Это были подросшие сыновья ратников, несших службу по Кизлярско-Моздокской линии, а потом воевавших с наполеоновскими гвардейцами. Линия продолжалась Кубано-Черноморской, протянувшейся между Каспийским и Черным морями. На ней казаки селились по левому берегу Терека, охраняя окраину империи от набегов татар, чеченов и турок, приходивших с враждебного правого. Если бы не война и не молодость новобранцев, терцы бы знали друг друга, потому что обе станицы с давних пор роднились семьями. Дарган вырвался из объятий, ему не терпелось расспросить о домашних делах. Молодежь старалась дотронуться до него рукой, потрогать Георгиевские кресты.
- Ух ты, целых три, - восклицали они. - И медали ишшо, серебряные.
- Герой!
- С наших краев, терской казак.
- Что нового в станицах, братья? - наконец сумел вставить слово и Дарган. - Почитай, два года не был в родных местах.
- Все то-ж, дядюка Дарган, турка грозится, абреки чеченские с дагестанскими не дремлют, - за всех ответил старший отряда, урядник с едва пробившимися усами. - Народу убавилось, много казаков погибло на войне, да царь призвал в новое пополнение.
- В нашей и в Стодеревской мужчин повыбивало едва не через дом, хозяек забросали похоронными цидулами. В Червленой такая же история.
- Тревожно стало.
- Не впервой, переживем, - тряхнул плечами Дарган, в воздухе завис мелодичный звон от наград. - На то мы и казаки.
- А ни то, - сразу расправили груди станичники. - Дядюка Дарган, испей-ка чихиря с прошлогоднего урожая, настоялся в самый раз.
Кто-то сбегал за полным вина бурдюком, кто-то сунул в руки чапуру на восемь стаканов. Пальцы сложились в щепоти, замелькали перед лицами казаков, сотворяя крестные знамения. Раздалось дружное гудение:
- Отцу и сыну… отцу и сыну…
Виноградное сухое вино, от которого Дарган успел отвыкнуть, оросило глотку, наполнило силой. Стало легко и свободно, будто долгий путь к родному дому взяли и отрубили как хвост у ящерицы. Он заломил папаху на затылок, махнул широким рукавом черкески:
- Эх, братья казаки, неужто добрался!
- Чуток осталось, дядюка Дарган, заедешь до наших, передавай приветы.
- О как, а до этого все я просил…
Девушка ждала спутника у главных ворот рынка, прижимая к груди небольшую сумочку, у ног ее стояла наполовину заполненная продуктами дорожная саква. Окинув казака пристальным взглядом, она сдула с губ тонкую прядь волос:
- Месье Д, Арган, ты ходил бистро?
- О чем ты, Софьюшка, какое бистро, когда земляки объявились, - приобнял он ее за талию. - Господь станичников послал, погутарили малость, выпили, не без того.
- Очень хорошо, когда станичник, - успокоилась девушка. - Я думал, ноги повели шинок.
- О жизни вспомнили, о родных поговорили, - не слушая ее, улыбался Дарган. - Забыл я все, как корова языком слизала, а теперь на душе радость и успокоение. Домой возвращаемся, милая.
- О, домой! - грустно улыбнулась она, и сразу взяла себя в руки. - Коней надо корм, продукты еще купить.
- А ты разве не скупилась? - тряхнул чубом казак. - Я тебе деньги оставлял.
- Нету деньги, я кофта взял, платье.
Спутница выдернула из сумки вещи, прикинула их на себя, в нарядах местных модниц она смотрелась как настоящая казачка. Дарган с удовольствием повертел девушку в разные стороны, подумал, что ей к лицу будут и цыганские сережки, и перстенек с камушком, которыми на станичной площади любили похвастаться скурехи. Драгоценностей они везут немало, можно выбрать хоть цепочку на шею, хоть браслет на запястье. Лишь бы все шло в дело.
