- О да! Мне позволено только сидеть за этим пыльным забором и ждать. Чего? Увези меня, наконец, отсюда! Или я открою калитку… и уйду… на все четыре стороны, а там - будь, что будет. Ты обманул меня, Сережа.
- О как ты несправедлива! Да если бы не твой безумный поступок, если бы ты не выкрала… да! Не выкрала эти бумаги, мы бы давно были в Париже и обвенчались. О Париж, город радости! Уже четыре года я торчу в этой варварской стране! Мог ли я думать? Мы ехали сюда, как на увеселительную прогулку. Какой это был въезд! Шетарди привез с собой пятьдесят пажей, камердинеров и ливрейных слуг! Мы привезли с собой все: мебель, одежду, посуду, сто тысяч бутылок тонкого французского вина. Половина разбилась в дороге, мебель растащили, одежда вышла из моды… А здесь дождь… потом снег… потом ветер… Елки эти проклятые! - де Брильи сорвался на крик, схватив за руку Анастасию. - Ты не уйдешь! Куда тебе идти? На все четыре стороны? Для тебя здесь открыта только одна сторона - на восток, в Сибирь…
- Я поняла… Я не невеста в этом доме, - рыданья душили Анастасию, - нет… И не наложница. Я пленница!
- О Анастасия, - с мукой крикнул де Брильи, пытаясь обнять девушку, но она оттолкнула его, отбежала к окну, распахнула его.
- О матушка… матушка!..
Саша увидел, как одно из окон второго этажа распахнулось. В проеме показалась Анастасия, она тянула куда-то руки, что-то кричала. Де Брильи решительно оттеснил ее от окна, плотно закрыл створки и опустил занавеску…
Горбун-привратник выпустил коляску де Брильи на узкую зеленую улочку, закрыл ворота, задвинул тяжелый засов и, взяв грабли, принялся очищать газон от опавшей листвы.
Как только коляска с французом скрылась за поворотом, из кареты, неприметно стоящей в тени деревьев, вышел франт в белом камзоле - Никита Оленев - и неторопливо направился к калитке. Он позвонил в колокольчик раз, другой… Приоткрылось смотровое окошко, в нем показался чей-то глаз.
- Откройте, милейший, - тоном приказа сказал Никита. - Я должен видеть хозяина.
- Как прикажите доложить? - спросили с сильным акцентом.
- Князь Оленев…
Теперь из окошечка на Никиту смотрел уже другой человек.
"Глазок" закрылся. После томительный паузы калитка неожиданно распахнулась, и Никита увидел перед собой горбуна. Он подозрительно осматривал юношу из-под насупленных бровей.
- Я к господину де Брильи, - улыбнулся Никита. Карлик молча направился к особняку, Никита пошел за ним.
Вдруг за спиной раздался резкий лязг задвижки, Никита стремительно оглянулся и замер. На него, неприятно осклабившись, смотрел высокий человек - усики в ниточку, сплющенный нос… Где он мог его видеть? Была ночь… собаки… Вспомнил! Тот самый, который прыгнул на него из кустов возле навигацкой школы, а рядом - пришпиленный труп!
- Вы к господину де Брильи? - иронично спросил Жак и нервно поплевал в сторону, будто сплевывал табачные крошки. - Но он никого не принимает… И почему ты не поговорил с ним пять минут назад? Твоя карета давно стоит под деревьями, - добавил он с грубой фамильярностью.
- Как вы смеете разговаривать со мной подобным образом! - возмутился Никита.
- Заткнись, - прошипел Жак и сделал едва уловимый жест рукой.
Никита похолодел - в руках у того был нож. Юноша попятился к забору, но кто-то цепко схватил его сзади. Горбун!
- Поговори с ним, Жак, - проскрипел горбун.
- Кто тебя послал? Говори! - крикнул Жак. Никита сделал шаг к калитке и с силой прижался к забору, пытаясь расплющить, сбросить с себя горбуна, но это ему не удалось. Жак резко взмахнул рукой - и юноша увидел в досках калитки рядом со своим лицом дрожащую рукоятку с силой пущенного кинжала.
- А-а-а! - завопил Никита.
- Кто тебя послал?
- Кто послал?.. - вторил горбун.
Оба говорили с ужасающим акцентом, и в этой повторяющейся фразе слышалась заученность попугая.
