И старый охотник, выразив в третий раз свое смущение, пошел по дороге, ведущей к реке. Товарищи следовали за ним.
Не доходя до берега, все остановились прислушаться. Стук лошадиных копыт доказывал, что индейцы ехали вдоль речки.
Очевидно, они ехали медленно. Дикари, может быть, достигали уже цели путешествия или собирались остановиться на ночлег. Последнее было вероятнее всего.
Это и подтвердилось, когда лошади остановились, и индейцы соскочили на землю.
Преследователи приближались со всевозможной осторожностью и медленно. Однако, нельзя было терять ни минуты, и как только они ознакомились с местностью, то сейчас же взяли ружья в руки и решились на этот раз овладеть добычей, которая чуть-чуть не сбила их с толку.
Лунный свет позволял им открыть следы двух лошадей по тому направлению, по которому должны были ехать всадники; иной дороги они и не могли выбрать.
Отыскивая следы, они увидели вдруг то, что их очень встревожило и заставило удвоить осторожность. Дорога была покрыта свежими отпечатками множества конских копыт по направлению к реке.
- Сегодня, - сказали одновременно Вудлей и Кленси, - и может быть, даже вечером здесь прошло, по крайней мере, двадцать неподкованных лошадей, которые не могли принадлежать к каравану полковника Армстронга. Без сомнения, тут проехала шайка индейцев.
Причиной больше - захватить двух тех, которых они преследовали. Они могли сообщить важные сведения о переправившихся через реку. Индейцы, без сомнения, были враждебны и намеревались потревожить новое поселение.
- Самое лучшее захватить этих двух человек, - сказал Вудлей.
С этой целью они пошли по узкой тропинке с крайней осторожностью, останавливаясь почти на каждом шагу и оглядываясь во все стороны.
Пройдя около двухсот шагов, они очутились на открытой полянке, освещенной луной. Среди полянки возвышался гигантский дуб, обвешанный испанским мохом, часть которого покрывала большое пространство. Кругом все место было ярко освещено.
Они приблизились к краю этого светлого пространства и присели, посматривая из-за кустов под исполинское дерево. Сперва они не могли ничего различить, так как под ветвями было очень темно.
К счастью, летало множество светляков, этих живых ламп тропической ночи, которые озаряют самые темные углы южных лесов. Рой этих насекомых, больше пчелиного, носился над задрапированными ветвями. Он озарял темное пространство, и хотя свет был колеблющийся и неверный, Саймон Вудлей и Кленси могли отличить под большим дубом предмет, не составлявший части леса: это был человек, стоявший возле лошади, а возле него на земле лежала другая фигура, не столь определенно заметная, но судя по всему - женщина.
Сообразив это, Вудлей сказал Кленси тихим голосом:
- А где же другой из двух, переправившихся через реку?
Кленси не отвечал. У него также были свои предположения.
- Вероятно он по другую сторону дерева, - продолжал Вудлей. - Нечего хлопотать о том, а бросимся на этого, которого видим, и схватим его. Тот недалеко. Теперь, когда они пешие, они не могут ускользнуть от нас, в особенности с женщинами, которые им будут мешать. За мной, товарищи!
И он бросился вперед, за ним - его спутники. Пять человеческих фигур неслись, словно тени, через освещенное пространство, и собака бежала с ними.
Прежде чем дикарь успел шевельнуться или переменить положение, он был окружен вместе с лошадью и предметом, лежавшим у его ног. И прежде чем он мог проговорить слово, Вудлей схватил его за горло и потащил на свет. Хейвуд взял лошадь, а Кленси наклонился над женщиной.
Человек, бившийся в руках Вудлея, испустил крик, заставивший всех троих вздрогнуть. Это был крик ужаса при виде длинного ножа и потом мольба на языке, всем знакомом.
- Это вы, Саймон Вудлей? О, Бога ради, не убивайте меня, не убивайте меня, прошу вас.
За этими словами последовал промежуток молчания, как это всегда бывает при крайнем удивлении.
