню кое-что из своих сочинений! Давай… по чуть-чуть… За память человеческую! Это, пожалуй, самое уникальное изобретение Господа Бога, способное принести человеку как ослепительное счастье, так и непреодолимое ощущение горя… на всю жизнь!
– Трезвая мысль, Константин Михайлович! Золотые слова!
– А то!.. Бр-р… А неплохой коньячишка-то, согласен?.. Подай-ка сигареты, Алексей!.. Так вот… Маша Грубер была на пару лет старше меня. В юные годы подобная разница в возрасте кажется очень даже существенной! Тем более, что девочки по природе своей развиваются несколько быстрее… Мы встречались каждый день, вернее, каждый вечер. Мы быстро стали близки, не желая лгать друг другу и не желая сопротивляться бешеной страсти. Маша была для меня взрослой женщиной! Взрослой женщиной со сложившимся характером, всегда уверенной в своих желаниях и в своих действиях. Она никогда не флиртовала со мной, не заигрывала, не дразнила. Она брала меня горячо, полностью, всей своей большой женской душой, и выпивала всего, всего меня, без остатка! Крылья её зрелости были основательно выросшими, окрепшими, всегда готовыми уверенно сомкнуться на моей спине… Я не принадлежал себе, но этот факт никоим образом не угнетал меня! Скорее, наоборот! Во мне регулярно завязывались клубочки четверостиший, нутро моё ликовало и пело! Вот… сейчас попытаюсь вспомнить что-нибудь… Сейчас… Вот, слушай! "Вы были в чёрном норковом манто… Лицо, как мрамор, губы – акварель… Я так боялся вам сказать не то, И вы меня не пустите в постель…" Непристойно немного, но зато честно! Знаешь, душа моя, Лёша, я ведь ни одну лет не отрекаюсь я от того своего женщину не любил так, как её! И по прошествии многих чувства, и не мешаю его с похотью и страстью в мыслях и воспоминаниях своих…
– Я не очень понимаю, Константин Михайлович… Вы же, насколько я в курсе, женаты?
– Совершенно верно, Лёша, женат, женат уже много лет.
– А как же…
– Всё прозаично, друг мой, и до тошноты просто. Забрали меня по Скорой, с аппендицитом, прямо из института. Ну прооперировали, как полагается… А на третий день приходит Она, странная такая, с ухмылками нелепыми, в глаза не смотрит мне и объявляет, что так мол и так, встретила друга старого своего, первую любовь и намерена принять его предложение расписаться и уехать с ним за границу…
– Ни фига себе, стерва, мать её!!! Да как она могла так кинуть вас, Константин Михалыч! Что ж получается, поиграла и бросила? И не любила совсем? Разрешите-ка налью я, прям, нервы одни мне сегодня с вами, блин…
– Лёш, ты это, аккуратнее, утро уж на дворе, выветришься? Ну да ладно, давай ещё по одной… Ох, хорошо пошла, зараза!.. Я, конечно, Лёха, тогда сразу по-быстрому и женился, на девочке одной, мама познакомила… Зачем? А хрен его знает! Что-то доказать себе хотел, наверно… Но только ничего из этого брака не сложилось, живём, как соседи, каждый сам по себе, у каждого своя биография. Даже детей у нас не родилось, Лёха! Хотя, может, и к лучшему, что не родилось… А три года назад, Лёха, тяжело заболела матушка моя, ох тяжело-о-о… Долго промучилась, рак её жрал, ме-едленно жрал, знаешь ли… с особым наслаждением жрал, которое присуще только самой поганой нечисти! Что я только не делал, чтобы сначала спасти её, потом чтобы облегчить её страдания! Сам понимаешь, связей в медицинской теме у меня предостаточно накопилось за многие годы. В общем, тщетны оказались усилия мои… Не захотел Господь… Так вот, умирала она у меня на руках, друг мой. Ну и решила передо мной исповедоваться напоследок. И… рассказала она мне, Лёха, как много лет назад уговорила Машу оставить меня, чтобы жизнь мне не "портить", так как из разных социальных слоев мы с ней, видите ли, были, да в придачу на "актёрку" Маша училась… Конечно, мой папа – профессор, заслуженным человеком был, "трёшка" у нас на Фрунзенской имелась… А Машу мою бабушка одна воспитывала, с хлеба на воду перебивались… Да и ремесло Маша выбрала бл. дское, как мама любила выражаться…
– Ну, Михалыч… Ну и история! Даже не знаю, что сказать… Ну и угораздило же тебя!.. Врагу не пожелаешь!.. Ну и подсуропил я тебе подарок, и главное – в твою смену, блин! Вот ведь как сложилось! Вот ведь бывает как в жизни! Не знаю прямо, что сказать, не знаю… честно…
– Ну да ладно, Лёха, смену мы с тобой с пользой отдежурили, ночь быстро пролетела. Сколько там? Без четверти восемь уже? Сходи, открой дверь… Сходи, новому дню открой… дверь… Сколько горя и потерь принесёт этот день… Никто пока не знает… Что, уже кто-то пришёл? С кем ты там разговариваешь?
