- Когда прискачем в город или в селение, ты погутаришь по своему с каким-нибудь скупщиком драгоценностей. Остальное заберем с собой, в хозяйстве сгодится все.
- Ви, мон рой, - в восхищении повторила подружка. Обхватив голову Даргана, впилась губами в его губы, не переставая повторять. - Ви, мон рой… мон шер… мон херос…
Кажется она поняла планы возлюбленного, который оказался не только красивым мужчиной, но и деловым человеком. Отпустив его голову, она осторожно приподняла за конец ту из цепей, которая весила не меньше килограмма. Разложив ее по длине руки, потыкала пальцем в звенья, скосила взгляд на свою цепочку с цветастым кулоном и весело поцокала языком. Подумав, присоединила к массивному замку медальон с изображением святого в середине и внезапно побледнела, испуганно сверкнула глазами на собеседника:
- Ле кардиналь, - прошептала она.
- Кардиналь не кардиналь, а продавать надо, - отбирая цепь, рассудительно заметил Дарган. - Деньги нужны, понимаешь, ларжан. Новый дом в станице построить, хозяйством обзавестись. На те деньги, которые я выслужил, только в шинок пару раз сходить получится, а с этим богатством мы как-нибудь поднимемся. А, мамзелька, Софьюшка ты моя? Замечаю, ты все больше нравишься, скуреха моя иностранная.
Девушка не говорила ничего, она только молча кивала головой. Впервые между спутниками обозначилось пока что ничем не подкрепленное призрачное единение.
Через полчаса кони мчали обоих по укатанной деревенскими телегами грунтовой дороге. На всякий случай Дарган свернул именно на нее, потому что в голове не переставая крутилась мысль о том, что хозяин сокровищ забил тревогу. Если местные власти организовали погоню, она должна была направиться по основному тракту, вряд ли кто догадался бы свернуть на проселочный путь. Точно так-же можно было рассудить и о расставленных лишь на главных направлениях постах. Ко всему, поразмыслив о чем-то своем, на грунтовку указала спутница. Они не задержались ни в одном селении, пролетая их на полном скаку, оба рвались к заветной цели с завидным упорством. И если бы кто присмотрелся со стороны, непременно заметил бы, что они чем-то неуловимо походили друг на друга.
Ближе к полудню вдали показались шпили соборных колоколен с красными черепичными крышами зданий. Когда до города осталось версты полторы, Дарган остановил кабардинца, вытащив отложенные на продажу драгоценности, молча передал их спутнице. Девушка приняла их, поморщившись от боли в теле, переложила в торбу, приторочила к седлу впереди себя. Видно было, что она снова здорово намяла ноги с бедрами, но Дарган лишь ухмыльнулся, не сказав ни слова для приободрения. Кони опять понесли всадников вперед.
На небольшой площади в центре городка Дарган отыскал коновязь, спрыгнув с лошади, закрутил поводья вокруг бревна, принял торбу и помог спутнице сойти на землю. Девушка оглянулась вокруг - время подходило к обеду, площадь начала пустеть. Это означало, что тот, кто был ей нужен, наверняка находился дома. Она сделала знак, чтобы спутник последовал за ней, уверенной походкой направилась к одному из зданий с портиками, колоннами и похожими на монастырские узенькими окнами. Но вошла в него не через парадный подъезд, а с заднего входа, она вела себя так, будто бывала здесь не раз. На звонок серебряного колокольчика отозвалась худая консьержка с повязанным спереди белоснежным фартуком и таким-же чепчиком на волосах. Девушка кивнула Даргану на лавочку в крохотном дворике, затем наклонилась к уху консьержки, что-то быстро ей сказала. Та пошевелила сухими губами, отошла в сторону и обе скрылись за дубовыми дверями. Постояв в раздумье, Дарган прошел к указанной лавочке, настроился ждать подружку. Он не сомневался в ее честности и преданности, но что за люди в доме, в который она проникла, он не знал.