- Никита Григорьевич… - раздался вдруг изумленный голос Гаврилы.
Никита поднял голову и прямо перед собой увидел огромный башмак камердинера. Секунда - и Гаврила с силой наступил на плешивую голову горбуна. Никита вырвался из его объятий и выхватил шпагу. Гаврила уже стоял рядом.
Крикнув что-то, Жак бросился на них.
Тем временем Саша вскочил на каменный забор. Показалось ему или впрямь штора в комнате Анастасии затрепетала под чьей-то рукой… Он стремительно прыгнул на подоконник.
Створки окна распахнулись, взвилась от ветра штора, и в глубине комнаты метнулась женская фигура, Саша спрыгнул на пол, сделал шаг и тут же, словно споткнувшись, рухнул на пол - прямо в лоб ему с силой был пущен тяжелый, с металлическими застежками молитвенник.
- Анастасия Павловна! Вы опять не узнали меня? - прошептал Саша.
- Так ты жив? - воскликнула потрясенная девушка, опускаясь перед ним на колени.
- Я бы не стал говорить об этом так уверенно, - Саша затряс головой, отгоняя от себя дурноту.
- Господи… Я думала, ты убит! Де Брильи уверял меня…
- Он не столь меток, сударыня, - Саша потрогал шишку на лбу и улыбнулся, глядя на Анастасию.
В его взгляде была такая нежность, что Анастасия обняла его.
- Милый мой… Я все видела. Крест передал… Благодарю тебя.
За окном раздался полный ярости крик. Анастасия оттолкнула от себя Сашу. Он вскочил на ноги.
- Я пришел сказать вам… Анастасия Павловна, не уезжайте!
- Беги… здесь нельзя!..
- Ради вас я готов на все! Вы верите мне?
- Верю, верю… Беги!
Анастасия обвила его шею руками, замерла, потом оттолкнула юношу от себя.
Вскочив на подоконник, Саша увидел дерущихся и выхватил шпагу.
- Гардемарины, вперед! Нас ждут великие дела! - И прыгнул вниз…
Пока Саша с Никитой отражали удары, Гаврила бросился к калитке, открыл засов и схватил стоящую рядом слегу, которой запирали ворота.
- Уйдите, барин, вы ранены! - крикнул он Никите. - Калитка открыта!
Жак был прекрасным фехтовальщиком, да и горбун отлично владел кинжалом, так что друзьям пришлось поработать. Никита действительно был ранен, на белом камзоле ярко выделялось алое пятно.
- Да что ж ты делаешь, басурман! - взъярился Гаврила на горбуна, который собирался метнуть кинжал, и огрел его слегой по горбу.
Саша прикрыл собой Никиту, и тот первым выскочил на улицу. Последним выскользнул Гаврила и прижал калитку плечом. По ту сторону забора неслась отчаянная брань…
- Ненавижу фехтовать… Искусство гладиаторов, - поморщился Никита, ощупывая раненое плечо.
Гаврила вдруг распахнул калитку, стремительно сунулся внутрь и, не глядя, огрел Жака по уху кулаком.
Тот застыл на мгновенье, выругался по-французски и рухнул на посыпанную гравием дорожку.
Алеша сидел в библиотеке Никитиного дома и, оробев, оглядывал богатую мебель и шкафы с книгами. Дворецкий Лука сервировал стол.
- А вот они и сами с прогулки вернуться изволили, - сказал он, заслышав цокот копыт.
К дому подкатила карета, из которой выпрыгнули возбужденные Никита и Саша. Гаврила слез с козел. Алеша бросился им навстречу.
- Алешка-а-а! Алешка приехал! - закричал Саша.
- Крюйс-бом-брам-стеньги! Ура! - подключился к нему Никита.
- Га-ардемарины! - ликовал Алеша. - Неужели опять вместе!
Друзья обнялись и допели последний куплет "Трактата о дружбе".
Праздничный ужин в библиотеке подходил к концу.
Никита с забинтованным плечом, в распахнутой на груди рубахе сидел в кресле, машинально перебирая струны гитары, и внимательно слушал Алешу. Саша взволнованно ходил по комнате.
Алеша отодвинул тарелку с остатками еды и положил на стол бестужевские бумаги, перевязанные розовой лентой.
