Внизу текла речка, справа зеленел лес, в который ныряла серая лента дороги, слева тянулись виноградники, за ними начинались зелёные пастбища под синим безоблачным небом. Они двинулись вниз и уже достигли леса, когда раздался громкий крик и из-за сени деревьев возникли три всадника, заступивших им путь. То были все те же цыгане, и их предводитель, долговязый, тощий, в широкополой шляпе и с чёрной тряпкой, закрывавшей пол-лица, на полкорпуса опережал своих спутников.
Хриплым голосом он приказал путешественникам остановиться, хотя те замерли на месте, едва увидев незнакомцев.
- Господи Боже, защити нас! - заверещал погонщик мулов.
Но Галлино и Рокка были не из тех, кто легко впадает в панику, и спросили в ответ, что тому угодно.
Предводитель расхохотался.
- Ваши пожитки, благородные господа. Спешивайтесь, да поживее.
Шум за спиной заставил Галлино обернуться. Ещё трое цыган появились сзади, отрезая путь к отступлению.
Рокка выругался. Галлино не стал попусту сотрясать воздух, он обнажил меч.
- Вперёд, Рокка! Изрубим их на куски!
Шпоры вонзились в бока мулов, обезумевшие животные рванулись вперёд, венецианцы привстали на стременах, занеся мечи для удара.
Но предводитель ускользнул от меча Галлино, а сам толстой палкой изо всей силы ударил венецианца по голове. Лёгкая бархатная шапочка оказалась ненадёжным шлемом. Удар выбил Галлино из седла, и, бездыханный он упал в дорожную пыль.
Рокке повезло ничуть не больше. Цыган, на которого он напал, перешиб такой же длинной палкой передние ноги мула. Животное рухнуло на колени, а Рокка по инерции полетел вперёд, стукнувшись головой о землю.
В себя он пришёл в прохладе леса, на мшистом берегу ручейка. Открыв глаза, увидел привязанного к дереву погонщика мулов, затем - Галлино, без чувств лежащего рядом с ним. Их окружали смуглые, суровые лица. Он почувствовал, что руки шарят по его телу. Попытка подняться не удалась, ибо грабители связали ему руки и ноги. Камзол с него сняли. Грубый голос над ухом известил предводителя, что денежного пояса нет.
- С этим всё ясно, - ответил тот. - Займитесь другим.
Грабитель оставил Рокку, который перевернулся на бок и в бессильной ярости сверлил взглядом предводителя цыган. Тот же уже вывернул все карманы камзола и теперь ощупывал материю. Вскоре он нашёл утолщение, вспорол подкладку и вытащил спрятанный между ней и бархатом тонкий клеёнчатый мешок. Отбросил камзол, раскрыл мешок и достал карту и письмо Тосканелли. Внимательно осмотрел их и убрал обратно в мешок. Мешок положил в свой карман, ногой подкинул камзол поближе к Рокке, посмотрел на грабителя, обыскивающего Галлино.
- Оставь его. Пусть лежит. - Он покачался на каблуках. - Мы можем трогаться.
К Рокке вернулся дар речи.
- Подождите! - воскликнул он. - Подождите! Возьмите наши деньги. Но бумаги в этом мешке не представляют для вас никакого интереса. Оставьте их мне.
Бандит усмехнулся.
- Значит, не представляют? Тогда почему же ты прятал их? Зашивал в камзол? Я найду учёного книгочея, и мне скажут, сколько они стоят. А пока они останутся у меня.
Рокке удалось сесть, голова у него раскалывалась на части.
- Если за них кто и заплатит, так это я.
- И сколько ты заплатишь?
- Десять тысяч мараведи, - последовал незамедлительный ответ.
- Значит, они стоят по меньшей мере сто тысяч, - рассмеялся предводитель. - Спасибо, что сказал мне. А покупателя я найду сам.
- С этими поисками вы угодите в петлю. Послушайте меня. Вы получите ваши сто тысяч.
Предводитель вновь расхохотался.
- И где же ты их возьмёшь?
- В Кордове. Приходите ко мне завтра и…
- И ты накинешь мне на шею ту самую петлю, о которой только что упоминал. Святой Яго! Ищи простачков в другом месте.