– Да девушку на опознание трупа какого-то дознаватель привёз, зарёванная вся – смотреть страшно! Еле на ногах держится! Вас спрашивает она, по имени отчеству спрашивает… Видимо, вопросы имеются лично к вам, вы же в курсе всего, что здесь происходит…
– Да… иду, уже иду… Кто меня спрашивал здесь? Да, здравствуйте! Да, я Константин Михайлович. А вы по поводу какого трупа собственно? Кого опознавать будем? Женщину убитую? С ножевым? Что ж… пройдёмте, милая девушка… Ну вот, смотрите внимательно только, чтобы не возникло потом всяких… Что, узнали?…Вижу, вижу, что узнали… Вижу… Значит, можно оформлять бумаги… Вы должны будете подписать кое-какие документы… Вы меня слышите?.. Вы понимаете меня???.. Бумаги нужно подписать вам! Возьмите в руки себя, в конце концов!!! Давайте слёзы на потом оставим, а? А то на похороны не хватит слёз… вдруг… вам… Да, кстати, а зачем лично я вам понадобился?
– Вы Константин Михайлович?.. Вы точно Константин Михайлович?
– Ну-у-у-у… По крайней мере, до сегодняшнего утра был им! А что?
– Вы… мой отец…
Стихи
Мысли во вторник
Вот смачивают ангелы бинты
В вечерних росах, в тишине небес,
И нежно прячут их в своих волшебных перьях.
Молитвы звук сквозь струи пустоты
Стремится в мир, исполненный чудес,
Прикосновеньем отторгая от безверья.И каждому земному существу
Дано познать, дано стремленье – быть,
И каждый чувствовал кровящей плотью рваной,
Отчаяньем, присущим большинству -
Что те бинты способны исцелить
Ладонью ангела приложенные к свежим ранам.
Зима
Исчезли листья, лес уснул,
Спит муравейник под сосною,
Ручей покрылся сединою,
Когда холодный ветер дул,
Когда с рассвета до звезды
По пашням снегом засыпа́ло,
И солнце вечное дремало,
И конь не правил борозды.
Зима по всей святой земле,
На много долгих дней и мыслей,
И на устах собьются числа,
Не дав покоя голове.
Березы голые дрожат,
Мир замер, полон нежной грусти.
Зима не каждого отпустит,
Надежно за руку держа…
Монолог
(Отрывок из романа "Шурка")
Как жаль, что я – не смерть! Мне не суметь однажды
Нарушить ваш покой в момент какой-то важный.
Не выбить из-под ног земли тепло, надежность,
Не вычеркнуть одну, последнюю, возможность:
Возможность говорить, от счастья тихо плакать,
Читая книгу-жизнь, с избытком скрытых знаков,
Отчаянно любить, надеяться на чудо
И слушать пенье птиц, когда весна повсюду,
Вскочить не в свой трамвай, забыть перчатки дома,
Поздравить с Рождеством случаянных знакомых…Мне суждено одной в несчастных снах сгореть -
Не будем вместе мы… Как жаль, что я – не смерть!
