Человек. Слава тебе, Сфинкс! Юлий Цезарь приветствует тебя! Изгнанный рождением на землю, я скитался по многим странам в поисках утраченного мира, в поисках существ, подобных мне. Я видал стада и пастбища, людей и города, но я не встретил другого Цезаря, ни стихии, родственной мне, ни человека, близкого мне по духу, никого, кто бы мог довершить дела моих дней и разрешить думы моей ночи. В этом маленьком подлунном мире, о Сфинкс, я вознесен столь же высоко, как и ты в этой безбрежной пустыне; но я скитаюсь, а ты сидишь неподвижен; я завоевываю, а ты живешь в веках; я тружусь и изумляюсь, ты бодрствуешь и ждешь; я смотрю вверх – и я ослеплен, смотрю вниз – и омрачаюсь, оглядываюсь кругом – и недоумеваю, тогда как твой взор всегда, неизменно устремлен прямо, по ту сторону мира, к далеким краям утраченной нами отчизны. Сфинкс, ты и я – мы чужды породе людей, но не чужды друг другу: разве не о тебе, не о твоей пустыне помнил я с тех пор, как появился на свет? Рим – это мечта безумца; а здесь – моя действительность. В далеких краях, в Галлии, в Британии, в Испании, в Фессалии, видел я звездные твои костры, подающие знаки о великих тайнах бессменному часовому здесь, внизу, которого я нигде не мог найти. И вот он наконец здесь, этот часовой – образ неизменного и бессмертного в бытии моем, – безмолвный, полный дум, одинокий в серебряной пустыне. Сфинкс, Сфинкс! Я поднимался ночью на вершины гор, прислушиваясь издалека к вкрадчивому бегу ветров – наших незримых детей, о Сфинкс, взметающих в запретной игре твои пески, лепечущих и смеющихся. Мой путь сюда – это путь рока, ибо я тот, чей гений ты воплощаешь: полузверь, полуженщина, полубог, и нет во мне ничего человеческого. Разгадал ли я твою загадку, Сфинкс?
Девочка (проснувшись, осторожно выглядывает из своего убежища) . Старичок!
Цезарь (сильно вздрагивает и хватается за меч) . Бессмертные боги!
Девочка. Старичок, не уходи отсюда.
Цезарь (совершенно ошеломленный) . "Старичок, не уходи отсюда…" И это – Юлию Цезарю!
Девочка (настойчиво) . Старичок!
Цезарь. Сфинкс, ты забыл о своих столетиях. Я моложе тебя, хотя голос твой – голос ребенка.
Девочка. Полезай скорей сюда, а то сейчас придут римляне и съедят тебя.
Цезарь (бежит, огибая плечо Сфинкса, и видит девочку) . Дитя у него на груди! Божественное дитя!
Девочка. Полезай скорей. Ты взберись по его боку, а потом ползи кругом.
Цезарь (изумленный) . Кто ты?
Девочка. Я Клеопатра, царица Египта.
Цезарь. Цыганская царица, ты хочешь сказать?
Клеопатра. Ты не должен так непочтительно говорить со мной, а то Сфинкс отдаст тебя римлянам, и они съедят тебя. Лезь сюда. Здесь очень уютно.
Цезарь (про себя) . Какой сон, какой дивный сон! Только бы не проснуться. Я готов завоевать десять материков, чтобы доглядеть его до конца. (Карабкается по туловищу Сфинкса и, обогнув правое плечо, появляется на пьедестале.)
Клеопатра. Осторожней! Вот так. Теперь садись. Вот тебе другая его лапа. (Усаживается поудобней на левой лапе Сфинкса.) Он очень могущественный и защитит нас. Только… (дрогнувшим, жалобным голосом) он не обращает на меня никакого внимания и ничего мне не рассказывает. Я очень рада, что ты пришел: мне было так скучно. А ты нигде здесь не видел Белого Кота?
Цезарь (усаживается на правую лапу; в крайнем удивлении) . Ты, значит, потеряла кошку?
Клеопатра. Да, священного Белого Кота. Подумай, какой ужас! Я несла его сюда, я хотела принести его в жертву Сфинксу, но только что мы отошли от города, его позвала черная кошка, и он вырвался у меня из рук и убежал. А как ты думаешь, может быть, эта черная кошка и есть моя прапрапрабабушка?
Цезарь (не сводя с нее изумленных глаз) . Твоя прапрапрабабушка? Возможно. В эту диковинную ночь я ничему не удивлюсь.
Клеопатра. Да, я тоже так думаю. Прабабушка моей прабабушки была черной кошкой от священного Белого Кота, а Нил сделал ее своей седьмой женой. Вот потому у меня такие волнистые волосы. И мне всегда хочется делать по-своему – все равно, хотят этого боги или нет. Потому что моя кровь – это воды Нила.