- Вот… Теперь вы знаете все.
- Ну и влипли мы в историю, - тихо сказал Никита. - И противники у нас достойные: де Брильи, Лесток, Бергер, - он взял аккорд на гитаре, - Котов…
- При чем здесь Котов? - встрепенулся Алеша.
- А зачем тогда этот Жак "тьфу-тьфу", - передразнил Никита, - оказался в ту ночь у навигацкой школы и набросился на меня? А этот человек… пришпиленный к дереву, - он передернулся от жутких воспоминаний.
- А ты уверен, что "пришпиленный" и есть тот самый человек, который выскочил из котовского кабинета?
- Уверен. Я его на всю жизнь запомнил.
- Слушайте, а может, сожжем эти бумажки, а? - предложил Алеша. - Ведь эта шайка нас в порошек сотрет.
- Да, - усмехнулся Никита, - ну и свирепая рожа у этого Жака! Не хотел бы я встретиться с ним еще раз… Хотя бог троицу любит…
- В камин? - Алеша взял бумаги.
- Положи бумаги, - спокойно приказал Саша. - Они нужны не только Лестоку и его шайке, прежде всего они нужны самому Бестужеву.
- Вот именно, - Никита взял на гитаре тревожный аккорд. - А если они нужны Бестужеву, значит, они нужны России.
- Сейчас весь вопрос в том, как передать эти бумаги вице-канцлеру, - уверенно сказал Саша, - и уверяю вас, это очень непростая задача. Через чужие руки передавать опасно.
- А что в них, в этих бумагах? - спросил Алеша. - Знать бы, за что страдаем?
- Я чужих писем не читаю, - категорично заявил Никита, демонстративно встал и отошел к окну.
- А я читаю, - с вызовом сказал Саша. - Сейчас нам не до щепетильности. Мы все, может быть, жизнью рискуем…
Саша решительно пододвинул к себе бумаги, развязал розовую ленту.
- Расписки какие-то… цифры… Письмо в Киль от князя Черкасского… Письмо Михайле Бестужеву, это брат его…опять Михаилу… в Англию, - Саша просматривал бумаги и складывал их аккуратной стопочкой. - Ничего интересного, сплошные расписки!
- Гардемарины, - обратился к друзьям сидящий на подоконнике Никита, - а за домом следят. Уже полчаса, как этот человек не отходит от наших окон. Что бы ему тут понадобилось?
Саша подошел к окну и осторожно выглянул.
- Ба! Так это Лядащев! - воскликнул он удивленно. - Не иначе как меня высматривает.
- А кто это? - спросил Никита.
- Один хороший человек… Просто я не успел вам о нем рассказать. Он из тайной канцелярии.
- Откуда? - потрясенно спросил Алеша. - Хороший человек из… тайной канцелярии?
- А что ты удивляешься? Крест Бестужевой, между прочим, он передал! И отца твоей Софьи он может найти. Как его зовут? - с напором спросил Саша.
- Георгий Зотов, смоленский дворянин.
Саша направился было к двери, но Никита остановил его.
- Его уже нет, твоего хорошего человека, - сказал он, глядя в окно. - А откуда он знает, что ты здесь? Ты говорил ему, что переехал ко мне?
- Нет.
- Значит он тебя выследил, этот хороший человек?
- Выследил? - Саша с каким-то новым выражением посмотрел на Никиту. - Но зачем?
- Все охотятся за этими бумагами, - спокойно пояснил Никита. - Может, и Лядащев тоже?
- Но он никогда не спрашивал меня об этом. - задумался Саша. - Он даже помогал мне…
- Он и сейчас тебе помогает… попасть на свидание с Лестоком, - сказал Никита, хладнокровно глядя в окно, - К нам гости. Еще два хороших человека.
Саша выглянул в окно и увидел двух, уже знакомых, драгун.
- Черт подери! Это за мной! Дорога к Лестоку оказалась короче, чем мы думали… Но откуда Лесток узнал, что я здесь?
Все трое переглянулись.
- Никита, убери письма! Срочно!
Никита уже снял с полки толстый том сочинений Шекспира, открывая тайник. Алеша сунул туда бумаги.
Саша выбежал из библиотеки. Алеша осторожно выглянул на улицу. Из окна было видно, как Саша вышел из дому, подошел к драгунам. Потом все трое направились к воротам.
