- Ты умен не по годам, Белов. Именно Иван Лопухин передает через Бергера поклон от маменьки своей ссыльному Левенвольде: мол, не унывай, а надейся на лучшие времена. На этой фразе про "лучшие времена" Бергер и построил свой донос. Слушай, принеси попить. Квас за ширмой.
Лядащев напился, отер губы.
- Донос оказался у Лестока, и в нем черным по белому было написано, что Лопухины ждут возвращения престола малолетнему Ивану, что в Риге под караулом сидит. А дальше Бергер стал водить Лопухина по трактирам и вызывать на откровенные разговоры. Пьяный Лопухин языком мелет, а за стеной сидит человек и все записывает. В общем доболтался он до того, что государыня подписала приказ об аресте всей семьи.
- А Бестужева здесь причем?
- Она закадычная подруга Натальи Лопухиной и тоже болтушка, а главное, - фамилия. Вся эта возня затеяна с одной целью…
- Свалить Бестужева? - воскликнул Саша. Лядащев вздрогнул, посмотрел на Сашу ясными глазами.
- Вот этого я тебе не говорил. Под страхом смертной казни… не говорил. И, помни, после поездки вначале ко мне, а уже потом к Лестоку… - Он отвернулся к стене и закрыл лицо париком…
Алеша стоял на поляне и смотрел на двухэтажный причудливой архитектуры дом с конюшней и баней. Через еловые ветки покойно светились окна первого этажа. Осторожно подошел к дому. В окно увидел сидящего к нему спиной мужчину (де Брильи) и стоящего рядом старика (сторожа Калистрата).
Алеша встал на четвереньки и дополз до следующего окна. Ее он узнал сразу - красавица из кареты. Она сидела перед горящим камином и смотрела на огонь. Словно почувствовав Алешин взгляд, девушка повернула голову и, увидев прижатое к стеклу лицо, вскрикнула, потом стремительно вскочила и выбежала из комнаты. Алеша не успел и шагу ступить, как она очутилась рядом.
- Молчи! - услышал он требовательный шепот, - Иди за мной.
Они быстро пошли вдоль дома, потом Анастасия толкнула какую-то дверь и, уверенно держа Алешу за локоть, повела в подвал. Там стояли сундуки, бочки, лежали сваленные в кучу седла, в углу поблескивала позолотой зимняя карета на полозьях.
- Вот мы и встретились, богомолка. Перестань дрожать! Испугался?
- Нет, сударыня, - ответил Алеша тоже шепотом.
- Врешь. Зачем ты здесь?
- Случайно. Шел мимо, хотел попроситься на ночлег.
- Здесь мимо одни шпионы ходят. Женские тряпки сбросил? Я тебя давно жду, а если не тебя, то кого-нибудь вроде тебя. Озолочу, если сделаешь по-моему, - она засмеялась и прижалась к Алеше, щекоча ресницами лоб.
Алеша спрятал руки за спину.
- Я право не знаю, сударыня, - залепетал он испуганно.
Девушка вдруг зажала его рот ладошкой и замерла. Сверху раздался какой-то шум, потом голос де Брильи:
- Анастасия, звезда моя…
- Тьфу, пропасть! - она толкнула Алешу в карету. - Жди меня здесь! - Подобрала юбки и побежала вверх по лестнице…
Утренний свет осветил подвал. Алеша спал на пыльных подушках кареты.
- Алеша…
Он сразу открыл глаза, сел. Рядом стояла Анастасия.
- Откуда вы знаете мое имя?
- Я тебя давно знаю, да как зовут запамятовала. А ночью вспомнила. Говори, согласен ради меня и матушки моей жизнью рискнуть?
- Нет, - быстро ответил Алеша.
- Не хо-очешь? - протянула Анастасия. - Помани я тебя пальцем в Москве, на коленях бы приполз. Боишься?
- Я ничего не боюсь, сударыня. Но обстоятельства таковы, что мне сейчас очень надобно быть живым. Простите меня.
- Вот как заговорил? А раньше любил подарки получать? Неужели тебе маменька больше нравилась, испорченный ты мальчишка? - И, видя, что Алеша смотрит на нее с полным непониманием, крикнула: - Я Анастасия Ягужинская, полюбовницы твоей дочь!
