* * *
Дмитра Иванчука затолкнули в новую камеру, и он, стоя возле дверей, растерянно старался что-нибудь увидеть в царившей здесь полутьме. Впрочем, Дмитро довольно быстро сообразил, почему тут так сумрачно. Вероятно, небольшое окно выходило туда, куда заключённым смотреть возбранялось, и потому снаружи был приделан сделанный из досок "намордник".
Впрочем, выходило, что новое помещение немного лучше прежнего, - это оказался не полицейский "клоповник" с нарами, а бывшая келья, куда поставили стол и две солдатских двухэтажных кровати. Три места на них уже были заняты, а одно верхнее свободно, и Дмитро первым делом положил туда свои немудрящие пожитки.
За столом друг против друга сидели два заключённых, один - багроволицый здоровяк, второй - фигурой пожиже, но сугубо панского вида, с очками, вздетыми на нос. Третий арестант, одетый в поношенную рясу, лежал на постели и неотрывно смотрел в потолок.
Дмитро, малость освоившись, потоптался на месте и с некоторой заминкой поздоровался:
- Доброго дня…
- Та який же вин, в бисового батька, добрый? - здоровяк тяжёлым взглядом посмотрел на Дмитра. - А ты, собственно, кто?
- Иванчук я, Дмитро…
- Иванчук, значит… - здоровяк повернулся к нему и как-то неопределённо хмыкнул. - И давно взяли?
- Так… - Дмитро кивнул и торопливо пояснил: - Только я не тут був, а сегодня чего-то до вас…
При этих словах Иванчука сидевшие за столом многозначительно переглянулись, и здоровяк, выдержав паузу, строго сказал:
- Ну от що, хлопче, у нас тут камера особая, так что поясни нам, за какие грехи ты сюда втрафив?
- Та я сам не знаю, - пожал плечами Дмитро. - Слидчий чего-то всё про брата розпытував . Бо его арештувати хотили, а я втрутывся …
- Ты тут нам вола не вкручуй , - рассердился здоровяк. - Говори толком, за что взяли?
- Так я ж и говорю, - сбивчиво взялся пояснять Дмитро. - Брат с пистоля пальнув, от вони и кажуть, що мы с ним обое якись бандюки. А я миж иншим в КПЗУ був…
Какую-то минуту в камере царила насторожённая тишина, а потом здоровяк угрожающе произнёс:
- В КПЗУ, говоришь?.. Симпатик выходит? Ну, тогда я тебе, хлопче, видверто скажу, ти твои комуняки, главные злодии и есть!
- Ну, то що, что КПЗУ? Як у мене земли обмаль , - примирительно забормотал Дмитро. - Бо ж земля то…
- Земли нема, кажешь? - здоровяк сощурился. - Ой, хлопче, чогось мени здается , що твой слидчий не помылывся …
- И я так считаю… - молчавший до сих пор панок в очках тоже подал свой голос.
Здоровяк ещё раз скептически хмыкнул и показал на верхнюю койку, где лежали пожитки Дмитра.
- Ну, то нам всё равно. Залазь, хлопче, туды…
- Спасибо… - Дмитро шагнул к кровати и, не удержавшись, спросил: - А вас, шановни , сюда за что?
Здоровяк хлопнул по столу ладонью и посмотрел на сидевшего против него владельца очков.
- Пане, а наш гость, часом не легинь с полонины? Там, говорят, таких много.
- Нет, он не галициянт , - отозвался тот. - По разговору слыхать, тутешний…
- Так, так… Я сам местный, з Пидгачиков, - торопливо подтвердил Дмитро.
- Ну а я з-пид Полтавы, - заявил здоровяк и добродушно пояснил: - А тут оказался через те, що у батька Махна був. От местные жиды теперь и допытываются, сколько погромив було, та сколько жидовских коштовностей забрано…
- Он у Махна, а я у Петлюры, - криво усмехнулся панок и зачем-то начал протирать стёкла очков носовым платком.
Здоровяк снова пристально посмотрел на Дмитра, словно пытаясь разглядеть что-то скрытное, и только потом сказал:
- От бачишь, хлопче, компания у нас пожондна . Даже свой батюшка есть, - он повернулся к лежавшему на кровати. - Отче, поведайте хлопцу, за что вас.
