На подходе казаков к зданию из толпы выбежала девушка, поспешила Даргану навстречу. Он приостановился, подбоченился и откинул голову назад. Девушка застыла напротив, прижала руки к груди. Наверное, она ждала, когда Дарган первым сделает к ней шаг. Но соблюдать мужское достоинство у казаков было главной заповедью, хотя в родной станице Стодеревской, что расположилась по левому берегу Терека - естественной границе между Россией и немирной Чечней с частью Дагестана - девок он перещупал немалое количество. Была и душенька, к которой наведывался, когда в штанах особенно чесалось. Не татары-нехристи, юнцами сшибавшие страсть на ишачках с ослицами, а православные, пусть и отбивавшие по каждому пустяку поклоны все равно своим богам-истуканам. Осталась там и подружка, которую прочили ему в невесты.
Но это было далеко, за лесами, за полями, за холодными российскими туманами. А здесь было тепло и почти безопасно. Скосив глаза на притихшего за спиной Гонтаря, Дарган проглотил комок в горле, опустил руки вдоль туловища. Он действительно не знал, с чего нужно начинать. Дома сразу попытался бы обнять, поцеловать, а тут неизвестно, что из выходки получилось бы. Тем более, позади иноземки опять закачался тот самый нескладный парень, который сопровождал ее в первую встречу возле моста. Сузив глаза, Дарган смерил парня с головы до ног неприветливым взором, снова посмотрел в лицо девушке. И только сейчас словно открыл, что она действительно была хороша собой. Высокий белый лоб, тонкие ниточки светлых бровей, большие серовато-голубые зрачки с темными ресницами над верхними веками. Ресницы неспешно опускались и снова поднимались, будто пытались завлечь в небесную глубину. Ровный носик с небольшой горбинкой посередине заканчивался тонкими ноздрями, под которыми подрагивали сочные губы ярко алого цвета. Когда они раздвигались, за ними виднелись ряды белых, будто нанизанных на нитку, зубов.
- Скажи ей что-нибудь, а то уйдет, - забеспокоился остановившийся поодаль Гонтарь. Голос у него подрагивал, наверное, иноземка понравилась тоже.
- А что говорить, когда я ихнего языка не знаю? - продолжая выдерживать джигитскую стойку, поинтересовался Дарган. В душе у него было спокойно, лишь вид с подвижными чертами лица девушки да стройная ее фигурка отзывались в области живота щекотливыми чувствами. Тихонько добавил. - Может, про ларжан сказать? Черноус с Горобцом как-то учили, что они к деньгам слабость имеют.
- А если она еще девушка? - так-же негромко засомневался Гонтарь. Черноглазый жгучий брюнет с жесткими усами, он был полной противоположностью своему другу, светловолосому, сероглазому, с белесыми бровями вразлет. Лишь румянец у обоих походил на спелые краснобокие персики. - Патруль кликнет и весь променад закончится.
- От ларжана еще никто не отказывался.
- А он у тебя есть?
- Откуда.
- Тогда чего зря языком молоть. Лучше намекни ей, мол, с, амус.
- А что это такое?
- Вроде, так знакомиться надо. Я слыхал.
В этот момент, оценив нерешительность кавалеров, иноземка выдернула из-за пояса цветной платочек и взмахнула им перед собой. Дарган понял намек, оттопырив черкеску, вытащил точно такой-же платок, выхваченный из ее рук на мосту, протянул навстречу. Оба радостно засмеялись, чувство неловкости исчезло, уступив место любопытству.
- А вообще, скажи про ларжан, - наклонился вперед Гонтарь. - Дюже она красивая и смелая, такие в девках ходють не долго.
- Говорю тебе, что нету, - не переставая улыбаться, отозвался Дарган.
- Ты скажи, а я знаю, где взять, намеднись увидал, как хозяин нашего подворья схрон на базу устраивал. Несколько домов под квартиры отдал, две мастерские, конюшни. Богатый должен быть мусью.
- Да ты что! - быстро обернулся к нему дружок.
