Дуэль между девушкой и главарем банды была в самом разгаре. Перед лицом светлоглазого чечена все так-же вибрировал конец шпаги, по прежнему он пытался выбить странное оружие из ее рук. До казака дошло, что спутница делала все, чтобы абрек занимался только ею, если бы он отвлекся хоть на мгновение, события развернулись бы по другому и неизвестно, кто сейчас диктовал бы условия боя. А противник попался достойный, очерченный саблей диск тончайшей вуалью дрожал перед девушкой, оба испытывали адское напряжение от желания поймать друг друга на оплошности, снова и снова бросались они вперед, чтобы через мгновение отскочить назад. Чечен во что бы то ни стало решил разделаться с бабой в штанах, от осознания этого факта брови его взламывала ярость. Вечно так продолжаться не могло, видно было, что силы девушки на исходе. Это обстоятельство заставляло оценивать обстановку быстрее.
Между тем приплясывавший перед Дарганом от ярости абрек в наброшенном поверх черкески сером башлыке снова приготовился к нападению, его товарищ тоже отпускал поводья вороного иноходца. Казак понял, что если сейчас он не опередит противников с броском, его песенка будет спета. Тонкий свист заставил лошадей запрядать ушами, с места Дарган направил кабардинца на бандита в башлыке, махнув шашкой над его головой, он галопом пронесся мимо. Пока разбойники приходили в себя, казак успел проскочить половину расстояния до поединщиков. Вожак заметил опасность слишком поздно, он рванул за уздечку лишь тогда, когда Дарган пролетал за его спиной. Горец взметнул саблю, и в этот миг девушка сделала выпад. Конец шпаги вошел в грудь, продырявив черкеску и на спине, рядом с выпершимся острием тут-же воткнулся кинжал казака. Чечен задрал бороду, заваливаясь на круп лошади, с клекотом выплюнул сгусток крови. Спутница выдернула шпагу из раны, тут-же обратилась лицом к разбойникам. Но теперь силы были равными, такой расклад не устраивал оставшихся в живых бандитов, они круто завернули коней в степь.
Поднятая копытами пыль улеглась, вокруг снова дрожало прожаренное солнцем пустынное пространство с измочаленными борьбой за жизнь двумя существами. Дарган соскочил с седла, обтер шашку о полу черкески вожака бандитов, осмотрев труп, собрал оружие. Что-то знакомое мелькнуло в облике чечена, но больше приглядываться он не захотел. Так же поступил и с другими разбойниками, затем принялся ловить разбежавшихся лошадей. Девушка спустилась к ногам дончака, бездумно уставилась вдаль, она впервые за время путешествия ощутила смертельную усталость. Не потому, что убила человека - к этому она привыкла - а от мысли, что попала из огня да в полымя. Судьба с возлюбленным представлялась совсем не такой, а спокойной и радостной, за стеной из цветущих садов на фоне красивых гор, о которых скупо, но с истинным вдохновением, рассказывал избранник. Она закрыла лицо волосами и заплакала навзрыд. Залитой слезами Дарган ее и застал.
- Что с тобой, Софьюшка? - наклонился он к ней. - Ты не ранена?
- Нет, месье Д, Арган, - она откинула волосы, попыталась улыбнуться. - У нас все будет хорошо?
- Как может быть плохо, когда мы едем домой? - вопросом на вопрос ответил он. Рукавом черкески провел по щекам девушки. - Ты расстроилась из-за разбойников? Вспомни, сколько их было на нашем пути, они так и не смогли сделать нам плохого.
- Любовь победить нельзя, - сморгнула она мокрыми ресницами.
- И я говорю про то ж, а еще про курень на берегу Терека, и про детей, а как же без них. Давно приметил в станице просторную избу, не знал, как деньги достать, а тут война, - казак покосился на перекинутые через седла мешки с приданым девушки, в которых были спрятаны драгоценности. Кивком головы поманил спутницу, раскрывая кулаки обеих рук. - Глянь, чего урвали, к безделушкам прибавим.
На ладонях переливалось немало золотых изделий с камнями и без них. Из кучи выделялся большой мужской перстень с синеватым камнем, рядом лежали цыганские сережки по одной, еще несколько перстней, золотые квадратные монеты. Из-под низу выглядывали концы цепочек витиеватого плетения.
- Ты снял? - девушка кивнула на трупы бандитов.
- Они пустые, награбленное растащили по саклям, - покривил губы Дарган. - В торбе у проводника отыскал, видно, разбойники с ним делились. Он не из чеченов, а из адыгов или карачаев.