- Я ту злодейскую власть ещё в девятнадцатом не признал, - сухо отозвался священник и, явно не желая говорить с бывшим кэпэзушником, отвернулся к стене…
* * *
Укрывшись в небольшой посадке, майор Вепш следил за человеком с ружьём, топтавшимся у ворот длинного деревянного сарая. В нём размещалось недавно организованное отделение "Осовиахима", а человек, расхаживавший там, был сторожем.
Сегодня осовиахимовцы куда-то ушли, и, пользуясь случаем, майор внимательно присматривался к свободному куску поля, тянувшемуся вдоль посадки. По прикидкам Вепша длины было достаточно, и это давало майору надежду на успех его замысла.
Придя к такому выводу, Вепш выбрался из кустов и прямиком через поле зашагал к сараю. Сторож, старик лет шестидесяти с пышными усами под Пилсудского, едва увидев майора, сделал берданкой на караул "по-ефрейторски".
- Вольно, пан капрал, вольно, - едва заметно улыбнулся Вепш, останавливаясь рядом со сторожем, и поинтересовался: - Как сегодня, всё тихо?
- Так точно, пан майор! - старый солдат привычно вытянулся "во фрунт".
- Хорошо, тогда пошли-ка глянем, - и майор решительно шагнул к воротам.
Сторож с готовностью распахнул створку, и они вошли внутрь темноватого помещения. Сторож щёлкнул выключателем, лампочки, свисавшие на шнурах сверху, враз вспыхнули, и майор, удивившись, что сюда уже провели электричество, начал осматриваться.
Судя по всему, этот сарай служил курсантам учебным классом и одновременно складом. Во всяком случае, всё свободное пространство вокруг десятка столов было занято всяким полувоенным имуществом. Отдельно лежали противогазы, а рядом с ними на стене висели красочные плакаты.
Оглядев всё это богатство, майор прошёлся вдоль расставленных в ряд наглядных пособий и, остановившись возле стенда с авиационным мотором, спросил сторожа:
- Заменили?
- В лучшем виде, - заверил его капрал.
- Отлично, - Вепш удовлетворённо кивнул и направился в самый дальний угол сарая, где стоял заботливо прикрытый брезентовыми чехлами маленький "эрвудзяк".
Этот аэроплан, доставшийся "Осовиахиму" случайно, был предметом особой заботы курсантов. Правда мотор "эрвудзяка" давно выработал свой ресурс, и теперь самолёт использовался только как учебный экспонат.
Однако майор, оказавшись тут в первый раз, сразу обратил внимание на вроде бы неприкаянный "эрвудзяк". Потом, уточнив, что у самолёта всё в полном порядке, а на одном из стендов имеется ещё один, точно такой, но тоже выработавший свой ресурс мотор, Вепш принялся размышлять.
Результатом была поездка двух доверенных гарцежей в сторону Подгайчиков, где в придорожном лесу они отыскали место падения РВД-8. Конечно, фюзеляж и плоскости самолёта сгорели почти дотла, но при падении шасси подломилось, и мотор, от удара чуть ли не наполовину уйдя в землю, практически уцелел.
Провозившись полдня, гарцежи взвалили двигатель на подводу и незаметно привезли его в город. Дальше майор отыскал механика с бывшего частного аэродрома, и тот за приличное вознаграждение полностью перебрал мотор, заменив испорченные детали годными, снятыми со стендов "Осовиахима".
Дальше в одну из ночей механик с помощью всё тех же верных гарцежей установил отремонтированный мотор на "эрвудзяк", и вот сейчас Вепш, получив клятвенные заверения, что самолёт годен к полёту, явился, чтобы проверить всё лично.
Подойдя к укрытому чехлами "эрвудзяку", майор приподнял брезент, принюхиваясь, уловил идущий от деталей запах бензина и, проверяя компрессию, потянул рукой за лопасть пропеллера. Лопасть чуть сдвинулась, и, сразу ощутив её упругое сопротивление, майор удовлетворённо хмыкнул.
Теперь следовало подумать, как извлечь "эрвудзяк" из сарая. Обойдя самолётик кругом, майор скептически осмотрел стенды и стеллажи, преграждавшие дорогу к воротам. По всему выходило, что быстро выкатить "эрвудзяк" на поле не удастся.
Сторож, неотступно следовавший за майором, заметил его лёгкую растерянность и спросил:
- Что, что-то не так?