- Анны Гавриловны? - Алеша смутился. - Вы ошибаетесь. Я никогда не был…
- Перестань скулить! - прикрикнула Анастасия. - Не был, так не был, - она вдруг рассмеялась. - Знаешь, как мать тебя называла? Алеша-простодушный.
- Что с Анной Гавриловной?
- Ничего не знаю. Сама бежала из-под стражи. А спаситель мой, кавалер де Брильи, затащил в эти болота. Он везет в Париж ценные бумаги. Вот они, - она вынула из-под шали перевязанные розовой лентой бумаги.
- Так вы их?..
- Похитила, да, да, - заторопилась Анастасия. - Теперь слушай внимательно. Эти бумаги надо отвезти в Петербург. Ты должен помочь моей матери.
- Но прежде я должен помочь другому человеку, - голос Алеши прозвучал умоляюще. - Есть девушка, сирота… Ее на постриг готовят. Это где-то рядом, в Микешином скиту. Ее надо…
- Похитить, - кончила Анастасия, голос ее неожиданно потеплел. - А я знаю твою девушку. Ее Софья зовут. Ну что ж, помоги ей, а потом… - она опять заторопилась, - скачи в Петербург. Эти бумаги надо отдать вице-канцлеру Бестужеву из рук в руки.
Алеша кивнул и спрятал бумаги на груди, пока он не думал, как найдет способ встретиться с вице-канцлером.
- Это бумаги Бестужева, - шепнула Анастасия Алеше в ухо. - Их у него украли, а ты ему вернешь. Хотя бы из благодарности он должен спасти мою мать. Теперь идем. Я провожу тебя.
Они вышли из подвала. Анастасия вывела из конюшни оседланную лошадь.
- Вон тропка, - она показала в чащу леса. - Дальше гать через болота. Дай обниму тебя на прощанье, Алеша-простодушный.
Как только губы ее коснулись Алешиной щеки, с балкона донесся раздраженный голос де Брильи:
- Звезда моя… Что это значит? Почему вы целуетесь? И кто это?
- Этот мальчик - последний русский, которого я вижу, - Анастасия строптиво повела плечом. - Он идет в Микешин скит.
Она подтолкнула Алешу, он вскочил на коня.
- У него там невеста, - продолжала Анастасия, - и я с ним посылаю ей поцелуй. Скачи! - крикнула она Алеше.
Тот стегнул коня и скрылся в лесной чаще…
Два всадника мчались по раскисшей дороге. Видно, что путь их долог и лошади очень устали. Саша Белов и Бергер спешили к "цареву домику"…
Временным убежищем Алеши стала убогая банька, стоящая на околице растянувшейся вдоль озера деревни. На взгорке лениво шевелила крыльями старая ветряная мельница.
Лодка подошла неслышно. В ней сидела девочка лет двенадцати. Еще не прыгнув на берег, она закричала:
- Ждет она вас, ждет!
Увидев возбужденное Алешино лицо, девочка степенно сошла на берег, застеснялась вдруг.
- Доплывете до острова… к берегу пристанете, где две сухие ракиты, а потом ключ звенит… за ключом - полянка. Да плывите под берегом, там темно. Как только отзвонят к вечерней молитве, она и придет к вам.
- Как она… сестра? - перебил девочку Алеша.
- Ой! - она прижала руки к груди и выразительно покачала головой, - Как я им про вас сказала, они как на землю сядут, да как глаза вскинут, а потом лицо руками закроют… А потом говорят: "Опоздал он… завтра постриг…"
- Завтра? - Алеша кинулся к лодке, бросил узелок на корму, потом повернулся к девочке. - Почему же опоздал - если завтра?
- Видно, сегодня готовить будут - к постригу-то…
- Возьми от меня монетку на память… И лошадь постереги.
Лодка отчалила от берега, а девочка долго стояла у мостков, смотрела вслед Алеше и гладила монету, словно не денежка это была, а нарядная брошка…
Стук копыт по лесной дороге услыхал только сторож Калистрат и довольный - наконец-то, человек от Лестока, который избавит его от надоевшего де Брильи, - пошел открывать.
- Прими коней, - командовал Бергер. - Да не перепои их с дороги. Пока не буди никого. Поесть дай и вина. И растопи камин, каторжник, замерзли мы, - Бергер держался в охотничьем особняке хозяином.