- На это денег не жалко, - откидывая полу черкески, полез он в карман штанов. - Ты правильно поступила, что решила навести казацкий фасон, быстрее за свою примут.
Дарган долго шарил по просторному карману, в какой раз прощупывая закоулки, улыбка на лице улетучивалась, уступая место растерянности. Он специально не разменивал бумажные деньги на серебряные монеты, иначе они протерли бы материю до дыр. Наконец казак с недоумением уставился на собеседницу.
- Нет ларжан? - опередила она его с восклицанием.
- Была целая пачка ассигнаций, - Дарган развел руками в стороны. - Сам запихивал, когда на базар собрались.
- Я тоже сумочка запихивал, - сдерживая приступы смеха, призналась спутница.
Дарган недобро покосился вокруг, но людская толпа равнодушно текла мимо. Он сплюнул, растер плевок подошвой сапога, подумал, что Ростов хоть и расположен на Земле Войска Донского, а все-ж город не казачий, купеческий город с воровскими замашками. За подобное в Новочеркассе, например, или в Стодеревской на станичном кругу шкуру бы спустили. Одно слово - большой и сытый российский лабаз. Проводив раскаленным взглядом ватагу оборванцев, он подхватил полупустую сумку и под хитроватые усмешки спутницы заспешил к лошадям, оставленным под присмотром сторожа - дворника. Деньги пока еще были, совсем они не перевелись.
До границы с Кубанским войском всадники добрались за два дня, дальше путь пролегал через станицы, основанные изгнанными сначала Петром Первым, затем Екатериной Второй из старой и новой Сечи запорожскими сечевиками. Если у донских казаков курени из-за разливов Дона по большей части строились на сваях, а на уровне второго этажа их опоясывали подсмотренные у турков галдареи, то у кубанских это были похожие на украинские хатки саманные мазанки с глиняными полами. Но встречались и настоящие дворцы, не уступающие султанским, с искусно расписанными окнами, с широкими подворьями. В них жили казаки зажиточные, объединяли которых с остальными вольными людьми лишь вислые хохляцкие усы, да длинные волосяные хвосты посередине обритых голов. Так-же по шляхам разъезжали патрули из нескольких всадников при кривых турецких саблях и при пиках, на въездах в населенные пункты стояли посты. Казалось бы, опасности остались позади - это была не контролируемая крепостным сермяжным усердием, имеющим привычку взрываться мужицкими бунтами, безликая Россия, а населенный воинами край. Но как раз здесь тревог прибавилось, начало ощущаться дыхание непокорного Кавказа с не столь далекой азиатчиной. Дарган стал избегать окольных дорог и остановок в степи, он торопился засветло добраться до постоялых дворов, чтобы успеть устроиться на ночлег. Но за Романовским хутором уберечься от стычки все-же не удалось.
На подходе к Армавиру путники ощутили слежку, за ними неотрывно двигался одинокий всадник в сером бешмете, в круглой папахе. Поначалу Дарган подумал, что это один из жителей заселенной преимущественно кавказскими народами станицы, он даже попытался определить национальность по головному убору. Такие папахи с круглым верхом носили адыги либо карачаевцы. Когда Дарган с девушкой останавливались в Романовском хуторе, всадник куда-то исчезал, но утром пристроился в хвост снова. Данный факт начал беспокоить, казак перевел лошадей на шаг, чтобы посмотреть на реакцию чужака. Тот остановил коня, занялся осмотром упряжи. Так в этих местах мог повести себя только человек с нехорошими мыслями, другой давно бы нагнал путников и затеял с ними разговор. Позади остались густо заселенные кубанцами хутора и станицы, дорога вела на Армавир, за которым до самых Минеральных вод лежала голая степь с зубцами горных вершин на горизонте. Дарган завернул кабардинца и помчался навстречу преследователю, ему надоел навязчивый конвой. Всадник вскочил в седло и поскакал в степь, скоро поднятая копытами его лошади пыль растворились в воздухе. Путешественники продолжили движение, но ощущение опасности не покидало обоих.