- И место на перекрестке дорог, кого только не заносило, - продолжал с убеждением рассуждать Гонтарь. - Навроде нашего моздокского пути, что из Персии в Россию ведет.
- А чего ты раньше язык проглотил?
- Не время, значит, было.
Дарган досадливо сверкнул глазами, но промолчал. Между тем, подавшись вперед, девушка быстро-быстро о чем-то заговорила, прищуривая большие светлые глаза, помогая себе округлыми руками. Разобрать ее лепет было невозможно, но настроение угадывалось. Кажется, она была довольна, что встретилась с приятным молодым человеком, и рада, что он пришел сюда.
- С, амус? - выждав момент, с доброжелательной улыбкой сказал Дарган.
- Самус? - девушка перестала смеяться, наморщила лоб. Повторила. - Самус… с, амус. О, ви, ви, месье, экскюзи, силь ву пле. Я учил руси, плехо.
- Училась? А где?
- Не понимай… А, Сорбонн.
- Это ваша школа, что-ли?
- Университет ихний, как Ломоносовка в Москве, - пояснил за спиной Гонтарь.
- Не понимай…
- Снова не то, - всплеснул руками Дарган. - Она ничего не соображает.
- А про с, амус, вишь, сработало, дай только время, - обрадовался друг. - Теперь ее надо отсюда увести, чтобы оторвать от прыщавого. Наверное, это ее ухажор.
- Морду ему тут не набьешь, - озабоченно покрутил головой Дарган. Снова прислушался к лепету иноземки. - А что она хочет еще?
- Да кто ее поймет. Скажи, что желаешь инвит, мол, муа жуир.
- А что это? - насторожился Дарган. - Не обидится?
- Не должна, Черноус при мне своей бабе так говорил.
- Ну и как?
- Довольная осталась.
Тем временем девушка быстро переводила взгляд с одного на другого, не смея вмешиваться в диалог. Прижав руку к груди, затем Дарган указал пальцем на нее, потом махнул рукавом черкески вдоль улицы. Внимательно следившая за ним иноземка радостно замотала головой. Тогда казак кивнул на маячившего поодаль провожатого, громко спросил:
- А как с ним? Это не твой хахаль?
- Пардон? - чуть наклонившись ухом, сделала она полшага вперед.
- Ну, твой жених? Месье вон тот, - повторил Дарган.
- Месье!? Жень-их!? О, но, но, - отрицательно качнула волосами собеседница. Протянула тонкую кисть в ту сторону, куда показывал казак. - Лонж… боалевард.
- Тогда полный ла мур, - повеселел урядник.
Бросив сумрачный взгляд по направлению к долговязому парню, он нагло подцепил девушку под руку и потянул ее за собой. Она не сопротивлялась, даже не оглянулась на соотечественника, скорее всего, по уши влюбленного в нее. Лишь громко и радостно воскликнула, подтверждая, кто из парней для нее дороже. Гонтарь взялся за рукоятку кинжала, отпустив парочку на несколько шагов вперед, последовал за ними. Он был уверен, что точно так-же поступил бы и его верный товарищ. Но подобный расклад не устраивал отвергнутого жениха, не перестававшего вертеться посреди площади, он выследил среди толпы народа патруль из русских солдат, резко вскрикнув, бросился к нему. Дарган насторожился, осмотрелся вокруг, от площади в разные стороны разбегались несколько тенистых улиц с домами из розового туфа. С левой стороны они поднимались на пологий склон, с правой спускались вниз, туда, где на почти такой же площади стояло здание учебного заведения под чудным, схожим с иконной мадонной, названием Сорбонна с бедно одетыми студентами возле. Когда отряд казаков патрулировал по улицам острова, из резвых стаек молодежи вслед неслись улюлюканье со свистом. Значит, сворачивать туда не стоило. Но за университетом начинался самозастрой с множеством кривых переулков, в которых можно было заплутать. Покосившись на девушку, Дарган заметил, что она продолжала беспечно улыбаться. Он снова перемигнулся с Гонтарем, кивнул на крутой уклон справа. Тот понимающе опустил глаза.
