А обниму – и… ничего
Лишь горечь тщетного желанья.
К устам моим Твоя рука
Прижата. Речь Твоя сладка,
Я – по веленью языка –
Одной Тебе – заветным слогом –
Нет, нам двоим – средь этих дней –
Слагаю оду… Должно ей,
Пусть страсть час от часу сильней,
Любви моей служить залогом.
О, волосы и руки – вы
Веленьям верные волхвы,
Вы – губы (сжать до синевы
И пить – я слаще мёда не пил!)
Скажите Той, что хороша:
В плену её едва дыша,
Алкая, тело и душа,
Себя самих сжигают въ пепелъ !
Ода жизни
Любимая! Накоротке
Сойдемся вместе в уголке…
О, что нежней и слаще вкуса
Полуглотка-полуукуса?
Сплетясь, друг в друга впились или
Друг в друга влились Инь и Янь –
Не разберём: то Я ли Ты ли,
А! Все одно! мы эту грань
Во рту, как льдинку, растопили.
Пусть первая прекрасна часть
Иных открытий жду я бодро,
Мне говорят – всему пропасть!
Мы над собой теряем власть! –
Уже не стиснутые, бёдра…
Решусь я, выбрав путь другой,
К дрожанью под моей рукой
Тропинкой бархатной спуститься.
Готов туда переместиться
Хоть к вкусу губ твоих привык
Мой, ждущий нового, язык.
Я твой своим неволил вволю,
Как мнём во рту мы манго долю.
Теперь иной настал черёд –
Нежнейший мне потребен плод –
Ему постылы шутки пальца,
Открой, скорей открой же вход
К рубинно-красному страдальцу!
Колени только лишь раздвинь,
Опять сольются Янь и Инь!
Язык иную чует сладость
В том гроте, где рыдает радость!
Я выше не ищу отрады:
Здесь буду долго – сколько надо.
Всё пью и пью неутолённо…
Дрожа, вдруг покраснела ты,
Волной накрыта потаённой.
Искажены твои черты,
Пора! Сжигая все мосты,
На штурм разверстой тесноты
Иду! Дороги мне открыты,
Лишь миг – и форма с формой слиты!
О-о!.. Тут уж трудно медлить нам,
Рывком вздымаяся на кручи,
Плот плоти скачет по волнам.
Самоуверенно-могучи,
Два полушарья бьют и бьют
– Размах широк, удар их лют –
Швыряя душу вверх за тучи.
И крупной дрожью задрожав,
Густую гриву грубо сжав,
На миг дыханье задержав,
Я жизни вдруг услышал голос!
Золоторунный жесткий волос
Пронзая, замер грозный пыл…
И содрогнулся гибкий колос,
И пламя из себя излил,
И тотчас небо раскололось.
Счастлива ты и я счастлив,
Горит во тьме слепого взора
Двойное солнце, осветив
Золото-розовой Авророй,
Всю нашу жизнь, о Полидора…
"Нам хорошо спалось, но… что же это с нами…"
Нам хорошо спалось, но… что же это с нами –
Не под одними мы лежали пеленами,
Сплетя персты во сне, средь преизбытка благ –
Нет, были души врозь, и в собственных телах.
А сердце все стучит в своем уединеньи,
Но тайны больше нет в пустом его биеньи!
Всё хочет, кажется, оно часами стать
Чтоб все шаги в ночи бесцельно сосчитать.
… Но на исходе ночь, и мы с моей Любовью
Тихонько к твоему подходим изголовью –
И вот: мои слова – стихи уже почти,
Проснись, открой глаза, и сразу их прочти.
"Всё переймешь, всё переманишь…"
Всё переймешь, всё переманишь,
И званый вечер и наряд.
Не заполучишь – не отстанешь
Всё что ни схватит жадный взгляд.
Фантазию любую сразу –
Лишь только промелькнёт – лови!