- Послушайте…
- Ты и так наговорил достаточно.
К тому времени Галлино не только очнулся, но и сумел достаточно точно оценить ситуацию.
- Одну минутку, мой друг! Одну минутку! - Он замолчал, перемогая нахлынувшую волну боли. - От вас не убудет, если вы выслушаете меня. Отдайте моему приятелю этот мешочек со всем содержимым и отпустите его в Кордову за деньгами. А я останусь у вас заложником, пока он не заплатит.
Бандит лишь смеялся.
- Я знаю, к чему это приводит. - Он покачал головой. - Мне хватит и того, что у меня есть.
Он уже двинулся с места, но вопли Рокки вновь остановили его.
- Вор! Негодяй! Тебя за это повесят! Отдай документы, и мы разойдёмся мирно. Иначе, клянусь Богом…
- Тихо! Чего разорался! Есть у нас толковая поговорка: мёртвые молчат. Помни об этом и не серди меня, а не то вам живо свернут шеи.
И он зашагал прочь, на ходу отдавая приказы. В манерах его чувствовалась военная выправка, и слушались его беспрекословно. Кто-то из цыган отвязал мулов и увёл их к дороге, другие развязали погонщика.
Предводитель на минуту задержался перед ним.
- Освободишь своих господ, когда мы уйдём. До Кордовы доберётесь пешком. Мулов мы заберём с собой. Ты сможешь забрать их в корчме Ламего у Мавританского моста. - Он поклонился венецианцам, махнул широкополой шляпой. - Оставайтесь с миром, господа мои.
- Иди ты к дьяволу, - сквозь зубы процедил Рокка.
В прескверном настроении, с гудящими головами, агенты Совета трёх, сопровождаемые погонщиком мулов, вышли из леса. Им не оставалось ничего другого, как возвращаться в Кордову на своих двоих.
Солнце уже скатилось к горизонту, когда они добрались до Мавританского моста. У корчмы погонщик мулов предложил венецианцам передохнуть, пока он справится о мулах. Венецианцы, уставшие, покрытые пылью, с саднящими ногами, воспользовались привалом, чтобы утолить жажду. Они вошли в просторный зал, и Рокка, плюхнувшись на деревянную скамью, громким раздражённым голосом потребовал вина.
Корчмарь с подозрением оглядел их рваную одежду, окровавленную повязку на голове Галлино. И обслужил их лишь потому, что хорошо знал Гавилана, погонщика мулов.
Венецианцы жадно пили терпкое вино, не отставал от них и погонщик. Лишь как следует утолив жажду, он справился о мулах.
- Их привели три часа назад, - ответил Гамего. - Я понял, что это твои мулы, и отправил на пастбище за корчмой. - И он поинтересовался: - Что случилось?
- Нас ограбили и бросили в лесу, - прохрипел Рокка. - Только в этой чёртовой стране такое возможно. Кто привёл мулов?
- Откуда мне знать? Какой-то деревенский парнишка.
- А может, один из тех весёлых цыган, что пили у тебя этим утром?
Корчмарь задумчиво почесал затылок.
- Нет. Сегодня тут пили многие. Я не помню.
- Я так и думал, - пренебрежительно хмыкнул Галлино. - И ты, разумеется, не помнишь, куда он пошёл, этот парнишка, оставив мулов?
- Нет, такого я никогда не запоминаю. Я обслуживаю моих гостей, но разом забываю о них, едва они переступят порог корчмы.
- В общем, ты у нас идеальный корчмарь.
Рокка, однако, никак не мог успокоиться.
- Идеальный корчмарь для страны воров и головорезов, - добавил он.
- Вам не следует говорить такого, господин иностранец. Во всяком случае, о Кастилии, где, как все знают, царит полный порядок. Дороги у нас охраняются, и путешественникам на них ничего не грозит.
- Охраняются! Если охраняются, то бандитами. Других охранников на ваших кастильских дорогах мы не видели.
Корчмарь отошёл, не желая продолжать этот оскорбительный для Испании разговор, а погонщик мулов через открытую дверь чёрного хода отправился на пастбище, чтобы убедиться, что мулы его в целости и сохранности.
Рокка вновь наполнил кружку.