В этот момент взбудораженный долгоносиком патруль перекинул ружья со спины на грудь и двинулся вслед за троицей. Вид у усатых воинов в высоких головных уборах был грозным, не обещающим ничего хорошего. Надо было что-то предпринимать, иначе разборки могли привести к плачевному результату. Вряд ли удалось бы доказать, что мадемуазель напросилась в подружки сама. Но упускать добычу Дарган тоже не горел желанием, потому что девушка все больше нравилась ему.
- Аллюр? - предложил он ей слышанное от старших товарищей слово. Кажется, им подгоняли лошадей.
- Аллюр!? - повторила она, насмешливо сморщив носик. Она снова ничего не понимала.
- Ви, аллюр, то есть, бегом.
Дарган опустил руку вниз и пошевелил двумя пальцами, затем легонько повлек подружку вперед, заставив ее переступать ногами быстрее. До нее дошло, потому что она посерьезнела, а когда Дарган указал на солдат за спиной, сама ускорила шаг. Но было уже поздно, один из патрульных припустил к ним рысью. Из переулка по ходу движения выперся конный разъезд из разморенных бездельем драгунов на холеных лошадях.
- Задержать, - обращаясь к конным, крикнул патрульный с ружьем на перевес. - Нарушение комендантского указа.
Драгуны тут-же разъехались в разные стороны, образовав широкий полукруг, вся троица оказалась как бы в ловушке. Осознав, что с подружкой оторваться от патрулей не удастся, Дарган обнял ее, вперился серыми зрачками в ее голубые омуты:
- Жди меня вон там, я приду, когда солнце скроется за домами, - он ткнул себя пальцем в грудь, затем показал на ступени, ведущие вовнутрь здания с колоннами. Вытянув кисть в сторону заходящего солнца, провел рукой вниз. Повторил. - Когда солнце сядет, я обязательно приду, только ты подожди. А-а, досада, как ей объяснить!..
Дарган с надеждой зыркнул на успевшего подобраться друга, но у Гонтаря словарный запас тоже был небогатым, он лишь поджал тонкие губы. Девушка вцепилась пальцами в предмет своей любви, она напрягалась, силясь уяснить, о чем пытался сказать ей он. Наконец, повернувшись к солнцу, она как бы притянула его за край к земле, потом указала на себя и повела рукой к мраморным ступеням.
- Да, да, ты поняла, - косясь на всадников и бегущего к ним патрульного, обрадовался Дарган. - Ты мне понравилась, я женюсь на тебе… Не понимаешь? Вот досада…
- Се мари авес, ла филь, - нервно ответил уже ощетинившийся ежиком его товарищ. Посоветовал. - Заканчивай с расставаниями, Дарган, из их кольца мы вряд ли сумеем вырваться.
- Мариер авес… же мариер авес… - девушка схватилась ладонями за покрывшиеся красными пятнами щеки, восхищенно воззрилась на своего кумира, она словно забыла, где находится. Но Дарган уже не замечал ее, подцепив полы черкески, он шустро запихивал их за кожаный ремень на поясе. Его примеру последовал Гонтарь. - Же…
- Апре сон камарад, апре, - напряженным голосом перебил ее Гонтарь. - Все, милая, свидание закончилось, нам надо утекать.
