214
"Закон 3. Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа" ("Росс. и Евр.", изд. 1888 г., с. 95).
215
См. выше.
216
Разумеется, и здесь исключительность эта есть только тенденция, в действительности осуществляемая лишь до некоторой степени. Но то правда, что и ныне Китай готов принять одни материально-полезные результаты европейской цивилизации, но оказывается (в массе своей) совершенно непроницаемым для духовных начал христианского мира. Точно в самом деле Данилевский именно на одном Китае основал свою теорию и свои мнимые исторические "законы".
217
Не только универсальная сущность христианства, но и вероисповедные различия, которым Данилевский придает такое преувеличенное значение, служат прекрасным фактическим опровержением его теории. Г-н Страхов, в трех своих статьях совершенно умолчавший об этом предмете, в предисловии к последнему изданию употребляет такое argumentum ad hominem: "Мною были оставлены без ответа возражения против существования двух отдельных культурно-исторических типов, греческого и римского, указанных Н. Я. Данилевским. Возражатель (т. е. я) отрицал их разделение в истории и потом упрекал меня за умолчание о таком важном возражении. Между тем этот же возражатель постоянно проповедует о необходимости соединения церквей, из которых одна называется греко-российскою, а другая римско-католическою" (с. XI и XII). Неужели г-н Страхов в самом деле не видит, что если бы вероисповедные разделения определялись отдельными культурами в смысле Данилевского, то ни греко-российской, ни римско-католической церквей не могло бы и быть, так как русский народ принадлежит не к греческому, а к отдельному славянскому типу, а римско-католическая церковь не соответствует германо-романскому миру, значительная часть которого принадлежит к особым протестантским исповеданиям. По Данилевскому, должны бы быть в настоящее время две отдельные церкви: славянская и романо-германская, но таковых в действительности не существует. Что касается древних греков и римлян, то различия в их культуре никто не отрицал, мнимая же отдельность их так же мало доказывается разделением греческой и римской церквей, как отделение протестантов от католиков не доказывает и по Данилевскому существования двух отдельных культурных типов в новой Европе.
218
Здесь имеется в виду то, что Данилевский говорит о мадьярах, поляках, румынах и новогреках, а именно: что они должны будут волей-неволей войти в состав российско-славянского мира, к которому они вовсе не желают принадлежать, дорожа своею самостоятельностью.
219
Россия и Европа. Изд. 1888 г., с. 475.
220
Там же, с. 480-482.
221
Там же. с. 483.
222
Там же, с. 486.
223
Там же, с. 488.
224
Там же, с. 496.
225
Там же, с. 504.
226
Там же, с. 497.
227
Там же, с. 498.
228
Б. с З., с. 281, 282.
229
Б. с З., с. 543 и 546. Не сомневаясь в искренности этого раскаяния, к сожалению, не могу считать его серьезным. Г-н Страхов недоволен, что "так вышло", но, в сущности, он очень доволен собою. Как объяснить иначе, что он буквально, без малейших поправок, выпусков и оговорок воспроизводит в настоящем издании все свои полемические грехи, в которых при конце книги как будто кается? Дело доходит до того, что на стр. 221 читатель находит повторенную без всякой оговорки фактическую ошибку г-на Страхова, весьма обидную для его противника, а на стр. 299, если только дойдет до нее, может прочесть и поправку г-на Страхова, признающегося в этой своей ошибке. Или, быть может, проповедник серьезного умственного труда просто поленился перечесть свои статьи прежде их перепечатания?
230
Б. с З., с. 543 и 544.
231
Б. с З., с. 548 и 549.
232
Б. с З., с. VIII.
233
Б. с З. Там же.
234
Б. с З., с. 114.
235
Б. с З... с. 115.
236
Там же, с. 117.
237
Там же, с. 121, 122.
238
Там же, с. 126.
239
Там же, с. 127.
240
Там же, с. 138.
241
Там же, с. 145.
242
Там же, с. 139.
243
Там же, с. 133.
244
См. "Россия и Европа" Данилевского, изд. 1888 г., особенно страницы 481 и 483.