Вслед за консьержкой девушка поднялась по мраморной лестнице на второй этаж, ступила в просторный зал, по знаку женщины опустилась в кресло напротив дверных створок в одну из многочисленных комнат по кругу. Прижав сумку с сокровищами, она начала обдумывать, с чего следует начинать, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Пришла к выводу, что мудрствовать не следует по одной причине: чем больше выгадываешь, тем больше за это платишь. Когда половинки двери раскрылись, она твердой походкой направилась навстречу высокому лысоватому человеку в домашнем халате и мягких тапочках. Увидев прекрасную посетительницу, господин растерянно покосился на свою одежду, но она успокоила его.
- Все в порядке, месье Ростиньяк, - она сделала паузу, наблюдая за мимикой мужчины. - Мой визит не займет слишком много времени.
- Разве что так, - пробурчал вальяжный господин. - Простите, я подумал, что кто-то из моих партнеров перепутал время деловой встречи и поэтому не стал переодеваться.
- Именно на это я и рассчитывала, - быстро сказала девушка. - Для решения моего вопроса как раз нужна обстановка раскованности.
- Ну что-же, проходите.
Владелец роскошного особняка в центре городка отошел в сторону, пропуская в кабинет посетительницу и выпуская из него сердитую от рождения консьержку. Девушка проскользнула к ореховому столу, присела на стул из такого же дерева, и, пока хозяин кабинета делал служке поручения, осмотрелась. На стенах висели великолепные картины художников средневековья, в основном, французских и фламандских, но были среди них и русские, больше пейзажного характера, а так-же иконы, составившие иконостас в переднем углу. Хозяин кабинета, как и все богатые люди, занимался собирательством. Когда тот занял, наконец, место за столом, девушка мило улыбнулась и сразу перешла к делу.
- Месье Ростиньяк, вы знаете, наша страна переживает не лучшие времена. Мы надеялись, что император Наполеон завоюет мир со всеми его богатствами, осчастливит французскую нацию. Но его - и нас - постигла неудача.
- Да, мадемуазель, такого страшного удара Франция не знала за всю историю. Даже английская оккупация почти пятисотлетней давности по сравнению с этим бедствием выглядит вполне сносной, хотя я как не любил заносчивых англосаксов, так до сих пор их не уважаю, - согласился респектабельный месье. - Страну захватили русские варвары, нам теперь долго не отмыться от позора.
- Мы потеряли многие ценности, боюсь, потеряем еще, - посетительница сделал паузу, готовясь огласить главное, за чем пришла. - Но есть люди, которые хотят сохранить богатство, принадлежащее народу Франции, они готовы пойти на все, чтобы сокровища не достались оккупантам. - Девушка повыгоднее распахнула веки, вперилась горящими зрачками в глаза господина за столом. - Эти люди согласны продать их за русские рубли, ведь рано или поздно варвары покинут нашу страну, здесь их деньги никому не будут нужны.
- Гм, гм, неплохо, мадемуазель, - замешкался захваченный врасплох хозяин кабинета. Он не в силах был заставить себя перейти с патетического настроения страстного патриота родины на хитровато-занудливый облик обыкновенного ростовщика. - Как я понимаю, вы хотите что-то предложить? Позвольте спросить, что-же именно?
- Золотые вещи, месье Ростиньяк, прекрасные ювелирные изделия несравненных мастеров Франции, Германии, Испании, которыми пользовались монархи этих стран и их свиты, и которые по праву принадлежат только Франции, - посетительница быстро развернула первый лоскут кожи, под которым скрывались золотые кубки. Отбросив обертку на пол, выставила патиры на столешницу. - Вы только посмотрите, месье, какое великолепие может попасть в руки русских, ведь этим кубкам нет цены.