Цезарь. А что ты тут делаешь так поздно? Ты живешь здесь?
Клеопатра. Ну, конечно, нет. Я – царица. Я буду жить во дворце в Александрии, когда убью своего брата, который меня прогнал оттуда. Когда я стану совсем большая, я буду делать все, что хочу. Я буду кормить ядом моих рабов и буду смотреть, как они корчатся. А Фтататиту я буду пугать, что ее посадят в огненную печь.
Цезарь. Гм… Ну, а сейчас почему ты не дома, не в постели?
Клеопатра. Потому что сюда идут римляне, и они нас всех съедят. Ты ведь тоже не дома и не в постели.
Цезарь (с убеждением) . Нет, я дома. Мой дом – палатка. И я сейчас крепко сплю в своей палатке и вижу сон. Неужели ты думаешь, что ты существуешь на самом деле, ты, сонное наважденье, маленькая немыслимая колдунья?
Клеопатра (хихикая, доверчиво прижимается к нему) . Ты смешной милый старичок! Ты мне очень нравишься.
Цезарь. Ах, ты мне портишь сон. Почему тебе не снится, что я молодой?
Клеопатра. Я была бы очень рада, если бы ты был молодой. Только тогда я бы тебя, наверно, боялась. Мне нравятся юноши, у которых круглые, сильные руки. Но я боюсь их. А ты старый, худой и жилистый. Но у тебя приятный голос; и я рада, что есть с кем поболтать, хотя ты, наверно, немножко сумасшедший. Должно быть, это луна на тебя действует, что ты так глупо разговариваешь сам с собой.
Цезарь. Как? Ты слышала? Я возносил мольбы великому Сфинксу.
Клеопатра. Да это вовсе не великий Сфинкс.
Цезарь (в крайнем огорчении смотрит на истукана) . Что?
Клеопатра. Это милый, малюсенький, крохотный Сфинксик. Что ты! Великий Сфинкс – он до того большой, что у него целый храм стоит между лапами. А это мой дорогой Сфинксик. А скажи, как ты думаешь, у римлян есть такие колдуны, которые могут нас колдовством унести отсюда?
Цезарь. Что? Неужели ты боишься римлян?
Клеопатра (совершенно серьезно) . Ох, они нас съедят, если только поймают. Они – варвары. Их вождя зовут Юлий Цезарь. У него отец – Тигр, а мать – Пылающая Гора. А нос у него, как хобот у слона.
Цезарь невольно трогает себя за нос.
У них у всех длинные носы, клыки слоновьи и маленькие хвостики. И семь рук, и по сотне стрел в каждой; а едят они человечину.
Цезарь. Хочешь, я покажу тебе настоящего римлянина?
Клеопатра (испуганно) . Нет, не пугай меня.
Цезарь. Не все ли равно, ведь это только сон…
Клеопатра (возбужденно) . Нет, не сон, не сон. Вот смотри. (Вытаскивает шпильку из волос и колет его несколько раз в руку.)
Цезарь. Ай! Перестань! (Гневно.) Как ты смеешь!
Клеопатра (оробев) . Ты ведь говорил, что ты спишь. (Чуть не плача.) Я только хотела показать тебе…
Цезарь (ласково) . Ну, полно, полно, не плачь. Царицам нельзя плакать. (Потирает уколотую руку и удивляется совершенно реальному ощущению боли.) Что это, правда, наяву? (Ударяет рукой по истукану, чтобы проверить себя. И ощущение оказывается настолько реальным, что он сбит с толку и растерянно бормочет.) Да я… (В совершенном ужасе.) Нет, немыслимо. Безумие, безумие! (Вне себя.) Скорее в лагерь, в лагерь! (Вскакивает и собирается спрыгнуть на землю.)
Клеопатра (в страхе цепляется за него и не пускает) . Нет, не оставляй меня! Нет, нет, нет, не уходи! Мне страшно, я боюсь римлян.
Цезарь (волей-неволей убеждаясь, что он действительно не спит) . Клеопатра, ты хорошо видишь мое лицо?
Клеопатра. Да. Оно такое белое в лунном свете.
Цезарь. Ты уверена, что это только от луны оно кажется белее лица египтянина? (Зловеще.) Ты не находишь, что у меня очень длинный нос?
Клеопатра (отшатываясь от него и замирая в ужасе) . Ой!
Цезарь. Это римский нос, Клеопатра.
Клеопатра. Ах! (С пронзительным криком вскакивает и, юркнув за левое плечо Сфинкса, прыгает на песок и, упав на колени, вопит и взывает к Сфинксу.) Раскуси его пополам, Сфинкс! Раскуси его пополам! Я хотела принести тебе в жертву Белого Кота – правда, я несла его тебе.