- Что хотел тот человек? - решилась нарушить молчание девушка, она снова почувствовала себя неуютно.
- Если бы я его догнал, непременно бы спросил, - пробурчал Дарган. - В этих краях следует ожидать всего.
- Надо готовить пистоль, это может бандит.
- Дельная мысль, у тебя заряды остались?
- Ви, месье Д, Арган, я стрелял мало.
Спутница заглянула в кошель на поясе, достала из переметной сумки оружие. Дарган принялся на ходу забивать в дуло своего пистолета свинцовый шарик с пыжами. Затем зарядил винтовку крупной дробью, снова перекинул ее через плечо, заодно проверил крепление притороченной к седлу пики.
Они успели приготовиться к бою вовремя, от горизонта по седому ковылю к ним приближалась группа всадников. Вскоре можно было различить, что впереди на гнедом скакуне как вкопанный скакал горец с заросшими светлой щетиной щеками и с красной бородой. В левой руке он держал поводья, правую с нагайкой опустил вдоль туловища. На голове возвышалась папаха из серебристого меха ягненка каракулевой породы, не круглая, а с как бы расшлепанными краями, эти отличия и некоторые другие говорили о том, что перед путниками абрек с правого берега Терека. Впрочем, во враждебных предгорных с горными чеченскими и дагестанскими аулах была такая же мода. Рядом с вожаком подпрыгивал в седле их недавний преследователь, но теперь он вел себя более нагло. Дарган подергал шашку в ножнах, подумал о том, что ряды терских казаков и правда поредели здорово, если бандиты сумели добраться до Кубани. Мельком покосился на спутницу, та, накрыв пистолет снятой с плеч накидкой, с интересом следила за ватагой кавказцев, чувствовалось, что она относилась к ним как к представителям первобытного племени, с которыми можно будет поделиться бусами. Меж тем гололобый абрек в синих штанах и с крашенной хной бородой натянул уздечку, остальные члены банды числом около десяти остановились поодаль. Казак с удовлетворением отметил, что на всех у них было одно ружье.
- Салям алейкум, хорунжий, - оскалил крепкие зубы чечен. - Куда путь держим?
- Ва алейкум салям, уважаемый, возвращаюсь с войны домой, - ответил Дарган, он знал, что льстивым словам горца веры нет.
- А где твой дом, казак? - продолжал насмехаться всадник.
- На левом берегу Терека, в станице Стодеревской, - Дарган все еще надеялся на мирный исход встречи, когда уходил на войну, чечены старались не задирать соседей, разбойничая у них в тылу. Но расчеты не оправдались.
- Как раз напротив твоей станицы мой аул, было время, когда наши тейпы роднились с вашими семьями, - не уставал допытываться вожак, который глазами и волосом был светлее окружавших его соплеменников. - По крови ты кто?
- Казак, - решил избежать опасной темы Дарган, поиск корней сохранил бы жизнь, но до конца дней оставил бы с позором, который хуже смерти, в виде "своего" человека в станице. - Разве это имеет значение?
- Лицо у тебя не совсем казацкое… - главарь задумчиво огладил бороду, казак понял, что он имел ввиду его тоже не смоляные волосы. А тот сверкнул глазами из-под надбровных дуг. - Может, где встречались?
- И вы к нам на праздник приходили, и мы к вам наведывались. Я больше на кордоне службу нес.
Абрек пристально всмотрелся в противника и непримиримо сдвинул брови, он понял, что разговора не получится. Даже если перед ним полукровка, или у него со встречным одни предки, все равно тот с пеленок стал прислужником у православных русских.
- Ваши казаки приходили к нам с войной, - с угрозой сказал он.
- Наши к вам не пойдут, если только из пришлых, из царских полков.
- Какая разница, все равно русские.
- Разница большая, тем солдатам мы не указ.