245
См. выше заметку "Счастливые мысли Н. Н. Страхова".
246
В своей последней статье г-н Страхов обстоятельно рассказывает, что какой-то историк всегда рекомендовал Данилевского своим гостям как умнейшего человека во всей России.
247
См. Национальный вопрос в России. Вып. 1, изд. 3. Одинаковую, в сущности, с моею оценку "России и Европы" сделал проф. Н. И. Кареев в статье, помещенной в "Русской мысли" прошлого года. Г-н Страхов, на мой разбор отвечавший многословною бранью и обвинениями в недостатке патриотизма и т. п., с проф. Кареевым поступил еще лучше: в подстрочном примечании выставил его почти за своего единомышленника, заметив, что его возражения против теории Данилевского произошли только оттого, что он, Кареев, не читал разъяснений г-на Страхова!
248
"Россия и Европа" Данилевского, изд. Страхова (1888 г.). Предисловие, с. XXV.
249
Lehrbuch der Weltgeschichte in organischer Darstellung, von Heinrich R?ckert, Professor an der Universit?t zu Breslau. Leipz., 1857, I Band, s. 31.
250
Ibidem. S. 28.
251
R?ckert. I, 32, 33.
252
R?ckert. I, 64.
253
R?ckert. I, 64, 65.
254
Азбучная истина (фр.).
255
Данилевский. Россия и Европа. 1888, с. 75 и 76.
256
Дан., с. 121.
257
Дан., с. 123.
258
См., между прочим, цитаты в "Вестнике Европы" (апрель) или последнюю главу в "Национальном вопросе" (вып. 1).
259
Указанные моменты, теснейшим образом соединяя известные народы между собою, тем самым разобщают их со всеми прочими и создают таким образом особую группу, более или менее выделяющуюся из общей прагматической связи всемирной истории.
260
R?ckert. 1, 92.
261
R?ckert. I, 92-93.
262
R?ckert. I, 93.
263
И Данилевский вслед за Рюккертом не преминул пожалеть об этих культурных народах Америки (т. е. мексиканцах и перуанцах), будто бы погибших насильственною смертью и не успевших совершить своего развития (Россия и Европа. С. 91). Это сожаление о народах погибших, хотя и малоосновательное в данном случае, делало бы, конечно, честь чувствительности нашего панслависта, если бы оно не соединялось у него с совершенно бесчеловечным отношением к некоторым живым и близким народностям, которые он называет "фантастическими" и отнимает у них право на существование.
264
Всеобщий закон, обусловливающий окончательную гибель культурно-исторических индивидуальностей, или, чтобы назвать самую конкретную форму – культурно-исторических народов, – уже изложен выше и изъяснен внутренно из законов случайности и необходимости в их всемирно-историческом значении. Согласно этой аргументации, побеждающие и разрушающие индивидуальности также имеют со своей стороны право на такой образ действия. Но это то же самое право, какое имеет относительно дерева топор в руках рубящего это дерево человека. Топор в своем роде служит высшему образованию, или высшей зиждительной идее, чрез разрушение низшего образования (Gebildes), а потому имеет право делать то, что делает. Но он не знает, что делает и зачем он это делает, а также не знает, что и он, быть может, предназначен быть некогда брошенным в огонь и быть уничтоженным с тем же правом, с каким он сам уничтожал. – Примеч. Рюккерта.
265
R?ckert. I, 93-96.
266
Ее не ломал Данилевский, утверждавший, что все александрийские философы были чистые греки и что финикияне говорили по-ассирийски.
267
Очевидно, Данилевский в качестве натуралиста был компетентен в исторической науке.
268
Остается только ввести китайский язык и литературу в основу классического образования.
269
Россия и Европа. Предисловие г-на Страхова, с. XXIII-XXV.
270
Там же, с. XXII и XXIII.
271
R?ckert, I, 96-97.
272
Дан., с. 516.
273
Дан., с. 556.
274
А. С. Хомяков. Ключ.