- Мой друг прав, нам не до хорошего, - подтвердил Дарган, закатывая рукава черкески, - Теперь как бы изловчиться, чтобы поухватистей, - он напялил на глаза папаху, не оборачиваясь, кивнул товарищу. - Хомутай гнедого, а там дело покажет. Отцу и сыну…
Дарган на глазок примерил расстояние до холки близкой лошади с громадным драгуном, вильнул зрачками на вторую с полусонным седоком. Резко оттолкнув девушку от себя, кошкой метнулся к коню и через мгновение уже сидел позади неповоротливого из-за мешковатой формы всадника. Столкнув его с седла, вырвал из рук конец уздечки, за которую тот пытался зацепиться, завернул морду лошади так, что по зубам у той застучали железные загубники. Конь взвился на дыбы, перенес мощное тело на задних ногах в обратную сторону. Подбегавший солдат застыл на месте с прижатым к груди ружьем, девушка едва успела отскочить на обочину. Дарган оглянулся на друга. Сидя верхом на лошади, тот боролся с крепким седоком, не желавшим спрыгивать на землю. Тогда Дарган выхватил из-за голенища нагайку, полоснул драгуна по плечам, еще раз, по жирному бедру. Экзекуция подействовала, верховой соскочил с седла, словно его ошпарили кипятком. Не давая возможности опомниться третьему всаднику, казак огрел нагайкой и его, заставив наклониться к холке и дать шпоры коню. Путь был открыт. По разбойничьи свистнув, Дарган всадил каблуки под сытое брюхо скакуна и помчался вниз, к учебному заведению Сорбонна с тощими студентами возле входа, мимо магазинчиков, кафешек и других бистро, в которых хозяева были рады любому посетителю. Особенно русским, оставлявшим на прилавках весомые серебряные рубли - национальную валюту Российской империи. За спиной слышался дробный цокот копыт лошади товарища с детства, на которого можно было положиться как на себя. Так же и Гонтарь имел полное право не сомневаться в надежности горячего и дерзкого друга.
- Стой, - раздался сзади запоздалый окрик солдата из патруля. - Вот антихристы, в христа - мать… Стой, говорю, басурманово племя, стрелять буду…
Тишину в центре огромного города потревожил звук выстрела из ружья. Через несколько мгновений прозвучал второй выстрел, который сделал пустившийся вдогонку верховой драгун, но торопился он не здорово, лишь до первого поворота. И тут-же последовал третий залп от одного из пришедших в себя, спешенных не по своей воле, неудачников. Пригнувшись к гриве, Дарган поддал коня пятками под бока, завернул в переулок с домами с островерхими крышами. Площадь с похожей на королевский дворец Сорбонной осталась позади, вдогонку казакам полетел пронзительный свист из стоявшей по периметру ученой молодежи. Дарган подобрал верхнюю губу и ответил таким залихватским посвистом, что взмыленный рысак суматошно запрядал стоячими ушами. Показалось, вокруг установилась мертвая тишина, а может, от напряжения заломило перепонки, потому что цокота копыт долго не было слышно.
Дома помельчали, мостовая перешла в грунтовую дорогу, уже замелькали прижимавшиеся к берегу реки окраины. Кони вынесли седоков к расположению какой-то кавалерийской части. Об этом совпадении оба только мечтали, потому что гнать лошадей к месту постоя своего полка было бы безумием - расследование назначили бы незамедлительно. Спрыгнув с седел, они закрутили концы уздечек на ветках деревьев перед полосатыми будками со шлагбаумом, нырнули в глухой проулок с зарослями чертополоха. Нужно было уносить ноги, пока наряды из военных патрулей не оцепили район и не пошли прочесывать улицу за улицей. Установленные в поверженной империи с подачи Александра Первого комендантские правила действовали неукоснительно.
Друзья появились в части, расквартированной по домам местных жителей тогда, когда солнце коснулось краем далеких городских крыш на другом берегу реки Сены. Терские казаки готовились к отбою, возле привязей перед подъездами возились лишь те из них, которых назначили в ночной наряд. Гонтарь сразу отправился на квартиру, а Дарган прошел на конюшню, где в стойлах хрустели овсом два его коня - кабардинец и запасной дончак. Огладив кабардинца, подкинул под морду ему еще жменю сухого зерна. Мягкими губами конь пощупал грубоватые ладони хозяина, фыркнул и отвернулся, как бы показывая, что и тому пора отправляться на отдых.
Но почивать было некогда. Выйдя за ворота, Дарган вновь посмотрел на покрасневшее солнце, уже наполовину опустившееся за высокие шпили дворцов, затем заскочил в небольшой флигелек за хозяйской усадьбой. Вынув из висящей на стене саквы круг каймачьего сыру, отбил кусок, разломил его на несколько частей, торопливо пожевал. Остальное засунул обратно. Зачерпнув кружкой из бадьи воды, запил трапезу и сразу сунулся на выход.