- Знаем, сами под их балалайку пляшете, - оглянувшись на разбойников, гортанно засмеялся чечен.
- Что тебе надо, джигит? - попытался оборвать веселье Дарган.
- Все, - еще громче заржал всадник, резко захлопнув рот, просверлил путников злыми зрачками. - С войны казаки никогда не возвращались пустыми.
- Мы француза воевали, помогали русским войскам освобождать их родину.
- Вы за зипунами ходили, у тебя мешки через седла, полные добра.
- Вам, что-ли, подарить? - ощерился и казак.
- Зачем нам подарки, мы сами вышли на охоту.
- Ты знаешь, что с казака взятки гладки.
- Поэтому предлагаю сначала подумать о женщине, которая с тобой, - концом нагайки чечен указал на девушку. - Всем известно, что дорога вдвоем веселее, даже с пустыми руками.
- А что ты с нею сделаешь?
- У меня джигитов достаточно… - горец нагло ухмыльнулся. - Спроси у нее, захочет ли она сохранить тебе жизнь и сама пойти к нам в гости?
Дарган словно ожидал этих слов, он повернулся к спутнице и, будто советуясь с ней, негромко сказал:
- Софьюшка, как только выстрелю, хоронись за холку коня и во весь дух скачи по дороге, я постараюсь их задержать.
- Так я не хочу, - девушка решительно покачала головой. - Я только здесь.
- У них на всех одно ружье, значит, будем махаться на шашках, - стиснув зубы, продолжал уговаривать ее он. - А в этом деле за моей спиной целая война.
- А за меня курс фехтования на шпаг, - она постучала ладонью по клинку сбоку.
- Когда ты поймешь, что это не Париж, в этих краях любая подлость за честь.
- Дуэль есть дуэль, - не согласилась она. - Кто будет первый, тот станет герой.
- Ну как тебе объяснить… - чертыхнулся Дарган. Махнул рукой, - Тогда после выстрела вместе падаем на гривы и сразу в намет, пока они не опомнились.
- Так хорошо.
Дарган подобрал уздечку, мысленно прикинул, все ли оружие под рукой и обернулся к горцу. Тот продолжал насмешливо поигрывать нагайкой:
- Эй казак, что сказала твоя женщина? - крикнул он. - Разве мешки с барахлом для нее дороже семейного очага?
- Для любой женщины домашний уют превыше всего, - не стал поддерживать разговор Дарган, спросил. - Значит, разойтись по мирному не получится?
- Кругом война, хорунжий, какой мир, когда твои москали, эти сип-сиповичи, снова пограбили мой аул, а ты на их стороне.
- Мы испокон веков за Россию, даже вера у нас православная, - оглашенное чеченом могло быть правдой, а могло оказаться и ложью, но рассуждать уже не имело смысла. - Отцу и сыну…
Дарган выхватил из-за пояса пистолет, расстояние было не слишком большим и он не целясь нажал на курок. Он знал, что попасть в чечена труднее, чем в кого бы то ни было, этот народ обладал поистине звериной интуицией, за доли мгновения успевая увернуться не только от шашки или пики, но даже от пули. Вот и сейчас он направлял оружие на главаря, а с лошади свалился тершийся позади него недавний преследователь. Холодок прокатился по телу казака, заставил не мешкая перекинуть винтовку на грудь, дело принимало затяжной оборот. Имевший ружье бандит сделал выстрел тоже, но так неумело, что пуля не свистнула даже рядом. Меж тем светлый лицом абрек бросил коня в немыслимую карусель, вслед за ним, припав к косматым холкам, юлой завертелись остальные. Прозвучавший второй выстрел, который произвела девушка, выбил из круга еще одного разбойника, но рассыпать его не сумел. Дарган понял, что вожак дожидался, пока путники разрядят оружие, чтобы послать на них подчиненных наверняка. Он вскинул винтовку, выбирая удобный момент, повел дулом по бандитам. Теперь все зависело от того, как ляжет дробь, если она скользнет по лошадиным головам, толку не будет, чеченские кони привычны к стрельбе и к боли. А если найдет одного-двоих