- Да вот, думаю, как самолёт этот к воротам тащить. Барахла тут навалено…
- Так всего ж делов, стенку разобрать, - и сторож рукой показал, где надо пилить столбы…
* * *
Бывший ресторан Шмульгера находился в самом центре города и благодаря этому с течением времени превратился чуть ли не в общепризнанную офицерскую столовую. От здания НКВД до него было всего два квартала, и потому начальник райотдела пару раз в неделю, когда выпадал свободный часок, приходил в уютное заведение, чтобы немного расслабиться и вкусно поесть.
Вот и сегодня, разобравшись с текучкой, капитан, надев свою фуражку с синим верхом так, чтоб нависающий козырёк затенял глаза, вышел на свежий воздух. Время было обеденное, народу на улице хватало, и начальник с удовольствием влился в общий поток, ощутив себя таким же, как все.
Позволив себе не спешить, начальник шёл до ресторана минут семь и, заходя в уютный зал, первым делом осмотрелся. Народу было на удивление мало, оркестр, игравший здесь вечерами, по дневному времени отсутствовал, так что в плане короткого отдыха обстановка вполне благоприятствовала.
Едва увидев постоянного клиента, официант поспешил навстречу и, ни о чём не спрашивая, провёл начальника в отдельный кабинет, представлявший собой небольшую выгородку, отделённую от общего зала тяжёлой бархатной портьерой.
Капитан опустился на стул, уловил заманчивый аромат, долетавший сюда из кухни, и вопросительно посмотрел на официанта. Тот, согнувшись в полупоклоне, немедленно начал перечислять чуть ли не все блюда, занесённые в меню. Поняв, что ему в этом не разобраться, начальник коротко бросил:
- Что посоветуешь?
- Извольте попробовать крученики, - ещё ниже согнулся официант. - Так сказать, фирменное блюдо…
- И, само собой, лафитник, - напомнил начальник, с удовольствием произнеся недавно усвоенное название водочного графина.
- Всенепременно-с, - поклонился официант и бесшумно исчез за бархатной портьерой.
В ожидании обещанных кручеников капитан, прикрыв глаза, попробовал расслабиться, но пока ничего не получалось. Время настало тревожное, и в голову лезли всякие мысли, которые, как ни старался начальник отогнать их хотя бы на время, всё равно неотступно возвращались.
Бархатная портьера неожиданно откинулась, и капитан, обрадовавшись, что официант так быстро справился, открыл глаза. Но, к вящему удивлению начальника, это оказался не официант, а его собственный помощник, скорее всего, по какому-то своему делу заскочивший сюда.
Первой мыслью капитана было, что помощник пришёл за ним, и он обеспокоенно спросил:
- Что, что-то случилось?
Помощник, явно не ожидавший встретить здесь своего начальника, несколько стушевался и пробормотав:
- Да нет, я пообедать… - отступил за портьеру.
- Подожди, - остановил его капитан и показал на соседний стул. - Садись, вместе пообедаем…
- Ну, если вы не против, - помощник несколько стеснённо подсел к столу.
Какое-то время они сидели молча. До этого дня они встречались только по службе, и помощник, видимо, испытывая некоторую неловкость, не нашёл ничего лучшего, как по-деловому заметить:
- Обстановка сейчас…
- Эта, что ли? - начальник с усмешкой показал пальцем на опущенную портьеру.
- Нет, я о другом, - в голосе помощника прозвучали странные нотки: - Помните, вы говорили, что тут у нас живут украинцы, евреи, поляки и русские. Ещё есть чехи и немцы-колонисты.
- Ну, говорил, так что? - не понял начальник.
- Так вот я проанализировал, так сказать, на случай войны. - Помощник как-то сразу посерьёзнел. - Кто, значит, за нас, а кто, само собой, не особо.
Меньше всего начальнику сейчас хотелось говорить о войне, но обстановка на границе и впрямь заметно накалялась, и он, тоже посерьёзнев, сказал:
- Давай, выкладывай.
- Я в национальном плане, - уточнил помощник. - Самое опасное сейчас для нас националистическое подполье, а они словно нарочно затаились. Ждут, значит. Думаю, надо слежку усилить и все подозрительные точки выяснить. На всякий случай.
