- Чтобы финансировать торговлю наркотиками, нужны огромные деньги. В таких количествах их можно получить только у банков или у банкиров, тайно конечно. Цу-янь входит в состав совета директоров нескольких банков, равно как и господин Чэнь.
- Роберт, вы бы лучше не торопились с такого рода высказываниями, - проскрежетал Данросс. - Вы делаете очень опасные выводы без каких-либо доказательств. За это можно привлечь к ответственности, и я этого не потерплю.
- Вы правы, прошу прощения. Беру свои слова о совпадении назад. Но все равно торговля наркотиками - большой бизнес, их здесь, в Гонконге, хоть пруд пруди, и предназначены они в конечном счете для потребителя в Штатах. Не знаю как, но я выясню, кто у нас занимается этим грязным делом.
- Похвально. И получите всю необходимую помощь от "Струанз" и от меня лично. Я тоже терпеть не могу наркоторговлю.
- О, не то что я её терпеть не могу, тайбань, или тех, кто этим занимается. Это жизненная реальность. Просто ещё один бизнес, запрещенный, конечно, но все же бизнес. Мне поручено выяснить, кто у них тайбани. Это вопрос личного удовлетворения, вот и все.
- Если потребуется помощь, вам стоит лишь спросить.
- Благодарю. - Армстронг устало поднялся. - Прежде чем мы откланяемся, ещё парочка совпадений для вас. Когда сегодня утром были названы Цу-янь и Джон Чэнь, нам захотелось тут же побеседовать с ними, но вскоре после того, как мы накрыли винтовки, Цу-янь утренним рейсом улетел в Тайбэй. Любопытно, да?
- Он все время летает туда и обратно, - проговорил Данросс, но беспокойство его росло. Цу-янь сегодня вечером зван к нему на прием. Если Цу-янь не появится, это будет нечто из ряда вон выходящее.
Армстронг кивнул:
- Похоже, что решение было принято в последний момент: ни предварительного заказа, ни билета, ни багажа. Сунул клерку несколько лишних долларов, и кого-то сняли с рейса, а его посадили. С собой у него был только кейс. Странно, вы не считаете?
- О том, чтобы добиться его выдачи с Тайваня, не приходится и мечтать, - добавил Брайан Квок.
Данросс изучающе посмотрел на него, а потом перевел немигающий взгляд холодных, как морской лед, глаз на Армстронга:
- Вы упомянули о парочке совпадений. В чем другое?
- Мы не можем найти Джона Чэня.
- Что это значит?
- Его нет ни дома, ни у подруги, ни в одном из других мест, где он обычно бывает. Мы время от времени наблюдали за ним и Цу-янем уже несколько месяцев, с тех пор как получили наводку ФБР.
Молчание сгустилось.
- Яхту проверяли? - спросил Данросс, но скорее для очистки совести.
- Она на стоянке, со вчерашнего дня никуда не выходила. Матрос с яхты тоже не видел его.
- А на поле для гольфа?
- Нет его там, - сказал Армстронг. - И на ипподроме нет. Он не присутствовал на разминке, хотя, по словам тренера, должен был. Его нет, он исчез, испарился.
6
11:15
В зале заседаний совета директоров воцарилось изумленное молчание.
- Что-нибудь не так? - спросила Кейси. - Цифры говорят сами за себя.
Четверо сидевших вокруг стола мужчин молча смотрели на неё. Эндрю Гэваллан, Линбар Струан, Жак де Вилль и Филлип Чэнь - все члены внутреннего правления.
"Цзю ни ло мо на всех женщин в бизнесе", - бросив взгляд на кипу бумаг перед собой, мысленно выругался сорокасемилетний Эндрю Гэваллан, высокий и худой.
- Может, нам следует посоветоваться с мистером Бартлеттом? - смущенно проговорил он, по-прежнему чувствуя себя неловко из-за того, что приходится иметь дело с женщиной.