Цезарь спускается с пьедестала, трогает ее за плечо.
Ах! (Съеживается и закрывает лицо руками.)
Цезарь. Клеопатра, хочешь, я научу тебя, что надо сделать, чтобы Цезарь не съел тебя?
Клеопатра (умоляюще жмется к нему) . Ах, научи, научи. Я украду драгоценности у Фтататиты и подарю тебе. Я повелю Нилу питать твои поля дважды в год.
Цезарь. Успокойся, успокойся, малютка! Твои боги трепещут перед римлянами. Ты видишь, Сфинкс не смеет укусить меня. И если я захочу отдать тебя Юлию Цезарю, он не посмеет помешать мне.
Клеопатра (жалобно уговаривая его) . Нет, ты не отдашь, ты не отдашь, ты сам сказал, что не отдашь.
Цезарь. Цезарь не ест женщин.
Клеопатра (вскакивает, оживая надеждой) . Что?
Цезарь (внушительно) . Но он ест девочек (она снова цепенеет) и кошек. Ты глупенькая маленькая девочка, и ты родилась от черной кошки. Значит, ты и девочка и кошка.
Клеопатра (дрожа) . И он съест меня?
Цезарь. Да-а, если только ты не заставишь его поверить, что ты женщина.
Клеопатра. Так найди же волшебника, который сделает из меня женщину. Может быть, ты сам волшебник?
Цезарь. Возможно. Но на это потребуется много времени; а тебе в эту же ночь предстоит встретиться лицом к лицу с Цезарем во дворце твоих предков.
Клеопатра. Нет, нет! Ни за что!
Цезарь. Как бы сердце твое ни трепетало от ужаса, как бы ни был для тебя страшен Цезарь, ты должна встретить его как мужественная женщина и великая царица: он не должен видеть, что ты боишься. Если твоя рука дрогнет или голос прервется, тогда – мрак и смерть.
Клеопатра стонет.
Но если он найдет тебя достойной царствовать, он посадит тебя на трон рядом с собой и сделает тебя истинной владычицей Египта.
Клеопатра (в отчаянии) . Нет, он догадается, он увидит.
Цезарь (с некоторой грустью) . Женщины легко обманывают его. Их глаза ослепляют его. Он видит их не такими, какие они есть, а такими, какими ему хочется их видеть.
Клеопатра (с надеждой в голосе) . Так мы обманем его. Я надену наколку Фтататиты, и он примет меня за старуху.
Цезарь. Если ты сделаешь это – знай, он проглотит тебя одним глотком.
Клеопатра. А я сделаю ему сладкий пирог с моим волшебным опалом, а в тесте запеку семь волосков Белого Кота. И еще…
Цезарь (прерывает ее) . Фу, какая ты дурочка! Он съест твой сладкий пирог, да и тебя вместе с ним. (С презрением поворачивается и отходит.)
Клеопатра (бежит за ним и цепляется за него) . Ах, нет! Ну, пожалуйста, пожалуйста! Я сделаю все, что ты велишь. Я буду слушаться. Я буду твоя рабыня.
Снова из пустыни доносится мощный рев, теперь уже совсем близко. Это буцина – римский военный рог.
Цезарь. Слышишь?
Клеопатра (дрожа) . Что такое?
Цезарь. Это голос Цезаря.
Клеопатра (тащит его за руку) . Так давай убежим. Идем, идем скорей.
Цезарь. Со мной тебе ничего не грозит, пока ты не взойдешь на трон, дабы принять Цезаря. Веди меня туда.
Клеопатра (радуясь, что можно уйти) . Хорошо, хорошо.
Снова слышен рог.
Идем же скорей, идем, идем! Боги гневаются. Слышишь, как дрожит земля?
Цезарь. Это поступь легионов Цезаря.
Клеопатра (тащит его за собой) . Вот сюда, да скорей же! И давай посмотрим, нет ли где здесь Белого Кота. Это он превратил тебя в римлянина.
Цезарь. Неисправима, совершенно неисправима! Ну, идем! (Следует за ней.)
Рев буцины становится все громче, по мере того как они крадучись пробираются по пустыне. Лунный свет гаснет, горизонт снова зияет черной мглой, в которой причудливо выступает громада Сфинкса. Небо исчезает в беспросветной мгле. Затем в тусклом свете отдаленного факела взору открываются высокие египетские колонны, поддерживающие свод величественной галереи. В глубине ее раб-нубиец несет факел. Цезарь следует за Клеопатрой, они идут за рабом. Проходя колоннадой, Цезарь с любопытством рассматривает незнакомую архитектуру и выступающие из мрака между колоннами, в свете бегущего факела, фигуры крылатых людей с соколиными головами и громадных черных мраморных котов, которые вдруг словно выскакивают из засады и так же внезапно прячутся. Галерея поворачивает за угол и образует просторный неф, где Цезарь видит направо от себя трон и за ним дверь. По обе стороны трона возвышаются стройные колонны, и на каждой из них светильник.