- Никита, почему его уводят? Это арест? - спросил потрясенный Алеша. - Почему мы… ничего не делаем?
В библиотеку вошел радостный Гаврила с подносом. Тревожное событие, происшедшее минуту назад, оказалось им незамеченным. Он весь находился во власти других событий.
- Город этот - чистый Вавилон! - возбужденно сказал он Алеше, - Ладан здесь никому не нужен. Подавай румяны и пудру для париков. Здесь пудру можно не щепотками продавать, а в мешки грузить. Большие просторы для науки. Кофе, пожалуйте…
- Пошел вон! - гаркнул Никита, сжав кулаки.
Давно не видел Гаврила барина в таком гневе.
- Как изволите, - пробормотал он растерянно.
Лесток сидел в кресле, скрестив руки на толстом животе. Еще никогда Саша не видел его в столь хорошем настроении.
Позади кресла скульптурно окаменела фигура Бергера. На появление Саши он никак не отреагировал, словно видел его впервые.
- Ну?! - сказал Лесток.
Это "ну" относилось явно не к Бергеру, но тот встрепенулся, на лице его промелькнул откровенный ужас.
- Так что там произошло с бумагами, которые де Брильи вез в Париж? - Лесток уставился на Сашу, не мигая.
- Бергер сказал французу: "Отдай бумаги взамен паспорта", - сказал Саша спокойно, - а де Брильи обиделся, выхватил шпагу… Бергер дрался, как лев!
Курляндец вдруг словно ожил, бочком, мелкими шажками обошел кресло Лестока и встал рядом с Сашей.
- Я, ваше сиятельство, даже обыск делал, - пробормотал Бергер. - Нет бумаг! Кабы не моя рана… Белов помогал мне во всем.
- Что же ты раньше не сказал про бумаги? - с усмешкой спросил Лесток.
- Вы ведь не спрашивали, - простодушно сказал Саша, - И потом я полагал, что это привилегия господина Бергера - рассказывать про бумаги.
Лесток хмыкнул, достал табакерку, сунул табак в нос, чихнул.
- Сейчас у тебя появится привилегия рассказывать от собственного имени.
Дверь за спиной Саши стремительно распахнулась, он оглянулся. На пороге стоял де Брильи и в упор смотрел на Сашу, словно раздумывал, входить или не входить в кабинет Лестока. Потом решительно закрыл дверь и прошел к окну.
- Живуч… - услыхал Саша его злобный шопот. Лесток небрежно взмахнул рукой, и Бергер, тараща от усердия глаза, прошагал к двери. Де Брильи проводил его брезгливым взглядом.
- Ну?! - опять повторил Лесток, откровенно насмехаясь над Сашей. - Так где твой дружок? Курсант навигацкой школы… Алеша?
- С родинкой, - де Брильи мизинцем коснулся щеки.
- Почему - дружок? - Саша изо всех сил старался не выказать охвативший его страх, только бы "увести" их от Алешки. - Учились в одной школе… и только. Он в театре у маменьки Анастасии Ягужинской играл, со всем их семейством знакомство имел. Я как о нем услыхал… там… в особняке на болотах, решил, что он с Анастасией Павловной приехал… А больше о нем ничего не знаю.
- Врешь! - с ненавистью крикнул де Брильи.
Лесток улыбнулся плотоядно, ему приятна была злость француза.
- Как фамилия Алеши-то? - спросил он почти благодушно.
- Запамятовал… - наморщил лоб Саша.
- Корсак его фамилия, - сам же ответил Лесток. Саша с отвлеченным видом пожал плечами.
- А скажи, Белов, за каким чертом вы устроили нападение на дом де Брильи с этим… долговязым? Его ты тоже запамятовал?
- Отчего же? Помню. Никита, сын князя Оленева.
- Пащенок князя Оленева, - жестко уточнил Лесток. - Ну?
- О, ваше сиятельство, я уже говорил вам однажды, что движимый высокими чувствами… - пролепетал Саша и смешался.
Лесток расхохотался.