- Ну и отрава. Только жажда… - Он не договорил, глаза его вылезли из орбит. Потом с такой силой шваркнул кружкой об стол, что та разбилась и вино разлилось по столу и закапало на пол. Всё это, да ругательства, с которыми Рокка вскочил на ноги, заставило Галлино обернуться.
В зал вошёл высокий худощавый мужчина, небрежно одетый, в котором Галлино сразу признал предводителя цыган.
- Да поможет нам Бог! - выкрикнул Галлино и метнулся следом за Роккой, который уже набросился на бандита.
Тот, однако, увернулся от рук Рокки и коротким, сильным ударом отбросил его от себя.
- Пьянчужка! Обнимайся с дьяволом!
- Грабитель! - орал Рокка.
Вдвоём с Галлино они схватили цыгана.
- Ты ещё пожалеешь о сегодняшнем, - пообещал ему Галлино. - Мы позаботимся о том, чтобы твоя грязная шея оказалась в петле.
Цыган пытался вырваться.
- Пусть дьявол поломает ваши кости. Эй, хозяин! Останови этих убивцев!
В итоге все трое покатились по полу, поднимая пыль, переворачивая столы. Корчмарь уже прыгал вокруг них.
- Господа! Господа! Ради Бога! Что вы делаете?
Рокка тем временем успел усесться на живот цыгана, который перестал сопротивляться.
- Это один из бандитов, что ограбили нас. Позови стражу, пока мы держим его. Позови стражу.
- Да вы сошли с ума, - заверещал корчмарь. - Это же сеньор Рибера. Никакой он не бандит.
- Отпустите меня, кретины! - вновь задёргался цыган. - Эй, сюда! На помощь! На помощь!
Зов его не остался безответным. Распахнулась дверь, и в корчму ввалились четверо альгасилов.
- Что такое? Что случилось? - выкрикнул их командир и, не дожидаясь ответа, прошёлся тупым концом алебарды по спинам венецианцев, сидевших на цыгане. - Встать! Встать! Вы хотели убить этого человека?
- Пьяные, чокнутые иностранцы! - заголосил цыган. - Ни с того, ни с сего набрасываются на людей!
Рокка, безуспешно пытаясь вырваться из рук двоих альгасилов, стащивших его с цыгана, проревел в ответ:
- Нас ограбили на дороге, и это - один из бандитов, что грабили нас.
Цыган сел, ощупывая себя, чтобы убедиться, что ему не оторвали ни руку, ни ногу и все рёбра целы.
- Они пьяны. Я целый день не покидал Кордовы. Дюжина свидетелей это может подтвердить. Эти мерзавцы хотели меня убить. Я думаю, они сломали мне не одну кость. О! О! - морщась от боли, он тем не менее удивительно легко поднялся.
- Оставьте их нам, сеньор Рибера, - твёрдо заявил командир альгасилов. - Они будут держать ответ перед самим коррехидором. Пошевеливайтесь, подонки. - И подтолкнул венецианцев к двери.
- Придержи язык, - посоветовал Рокка, - иначе пожалеешь. Веди нас к коррехидору. Но возьми с собой и этого мерзавца.
- С каких это пор ты отдаёшь мне приказы? Пусть дьявол испепелит тебя. Отвечай за свои действия, сеньор иностранец. И не перекладывай вину на других. Это же надо, нападать на мирных кастильцев! А ну, пошли!
- Только идиоты… - Фраза прервалась криком боли, так как его крепко ударили тупым концом алебарды.
- Шагай, болтун ты паршивый! Поговоришь с коррехидором.
Кипящих от бессильной ярости, их вывели из корчмы и под конвоем провели по улицам Кордовы к рыночной площади, где размещались коррехидор и тюрьма.
Скоро они оказались в мрачном помещении с низким потолком и маленькими оконцами, забранными решётками. Их имена внесли в регистрационную книгу, там же отметили вменяемое им правонарушение, а их самих препроводили в камеру, размерами не превосходящую собачью будку.
Коррехидор, который, как сказали венецианцам, займётся ими утром, в этот момент с доном Луисом де Сантанхелем находились на втором этаже домика Бенсабата на Калье Атаюд.