Потом захваченный человек закричал:
- И вы здесь, Джо Гаркнесс! Джо, не позволяйте им убивать меня. Вы знаете, ведь я никогда не был особенным злодеем. Меня нельзя винить в этом деле. Капитан и тот, который тут близко, заставили меня сделать это.
- Кто? Где?
- Фил Контрелл, который по другую сторону дуба. С ним мисс Елена Армстронг. Здесь - ее младшая сестра.
Кленси больше не слушал. Львиным прыжком бросился он на другую сторону дерева - за ним Вудлей и Хейвуд.
Но еще не добежав, они услышали крики: "Помогите, помогите!" и узнали голос.
Кленси добежал первый. Он увидел человека на лошади, державшего перед собой женщину, которая билась у него в руках и призывала на помощь.
Испугавшись этой борьбы, лошадь заартачилась и танцевала на месте. Она была на освещенном месте головою к лесу, куда всадник направлял ее. Животное, вместо того, чтобы идти вперед, отступило почти под тень дуба.
Всадник, при виде человека - Саймона Вудлея, как он предполагал - и испугавшись угрожавшей опасности, выпустил трепетавшую пленницу, которая упала с лошади.
Она вероятно, сильно ударилась бы о землю, если бы Кленси не подхватил ее на руки.
Последний в ту же секунду осторожно положил ее на траву, а сам молча бросился к лошади, намереваясь схватить ее за поводья.
Между тем, всадник, сделавшись свободных в движениях, успел справиться с лошадью, и прежде чем Кленси мог схватить поводья, поскакал к лесу.
Вудлей и Хейвуд подняли карабины, и им легко было бы тут же свалить его, но Кленси бросился перед ними и, отводя рукой дула ружей, сказал:
- Не стреляйте, Вудлей, не стреляйте, Хейвуд! Это я должен сделать, это мое право.
Итак, Ричард Дарк избегнул еще раз кары, заслуженной двумя тяжкими преступлениями. К счастью, последнее не удалось ему, как и первое.
Глава LXXI. ОТДЕЛЬНАЯ ТРАГЕДИЯ
В то время как Чарльз Кленси спасал Елену Армстронг из рук разбойника, случай, такой же поразительный, но в ином смысле трагический, происходил по другую сторону дерева.
Надежда встретиться с Филом Контреллом и крики, испускаемые его пленницей, были причиной того, что Чарльз Кленси бросился вперед, не заботясь более ни о чем. С такой же готовностью и по тому же поводу за ним последовали Вудлей и Хейвуд, оставив Юпитера и Гаркнесса с разбойником, так жалостно умолявшем о пощаде.
Спасшись таким неожиданным образом и полагая, что единственного человека, ему опасного, не было, - Гаркнесса он не ставил ни во что и привык обращаться с ним презрительно, а еще того менее боялся он мулата-невольника, - разбойник задумал убежать в темный лес.
Но он сильно ошибся в своем расчете; конечно, ему нечего было бояться слабого Гаркнесса, но он не подумал о Юпитере, который в белом, переодетом в краснокожего, узнал старинного знакомого, памятного ему по важным причинам. К несчастью для разбойника, он не узнал Юпитера, а иначе жизнь его продолжилась бы несколько больше: он мог бы выпросить немного времени для раскаяния в многочисленных прегрешениях. Но судьба захотела разом пресечь его карьеру. Его часы, даже минуты, были сочтены.
Он перебежал уже пространство, освещенное луной, и вступил в лес, но не ушел далеко: беглый невольник с проворством рыси бросился за ним и вскоре догнал его.
Из леса раздался крик, какой вылетает из груди человека, пораженного кинжалом в сердце.
Вскоре потом мулат вышел из тени, держа в руке длинный нож, весь в крови.
Джесси Армстронг ничего не видела и не слышала из этой ужасной сцены, происходившей, так сказать, вдали от главного театра. Едва только развязали ее, как она сейчас же побежала на другую сторону дуба к сестре.