От Высоцкого
Вот опять пошла с утра работа -
Заполненье чистого листа,
И неуемной совестью, до рвоты,
Бичевать и вкладывать в уста.
Праведной грозою, в понедельник,
Выжигать дорогу к небесам…
Я не умер, нет! Ведь в самом деле
Кто-то должен штопать паруса!
Ждите! Я приеду в эту среду,
Как всегда, небритый и родной.
Не готовьте пышного обеда,
Поднесите мне стакан с водой!
Да приведите лошадь – ох, как нужно
Мне увидеть добрые глаза!
Души лошадей всегда простужены,
И уздечки мокрые, в слезах.
Сухожилья телефонных линий
Пусть наполнит нежность. Ну, а боль
Мне оставьте с правдой четных лилий-
Им на камне – в наслажденье роль.
Дни недели – путь земной, без срока,
Шрамы от ошибок и тревог.
Жить, ребята – суета, морока!
Выжить – непокорности итог!
"Опять сгорело прахом чье-то лето…"
Опять сгорело прахом чье-то лето,
Опять кричат в полете журавли,
Во снах я вижу умерших поэтов,
Ушедших с улиц плачущей Земли.Осенним покрывалом листопада
Закроюсь, и, как в детстве, задремлю.
В молитве, что от Господа наградой,
Мне вспомнить бы всех тех, кого люблю.Осыплются оскалов ликования -
Не их я в этой повести боюсь.
Я не стремлюсь к всеобщему признанию,
Я к слога узнаванию стремлюсь.Пусть будет все, как сон в часы рассвета,
В начале тайном праведного дня,
А если оборвется строчка где-то -
За голос чтобы помнили меня.
Мысли в среду
Спроси у листьев, медленно летящих,
Где скрыта тайна солнечного света?
И если осень вежливо позволит,
Расскажут правду и дадут ответ -
Меж мудрых гор, в краю ручьёв звенящих,
В прохладе диких роз поющих, где-то
Уставший дремлет Бог в объятьях воли -
Источник тайны там, других ответов нет…
Осенний каприз
Сказочным рябиновым огнем
Обожгло рассеянную осень,
И душа опять покоя просит,
Плачет темной ночью, светлым днем.Где же вы, былые миражи -
Блики искаженного пространства?
С вами я теряла постоянство,
Раны исчезали, не зажив.Ливней нерастраченную суть
Сердце отрешенно принимает,
Облака фантазий в лужах таят,
Может, позвонить кому-нибудь?
Ночь
Ночь дрожит,
Объятьем – одеяло,
Крик совы, а может, сердца крик.
Не спешит
Душа начать сначала,
Пересечь условный материк.Материк
Тревоги и сомнений,
Рук дрожащих и холодных губ,
Пыльных книг,
Молитв прикосновений,
Музыки водопроводных труб.Не спешит
Душа хотеть рассвета…
Кот мурлычет, остывает чай.
Город спит,
И лишь тихонько где-то
Полусонный тронулся трамвай.
Читателю
Стелет ли снег, долгосрочной зимою рождённый,
тающий в тёплой ладони открытой,
Манят ли солнца палящие нити,
порочно дарящие свет, закрывающий глаз, обжигая,
Ветра ль поток фиолетово-лёгкой вуалью небесной
коснётся волос и исчезнет в реальном грядущем,
Гулкими брызгами дождь ли по лужам вприпрыжку,
как в детстве, прольётся небрежно, нечаянно -
Нежно, с блаженством и негой,
в себе ощущаю присутствие сущности вечного Бога,
Наивно, по-детски стараясь запомнить
и вникнуть в прочтённые образы мудрого взгляда.
Внимательно слушая музыку голоса
струн-водопадов неистовых мыслей поющих,
Склонна бываю к распаду на множество дышащих
мелких частичек, разумных и красочно смелых,
И к воплощению слова, с вызовом жадным
от каждой из них, независимо, непринуждённо -
Это внезапно рождает плеяды нелепых желаний
отнять белизну у случайной пугливой страницы,
И дерзко, для вас, нанести на неё отраженья
янтарных зеркал океана земного пространства…
Миражи
Я. Н.