Он прошел в большую комнату, сел, вытянул ноги.
- Садись, отдыхай, - бросил он Белову.
- Почему - каторжник?
- Самое ему место… Все равно каторгой кончит, потому как знает много.
Тут они услышали чьи-то тяжелые шаги в коридоре и властный голос, бросивший какое-то приказание по-французски.
- Внимание! - шепнул Бергер. - Это он?
- А может, вовсе и не он. Темно было… - Саша осекся, уставившись на дверь. - Он!
В проеме двери стоял человек, увезший Анастасию, - его невозможно было не узнать, несмотря на домашний вид: халат, шлепанцы на босу ногу.
- Вы привезли паспорт? - спросил де Брильи. - Отчего такая задержка?
- Разрешите представиться, сударь, - Бергер поклонился, - поручик лейб-кирасирского полка Бергер, а это мой сопровождающий…
Анастасия сидела перед зеркалом, Лиза поспешно причесывала ее.
- Поживее, экая ты неловкая, - торопила ее Анастасия. - Кто приехал?
- Двое их, - Лизе мешали говорить шпильки, которые она держала во рту и поспешно вкалывала в волосы. - Верхами… Один в возрасте, другой - совсем молоденький…
Закончив туалет, Анастасия поспешила вниз и притаилась под дверью, внимательно вслушиваясь в разговор.
А разговор в столовой велся уже на самых высоких нотах.
- Вы хотите сказать, что я пленник России? - резко спросил кого-то шевалье.
- Обстоятельства изменились… Возникли некоторые осложнения, - гнусаво тянул низкий голос. - Вам надлежит вернуться в Москву.
- Надлежит? Кто может мне приказать? Я французский дипломат!
Анастасия слегка приоткрыла дверь…
Де Брильи, развалясь в кресле, рассматривал свои худые, голые ноги. Бергер сидел за столом, в позе его было что-то следовательское. Белов стоял у камина.
- Я могу сказать вам, почему вас не выпускают из России, - сказал Бергер, придавая голосу некоторую интимность.
- Ради бога, поручик, не надо одолжений, - де Брильи поморщился.
- Вы ввязались в чужую игру, сударь, - торопливо сказал Бергер. - Заговорщики посягали на жизнь государыни. Следственная комиссия работает днем и ночью. И вдруг из-под ареста сбегает девица - заговорщица. Полиция с ног сбилась, - Бергер перевел дух и отважился взглянуть на де Брильи. - Тайной канцелярии известно, что это вы похитили Ягужинскую…
Француз ответил ему мрачным, презрительным взглядом.
- Но пока об этом знает один Лесток. Он готов помочь вам, - той же скороговоркой продолжал Бергер, - но… - он выдержал паузу, - вы должны отдать бумаги, которые везете в Париж. Бумаги в обмен на Ягужинскую. Все!
- Бумаги? А может, вы хотите еще мой родовой замок и шпагу впридачу, - де Брильи неожиданно рассмеялся, - у Лестока неплохие ищейки, но они взяли чужой след.
- Хватайте свою девицу под мышку и несите в Париж, куда угодно - только отдайте бумаги, - голос Бергера прозвучал почти умоляюще. - Не дразните тайную полицию…
- Убирайтесь! - прошипел де Брильи.
Бергер тяжело повел головой, пытаясь поймать взгляд Белова, потом вдруг крикнул: "Навались!", метнулся к французу, обхватил его колени и рывком дернул к себе. Прием этот был совершенно неожиданным для де Брильи, но, падая, он успел что есть силы ударить Бергера под живот.
- Ну что же ты, курсант! - Бергер дергался от боли, удерживая Брильи.
Миг, и Саша придавил тело француза к полу.
- Скажите, где Ягужинская, и я помогу вам, - проговорил Саша на ухо французу, который тщетно пытался освободиться от тисков.
- Руки ему надо связать, руки… - сипел Бергер.
- Анастасия… Где Анастасия? - твердил Белое. Де Брильи молча извивался.
Перед Сашиными глазами мелькнула золоченая туфелька.
- О! - вскрикнул он и выпустил француза.
Мимо его лица пролетела брошенная Анастасией шпага.