- Не понимай, - нахмурила лоб спутница.
- У нас тут как в салате намешано, что ни деревня, то по своему гутарит. У проводника нашел, что за нами шкандылял.
- В круглый шапка?
- У него, там еще есть.
Девушка руками обвила шею возлюбленного, притянула его к себе. От казака несло запахом лошади, соленым потом и давно немытым телом, щеки и губы кололись щетиной. Но эти мелочи ее не смущали, наоборот, возбуждали, она уже не знала, как обходиться без них. Она пришла к выводу, что французским мужчинам с их галантным обхождением с дамами далеко до ее избранника, не ведающего азов этикета. Дарган терпеливо дожидался, когда у спутницы пройдет чувственный порыв, он не имел права забывать об ускакавших в степь абреках, которые могли вернуться с солидным подкреплением. Улучшив момент, казак откачнулся в сторону:
- Софьюшка, нам пора в путь, - негромко сказал он.
- Потшему? Здесь никто нет, - она снова попыталась слиться с ним.
- Разбойники могут вернуться, здесь народ другой. Он мстительный.
- Народ какой?
- Абреки с голыми черепами, бандиты, с жаждой разжиться на крови обыкновенных людей. Поэтому на заставах выставлены казаки, они охраняют Россию. Мы тоже будем ходить в дозоры.
- Я согласен, - засмеялась девушка. - Будем делать охрана.
Вдали показались предгорья Кавказа, оттуда потянуло свежими ветрами. Линия горизонта поднималась выше и выше, наконец она закрыла половину неба темной неровной полосой. Казалось, если идти в том направлении все время, то можно взобраться на вершины, а с них ступить на небосклон и прогуляться по нему. Девушка впитывала величественные картины в себя, заглушая притаившуюся под сердцем тревогу. Разбойники больше не объявлялись, но люди на пути по облику не отличались от них, они представлялись с заросшими черным волосом лицами, с волосатыми руками и грудью, с пристальными взглядами из-под изломанных бровей. Это была не европейская раса, а что-то среднее между белым человеком и негром, которых во Францию привозилось немало из принадлежавших ей колоний. Правда, французы не набирали черных людей про запас, как делали это американцы, чтобы потом не расплачиваться собственным спокойствием, а наиболее состоятельные держали у себя одного-двух лакеев мужского или женского пола, не слишком потворствуя им в спаривании. Дарган все так-же молча ехал впереди, подтягивая за собой солидный табун лошадей. Когда перед взором путников выросла одинокая гора, он указал на нее рукой, коротко пояснил:
- Бештау.
- Что это? - с любопытством переспросила спутница.
- Гора так называется, видишь, она о пяти головах, вокруг нее разные татарцы живут - карачаи, черкесы, балкары. Горские племена, в общем.
- О, у нас тоже норман, пьемон, анжю, тулуз - народ Франции.
- У вас народы, а у нас племена, - пробурчал себе под нос казак, за время нахождения в Европе успевший убедиться в неравенствах в развитии. - Ты ему одно, а он тебе другое.
- Они бандит? - с тревогой оглянулась вокруг девушка.
- Которые живут здесь, здорово не побалуют, казаки враз хвоста прищемят, а что за Тереком, те не прирученные ишо, совсем дикие. Но нам туда не надо, видишь, впереди еще одна горка? Это Машук.
- Машук… красиво.
- Здесь все названия красивые. Под горой станица, Горячеводской прозывается, но чаще Пятигорской, от окружающих ее пяти гор, туда вельможи из столицы повадились, горячие ванны принимают, грязи, водица хорошая. Хоть холодная, хоть горячая, прямо из-под земли течет.
- Вельможи?
- Они самые, лечатся от разных болезней. В грязи поваляются, водички попьют, и снова как новые, едут перед царем поклоны отбивать. А мы тут ихний покой охраняем, - Дарган потеребил уздечку, посмотрел на спутницу. - Эти земли уже наши, Софьюшка, еще пару деньков и мы будем дома.