- Если не желаешь стать недвижимым, - сказал он, смакуя последнее слово и удовлетворенно наблюдая за мрачным лицом француза, - забудь про Ягужинскую. Это птица не твоего полета. - Он перешел на серьезный тон. - Что у Оленева поселился - хорошо. Коли нападешь на след Корсака, - он задумчиво поскреб щеку, - не исключено, что он явится к твоему Никите - сообщить немедля. На!
Лесток протянул кошелек, Саша с поклоном принял деньги, но вместо того, чтобы поцеловать холеную руку, а именно этого ждал от него Лесток, испуганно попятился, глядя в пол.
- Местожительства не менять! - крикнул Лесток и махнул рукой.
Как только Саша вышел из кабинета, де Брильи обрушил на Лестока свое негодование.
- Я вас не понимаю, Лесток! Неужели вы ему верите?
- А вы ревнивы, - Лесток рассмеялся. - Если быть точным, я никому не верю. Мальчишка что-то знает, но молчит.
- Неужели у вас нет способов заставить его говорить? - задохнулся от возмущения де Брильи. - Для заговорщиц вы применяли совсем другие методы и получали нужную информацию.
- Сейчас нам нужна не информация, а бестужевские бумаги, те, которые были у вас в руках! - голос Лестока зазвенел, - Не завтра, так послезавтра этот мальчишка наведет нас на след. Что не удалось вам, удастся мне. А вам я советую…
- Вы хотите сказать?.. - спесиво вскинулся де Брильи.
- Вот именно… Забирайте свою милую и катите в Париж. Ах, как бы я хотел быть на вашем месте! - он притворно вздохнул. - И не забудьте передать Шетарди, что мне очень не хватает его общества. Он отличный игрок, - взбешенный де Брильи хлопнул дверью, - за карточным столом…
И Лесток откровенно расхохотался.
Когда Саша вернулся домой, он застал там удивительную картину. Поперек двора стояла золоченая карета с гербами, ржали кони, вокруг сновали люди в белых камзолах и орали на все голоса:
- Гаврилу! Живого или мертвого!
Из окон второго этажа валил бурый дым.
- Что это значит, Лука? - строго допрашивал дворецкого Никита.
- А это значит, - дрожащим голосом ответил тот, - что Гаврила ваш убийца и колдун.
Саша бросился к друзьям.
- Алешка здесь?
- А где ж мне быть? - удивился Алешка. - Ты-то как? К Никите, угадывая в нем хозяина, бросился огромный гайдук.
- Их сиятельство Аглая Назаровна Черкасская требует к себе парфюмера Гаврилу!
- Сумасшедший дом! - Никита бросился к "Гавриловым апартаментам", за ним поспешили Алеша и Саша. Из-за закрытой двери раздавался громкий голос Гаврилы:
- В апартаменты не входить! Понеже идет реакция! Все на воздух взлетим!
- Гаврила, это я! - крикнул Никита под дверью, она немедленно распахнулась.
Гаврила отступил в глубь комнаты и рухнул на колени.
- Никита Григорьевич, невиновен я! Я могу румяны с закрытыми глазами делать! Это Санька-казачок, дурак пустопорожний, взялся мне помогать и все напутал. А теперь у княгини Черкасской всю рожу прыщами закидало!
- Да кто она такая, эта Черкасская?
- Аглая Назаровна - весьма важная дама, супруга их сиятельства Ивана Матвеевича Черкасского. А знаком я с ней через ихнюю карлицу Прошку, а с карлицей меня познакомила мамзель госпожи Урюпиной, а мамзель я знаю через дочь пекаря… - тараторил Гаврила, размазывая сажу по лицу.
- Гаврила - ты ловелас, - сказал Никита с глубоким изумлением. - Ты бабник.
- Химик я, - Гаврила с достоинством изогнул лохматую бровь.
- И что теперь, химик, делать? Гайдуки сейчас разнесут дом.
- Отбиваться, - вздохнул Гаврила.
- Ни в коем случае, - вмешался в разговор Саша. - Будем лечить рожу Аглаи Назаровны! - и, видя недоуменные лица друзей, расхохотался. - Сейчас я вам все объясню…
Аглая Назаровна, грузная дама с болезненно красным лицом, восседала в кресле на крытом ковром возвышении. Вокруг стояла одетая в белые одежды свита: гайдуки, приживалки, пажи, и вся эта публика гневливо взирала на Гаврилу и Алешу, стоящих в центре зала на коленях.