Де Брильи поймал ее с удивительной легкостью и кинулся к Бергеру. Тот успел обнажить шпагу. Разгорелся поединок. Противники носились по комнатам, со звоном разбивалась посуда, закатив от ужаса глаза, в дверях маячил сторож.
Белов неподвижно стоял перед Анастасией. Похоже, ее забавляло происходящее.
Де Брильи в пылу битвы потерял туфли, но шпагой владел отменно. Он сделал неожиданный выпад и пропорол левое плечо Бергера. Тот рухнул на пол. Француз остановился, тяжело дыша.
- Теперь этого, - сказала Анастасия и обхватила Сашу сзади, связав его своим телом.
- Вы опять не узнали меня, Анастасия Павловна, - прошептал Саша. - Я приехал сюда в надежде помочь вам.
Его тон сказал Анастасии больше, чем слова. Она отпустила юношу, пытливо глядя ему в лицо.
- Да, я тебя видела…
- Я был представлен вам в доме госпожи Рейгель.
- Веры Дмитриевны? А… вспомнила. Ты курсант навигацкой школы, - расхохоталась звонко. - А нынче урожай на курсантов. Сережа, ты, случайно, не курсант навигацкой школы?
- Тебя иногда совершенно нельзя понять, звезда моя, - с раздражением сказал де Брильи, ловя ногой туфлю.
- Моя жизнь принадлежит вам! - пылко воскликнул Саша.
- Щедро… А что мне с ней делать? Скажи лучше, этот… Бергер привез паспорт для шевалье?
- Да, паспорт в его камзоле во внутреннем кармане.
- Сережа, пойди, поищи в тряпках этого…
Саша сидел на полу и завороженно смотрел на Анастасию. Вокруг - перевернутые кресла, пол усеян битой посудой.
- Странно, - сказала Анастасия. - Я не помню твоего лица, но хорошо помню фигуру, и эту манеру… голова набок… Где?
- Под вашими окнами… Потом возле кареты, увозившей вас.
- Так это был ты? - лицо Анастасии приняло ласковое выражение, словно друга увидела. - А я все думала, кто провожал меня в дальнюю дорогу? - она встала. - Что о моей матери знаешь?
- На дыбе висела.
- Ой, как люто! - задохнулась Анастасия, опустилась рядом с Сашей на пол и заплакала, уткнувшись в его плечо. Саша замер.
- Государыня дала обет не казнить смертию, - прошептал Саша.
- Значит, кнут. В умелых руках до костей рассекает, я знаю. Мама!.. - всхлипнула она по-детски.
- Я люблю вас.
- Вот и хорошо, - согласилась Анастасия. - Люби меня, Саша-голубчик, - слезы текли по ее лицу. - Хорошо, что дома обо мне кто-то будет тосковать. Меня в Париж везут, как холопку, невенчанной. Француз говорит, что я холодная, студеная. Не хочу с ним под венец идти.
Она взяла Сашу за руки, пытливо посмотрела ему в глаза.
- Исполни, Саша, мою последнюю просьбу, - она склонила голову и осторожно сняла с шеи крупный, усыпанный алмазами крест. - Передай это моей матери, - она помолчала, в свете камина крест ярко вспыхнул. - Есть такой старый славянский обычай… Крест этот маменька палачу отдаст. Палач станет ее крестным братом и… пощадит свою сестру.
- Я передам, - Саша надел крест на шею.
- Казнь будет всенародной. Ты пойди туда, донеси до нее мои молитвы.
- Все сделаю, как говоришь.
Размахивая паспортом, в комнату ворвался радостный де Брильи.
- Звезда моя, через неделю мы будем в Париже! - крикнул он и тут же замер в изумлении. - Сударыня… почему вы обнимаетесь? Немедленно встаньте!
Анастасия повернула к французу распухшее от слез лицо.
- Этот мальчик - последний русский, с которым я говорю. Он меня жалеет.
Она прижалась к Саше, но де Брильи схватил ее за руку, рывком вырвал из Сашиных объятий.
- Мне надоел этот "последний русский" - и "предпоследний" тоже! Мы уезжаем на рассвете, - и он увел Анастасию из комнаты…
Саша вошел в комнату к Бергеру. Курляндец лежал на кровати под балдахином и стонал. Рука и шея его были плотно перебинтованы.