- Красиво, - всматриваясь вдаль, повторила спутница. - Пейзаж Вогез…
На другой день, в полдень, путники вошли в расположенную в седловине гор Машук и Горячей станицу Пятигорскую, спустились по кривой улочке к центральной площади с постоялым двором на ней. Солнце раскаленной шляпкой гвоздя застряло на середине выцветшего небосклона, обещая жару и дальше. Навстречу часто попадались патрули из терских казаков, они окликали Даргана, разговаривали с ним. Девушка с обостренным вниманием присматривалась к гордым воинам, ведь ее возлюбленный был из их роду племени. Здесь проходила Кизлярско-Моздокская линия обороны, строительство которой наметилось еще при императрице Екатерине Второй. Но теперь линия находилась как бы в тылу, войска успели продвинуться далеко вперед, до непокорной Чечни с примыкавшим к ней наполовину освоенным Дагестаном. А в станице основался один из войсковых штабов с приданными ему частями из отдельного Кавказского корпуса. Проехав к гостинице, Дарган передал поводья конюху, помог спутнице снять с лошади переметные сумки. Перед тем, как войти в помещение, девушка оглянулась назад, напротив расположилась причудливая галерея с ведущей на гору бесконечной лестницей. По ней поднимались женщины в пышных платьях с зонтиками в руках, рядом шли мужчины в цилиндрах и с тросточками. Это было так необычно и так напоминало столичную жизнь, что она невольно прижала руки к груди:
- Месье Д, Арган, откуда этот двор? - воскликнула она. - Здесь тоже резиденция императора?
- Софьюшка, я тебе говорил, что сюда наведываются особы из столиц, из Санкт-Петербурга, из Москвы и других городов, - терпеливо принялся объяснять спутник. - Они больные, приезжают лечиться грязями и водами.
- Так далеко?
- Видно, ближе таких курортов нету, - уступая дорогу спускавшемуся по ступенькам офицеру, пожал он плечами.
- Баден-Баден, Швейцарски… - пожала она плечами. - Они знают французски?
- Даже в нашей станице найдется несколько человек, понимающих твой язык, а тут и подавно.
Спешивший мимо офицер приостановился на порожках, пошлепал перчатками о ладонь:
- Господа, покорнейше прошу простить, что стал невольным свидетелем вашего разговора, - чуть приподнял он высокий кивер. - Но в России по французски говорят почти все, до последнего времени это была государственная политика.
- Почему до последнего? - обернулся в его сторону Дарган.
- Потому что скоро она отомрет, как ненужное приложение к великосветскому этикету, - офицер снисходительно усмехнулся, снова похлопал перчатками по руке. - Отпадет, как окончил комедию его величество император Франции Наполеон Буонапартий Первый.
- Наполеон не есть французский народ, - вздернула подбородок девушка. - Он есть самозванец.
- Которого этот народ возвел на престол, - мягко улыбнулся случайный собеседник. Добавил на языке девушки. - Мадемуазель, в данном вопросе спор неуместен. Честь имею.
Офицер сошел с крыльца, сделал несколько шагов по дороге и остановился:
- Кстати, ваш император еще жив, ему дали возможность осмыслить свои кровавые деяния, хотя агрессор достоин эшафота, - крикнул он по французски. - Сейчас его сослали на остров Эльбу, мадемуазель, вы считаете, что он одумается?
- А вы противоположного мнения? - быстро спросила она.
- Сделать этого не позволит его неуемный характер, но… время покажет, - офицер щелкнул каблуками и пошел к галерее.
Проводив его растерянным взглядом, девушка вновь взялась за ручки сумок.
- Софьюшка, что он тебе сказал? - на ходу спросил у нее Дарган.
Она молчала до тех пор, пока они не остановились перед входом в темный и прохладный коридор, затем вскинула на спутника затуманенные тревогой глаза, тихо произнесла:
- Офицер предсказал новую войну, Наполеона не повесили, его оставили живым.
- Ну дык… их благородию виднее.
Наступил прохладный вечер, очнувшаяся ото сна девушка протерла глаза, она заметила, чем ближе они продвигались к горам, тем резче менялась погода. Отдохнувшие за несколько часов, путники потягивались в кровати, не в силах заставить себя заняться делами или хотя бы поужинать. С улицы прилетели звуки музыки, затем донесся приглушенный возглас, девушка выглянула в окно. Стоя на дорожке, кого-то окликал встретившийся им перед входом в гостиницу офицер в начищенных сапогах, скоро к нему подбежала молодая женщина в модной шляпке и в платье с тюрнюром сзади, удачно подчеркивающим талию рюмочкой. Девушка сразу вспомнила дам и кавалеров в красивой галерее, поднимавшихся по лестнице на высокую гору, ей захотелось нормального общения. Она повернула голову Даргана к себе, поцеловала в припухшие губы:
- Я хочу город, - негромко сказала она.
Казак настроился было отвернуться, но спутница схватила его за ухо:
- Я хочу гулять, там музыка.
- Господам делать нечего, вот они и выплясывают до утра, - недовольно забурчал Дарган, напомнил. - Мы с тобой еще не ужинали.
- Давай ужин и пойдем галдарея.