- Я уже говорила, у меня есть все полномочия. - Она старалась оставаться спокойной. - Я секретарь и исполнительный вице-президент "Пар-Кон индастриз", и мне доверено вести переговоры с вами. Мы подтвердили это письменно в прошлом месяце. - Кейси с трудом сдерживалась.
Встреча проходила очень тяжело. Первоначальное замешательство, вызванное тем, что дела надо вести с женщиной, сменилось сверхвежливой скованностью. Они ждали, пока она первой сядет, пока заговорит, уселись не раньше, чем она их об этом попросила, говорили о всяких пустяках, отказываясь вести с ней переговоры как с бизнесменом. Вместо этого они уверяли, что их жены с удовольствием походят с ней по магазинам, а потом поразевали рты от удивления, убедившись, что ей известны мельчайшие подробности предполагаемой сделки. Обычно она так или иначе справлялась с подобными ситуациями. Но сегодня был другой случай. "Господи, - думала она, - я должна добиться успеха. Я должна до них достучаться".
- На самом деле это совсем не трудно, - объявила она в самом начале, пытаясь преодолеть их скованность при помощи стандартного приема, который использовала в начале переговоров. - Забудьте, что я женщина, - судите меня по способностям. Так вот, у нас на повестке дня три вопроса: фабрики по производству полиуретана, наше представительство по компьютерному лизингу и, последнее, общее представление нашей нефтехимической продукции, удобрений, фармацевтических товаров и товаров для спорта по всей Азии. Давайте сначала разберемся с фабриками по производству полиуретана, ассортиментом поставок химической продукции и предлагаемым графиком финансирования. - Она тут же представила графики и подготовленные документы, устно резюмировала все факты, цифры и проценты, банковские сборы и процентные ставки. Просто и быстро, так что даже самый несообразительный человек мог составить впечатление о проекте. И вот теперь они таращились на неё.
Молчание нарушил Эндрю Гэваллан:
- Это... это очень впечатляет, моя дорогая.
- Вообще-то, я вам не "дорогая", - усмехнулась она. - Когда речь идет об интересах нашей корпорации, я выступаю как весьма жесткий прагматик.
- Но мадмуазель, - возразил Жак де Вилль с обходительным галльским шармом, - ваш носик само совершенство и очень даже мил.
- Merci, monsieur, - тут же ответила она и, не задумываясь, добавила на сносном французском: - Но нельзя ли оставить на время форму моего носа и перейти к обсуждению форм данной сделки. Лучше не мешать одно с другим, верно?
Снова молчание.
- Не хотите ли кофе? - предложил Линбар Струан.
- Нет, спасибо, мистер Струан. - Кейси старалась держаться, как у них было принято, и не называть их по именам раньше времени. - Может быть, рассмотрим это предложение? Это то самое предложение, что мы послали в прошлом месяце... Я постаралась учесть все вопросы - и ваши, и наши.
Снова повисла тишина. Линбар Струан, тридцатичетырехлетний рыжеволосый мужчина с приятной внешностью и голубыми глазами, которые светились бесшабашным блеском, снова осведомился:
- Вы уверены, что не хотите кофе? Или, может быть, чаю?
- Нет, спасибо. Значит, вы принимаете наше предложение как оно есть?
Филлип Чэнь кашлянул:
- В принципе мы согласны сотрудничать с "Пар-Кон" в нескольких областях. Об этом говорится в протоколе о намерениях. Что касается фабрик по производству полиуретана...
Она выслушала его обобщения, затем попыталась ещё раз перейти к конкретике - для чего вообще-то и проводилась встреча. Но дело не шло, и она просто чувствовала, как собеседники уворачиваются. Хуже, чем теперь, у неё не получалось никогда. "Может, из-за того, что они англичане, с англичанами я никогда раньше дела не имела".
- Что-нибудь конкретно требует пояснения? - спросила она. - Если что-то непонятно...
- Мы все прекрасно понимаем, - заговорил Эндрю Гэваллан. - Представленные вами цифры однобоки. Мы финансируем строительство фабрик. Вы поставляете оборудование, но его стоимость амортизируется в течение трех лет, а это внесет путаницу в любое движение наличности и будет означать, что по крайней мере лет пять прибыли ожидать не приходится.