Поднявшись по лестнице и открыв дверь, они увидели, что Колон собирает вещи, готовясь к отъезду.
Сантанхель добродушно рассмеялся.
- Какой вы предусмотрительный. В Вегу-то нам ехать только завтра. Если позволите, я составлю вам компанию.
Смех показался Колону неуместным.
- Я еду во Францию, дон Луис.
- А что вас туда потянуло?
- Надежда, что король Шарль сможет принять решение, не прибегая к помощи комиссий.
- Похоже, вы недооценили нашего дорогого коррехидора. Ему есть что вам сказать. Поэтому я и привёл его с собой.
- Я благодарен ему за участие. Но, боюсь, он ничем не может мне помочь.
- Более, наверно, ничем. - Дон Ксавьер подошёл к столу и положил на него два документа. - Вот, сеньор, то, что вы, кажется, утеряли.
Колон лишился дара речи. А затем плечи его распрямились, глаза вспыхнули победным огнём.
- Значит, в Кордове вы можете творить чудеса?
Дон Ксавьер засмеялся.
- Стараемся помаленьку. Мои альгасилы шутить не любят. Вор - ваш знакомый венецианец, некий Рокка. Нам удалось изъять у него письмо и карту, не вызывая жалоб посла Венеции. Как мы это сделали, не спрашивайте. Пусть это останется нашим секретом.
Глава XXI. МАРКИЗА
Казначей Арагона путешествовал, как того требовал его высокий пост, в сопровождении двенадцати хорошо вооружённых всадников. У каждого на кожаном нагруднике красовался герб Сантанхеля - серебряный крест на лазурном фоне. Позади мулы везли палатки и походное снаряжение.
Под жарким кастильским солнцем маленькая кавалькада продвигалась на юг, и на третий день после выезда из Кордовы они пересекли реку Хениль. Вокруг простиралась зелёная равнина, ветры, дующие с заснеженных вершин Сьерра-Невады, несли долгожданную прохладу. Скоро они приблизились к высоким тополям, словно часовые, охранявшим многоцветие шатров и палаток испанского лагеря, растянувшегося на километры, - города из шёлка и брезента, с развевающимися над ним штандартами и хоругвями.
А ещё дальше, в туманной дымке, возвышались башни и минареты Гранады, последней мавританской твердыни на полуострове, окружённой мощными укреплениями.
Дорога вилась между виноградников и оливковых рощ, зарослей акации и цветущей сирени, полей овса и пшеницы, на которых тут и там алели маки.
Колон ехал в прекрасном настроении. Ещё бы, ему было чем пристыдить тех, кто во всеуслышание обозвал его обманщиком и лгуном.
Но дон Луис полагал, что спешить с этим не стоит.
- Позвольте мне самому разобраться с ними, - настаивал он. - Я позабочусь о том, чтобы они проглотили свои слова. Вы ещё успеете выговориться.
Об этом они договорились ещё до отъезда из Кордовы. Разногласия возникли в другом: как быть с Беатрис? Сантанхель уговаривал Колона немедленно поговорить с девушкой, причём столь настойчиво, что его заинтересованность даже удивила Колона. Он же твёрдо стоял на своём: не искать с Беатрис встреч, пока не сможет ей сообщить что-либо определённое. А чтобы успокоить девушку послал ей записку, в которой сообщал, что карта и письмо найдены и возвращены ему. Сантанхель переборол искушение рассказать Колону обо всём, что произошло на самом деле, так как резонно решил, что признание должно исходить их уст Беатрис. Покаявшись, она могла рассчитывать на быстрое отпущение грехов.
На закате солнца они достигли окраин огромного лагеря. Бесконечные ряды повозок, стада лошадей, мулов, ослов. Кузницы, столярные мастерские, пекарни, камнетёсы, канатные мастера, плетельщики корзин, строители бастионов, тоннелей и мостов и прочего необходимого для транспортировки артиллерии, которую особо опекала сама королева.
Далее они ступили на длинные улицы, образованные солдатскими палатками. Удары молотка о наковальню, грохот деревянных колотушек жестянщиков, лошадиное ржание сменялось песнями бардов и менестрелей, криками торговцев, шествующих от палатки к палатке, в торбах которых имелся товар на любой вкус. Не было лишь проституток, обычно сопровождавших войска. Если они и появлялись, из лагеря благочестивой и набожной Изабеллы их гнали кнутом.