Подай сейчас сады, алмазы…
О монстр презренья и любви,
Клянусь, коль был бы я могучий
Диктатор – кто там на уме:
Железный бош, великий дуче –
Тебя держал бы я в тюрьме.
О тяжелей не будет ввеки
Повинности: тебя любить –
Я не умею даже веки
Твои губами притворить.
И если блеск вещей слепящий
Твоей тоске необходим,
Увидишь мрак ты настоящий
Лишь встретится твой взор с моим.
Ночь нежного существованья
Кончается у той черты,
Когда я чую содроганье
Во мраке подлинного ТЫ .
"Изгнанница рая…"
Изгнанница Рая,
Бессмертное "Ты"!
Дрожишь, догорая,
Среди темноты.
О хоть бы уснула!
А мне не до сна:
Из темного гула
Восходит луна.
И с миром молчащим
Мы – наедине,
Над морем, горящим
В холодном огне.
Во сне наяву я
И ночью и днём,
Любовь, всё живу я
В сияньи твоём.
"Хороша… но еще и нежна и порою…"
Хороша… но еще и нежна и порою
Столь близка, что твой взор – это вся ты и есть.
Вживе тешимся мы вечно юной игрою,
Трепеща на краю – там, где счастья не счесть.
Нашим звездам сойтись не дано в небосводе ,
Но сродство все равно сердце к сердцу прижмёт:
Радость с горем сольем в своевольной свободе,
Наших ласк в темноте мёд меняя на мёд.
Обратила в ничто без малейших усилий,
Лишь взглянув, ты мой ум и им пройденный путь.
Мы хаос их потом нежно перемесили:
Бедный лоб приняла драгоценная грудь.
Но могучий порыв пред вершиною зыбкой
Нежных тайн не сметет бурной мощью своей.
И стеснение сил разрешится улыбкой
И любовники вмиг превратятся в друзей.
Все теснее сродство! И о, сколь упоённо
Наши губы слились! Как близки Я и Ты!
С мыслью сходится мысль в тишине потаённой,
И согласно поют две святых наготы!
"Руки не уняли дрожи…"
Руки не уняли дрожи –
Но тепло твое хранят.
И слова – с твоими схожи –
В тишине еще звучат.
Кажется – твои объятья
Завлекли меня туда,
Где по странному заклятью
Близкая – уже чужда.
И во тьме, многоголосо,
Дни и ночи напролёт,
Душу рвущие вопросы
Страсть в сомненьи задаёт.
И рука пьяна, тоскуя,
Плеч касаясь и волос.
Знаешь ты, что не могу я
На тебя смотреть без слёз?
(Prestissimo)
Иногда – да, иногда – нет
Иногда – мысль, иногда – бред
Все – твои прекрасные позы.
И в глазах блеск, и в глазах смех
И веселие без помех
И стоящие тихо слёзы.
Смесь безумная пустяков,
Планов, губ, болтовни, стихов,
Двух тишин (иль дум удивлённых).
Все нам по сердцу, все под стать –
И смеяться, и трепетать
Средь порывов вознаграждённых.
Иногда – нет, иногда – да,
Вся чудесная ерунда,
Что печальной жизни – пружина…
И нам нравится быть вдвоём
Ты – во мне, все моё – в твоём,
И раздельные суть едино.
"Закрой глаза! и я легчайшею рукою…"
Закрой глаза! И я легчайшею рукою,
Как ветвью пальмовой, коснусь твоих волос…
И охвачу тебя как бы волной покоя…
Где близость сладостней, чем на пороге слёз?
Я для тебя хочу быть больше, чем прохожим:
Быть тишиной твоей и нежностью самой,
На золотой рассвет хочу я стать похожим,
На воздух, где живет влюбленный шепот мой.
Скорей закрой глаза! Я здесь, с тобою рядом!
Невидимый тебе, я за собой позвал!
Два сердца шепчутся, делясь заветным кладом,
Пред тем, как все сметёт грядущей страсти вал…
Из цикла Последние стихи (1945)
Il disperato
День завтрашний теперь уж не придёт,
День нынешний – под чёрной пеленою,
Грядущее отхлынуло волною
И навсегда ушло в водоворот.