275
Это не тот Anhang, о котором упоминает г-н Страхов в своем предисловии, а другой.
276
R?ckert. II, 479.
277
R?ckert, II, 481-483.
278
R?ckert. II, 484, 485.
279
Там же, с. 487 и сл.
280
R?ckert. II, 500.
281
R?ckert. II, 502-504.
282
Эти ошибки не искупаются здесь и полною последовательностью взгляда; ибо, в конце концов, и Данилевский, как мы видели, должен был признать единство исторического развития, общий поток всемирной истории.
283
Рюккерт иногда даже проговаривается в обратном смысле, признавая за человечеством истинную реальность. См., напр., том I, с. 35.
284
В каком-то странном самомнении г-н Страхов принимает измышленные им представления за обязательные нормы всякого мышления. Так, он обличает мою ошибку, состоящую в том, что я от общей сокровищницы неправильно заключаю к общему делу человечества. Но ведь такая ошибка могла бы произойти лишь в том случае, если бы я страховское представление "общей сокровищницы" принимал за исходный пункт своих рассуждений. А так как я, напротив того, считаю это представление пустым вымыслом, то, следовательно, не мог на нем и строить ни правильных, ни неправильных умозаключений.
285
К сожалению, я должен предложить этот совет не одному г-ну Страхову, но также и г-ну П. Астафьеву, который, как оказывается из его статьи "К спору с г-ном Вл. Соловьевым", крайне нуждается в платоновском "припоминании" относительно идеи человечества. Г-н Астафьев уверяет, что человечество выдумано или сочинено мною ("Русский вестник", окт., с. 237, 238). Право же, нет! Это так же несправедливо, как и то, будто необходимо нарочно поддерживать и возбуждать в людях и народах их самочувствие (Selbstgef?hl) и самоутверждение (Selbstbejahung), потому что иначе они погибнут от избытка любви к ближним и самопожертвования.
286
Полемические статьи Аксакова, печатавшиеся в "Руси", вошли в IV том собрания его сочинений. Мои статьи, появившиеся в "Известиях Петербургского Славянского общества" и в "Православном обозрении", перепечатаны в кн. "Национальный вопрос в России" (вып. 1, изд. 3).
287
Не русской только, ибо в латинском и производных от него языках слова: conscientia, conscieuse и т. д. нераздельно совмещают в себе значение теоретического и нравственного сознания (совести).
288
По причинам органическим
Мы совсем не снабжены
Здравым смыслом юридическим,
Сим исчадьем Сатаны.
Широки натуры русские,
Нашей правды идеал
Не влезает в формы узкие
Юридических начал.
Мы враги сухой формальности,
Мы чувствительны душой,
И при виде "благодарности"
Не владеем мы собой.
Вот по этой-то причине я
С умилением гляжу
На управу благочиния,
В ней одной лишь нахожу
В дни печали утешения:
В ней одной лишь не погиб
От напора просвещения
Допетровского "кормления"
Совершенно чистый тип.
Не к пути земному, тесному,
Создан, призван наш народ,
А к чему-то неизвестному,
Непонятному, чудесному,
Даже, кажется, небесному
Тайный глас его зовет.
289
Кстати, о "нечаянном" и "нарочном". Приведя ("Русск. обоз.", с. 275) мое замечание, что в истинно народном не должно быть ничего нарочного, иначе вместо народности окажется только народничанье, г-н Астафьев спрашивает: "Отождествляет ли здесь г-н Соловьев нарочное с сознательным? По-видимому, так". Почему же, однако? Из того, что все нарочное тем самым сознательно, никак не следует, что все сознательное должно быть нарочным. В стихотворениях Пушкина, без сомнения сознательных, русский национальный дух высказывается ненарочно (за исключением двух-трех самых слабых), поэтому они и хороши, а в патриотических стихах Розенгейма и т. п. этот дух выражен нарочно, поэтому они никуда и не годятся. Философия Гегеля, сознательно универсальная, носит вместе с тем без его умысла и национально-немецкий характер; но если бы какой-нибудь немец задумал нарочно создать чисто немецкую философию, или англичанин – чисто английскую, то, наверное, кроме чистого вздора, ничего бы не вышло.