Павильоны короля и королевы расположились на большой площади в центре лагеря. Тут же красовались палатки и шатры придворных. Пурпурная - кардинала Испании, который привёл с собой две тысячи солдат, герцога Медины, маркиза Кадиса и других испанских грандов, вассалов их величеств, пришедших со своими отрядами. Над каждым шатром развевался стяг с гербом его обитателя.
Сантанхель и Колон спешились у шатра маркизы Мойя. Маркиза встретила их более чем благожелательно.
- Какой вы молодец, дон Луис. Если бы вы не привезли с собой нашего Кристобаля, он, наверное, не навестил бы нас.
Колон низко поклонился.
- Целую ваши ручки, мадам. Вы же знаете, что я в опале.
- Именно в такой момент вам и должны помочь друзья.
Кабрера поддержал маркизу.
- Сейчас, правда, нам трудно что-нибудь сделать. Но мы на вашей стороне и докажем вам, сколь мало верим вашим обвинителям.
- Господь припомнит им их злобу, - добавила его супруга.
- Я приехал сюда, чтобы развенчать их, мадам.
Маркиза покачала головой.
- Сейчас не время. Я пыталась говорить с королевой.
- Вы заступались за меня?
- Неужели вы решили, что я сразу же отрекусь от вас? Или меня смутят необоснованные нападки на вас?
- Я ваш вечный должник, мадам. - Колон вновь поклонился.
- Я тонко чувствую настроение королевы. Сейчас не стоит появляться у неё на глазах. Она оскорблена. Считает, что унизила себя в глазах короля Фердинанда, который сразу же принял ваше предложение в штыки.
- Вот и отлично. - Сантанхель потёр руки. - Ничто так не обрадует её величество, как реабилитация Колона.
Кабрера нахмурился.
- Это легкомысленно. Настойчивость может вызвать ещё более бурную реакцию.
Улыбка Сантанхеля стала шире.
- И всё-таки мы рискнём. Потому что на этот раз мы пришли не со словесными аргументами, но с вещественными доказательствами. Доказательствами, которые так жаждали получить высокоучёные члены комиссии. Мы привезли карту и письмо, а также имена грабителей, их укравших.
- Чёрт побери! - радостно выругался маркиз, хватив кулаком по столу.
- Теперь вас оправдают по всем статьям, - улыбнулась маркиза.
- По крайней мере, будет спасена моя честь, - ответил Колон.
- И всё остальное.
- Едва ли. Слишком уж велико сопротивление. Если бы я представил карту комиссии, боюсь что её члены сочли бы, что и этого недостаточно.
Над последней фразой маркиза задумалась, и плодом её размышлений стал план, который она реализовала в тот же вечер.
- Кажется, я знаю, что нужно сделать. Положитесь на меня. И вы поймёте, какой дипломат погиб в Беатрис де Бобадилья.
Они поужинали угрём и форелью, выловленными в Хенили, птичками, попавшими в силки в лесах Веги, запивая еду белым вином аликанте, охлаждённым в горном снегу. За столом то и дело слышался смех. И Колон видел, сколь искренне рады маркиз и маркиза его возвращению из небытия.
После ужина паж, неся над головой ярко горящий факел, отвёл их к павильону, над которым вздымался штандарт с гербами двух королевств.
Король играл в шахматы с епископом Авилы, а королева, сидя за небольшим столиком, слушала доклад капитана Рамиреса, командующего её артиллерией, которого в армии прозвали Эль Артильеро. Речь шла о новых бомбардах, призванных усилить огневую мощь артиллерии. Тут же, естественно, отирался Фонсека, весь в чёрном и, как полагалось священнослужителю, без оружия.
Рамирес уже уходил, когда паж поднял тяжёлую портьеру, пропуская в павильон маркизу Мойя. Ближайшая подруга королевы, она имела право приходить в любое время дня и ночи.
Её величество оторвалась от списка необходимых орудий, составленного Эль Артильеро, подняла голову, улыбнулась маркизе.