- Мне сказали, что у вас в Гонконге стоимость здания обычно амортизируется за три года, - так же жестко парировала она, обрадовавшись брошенному вызову. - Мы предлагаем лишь следовать принятой у вас практике. Если хотите пять или десять лет - пожалуйста, но при условии, что тот же самый подход будет применяться и к зданию.
- Вы не платите за оборудование: оно в лизинге, и ежемесячный взнос по совместному предприятию очень высок.
- Какова на сегодняшний день лучшая ставка вашего банка, мистер Гэваллан?
Они посовещались и назвали цифру. Несколько секунд она считала на своей карманной логарифмической линейке.
- При сегодняшней ставке вы сэкономите семнадцать тысяч гонконгских долларов в неделю на каждой единице оборудования, если примете наше предложение, на котором за рассматриваемый период... - Ещё один быстрый подсчет. - ...вы заработаете на тридцать два процента больше в сравнении с вашими лучшими показателями - а мы говорим о миллионах долларов.
Они напряженно смотрели на неё и молчали.
Эндрю Гэваллан подверг её перекрестному допросу по цифрам, но она ни разу не сбилась. Их неприязнь к ней усилилась. Молчание.
Она была уверена, что их привели в замешательство её цифры. "Что ещё можно сказать, чтобы убедить их? - думала она с растущим беспокойством. - "Струанз" огребут целую кучу денег, стоит им лишь сдвинуться с места. Мы заработаем состояние, а я получу свое долгожданное "выходное пособие", свои "отвальные". "Струанз" разбогатеют на одном только пенопласте, "Пар-Кон" в течение ближайших десяти лет будет иметь чистыми около восьмидесяти тысяч американских долларов, и, по словам Линка, мне тоже что-то с этого отломится..."
- Сколько ты хочешь? - спросил он перед вылетом из Штатов.
- Пятьдесят один процент, - засмеялась она, - раз ты спрашиваешь.
- Три.
- Да ладно тебе, Линк, мне нужно мое "выходное пособие".
- Завершаешь успешно весь пакет и получаешь опцион на сто тысяч акций "Пар-Кон" по четыре доллара ниже рыночной стоимости.
- Договорились. Но я и пенопластовую компанию хочу, - сказала она, затаив дыхание. - Я её начала и хочу ею владеть. Пятьдесят один процент. Для меня.
- В обмен на что?
- В обмен на "Струанз".
- Идет...
И вот теперь, оказавшись в самом сердце "Струанз", Кейси ждала и внешне выглядела спокойной. Когда ей показалось, что наступил подходящий момент, она с невинным видом произнесла:
- Значит, мы сошлись на том, что наше предложение принимается без поправок? Мы с вами в доле пятьдесят на пятьдесят, что может быть лучше?
- Я по-прежнему утверждаю, что вы не обеспечиваете пятидесяти процентов финансирования данного совместного предприятия, - резко ответил Эндрю Гэваллан. - Вы предоставляете оборудование и материалы на условиях аренды с вычетом потерь или неиспользованного кредита из подлежащего налогообложению дохода за предыдущий период, поэтому ваш риск не равен нашему.
- Джентльмены, но это же делается для снижения налоговых выплат у нас и для сокращения суммы финансовых затрат. Мы финансируем из наличных средств. По цифрам выходит то же самое. То, что мы получаем амортизационные отчисления и различные скидки, не фигурирует ни здесь, ни там. - С ещё более невинным видом насаживая наживку в мышеловке, она добавила: - Мы финансируем в Штатах, где ориентируемся лучше вас. Вы финансируете в Гонконге, где все козыри на руках у вас.
Квиллан Горнт повернулся от окна своего офиса:
- Повторяю, условия сделки с нами могут быть выгоднее любых условий, о которых вы сможете договориться со "Струанз", мистер Бартлетт. Любых.
- Вы согласитесь на доллар за доллар?
- Доллар за доллар.