Вудлей и Хейвуд, сделав дело по другую сторону дуба, сочли, что присутствие их там больше не нужно, и возвратились к пленнику, но не могли не удивиться, найдя только мулата и Гаркнесса.
- Что ты сделал, Джуп? - спросил Вудлей, увидя его нож в крови. - Где твой пленник? Ведь не убил же ты его?
Юпитер отвечал, показывая окровавленный клинок:
- Мистер Вудлей, я его убил, мне давно следовало это сделать. Вы знаете этого человека, и я это также знаю. Он был прежде надсмотрщиком над неграми у старика Ефраима Дарка. Если бы я вам показал мою спину, вы увидели бы на ней глубокие следы плетей, которыми тиранили меня по его приказанию.
Вудлей не сказал больше ни слова.
Под дубом наступила небольшая пауза, как это обыкновенно бывает после трагических происшествий - затишье после бури.
Потом заговорили, начались расспросы, взаимные поздравления.
Глава LXXII. РАДОСТЬ
Нет пера, котором бы можно было описать удивление Елены Армстронг, когда она увидела, что возлюбленный ее жив, что он находится возле нее.
Кленси и Елена возобновили прежние клятвы и скрепили их поцелуями. Даже присутствие Джесси не помешало им в этом сладком обмене.
Пришел и Саймон Вудлей. В то время, когда Кленси стоял возле Елены, старый охотник рассуждал с Хейвудом.
Из прежних сообщений Гаркнесса и из свежих конских следов у брода они вывели заключение, что Борласс должен был собрать большую шайку разбойников, которые в эту минуту действовали на другом берегу реки. Но легко было понять, отчего Дарк и его товарищи только вдвоем провожали пленниц. Молодые девушки тоже могли только рассказать, что с ними случилось: как их схватили, завязали им глаза и увезли, а потом описали все случившееся с ними до той минуты, когда их спасли. Они, впрочем, сообщили, что в их похищении участвовали, по-видимому, многие индейцы.
Освободители уже знали, что это были не индейцы, а степные разбойники.
Но где же они были в эту минуту?
Охотник понял, что было опасно дольше оставаться под дубом. Факт, что Дарк здесь останавливался, доказывал, что здесь разбойники условились собраться для свидания.
- Чарльз Кленси, - сказал Вудлей, прерывая его нежную беседу, - надо спешить, чтобы не терять ни минуты. Мы здесь не в безопасности.
Кленси, весь погруженный в сладкие мечты, вздрогнул; он забыл, что ему угрожала еще опасность.
- Вы правы, Вудлей, - сказал он. - Но куда же идти?
- Прямо в упраздненную миссию. Возвратим прежде этих милых девиц их отцу и друзьям. Но нам не следует ехать прямой дорогой, а также и переправляться через реку.
- Почему?
- Потому что эти мнимые индейцы находятся в большом количестве где-нибудь в окрестностях. Их следы указывают, что они еще на другом берегу. Если мы перейдем реку здесь, мы их встретим лицом к лицу, а теперь мне этого не хотелось бы, да и вам, я думаю, также, Чарльз Кленси.
- Что же нам делать, Вудлей?
- Мы уже подумали об этом с Хейвудом. Я, кажется, знаю дорогу, где мы не встретимся с ними. Нам нет надобности переправляться здесь. Мне знакома дорога по эту сторону реки, ведущая к другому броду, повыше упраздненной миссии, но это будет крюк почти в двадцать миль. Зато уж тут путь вполне безопасный. Мы не знаем, где бродят в настоящую минуту эти волки, но не думаю, чтобы они пошли на верхний брод, а следовательно, нечего бояться попасть к ним в зубы. Я ужасно жалею, что Джуп поторопился убить этого мерзавца, который хотел улепетнуть от нас. Если бы он остался жив, я сумел бы допытаться у него правды. Но теперь разве только сам дьявол может извлечь из него что-нибудь. Я почти уверен, что у Джима Борласса многочисленная шайка, что он на той стороне Сан-Сабы, и что если мы туда пойдем, то непременно попадемся к ним в когти. Вы знаете, Кленси, какие это имело бы последствия.