- На ночные забавы собрался? - окликнул его Черноус, заросший темной щетиной казак. Он сидел на табуретке, оглаживая на колене суконкой острую шашку. - Не к той мамзельке, что возле Нотре Дама поджидала?
- А ни то, тебе одному ночами по лумырям шабалить? - огрызнулся Дарган, хотя на душе было неспокойно. На забавы он уходил в первый раз и чем они могли закончиться, не имел представления. - Схожу, коли приглашают.
- Пешкеш-то заготовил? - не унимался Черноус.
- Без него никак?
- А как без пешкеша? - вопросом на вопрос ответил казак. Засмеялся. - Потом все равно флинту придется назначать, да не дедовским вот такенным ружьем, а за монета. По подарочку и посмотрят, какой выкуп с тебя брать.
- Никакого, я на серьезное не согласный. К тому ж в станице у нас такие скурехи с душеньками, что чихирю не хватит обновку отмыть, и флинту берут или пистонным ружьем, или деньгами, по его цене. А тут баловство одно, для приросту населения.
- А понравилась мамзелька?
- С чего ж тогда в ночные хаживать.
- Гонтарь с тобой настроился?
- Не, с него довольно.
Дарган вспомнил, что друг намекал на хозяйский схрон, который мусью зарыл где-то на подворье. Подумал, что надо бы выбрать время и прощупать углы, чтобы опередить с набегом на клад других охотников. А вдруг там таятся большие сокровища, за которые всегда можно будет выручить немалые деньги. Зыркнув по просторному базу, вздохнул и поправил кинжал на поясе, пора было отправляться на свидание.
- Тогда саул бул, казак, - оскалил белые зубы Черноус. - Будь здоров.
Дарган сразу заспешил по направлению к площади недалеко от церкви Нотре Дам, на которой договорился встретиться с девушкой. Заметил вдруг, что патрулей на улице прибавилось, но особого значения не придал. Даже если солдаты начали искать его с другом, вряд ли они чего добьются - среди терских казаков предателей не было. Он все еще был в сомнениях, правильно ли поняла его девушка и не помешает ли опять встрече ее долговязый ухажер. К тому же быстро темнело, по такую пору подружка не захочет высовывать нос на улицу сама. Но как только пятки ощутили грубоватые камни площади и Дарган остановил взгляд на ступенях перед входом в здание с колоннами, на душе у него отлегло. Даже в темноте можно было различить стройную фигурку в белом платье, стоящую на самой верхней площадке. Дарган шустро взбежал, схватил девушку за руки. Она прильнула к груди, обдав душистым запахом, исходящим от светлых волос, прячущих в локонах струящуюся по шее золотую цепочку с упавшим между грудями разноцветным медальоном. Он оглянулся вокруг, успел заметить, что за дальней колонной кто-то топчется. По спине прокатился неприятный холодок.
- Аллюр? - наклонился он к ее уху. - Или как его… лонж бульвар?
- Аллюр, аллюр, - радостно закивала она головой. - Ви, лонж боалевард, месье.
- Тогда опирайся о мое плечо, а то упадешь.
Они быстро заскакали по ступеням вниз. Выбежав на площадь, Дарган снова обернулся назад, странная тень отделилась от колонны, заторопилась за ними. Сомнений быть не могло, она принадлежала тому парню, который таскался за девушкой как в бане березовый лист за голой задницей. Значит, ситуация с партрулями в любой момент имела право повториться, нужно было оторваться от навязчивого ухажера во что бы то ни стало. Тем более, что в темноте раздался близкий цокот копыт, по крышам метнулись всполохи от горящего факела. Схватив девушку за локоть, Дарган потащил ее в черный омут улицы, ведущей к церкви. На ее задворках под крепкими стенами колокольни он успел заметить несколько копешек сена, видимо, заготовленных монахами для своих нужд. Когда казаки находились в патруле, кони без понуканий несли туда всадников, стараясь на ходу схватить губами пучки добросовестно просушенной травы. Лучшего места для уединения с иноземкой отыскать было трудно, мешал только навязчивый стук каблуков за спиной.