Плотно сложенный бородатый англичанин, чуть меньше шести футов ростом, с суровым лицом, сединой в черных волосах и мохнатых бровях и карими глазами, вернулся от окна и снова уселся лицом к Бартлетту за стол, на котором не было ни единой бумаги. Они беседовали на самом верхнем этаже Ротвелл-Горнт-билдинг, фасад которого выходил на Коннот-роуд и набережную.
- Не секрет, что наши компании - весьма серьезные соперники, но, уверяю вас, мы можем предложить более выгодные условия и превзойти их, и я организую финансирование с нашей стороны в течение недели. У нас могло бы сложиться весьма выгодное партнерство - у вас и у меня. Я предложил бы основать объединенную компанию по законам Гонконга.
Налоги здесь на самом деле очень приемлемые - пятнадцать процентов со всего заработанного в Гонконге и никакого налогообложения доходов во всем остальном мире. - Горнт улыбнулся. - Лучше, чем в США.
- Гораздо лучше, - согласился Бартлетт. - Значительно лучше.
- Именно поэтому вы заинтересовались Гонконгом?
- Это одна из причин.
- А в чем другие?
- Здесь ещё нет американского предприятия, которое могло бы сравниться по размаху с моим, а должно быть. Этот век - век Тихого океана. Но вы можете извлечь пользу из того, что мы здесь появимся. У нас много опыта, которого нет у вас, и решающее слово в сферах американского рынка. С другой стороны, у "Ротвелл-Горнт" - и у "Струанз" - есть опыт, которого нет у нас, и решающее слово на рынках Азии.
- Каким образом мы можем установить взаимоотношения?
- Прежде всего, мне нужно выяснить, к чему стремятся "Струанз". Я начал переговоры с ними и не люблю пересаживаться с самолёта на самолёт посреди океана.
- Я сразу могу сказать, к чему они стремятся: прибыль для себя и к черту всех остальных. - Улыбка Горнта была очень недоброй.
- Сделка, которую мы обговорили, представляется весьма справедливой.
- Изображать честную игру они мастера, куда там прочим: выставят на торги по пол-акции, продадут кому нужно, доход утаят, а контроль оставят за собой.
- С нами такое не пройдет.
- Они занимаются этим почти полтора столетия. И на сегодняшний день научились кое-каким трюкам.
- Вы тоже.
- Конечно. Но "Струанз" совсем не такие, как мы. У нас конкретные вещи и компании, а у них - проценты. В большинстве подконтрольных компаний у них немногим больше пяти процентов акций, и тем не менее они осуществляют абсолютный контроль над ними с помощью особых голосующих акций или записывают как обязательное положение в уставе, что их тайбань является также тайбанем этой компании с правом решающего голоса.
- Неплохо придумано.
- Да уж. Они хитрецы. Но мы лучше и прямее - и наши контакты и влияние в Китае и по всему Тихоокеанскому поясу, кроме США и Канады, сильнее, чем у них, и растут с каждым днем.
- Почему?
- Потому что изначально наша компания действовала в Шанхае - величайшем городе Азии, - где мы доминировали. "Струанз" всегда были сосредоточены в Гонконге, который до последнего времени оставался тихой заводью.
- Но ведь Шанхай - дохлый номер, и так было с тех пор, как коммунисты закрыли материковую часть Китая в сорок девятом. Сегодня через Шанхай не ведется никакой торговли с другими странами, все идет через Кантон.
- Да. Но именно шанхайцы, уехавшие из Китая на юг, их деньги, их мозги и решимость сделали Гонконг тем, что он есть сегодня, и тем, что будет завтра: нынешним и будущим центром деловой и культурной жизни всего Тихоокеанского региона.
- Лучшим, чем Сингапур?
- Абсолютно.
- Чем Манила?
- Абсолютно.
- Токио?
- Да, вот если бы только не японцы. - Глаза Горнта сверкнули, и на лице легли складки. - Гонконг - величайший город в Азии, мистер Бартлетт. Владеющий им в конце концов овладеет всей Азией. Конечно, я говорю о торговле, финансах, судоходстве и большом бизнесе.