Откинувшийся на спинку стула хозяин кабинета медленно придвинул лицо к патирам, похлопав по карманам, схватил со стопки бумаг очки, набросил их на переносицу. Наверное, он что-то знал об этих кубках, потому что губы его беззвучно зашевелились. Кинув быстрый взгляд на девушку, господин взял один из них, закрутил в руках, читая написанное и вглядываясь в клейма мастера. В кабинете зависла тишина, прерываемая лишь сопением хозяина, да ерзанием его тапочек по паркету. Это продолжалось так долго, что девушка успела раза два поменять позу. Наконец, месье отставил кубок в сторону, приблизил к себе второй. И снова на лбу у него выступили капли пота, потекли по щекам, скопились на верхней губе. Сфыркнув влагу, господин мотнул головой, совершенно иным взглядом посмотрел на сидящую напротив мадемуазель.
- Это все, или у вас есть что-то еще? - осипшим голосом спросил он.
- Скажите честно, вещи вас заинтересовали? - вопросом на вопрос ответила посетительница.
- Да, конечно. Но понимаете ли в чем дело, изделия подобного рода не гуляют по отдельности, к ним обязательно должен быть набор других из того-же сплава.
- Я согласна, и вот вам новое доказательство.
Посетительница выложила на стол сверток с вилками и ложками, тускло заблестевшими от покрывавшей их пленкой патины в лучах пробивающегося сквозь витражи на окнах полуденного солнца. Выдернув из-под них кожу, снова бросила ее к своим ногам. Теперь она была уверена, что оберточный материал больше не понадобится.
- Посмотрите, это Испания времен Столетней войны. Как и патиры, они вышли из-под рук одного ювелира и украшали собой сервизы его и ее Величеств, - девушка быстро перевернула одно изделие, ткнула пальцем в его основание. - Это клеймо королевского двора.
- Я уже понял, - поправляя очки, признался хозяин кабинета. Он придвинул к себе предметы, не удосужившись их пересчитать. - Простите, вы приготовили сюрприз еще?
- Пока только этот набор, - посетительница демонстративно затянула веревкой горловину на обыкновенной торбе для овса, но сидящий за столом господин даже не поморщился. - Если сделка пройдет удачно, торг можно будет продолжить.
Хозяин кабинета пожевал губами, слепо разглядывая стену с картинами, среди которых выделялось своей неординарностью полотно английского художника Кузелле "Ночной кошмар". Видно было, что изнутри его раздирают противоречивые чувства. Наконец, он пристально всмотрелся в посетительницу:
- Скажите, а что заставило вас прийти именно ко мне?
- Во первых, вы патриот своей родины, занимаете большое общественное положение, являетесь собирателем национальных ценностей, - растягивая слова, чтобы собеседник сумел проникнуться уважением к себе, начала перечислять она его достоинства. Девушка решила не признаваться, что знает этого человека по родственным связям с ее предками, именно поэтому она подтолкнула возлюбленного завернуть на дорогу, ведущую сюда. - Французы боготворят вас как народного спасителя. Во вторых, к кому прикажете обращаться, когда страна находится в бедственном положении, когда франк девальвировался настолько, что превратился в оберточную бумажку с не менее бесполезными монетами. И еще одно. - Собеседница выдержала солидную паузу. - Вы единственный, кому можно доверять без оглядки по сторонам.
- Спасибо, мадемуазель, вы очень любезны, - проникся теплыми чувствами к девушке хозяин кабинета. - Конечно, я пойду вам навстречу и заплачу за раритеты дороже, чем в любой скупке драгоценностей. Можете мне поверить.
- Поэтому я вашем кабинете, месье.
- Но меня интересует еще один вопрос, если пожелаете, можете на него не отвечать.
- Я вся внимание, - подобралась девушка.
- Откуда у вас такие редкие сокровища и не встречались ли мы с вами раньше? - снова пожевав губами, задал щепетильный вопрос господин. - Мне кажется, вы тоже принадлежите к известному роду. В Париже у меня есть дальние родственники, с которыми я не встречался много лет, вы очень похожи на одну из женщин из этого, к сожалению, разорившегося, дворянского клана. Сознайтесь, вы не из династии Д, Люссон?