Кленси, слушавший внимательно, не нуждался в других доводах.
Мысль встретить Борласса с его шайкой и страх, что Елена Армстронг может снова очутиться во власти этих степных разбойников, которые бесчеловечнее самых диких дикарей, заставила его сейчас же согласиться на предложение охотника.
Было решено поторопиться с отъездом.
Не было надобности возвращаться к стоянке, так быстро оставленной ими. Нужно было только привести лошадей. Хейвуд, Гаркнесс и Юпитер отправились за ними, предоставив Кленси беседовать со своей возлюбленной, а Вудлею занимать Джесси, насколько мог он это сделать при своей несветскости.
Глава LXXIII. НОВАЯ РАЗЛУКА
Радость, так внезапно озарившая сердце Елены Армстронг, должна была также внезапно и погаснуть. Тот, кто ее подарил, тот ее и отнимал.
Пока ходили за лошадьми, Кленси объявил ей свое намерение расстаться с ней немедленно.
- Зачем? - спросила она с отчаянием.
- Елена, вы знаете, что вы дороже для меня всего в мире. Без вас жизнь для меня - ничто, да я и не хотел бы жить без вас. Но есть еще другое существо, требующее доли моей привязанности.
Его прервало движение девушки; она побледнела и отняла до половины руку, находившуюся в его руке.
Хотя Кленси и не догадался о причине, однако, заметил ее движение и поспешил успокоить:
- Долг своей привязанности я должен отдать той, которой больше нет и которой я никогда не увижу. Надобно ли прибавлять, что я говорю о матери?
Елена Армстронг успокоилась.
- Я слышала о ее смерти, - сказала она.
- Скажите скорее, об убийстве, - заметил Кленси, стискивая зубы. - Да, мать моя была убита тем самым человеком, который сейчас убежал отсюда. Но он недалеко уйдет от меня. Я поклялся на могиле матери не знать ни минуты покоя, пока не отомщу за нее. Я шел по его следу до сих пор и пойду, пока не настигну его и не сделаю по нему смертельного выстрела. Вот почему я оставляю вас, Елена Армстронг, и вот что служит мне извинением.
Она хотела останавливать, упрашивать его, но в эту минуту привели лошадей. Она успела только сказать ему жестокое, безумное слово:
- Вам память матери дороже меня.
Оно вырвалось у нее исключительно под влиянием горя, и она едва успела произнести его, как уже и пожалела об этом при виде произведенного им действия.
- О, нет, Елена, это не то! - сказал он отчасти извиняясь, отчасти с упреком, - знайте, что это не то. Подумайте, что я дал торжественную, священную клятву на свежей могиле, и должен сдержать ее.
Девушка взяла его за руку, которую было оставила, и крепко пожала; она подняла на него глаза с большим доверием, чем когда-либо, и взгляд ее светился безграничной любовью.
Эгоизм ее личной страсти стушевался перед святостью сыновнего чувства.
- Ступайте, ищите мести, о которой вы говорили, - сказала она. - Может быть, вы и хорошо делаете. Вы возвратитесь ко мне таким же верным, как были верны своей матери. Если не возвратитесь, я вскоре умру.
Лошади дожидались. Вудлей торопил с отъездом.
Охотник, подобно Елене Армстронг, был удивлен, что Кленси намеревался остаться один. Он начал делать ему замечания и предложил взять его или кого-нибудь другого в товарищи. Он не мог решиться покинуть своего молодого друга и спутника.
Кленси заставил его замолчать несколькими словами.
- Поезжайте, Вудлей, и проводите барышень. Что касается меня, то я должен преследовать своего врага и буду преследовать до тех пор, пока не настигну, а тогда один из нас сойдет в могилу. Не бойтесь, я не доставлю этому негодяю случая выстрелить в меня сзади.
- Но почему же вы не хотите, чтоб я или Хейвуд остались при вас, чтобы по крайней мере знать, куда вы едете?