- А что насчет красного Китая?
- Мы считаем, что существование Гонконга на руку КНР - как мы называем Китайскую Народную Республику. Мы для них "открытая дверь" под контролем. За Гонконгом и "Ротвелл-Горнт" - будущее.
- Почему?
- Потому что Шанхай в бытность свою деловым и промышленным центром Китая всегда задавал тон в Поднебесной, и шанхайцы - самые энергичные и предприимчивые представители китайской нации. Вы скоро почувствуете разницу между кантонцами и шанхайцами. Шанхайцы - предприниматели, промышленники, промоутеры и сторонники международных контактов. Нет ни одного крупного текстильного магната, судовладельца или промышленника не шанхайца. Кантонцы со своими семейными компаниями, мистер Бартлетт, всегда были склонны действовать в одиночку, а шанхайцы понимают толк в партнерстве, в том, как вести дела в компаниях, а больше всего - в банковском деле и финансах. - Горнт закурил ещё одну сигарету. - Вот в чем наша сила, вот почему мы лучше, чем "Струанз", - и вот почему мы в конечном счете будем первыми.
Линк Бартлетт изучающе разглядывал сидящего напротив человека. Из подготовленного Кейси досье он знал, что Горнт родился в Шанхае в семье англичан, что ему сорок восемь лет, что он вдовец, что у него двое взрослых детей и что он проходил службу на Тихом океане в сорок втором - сорок пятом годах в чине капитана австралийской пехоты. Он знал также, что Горнт с большим успехом управляет компанией "Ротвелл-Горнт" как частной вотчиной уже восемь лет с тех пор, как принял компанию от отца.
Бартлетт заворочался в глубоком кожаном кресле.
- Если у вас такая вражда со "Струанз" и вы настолько уверены, что в конце концов будете первыми, чего ждать? Почему не взять их сейчас?
Горнт внимательно смотрел на него с застывшим выражением на угловатом лице.
- Этого мне хотелось бы больше всего в мире. Но я не могу, пока. Три года назад у меня почти получилось: они зарвались, джосс предыдущего тайбаня иссяк.
- Джосс?
- Это слово китайское. Оно значит "счастье", "судьба" и чуточку больше. - Горнт задумчиво смотрел на американца. - Мы здесь очень суеверные. Джосс - это очень важно, как умение оценить ситуацию и выбрать нужный момент. Джосс Аластэра Струана кончился или переменился. Пережив катастрофический год, он в отчаянии передал дело Иэну Данроссу. Они тогда чуть было не разорились. Держатели их акций начали в массовом порядке избавляться от бумаг. Я уже повел атаку на них, но Данросс выкрутился и стабилизировал рынок.
- Каким образом?
- Ну, скажем, надавил на определенные банковские круги.
Горнт с холодным бешенством вспомнил, как Хэвегилл ни с того ни с сего, вразрез со всеми их личными тайными договоренностями, удовлетворил просьбу "Струанз" об открытии временной кредитной линии на огромную сумму и это дало Данроссу время оправиться.
Горнт вспомнил, какая ослепляющая ярость охватила его, когда он позвонил Хэвегиллу. "За каким дьяволом ты это сделал? - спросил он. - Сто миллионов чрезвычайного кредита? Боже мой, да ты спас их шеи от веревки! Они уже были наши. В чем дело?" Хэвегилл рассказал, что Данросс собрал достаточно голосов на заседании совета директоров и оказал невероятное давление лично на него. "Я ничего не мог поделать..."
"Да, - думал Горнт, глядя на американца. - В тот раз я проиграл, но вот ты, уверен, и станешь тем взрывателем, что приведет в действие бомбу, которая разнесет "Струанз" ко всем чертям, и они исчезнут из Азии навсегда".
- Тогда Данросс подошел к самому краю, мистер Бартлетт. У него появились непримиримые враги. Но теперь мы одинаково сильны. Это то, что можно назвать ничьей. Они не могут взять нас, а мы - их.
- Если они не совершат ошибку.