Я касаюсь рукой миражей изо льда -
Так замёрзли мечты, это – просто вода,
Это просто хотелось цветов полевых,
Неподаренных в мае, волшебных, других.
Это просто привиделось ночью, во сне,
Что лечу воробьём по звенящей весне,
Что распахнута дверь, на вопрос есть ответ -
Я касаюсь руками того, чего нет…
Весна
Как замечательно летает
Царица-утка над болотом!
А снег ещё не весь растаял,
И сердце снова ждёт кого-то.Река проснулась, в ней купаясь,
Поёт луч солнца и смеётся.
И дышит лес, небес касаясь,
И в поле тропка змейкой вьётся.Нет больше мук, что дарит холод,
Нет скучных тем в плену камина -
Застывший мир весной расколот,
Долой унынье ночи длинной!Долой тревогу и смущенье!
Грядёт пора тепла и света -
Пора чудесных превращений,
Целующих ладони лета.
Маме
Девушка в платочке горошком
Смотрит с фотографии старой,
Сзади с занавеской окошко,
И какой-то парень с гитарой.Взгляд её открытый и чистый,
А душа не знает покоя.
Время пролетит очень быстро
И виски лизнёт сединою…Будут и усталость, и слёзы,
Вялых серых будней рутина,
Будут в дни рождения розы,
И ромашки, так, без причины.Радужной влюблённости пена,
Череда страданий и грусти.
Постучится в двери измена -
Не поймёт, дурёха, и впустит…Чёрно-белых лет откровенье
В сердце навязалось упрямо.
Прошлое не терпит забвенья,
С фото намекает мне мама…
Пальто
Серое пальто из кашемира -
заблуждений летопись живая,
Помнит, как увидело полмира,
Бережно хозяйку согревая.
Помнит нелюбимых рук касанье,
И петлёй на шее шарф-зануду,
Поезд, что отстал от расписанья,
Мокрую, промозглую простуду.
Капельку оброненной "Шанели",
И букетов скучные рулады,
Брошенность и смятость на постели,
На чужой постели – так и надо!
Рукавом погашенные слёзы,
И перчатки нежные из лайки,
Зонт нелепый с ливнями, и грозы,
Грозы на душе своей хозяйки.
Облако от чьей-то сигареты,
Книги, несвободные от пыли,
Злые разноцветные береты,
Что к лицу совсем не подходили…
И не хочет дама с сединою
Прикасаться к складкам материала,
Видимо, обижена судьбою,
Видимо, от прошлого устала…
Ангелу
Мой призрачный поющий ангел,
Ромашки белые роняя,
Садится у моих подушек,
Лишь время близится к нулю.
Ночь в тишине танцует танго,
А я молчу, я понимаю,
Что до утра очищу душу
И с облегченьем задремлю.И будет в чутком сне забвенье,
Прохлада ветра и свобода,
Благие мысли, солнце, дети,
В руках хранящие покой.
И водопад стихотворений,
И нежности река без брода,
И поцелуи на рассвете,
И ветер ласковый такой…Мой ангел призрачный, поющий
Во мне рассыпавшемся, диком,
Познавшем боль и стыд сомнений-
Прошу, не покидай мой сон!
Открой дороги в день грядущий,
Я сталью стану, стану криком,
И крыл твоих прикосновенье
Погасит сердца слабый стон…
Завтра
ЗАВТРА будет, оно обязательно будет,
Солнцем теплым сквозь елей макушки пробьется,
Заспешат по делам своим добрые люди,
И конечно же, кто-то из них улыбнется.ЗАВТРА будет в разбуженных веточках сада,
В свежем ветре, не знающем сна и покоя,
В бурных водах ревущего львом водопада,
И в окошке, которое утром открою.ЗАВТРА будет, оно непременно случится
И послышатся звуки любви отовсюду-
Их подхватят на крылья волшебные птицы.
ЗАВТРА будет! Ну разве же это не чудо?
Есенину
Меж полей, по тропинке, под тучами серыми,
Принимая на плечи дождя одиночество,
Я вернусь в отчий дом… Как вернуться мне хочется,
В те места, что дарили святую веру мне!