Рождённых вновь – ничто уже не ждёт,
Бессмысленно отныне остальное,
Исчерпано живое и иное,
Я разорён – теперь и их черёд.
Поддельно всё: брильянты, души, лица.
И коль тебе надежда вдруг помстится –
То старая заигрывает блядь:
Сквозь слой белил проступит мерзость жизни,
Не разберешь сперва, а утром, глядь:
Ты целовал отвратнейшего слизня.
"День долог… без тебя, без нас, без "мы", без "ты"…"
День долог… без тебя, без нас, без "Мы", без "Ты",
Руке моей средь пустоты
Знакомые не отыскать колени,
Вторая – вся в тоске о плене
Густых волос… И не могу я, сам не свой,
Сойтись – лицо к лицу – с опасной головой.
День долог… опершись о мой, твой лоб не сможет
Развеять мысли в нём, что так его тревожат.
Не можем заглянуть в глаза друг другу мы,
Не пью я из твоих манящей чёрной тьмы
И нет в моих ни слёз, ни светлого всполоха.
Как долог день… Мой ум – беспомощен. Мне плохо.
Объятье разомкнёшь… и смертью засквозит.
И мне родною став, она меня сразит.
И выбор за тобой… Решение простое:
Вот ты, вот смерть. И я застыл меж вами стоя,
И знаю я теперь уже наверняка:
Жизнь может оборвать любимая рука.
И в ней моя душа – как слабый лист дрожащий
На иве, что вчера, мы видели горящей
В потоке золотом закатного огня
И гаснущей во тьме с лучом последним дня.
22 мая 1945
Последнее стихотворение Поля Валери (†20 июля 1945)
Приложение
В последней рукописной тетради Поля Валери, хранящейся в отделе французских документов Университета города Остин (штат Техас), есть одна, поистине необычайная, страница. Она датируется 22 апреля 1945 года.
Тремя неделями раньше, Жанна Ловитон (более известная под своим литературным псевдонимом Жан Вуалье) объявила Валери о разрыве. Это был день Пасхи, Великое Воскресенье – "Воскресение, обратившееся для меня Положением во Гроб". 22 апреля тоже выпало на воскресенье – их день . Он провел его в одиночестве. Чтобы развеяться (или чтобы ещё раз побыть с нею), он открывает конверт со стихотворениями "Короны" и перечитывает их.
Любовь ушла от него. Он вскоре умрёт. Мы это знаем. Он это чувствовал.
И в этом его последнем письме, письме, которое никогда не было отправлено и которое может быть озаглавлено "Прощание со стихами", две власти – любовь и поэзия – две химеры, от которых он, двадцатилетний, думал навсегда избавиться и которые теперь стали всей его жизнью, объединились [2] .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Вот уже пять часов как я здесь, наедине со слишком красноречивой тишиной. И все еще – воскресенье. Время тянется медленно, и его много. Я ощущаю сладость Вечности. Песчинку за песчинкой отсчитывает, падая, черный песок. Но надо отвлечься. Я открываю ящик стола, беру тяжелый конверт. Перелистываю страницы…
Polydore, front beau
De chevelure drue… [3]
Дальше…
Comment vivre sans vous, moments puissants et chers… [4]
К кому обращены эти стихи, для кого они? –
Tes yeux me sont au cœur des pierres enchâssées… [5]
А эти? –
Mon amour est de crainte et vit dans les alarmes… [6]
Ô TOI que je ne puis regarder au visage
Que mes yeux aussitôt ne se voilent de pleurs. [7]
или эти ? –
Amour sur toi veille sous quelque lampe,
Esprit qu’il est, à cette heure sans corps… [8]
Кажется, что это написано в 1560 году вслед Петрарке. Но и эти – ТАКIЕ ЖЕ [9] :
Je respire en esprit la plus tendre des chambres… [10]
(Увы! – нежная комната… комната брачных ночей. Ты верно рассчитала, эти стихи придется вернуть туда, откуда пришли, рогачу их не оценить.)