- Есть на это причины. Мужчина хоть раз в жизни должен совершить какое-нибудь дело, которое дало бы ему почувствовать, что он мужчина. У меня есть такое дело, и я должен совершить его один. Мне не хотелось бы разделять его с другим, даже с вами.
- Стало быть, вы предпочитаете отправиться один?
- Я только возьму с собой Юпитера и мою старую собаку, чтобы она помогла отыскивать следы ночью. Днем я и сам могу, как вам известно. Мы, однако, теряем время, Саймон Вудлей. Ступайте. Делайте, как я вам сказал: я так хочу и настаиваю на этом.
- Хорошо, хорошо, Чарльз Кленси. Желание ваше будет исполнено, хотя мне и тяжело расставаться с вами. Давайте руку на прощанье. Бог да сохранит вас и да спасет от когтей дьявола.
За этим последовала тягостная сцена разлуки двух влюбленных, которые боялись, что расстаются навеки. Хотя с одной стороны это была разлука добровольная, однако обоим она казалась неумолимой судьбой.
Они расстались с тяжестью на сердце. Елене Армстронг, может быть, предстояло найти отца мертвым. Чарльз Кленси шел отомстить за мать, которую у него убили.
Глава LXXIV. ПОИСКИ
Во дворе Сан-Сабской миссии лежало девять трупов.
Белые, выскочившие из трапезной, не принялись считать их. Это были трупы невольников, и товарищи последних, успевшие скрыться, теперь осторожно выходили из своих убежищ и наклонялись над убитыми.
Хозяева их слишком были озабочены судьбой своих родных и близких, чтобы обратить внимание на жертвы, которые уже все равно нельзя было вернуть к жизни.
По выходе из тюрьмы они бегали как сумасшедшие, вырвавшиеся из больницы.
Большая часть гостей полковника Армстронга побежала в деревню. Молодой доктор Вартон остался возле старика, и то же сделали охотники Гаукинс и Крис Туккер, оба холостяки, которым не о ком было заботиться.
Дюпре почти помешался от горя. Старый воин горевал не меньше его, но вел себя спокойнее. Когда он звал по именам своих дочерей, остатки его слуг столпились вокруг него.
Горничная Елены, мулатка Юлия, была в числе их. Она ускользнула от дикарей, запершись в комнате своей молодой госпожи.
- Где они, Юлия? Где мои дочери? - спросил он.
Она могла только ответить, что вскоре после выхода из-за стола видела их в саду.
Все бросились в сад. Полковник руководил поисками. Дюпре и Вартон сопровождали его.
- Елена! Джесси! - раздавалось во всех углах сада, но на эти отклики отвечало только эхо, раскатываясь дальше по всему лесу. Скоро весь сад был тщательно осмотрен. Не оставалось уже надежды найти девушек живыми, и боялись открыть их трупы.
Но нигде не было и трупов, а это могло значить, что девушки не умерщвлены, а похищены, но это было не менее ужасно. Ведь они похищены краснокожими дикарями, которые оставили за собою кровавые следы!
До сих пор полковник Армстронг сохранял кое-какое спокойствие, но оно оставило его в ту минуту, когда он представил себе вещи в худшем виде. Отцовское сердце его слишком страдало, и он готов был поддаться отчаянию.
Молодой плантатор находился еще в худшем положении.
Не могло облегчить их душевного состояния и прибытие толпы товарищей из деревни, которые уведомили, что индейцы к ним не заходили. Они ничего не видели и не слышали до тех пор, пока их не разбудили товарищи, обедавшие у полковника.
Все было ясно, очень ясно. Шайка индейцев, которую видели Гаукинс и Туккер, без сомнения, это было делом Фернанда. Зная, что у Дюпре были деньги, он составил план, вступил в связь с дикарями и сделался их сообщником.
Проходя через сад, разбойники встретили двух сестер и захватили их, может быть, из предосторожности, а может быть - страшная мысль! - Фернанд включил и их в число предметов грабежа.
Колонисты пришли к решению: преследовать хищников. Но как? В каком направлении?