290
Воспроизводя ("Русск. обозр.", с. 287 и 288) мою выписку из И. С. Аксакова об историческом отношении русского народа к государству, г-н Астафьев мог бы заметить, что я высказал свое полное согласие с Аксаковым в этом пункте и привел его слова как выражающие мою мысль лучше, чем мои собственные.
291
Любопытно, как сами поборники национализма путаются на этот счет в своих понятиях. Так, например, Н. Я. Данилевский, который, по словам его последователя, дал нам "взгляд на всемирную историю, основанный на начале национальности", вместе с тем выставил как высшую социальную группу не народ, а "культурно-исторический тип", – термин, правда, никакого реального смысла не имеющий как плохое обобщение некоторых явлений в жизни человечества; но, значит, и для мысли Данилевского было тесно в пределах обособленной национальности.
292
Весьма удивительное возражение делает г-н Астафьев против идеи человечества как целого организма. "Где и когда, спрашивает он, был известен организм, не имевший своего единого сознания и воли, и были известны органы его, имеющие свое личное сознание и волю?" ("Русск. обозр.", с. 279). Во-первых, откуда взял г-н Астафьев, что у человечества не может быть единого сознания и воли, а во-вторых, он не замечает, что если б его возражение имело силу против единства человечества, то оно точно так же упраздняло бы и единство народа. Ведь и это последнее не есть реально чувственное, народ есть лишь моральное и юридическое лицо: его воля и сознание не проявляются непосредственно, а лишь чрез его индивидуальных представителей. Тем не менее славянофилы, по примеру немцев, признавали народ за организм на таких основаниях, которые в существе применимы и к человечеству. Впрочем, я стою не за слово "организм". Для меня важно только, чтобы за человечеством признавалось действительное единство, аналогичное единству национальному.
293
Тайная добродетель, тайное свойство (фр.).
294
Употребляю этот термин не в смысле брани, а как более определенный и яркий, нежели "ретрограды" и т. п. Известно, впрочем, что один и тот же термин может иметь почетное или же оскорбительное значение, смотря по времени и обстоятельствам, Так, например, название "тайные советники" означало прежде людей, которые по своему высокому чину в гражданской иерархии могут совещаться о важных государственных делах, остающихся тайною для прочих смертных; а ныне, если верить некоторым газетам, это название должно относиться к заговорщикам, которые составляют между собою тайный совет на погибель государства. Таким образом, почетное наименование превращается в самое ужасное. Но и наоборот, весьма скверные клички могут входить в почет: так, напр., крепостниками еще недавно назывались люди, по своекорыстным побуждениям мечтающие о восстановлении крепостного права, а теперь это означает, по-видимому, патриотов, радеющих о крепости государственного и земского строения.
295
Некоторые из них, более стыдливые, требуют только замены всех существующих народных школ одними церковно-приходскими. Такое требование может быть совершенно искренним и благонамеренным, но к чему оно сводится на деле – можно заключать из того, что писатели, самым ревностным образом защищающие принцип церковно-приходского обучения, вынуждены сознаться в его практической неосуществимости при данных условиях. Весьма решительно в этом смысле высказался ученик известного С. А. Рачинского, г-н Горбов, в статье, напечатанной в "Православном обозрении" около трех лет тому назад ("Неясные стороны русской народной школы").
296
Движущий дух (лат.).
297
Проповедь "опрощения" связывается обыкновенно с именем графа Л. Н. Толстого; но, помимо правдивого изображения и обличения нашей общественной и семейной жизни, воззрения знаменитого писателя за последние 15 лет его деятельности представляют, так сказать, лишь "феноменологию" его собственного духа и в этом смысле имеют, конечно, значительный интерес, но не подлежат опровержениям. Поэтому я не желал бы, чтобы последующие замечания были приняты за полемику против славного романиста, который не может отвечать за то, что другие выводят из субъективных излияний его артистической натуры.