- Какие будут распоряжения, сударь? - спросил Саша, нагнувшись.
Бергер открыл глаза.
- Скачи в Петербург.
- Что сказать их сиятельству?
- Ты свое дело сделал - опознал француза. И я бы свое сделал, кабы не его предательское нападение. Скажи, что лежу, истекая кровью. А лишнее сболтнешь - Сибирь станет твоей второй родиной и могилой.
- Премного благодарен, - усмехнулся Саша и ушел, хлопнув дверью…
Луна взошла и осветила вековые ели, сухую лужайку и Микешин скит на ней: ворота с фасонными накладками, над воротами лик Богоматери. От церкви вверх легкое, как дым, уходило пение молитвы.
После ритуального омовения Софья сидела в своей келье, на коленях ее лежало белое полотенце. Старая монашка расчесывала еще влажные волосы девушки, что-то шептала, кланялась. Потом взяла с колен Софьи полотенце, поклонилась, перекрестилась на образ.
- Молись, девушка… - и вышла.
Софья проводила монашку отрешенным взглядом и встала перед иконой на колени.
- Просвети, господи…
Как строг был лик Христа! Софья зажмурилась, склонилась головой к полу, сжалась в комок, застонала, потом вскочила, стала быстро ходить по комнате между окном и дверью, что-то бормоча. Вдруг она резко распахнула дверь. Ворвавшийся в келью ветер потушил свечу на столе. Деревья тревожно шумели.
Софье почудился далекий зов, и она побежала на него. Волосы били по лицу, цеплялись за сучья, и она закидывала их за спину. Две собаки, монастырские сторожа, увязались за девушкой и вместе с ней кружились в хороводе веток, тихо скулили.
Собаки вдруг остановились, заворчали, и Софья увидела Алешу.
- Софья! - он стремительно бросился к девушке, взял её за руку.
- Вот и свиделись… Аннушка, - Софья усмехнулась грустно, глядя на Алешин мужской костюм.
- Как долго я тебя ждал!
- Я молиться должна, - сказала Софья, словно не слыша его восклицания. - А не идет молитва… - Она схватилась за голову, зажмурилась. - Глаза закрою - батюшка! И во сне его вижу каждую ночь. Будто я у него защиты прошу, а он только улыбается и целует меня в лоб, как тогда, десять лет назад. Снег шел… Меня закутали в лисий мех, а батюшка разгреб доху, поцеловал меня, как гривну ко лбу приложил, и отнес в кибитку. А потом матушка так страшно закричала: "Сокол мой… сокол… навсегда!"
Алеша с глубоким состраданием смотрел на девушку, монашки сделали свое дело, сломили ее дух.
- Бедная ты моя… - прошептал он.
- Бедная… - повторила Софья, - а хвасталась, что богатая, - подобие улыбки проскользнуло на ее губах.
- А теперь пойдем. Нас лодка ждет.
- Лодка? Ты увезти меня хочешь?
- А зачем же я искал тебя столько времени? - воскликнул Алеша.
- Мне нельзя, - испуганно прошептала Софья. - Завтра последование малой схимы. Трижды я буду протягивать матери игуменье ножницы, и трижды она будет отвергать их, испытывая мою твердость. А потом ряса, камилавка, веревица… Мне нельзя, это грех…
- Грех это то, что они с тобой сделали… Жить будешь у моей матушки в деревне, тебя там никто не обидит. А отца твоего, живого или мертвого, я найду, клянусь…
- Найди его, найди! - страстно воскликнула Софья.
- А сейчас идем… Светает, - он взял Софью за руку и решительно повел по тропинке.
- Поймают ведь.
- Не поймают…
Лодка отошла от берега. На веслах сидели Алеша и Софья. Над озером поднимался густой туман. Собаки подошли к воде и долго пили, слабо помахивая хвостами.
Ветер донес тихий благовест. Звонили к заутрене…
Ранним утром у охотничьего домика грузили карету перед дальней дорогой. Кучер со сторожем Калистратом взгромоздили на крышу кареты тяжелый сундук, потом стали укладывать саквояжи.
Саша стоял под березой и грустно наблюдал за этой суетой.
Из дома вышла Анастасия, за ней семенила Лиза с ларцом в руках.
- Бог мой, какая рань! - зевнула Анастасия.