И это маленькое стихотворение, которое я нахожу таким изящным:
Ô ma statue à douce voix
Déesse à qui je prends les doigts
Et baisés, dis ce que je dois
Selon le cœur de mon langage… [11]
– оно просится в антологию.
Листаем дальше – сердце сжимается сильней и сильней:
Ô de tes mains saisi, fraîches comme des fleurs
Mon front ne songe plus de toute autre couronne… [12]
И еще :
… Cette adorable loi
Qui t’ayant faite belle, et moi, m’ayant fait moi,
Il fallait qu’en dépit du monde et des années
Fussent dans l’ombre en fleurs jointes nos destinées… [13]
Какая чушь этот "восхитительный закон" !
О, в этом что-то было:
Suprême Rose, Orgueil de mon hiver
Ô le plus beau malheur de mon histoire… [14]
Или
Fleur de mon Soir et miel de mon dernier breuvage… [15]
И начинает действовать другой яд: мне больно смотреть на эти стихи. Все же есть в этой груде что-то стоящее – о, бедная, бедная груда -мои заветные часы, часы песен, часы молитв....
Досадно. Могла бы выйти книга, какой еще не бывало в нашей поэзии. Я никогда не слышал вот этой, особенной ноты:
Ferme les yeux… Voici ma voix… Voici la palme
De ma légère main… Je te viens effleurer… [16]
И этой – пронзающей :
Tremble, tombe légère, un souffle t’aime, SAULE… [17]
Ива – мертва. Она – догадалась. Она не захотела заглядывать в окно, чтобы увидеть все остальное…
Бедная Ива, бедный трепет нежности и поэзии, который мы разделили с ней! Стемнело. И стихи, мои бедные стихи, которым я отдал все мастерство, всю душу – вы обречены. Вы выставляете меня на посмешище: этих слов я не могу произнести, пусть исчезнут бесследно и гордость моя, и нежность.
Не напечатают вас с суеверной точностью, не выйдет маленький томик – а я почти уже видел его. А ей… – не бывать ей моим издателем.
Мне уже стыдно, что я сплел этот венок, в котором вы сияли алмазами… Вы не заслужили этого, но вас отвергли, от чести считаться вашей вдохновительницей отказались.
Я вас люблю, мои стихи – я не только вас вижу, я чувствую что там были еще и другие, много других…
Но верить нельзя никому, ни на чье сердце нельзя полагаться.
А Ты… никто не будет любить тебя так глубоко и сильно, как я. Музыки, подобной музыке моей любви, ты не услышишь больше никогда. Никогда".
Примечания
1
Кодовое имя телефонной линии Жанны Ловитон.
2
Отрывок из вступления Бернара де Фаллуа к французскому изданию посмертной книги Поля Валери "Corona, Coronilla, Poèmes à Jean Voilier", Éditions de Fallois, Paris, 2008.
3
Из стихотворения "Высокое чело…".
4
Из стихотворения "Послание пустоте".
5
Из стихотворения " Глаза твои блестят, что камни грановиты".
6
Из стихотворения " Мою любовь кругом тревоги обступили" (Элегия).
7
Из стихотворения "Мою любовь кругом тревоги обступили" (Элегия).
8
Из стихотворения "Предрассветная баллада".
9
du MESME.
10
Из стихотворения "Мою любовь кругом тревоги обступили" (Элегия).
11
Из стихотворения "Волос тишайший водопад".
12
Из стихотворения "Короною иной прельстится ли чело".
13
Из стихотворения "Как зимой, потускнел и поблек небосклон".
14
Из стихотворения "Верховный цвет, отрада поздних зим".
15
Из стихотворения "О Цвет вечерний мой! Теряю, полный боли".
16
Из стихотворения "Закрой глаза! И я легчайшею рукою".
17
Из стихотворения "Ива".