Глава одиннадцатая
Через некоторое время они выходили из гостиницы, держа направление на галерею из раскрашенных в разные цвета колонн, арок, фонтанов и зданий за ними. На девушке было длинное вечернее платье, обшитое воланами и рюшами, вместо громоздкого на попе екатерининского тюрнюра, чуть выше талии покачивался однотонный с платьем бант, как всегда, по части моды Франция шла впереди планеты всей. Грудь украшало колье из самоцветов. Светлые волосы были заколоты бриллиантовой заколкой, в ушах поблескивали небольшие золотые сережки с синими сапфирами. Внешний вид ее говорил о том, что она орлица, но не с горных вершин и даже не из столичных салонов, а по меньшей мере из европейских приличных дворцов с прекрасными надомными кутюрье. На спутнике была надета праздничная черкеска с галунами и двумя рядами газырей, с кавалерским набором орденов и медалей на груди, никогда не чищенные хромовые сапоги теперь отсвечивали старинным серебром. Шею закрывал стоячий воротник белой рубашки, на голове высилась сбитая на затылок смушковая папаха. Картину дополняла офицерская шашка и кинжал в широких, отделанных серебром, ножнах. Встречные дамы и господа еще издали замедляли движение, суматошно приспосабливали к глазам лорнеты и монокли, чтобы получше рассмотреть доселе незнакомую пару. Девушка с достоинством отвечала на невольные поклоны, изредка толкая спутника локтем, чтобы и он не изображал из себя истукана.
- Месье Д, Арган, поклонитесь, - шептала она. - Общество надо уважать.
- Еще чего, - заставляя себя неловко кивать папахой, артачился казак. - Пусть они угинают выи, а нам так не положено.
- Нам надо туда, а не мужик, - шипела спутница. - Крестьян мы успеем.
- Тут ты не права, - не соглашался он. - Казаки мужиками никогда не были.
Тем временем интерес господ из высшего общества, подогретый неведомо откуда прибывшей парочкой, достиг апогея. Дамы начали сужать встречные маршруты, чтобы рассмотреть незнакомцев попристальнее. Наконец одна из них не выдержала, с поклонами приблизилась на расстояние вытянутой руки:
- Сударыня, прошу прощения, - окидывая Даргана настороженным взглядом, обратилась она к его спутнице. - Проясните нам, в конце концов, откуда вы и в какой лечебнице остановились?
- Мы из Париж, - живо откликнулась девушка. - Мы проезд.
- Вы француженка!? - округлила глаза дама.
- Ви, мадам, парле ву франсэ?
- Конечно, милочка, кто же в России не говорит по французски, - оглянулась на собравшихся вокруг господ светская львица. Перешла на язык собеседницы. - Но как вы оказались в такой глуши? Вы приехали на лечение?
- Нет, мадам, я вышла замуж за терского казака и теперь мы в свадебном путешествии, едем в родную станицу супруга, - показав на спутника, иронически улыбнулась девушка. - Она зовется Стодеревская, вам это название ничего не говорит?
- Только что услышала от вас-там живут терские казаки, - дама развела руками, в упор не замечая Даргана, с еще большим интересом воззрилась на собеседницу. - Но как вас угораздило на столь смелый поступок, здесь дикие места, населенные первобытными племенами.
- Есть русская поговорка…
- Не надо продолжать, я все поняла.
- А вы давно из…
- Санкт-Петербурга? Второй месяц пошел, думаю, из России вы отправились позже. Вы хотели спросить, как дела в Европе?
- Именно так, мадам, я успела ужасно соскучиться.
- Не мудрено.
Светская львица взяла девушку под руку, окинула Даргана, молча дожидавшегося конца разговора, властным взором:
- Хорунжий, я украду вашу супругу для интимной беседы, - не терпящим возражений голосом объявила она. - А вы пока займитесь разговором с нашими мужьями и ухажорами. Можете поиграть в карты, выпить вина, военным это к лицу.
Спутница вырвалась из дамского окружения лишь тогда, когда смотрители начали зажигать керосиновые фонари. Все это время казак терпеливо выслушивал россказни в основном штабных офицеров об их подвигах на войне. Когда девушка подошла, лицо ее светилось неподдельным удовольствием, такого чистого выражения он не видел за весь долгий путь. И Дарган обрадовался, подумал о том, что привозить ее сюда придется почаще, чтобы находила она здесь отдушину, благо, Пятигорская не так уж далеко от Стодеревской. Если учесть, что службу надо будет продолжать на кордоне, а штаб обосновался здесь, задача и вовсе упрощалась.