Девушка старательно напялила на лицо маску недоумения, завела за ухо прядь светлых волос:
- Нет, я не из династии Д, Люссон, хотя не простолюдинка.
- Это видно по умению вести беседу, независимой манере держаться и по перстню на вашей правой руке, - усмехнулся собеседник.
- А драгоценности принадлежат одной знатной семье, пожелавшей остаться неизвестной. В этом деле я всего лишь посредник, - пряча руку за торбу, заспешила с пояснениями посетительница.
- Хорошо, я поверил вашим словам. Если просветите для меня еще одно недоразумение, то я закрою неприятную нам обоим тему. А я вижу, что для вас она является щекотливой.
- Не совсем так, но когда человека хотят в чем-то обличить, хорошего мало, - пожала плечами собеседница. - Что вы желали бы узнать еще, месье?
- У вас на шее золотая цепь очень похожая на ту, которую в семье Д, Люссон передают по наследству. На ней должен быть медальон с изображением святого Дионисия, покровителя города Парижа. Не соизволите ли отогнуть края воротника платья, чтобы взглянуть на него, ведь медальон у вас, не так ли?
- Месье Ростиньяк, вы переходите границы дозволенного, - возмущенно воззрилась на хозяина кабинета посетительница. Застегнула платье на последнюю пуговицу. - У меня есть медальон, я обладаю еще чем-то другим, но это личные свободы, на которые никто не имеет права посягать.
- О, мадемуазель, простите ради всех святых, - под жестким взглядом собеседницы смешался респектабельный господин. - Кажется я действительно перешел рамки разумного, вместо того, чтобы поверить вам на слово.
- Не забывайте, месье, с веры начинаются благие дела, даже в том случае, если вначале они не совсем праведные.
- Вы правы, нам лучше перейти к делу. Итак, за кубки и столовые принадлежности из золота я заплачу вам ту цену, которой они достойны.
Хозяин кабинета встал, прошел к дубовому шкафчику на высокой подставке, ключом открыл дверцу. На нескольких полках лежали перевязанные нитями толстые пачки ассигнаций, их разделяли шкатулки, наверняка, с золотыми монетами разных стран.
- Какими деньгами вы хотите получить, английскими фунтами стерлингов, испанскими песетами или русскими рублями? - обернулся он от домашнего сейфа. - И тем, и другим я гарантирую вам точный расчет.
- Мы обговаривали вначале, что мне желательно было бы получить расчет русскими рублями, в коалиции стран победительниц они котируются очень высоко. Обладатели драгоценностей предпочли бы их тоже, - подалась вперед девушка. - К английским фунтам я отношусь так-же, как и вы - с раздражением.
Внутренний замок в шкафчике щелкнул два раза, на столешницу шлепнулись несколько пачек ассигнаций с изображением русского императора Петра Первого с императрицей Екатериной Второй. Господин снова занял место на высоком стуле во главе стола.
- Кажется, у нас есть продолжение сделки, надеюсь, вы не станете этого отрицать? - подождав, пока посетительница уложит деньги в ту же торбу, из которой вытаскивала раритеты, пристально посмотрел на нее он. - Что вы хотите предложить на этот раз?
В этот момент дверь приоткрылась, в кабинет протиснулся мальчик лет пяти в белой рубашке с шелковыми воланчиками по груди и по рукавам, в штанишках разноцветными пузырями и в красных шелковых чулочках с кожаными ботиночками с бантиками на ногах. Он был очень красив и очень здорово кого-то напоминал, этот белокурый ребенок с капризными бровками, с розовыми щечками и белыми зубками между пухленьких губ. Под округлым подбородком у него был повязан шелковый зеленый платок. Пока он по ковровой дорожке продвигался к массивному столу у противоположной стены кабинета, девушка с жадным вниманием разглядывала всю его ладную фигурку. И вдруг поймала себя на мысли, что наяву видит родного брата, он был на несколько лет моложе ее и в детстве она успела наиграться с ним вдоволь. Интерес посетительницы не остался незамеченным, поднимаясь с кресла навстречу мальчику, вальяжный хозяин роскошных апартаментов хитровато прищурился, затем взял его за руку, с пафосом представил:
- Потомок галльских рыцарей Огня и Меча, наследник древнего дворянского рода Ростиньяк, будущий герцог и мой племянник Буало де Ростиньяк собственной персоной.