абреков, станет полегче, хотя все равно придется потрудиться, чтобы остаться в живых. А вожак набирал обороты, он словно задался целью накалить обстановку, чтобы потом не щадить никого. От напряжения руки у Даргана начали подрагивать, прицел выделывал кренделя, чтобы встряхнуться, он положил ружье поперек седла, передернул плечами. Из круга стрелой вылетел вороной иноходец, понесся на путников, пряча за высокой шеей собравшегося в пружину седока. Банда рассыпалась на отдельных всадников, заголосила визгливой разноголосицей. Снова не выбирая цели Дарган ударил в кучу, мельком заметил, как отстала еще пара лошадей, остальные продолжали рваться из уздечек. Он выхватил шашку, занес ее над собой, чеченская сабля молнией сверкнула перед глазами, врубилась в подставленное лезвие и пропала за спиной. Казак хотел обернуться, но следующий бандит уже готовился снести ему голову. Поднырнув под клинок, Дарган чиркнул шашкой по зубастому рту, не теряя времени перехватил пику, наклонил ее вперед, встречая третьего разбойника. Выпад получился удачным, острие пробило предплечье и вылезло у абрека со спины. Остальные бандиты отскочили в стороны, кровавя морды коням злыми рывками уздечек.
Дарган развернулся в седле, посмотрел на место, где должна была быть девушка, но там ее не оказалось. Он увидел спутницу далеко позади, качающую конец шпаги перед лицом главаря, тот пытался отбить гибкий клинок, яростно раскручивая турецкое оружие. Лицо перекашивала ненависть от мысли, что какая-то женщина посмела встать на его пути. Но смертельный прием, которым пользовался и Дарган, здесь оказался бесполезным, девушка легко обводила блескучую молнию вокруг своей руки, она словно наматывала ее, подтягивая противника ближе и ближе. Казак пустился на помощь, он давно уяснил, что если банду или отряд неприятеля обезглавить, рядовые члены перестают представлять опасность. Требовалось ускорить гибель вожака, чтобы продолжать путь дальше. Но не успел он дать шпоры коню, как бандиты вновь окружили его, их все еще было много. Дарган вспомнил про боевые уловки, которыми пользовался на фронте, кабардинец по прежнему слушался команд беспрекословно. Бросив его как бы в одном направлении, сам перевесился с седла на другой бок и полоснул потянувшегося к нему разбойника концом шашки. Не мешкая направил скакуна в лобовую атаку на другого противника, а когда до него осталось десяток вершков, переключился на не ожидавшего фортелей его соседа. Уже двое мертвых абреков сползали с седел, кровавя спины лошадям, картина производила впечатление, внушая оставшимся в живых неподдельный ужас. Но вожак находился рядом, он показывал чудеса храбрости, не уступая в джигитовке искусной наезднице.
Снова и снова разбойники наскакивали на казака, пытаясь застать его врасплох, усилия были тщетны, он встречал их во всеоружии. Если бы кто-то из них прошел войну, Даргану бы не поздоровилось, но они представляли из себя банду, привыкшую грабить покладистых путников. Еще один чечен уронил обритую голову под копыта своего коня, второй перехватил саблю в левую руку, правая повисла безжизненным придатком к телу. Улучив момент, Дарган довершил работу. В этот раз им руководило привитое тоже войной правило: чтобы сломить дух противника, его нужно добить. Впрочем, заповедь терскими казаками исповедовалась со дня прихода их предков на Кавказ. Грабителей осталось двое, они оказались не только острожными, но и самыми упорными. На губах у них пузырилась белая пена, глаза горели жаждой мести, из-под папах по горбоносым лицам бежали ручьи пота. Дарган и сам чувствовал усталость, в правой кисти появилась боль, он принудил кабардинца занять более удобную позицию, оглянулся на спутницу.