Что это такое?
Клеопатра. Здесь я сижу на троне, когда мне позволяют надевать мою корону и порфиру.
Раб поднимает факел и освещает трон.
Цезарь. Прикажи рабу зажечь светильники.
Клеопатра (смущенно) . Ты думаешь, можно?
Цезарь. Конечно. Ты – царица.
Она не решается.
Ну, что же ты?
Клеопатра (несмело, рабу) . Зажги все светильники.
Фтататита (внезапно появляется позади трона) . Остановись, раб!
Раб останавливается. Фтататита строго обращается к Клеопатре, которая струсила, как напроказивший ребенок.
Кто это с тобой? И как ты осмелилась распорядиться зажечь светильники без моего разрешения?
Клеопатра от страха не может вымолвить ни слова.
Цезарь. Кто это?
Клеопатра. Фтататита.
Фтататита (высокомерно) . Главная няня цари…
Цезарь (обрывая ее) . Я говорю с царицей. Молчи! (Клеопатре.) Так-то твои слуги знают свое место? Отошли ее. А ты (обращаясь к рабу) делай так, как тебе приказала царица.
Раб зажигает светильники. Клеопатра стоит и ежится, боясь Фтататиты.
Ты – царица; отошли ее.
Клеопатра (заискивающе) . Фтататита, милочка, пожалуйста, уйди – ну на минутку.
Цезарь. Ты не приказываешь, ты просишь. Ты не царица. Тебя съедят. Прощай. (Он делает движение уйти.)
Клеопатра (хватается за него) . Нет, нет, нет! Не оставляй меня!
Цезарь. Римлянам нечего делать с царицами, которые боятся своих рабов.
Клеопатра. Я не боюсь. Правда же, я не боюсь.
Фтататита. Посмотрим, кто здесь боится! (Угрожающе.) Клеопатра…
Цезарь. На колени, женщина! Или ты думаешь, и я дитя, что ты осмеливаешься шутить со мной? (Показывает ей на пол у ног Клеопатры.)
Фтататита, наполовину укрощенная, но вместе с тем взбешенная, медлит. Цезарь окликает нубийца.
Раб!
Нубиец подходит.
Ты сумеешь отсечь голову?
Нубиец кивает и восхищенно улыбается, показывая все зубы.
(Берет меч в ножнах и подает его рукоятью вперед нубийцу, потом поворачивается к Фтататите и снова указывает на пол.) Ты опомнилась, женщина?
Фтататита, уничтоженная, падает на колени перед Клеопатрой, которая не верит своим глазам.
Фтататита (хрипло) . О царица, не забудь слугу твою в день твоего величия!
Клеопатра (вне себя от возбуждения) . Прочь! Поди прочь! Вон отсюда!
Фтататита поднимается и с опущенной головой пятится к двери.
(Восхищенная этой покорностью, чуть не хлопает в ладоши, руки у нее дрожат. Внезапно она кричит.) Дайте мне что-нибудь, я отхлещу ее. (Хватает с трона змеиную кожу и, размахивая ею, как бичом, бросается за Фтататитой.)
Цезарь мгновенно, одним прыжком, оказывается около Клеопатры и удерживает ее, пока Фтататита не исчезает.
Цезарь. Вот как? Ты царапаешься, котенок?
Клеопатра (вырываясь) . Я хочу побить кого-нибудь. Я побью его. (Бросается на раба.) Вот! вот! вот!
Раб опрометью бежит по галерее и скрывается.
(Бросает змеиную кожу на ступеньки трона и, размахивая руками, кричит.) Вот теперь я настоящая царица! Настоящая царица – царица Клеопатра!
Цезарь с сомнением покачивает головой: преимущество этого превращения кажется ему сомнительным, когда он взвешивает его с точки зрения общественного блага Египта.
(Она поворачивается и смотрит на Цезаря сияя, потом соскакивает с трона, подбегает к нему, вне себя от радости бросается к нему на шею и кричит.) О, как я люблю тебя за то, что ты сделал меня царицей!
Цезарь. Царицам надлежит любить только царей.
Клеопатра. Все, кого я люблю, будут у меня царями. Я тебя сделаю царем. У меня будет много молодых царей с круглыми, сильными руками. А когда они наскучат мне, я их запорю до смерти. Но ты всегда будешь моим царем. Моим милым, добрым, умным, хорошим, любимым старым царем.
Цезарь. О мои морщины, мои морщины! И мое детское сердце! Ты будешь самой опасной из побед Цезаря.