- Да, особые меры не помешают, - согласился начальник и, торопя официанта, звякнул ложечкой.
* * *
Остап торчал на углу Рыцажской, держа в руках букетик фиалок на манер влюблённого студиозуса. День выдался неожиданно хмурый, и, казалось, вот-вот начнёт сеяться осенняя морось. Но, несмотря на это неудобство, Остап напряжённо смотрел только в одну сторону, словно высматривая девушку.
Вместо девушки на перекрёсток вскоре вышел франтоватый человек, не обративший на Остапа ни малейшего внимания. По одежде он был вроде бы из тех, кто тщательно следит за своей внешностью. Впрочем, одно отличие имелось. Из-под светлого плаща выглядывали хромовые сапоги русского образца. Углядев их, Остап демонстративно вздохнул, выкинул в ближайшую урну цветы и неспешно зашагал следом за человеком в светлом плаще.
Время от времени владелец сапог останавливался и бросал быстрые взгляды по сторонам. В такие моменты Остап старался или спрятаться в ближайшей браме, что вели с улицы прямо во двор, или, отвернувшись, замирал возле какой-нибудь витрины.
Так продолжалось достаточно долго, прежде чем на Пекарской человек нырнул в один из парадных входов. Остап заметил номер дома и ещё минут пятнадцать шатался по улице, чтобы убедиться, не появится ли снова человек в плаще.
Только после такой проверки Остап прогулочным шагом направился в сторону Рыночной площади. Дойдя до одного из не особо приметных домов, он огляделся и, поднявшись на второй этаж, позвонил в дверь.
Ему сразу открыли, и, едва увидев возникшего на пороге хозяина, Остап по-военному вытянулся и доложил:
- Друже Змий, я всё исполнил. Как вы и допускали, он пошёл прямо на Пекарскую.
- Ну да… - Змий нахмурился и, отступив в сторону, пригласил Остапа. - Заходи.
Провожая гостя в комнаты, Змий поинтересовался:
- Тебе как, по городу шататься не наскучило?
- Если надо, то надо, - пожал плечами Остап.
- Так, хлопче, пока что надо. Но это, пока… - Змий дружески хлопнул Остапа по плечу и вдруг спросил: - Ты ж у нас, как я знаю, эркаемиста?
- Так, друже Змий, пулемётчик, - подтвердил Остап.
- Вот и отлично, что пулемётчик, - Змий снова похлопал Остапа по плечу.
Парня так и подмывало спросить, почему так, но он сдержался, тем более что Змий ввёл его в комнату, где за столом сидели ещё двое. Остап их не знал, а Змий присутствующих не назвал, а вместо этого подвёл Остапа к столу и представил:
- Это друже Левко, он у нас проходит вышкил , и я посчитал нужным, чтобы он тоже поприсутствовал. Тем более, он сегодня установил, что явка на Пекарской провалена.
- Это точно? - один из сидевших за столом недоверчиво посмотрел на Остапа.
- Так, я сам видел, - уверенно подтвердил Остап. - Туда зашёл агент НКВД.
Сидевшие за столом переглянулись, и тот, что спрашивал Остапа, заговорил снова:
- Да, последнее время НКВД заметно активизировалось. Думаю, пора принять меры…
- Они не успеют, - заметил второй из сидевших за столом. - Война с Советами начнётся со дня на день, и нам следует сейчас думать о том, как заявить о себе.
- Боевые группы готовы, - сообщил Змий и, тоже присев к столу, молча показал Остапу на соседний стул.
Усаживаясь рядом со Змием, Остап внезапно понял, что ему разрешено присутствовать на одном из тех совещаний, которые последнее время проводились в ожидании объявления войны. Остап вспомнил, что совсем недавно Змий сетовал на то, как во время польской кампании их боевые группы уже начали действовать, но в связи с вмешательством Советов всё приостановили, и вот сейчас, у него на глазах, обсуждается новый план.
И точно, один из двух гостей Змия, тот, что постарше и, как догадался Остап, здесь главный, уверенно начал:
- Решено, что наши боевые группы блокируют город, чтобы воспрепятствовать движению воинских частей. Так мы сможем существенно повлиять на ход боевых действий и продемонстрируем свою реальную силу, что чрезвычайно важно.
- Тогда приступим… - и Змий деловито развернул уже лежавшую на столе карту города…