Девушка подобралась, поднявшись со стула, присела в легком книксене:
- Очень приятно, месье Буало, простите, но я представляться не буду, потому что являюсь всего лишь посетительницей.
- Ваше право, мадемуазель, - наклонил кудрявую головку в знак согласия мальчик, любопытство в его голубых глазах сменилось недетским вниманием. - У вас к моему дяде очень серьезный вопрос? Если да, то я могу удалиться.
Не зная, что ответить, девушка перевела взгляд на хозяина кабинета, который снова хитровато ухмыльнулся и с подтекстом спросил:
- Медемуазель, разве при общении с этим мальчиком вы ничего не чувствуете?
- Что вы хотите этим сказать? - приподняла она плечи.
- Тогда все в порядке, - с той же ухмылкой пофыркал губами господин, снова обратил взгляд на ребенка. - Месье Буало, вы приехали с родителями?
- Да, с папой и с мамой, наш экипаж стоит еще у подъезда, - подтвердил тот. - А я сразу поднялся в ваш кабинет, дядя.
- Отлично, мы скоро закончим и я выйду в гостиную комнату. А пока, если вам будет угодно, вы можете занять вон то кресло.
Когда необходимая в подобных случаях субординация была соблюдена и каждый устроился на своем месте, девушка снова занялась свертками. Она задвинула самый увесистый с монетами на дно холщовой торбы, подумав, что менять золотые дукаты с пиастрами на бумажные деньги не стоит по одной причине - золото в монетах в любой стране ценится одинаково. Это в изделиях драгоценный металл имеет свойство повышаться до беспредела и чтобы не прогадать, вещи из него нужно продавать людям сведущим. Также поступила она и с цепями, здраво рассудив, что модницы в любом уголке мира ничем не отличаются друг от друга. Извлекла на свет два свертка с массивной цепью и не менее солидным знаком священной власти, отбросив куски кожи, разложила их на столешнице. В голове мелькнула мысль, что любой француз посчитает за честь не расставаться с национальным богатством никогда и ни при каких условиях, даже если придется поступиться последним. Но то, что она увидела через мгновение, заставило ее невольно собраться в комок. Мальчик в кресле сбоку стола продолжал с любопытством присматриваться и к девушке, и к извлекаемым ею сокровищам, зато выжидательное выражение на лице хозяина кабинета переменилось на настороженное, затем на почти суровое. Он вскинул глаза, в упор воззрился на посетительницу.
- Мадемуазель, откуда у вас эти вещи? - со стальными нотами в голосе, вопросил он.
- Из той же коллекции, которую решили распродать обедневшие честные люди, - вздрогнула ресницами девушка, облизала вмиг пересохшие губы. - Вас что-то не устраивает?
- Эта цепь с медальоном принадлежала тому из кардиналов, которого наши соотечественники во главе с революционно настроенными Робеспьером и Мюратом казнили вместе с Людовиком Шестнадцатым, королем Франции. Не так ли? - продолжал расстреливать собеседницу холодным взглядом господин, его племянник переводил глаза с одного на другого собеседника, пытаясь вникнуть в суть дела. - Для французского народа она является бесценной реликвией, предназначение ее - переходить от высшего духовного лица страны к его преемнику без каких бы то ни было условий. Вы со мной согласны?
- Наверное, если цепь действительно была на шее у кардинала, которому отрубили голову, - смешалась девушка, проглатывая застрявший в горле ком. - Но разве не имеет права быть другое? Изделие не имело никакого отношения к духовеству, а было в пользовании приближенной ко двору аристократической знати, например.