- Да. - Пламм отпил из стакана "перрье" со льдом. - Ты не собираешься опять подзавести молодого Никклина насчет Макао?
- Я? Ты шутишь!
- Нет. Вообще-то не шучу, - с аристократически поджатых губ Пламма сорвался глумливый смешок. - Ведь три года назад во время гонки у Данросса взорвался двигатель, не так ли? Он тогда едва не погиб.
- У гоночных машин всегда что-нибудь ломается.
- Да, и это происходит довольно часто, хотя не всегда с помощью соперников, - улыбнулся Пламм.
На лице Горнта тоже застыла улыбка, но внутри он не улыбался.
- То есть?
- Ничего, дружище. Просто слухи ходят. - Пламм нагнулся, чтобы подлить Горнту виски, а потом взялся за сифон с содовой. - Ходят слухи, что некий механик-китаец за небольшую плату подложил... подложил, как мы выражаемся, куда надо небольшой гаечный ключ.
- Сомневаюсь, что это правда.
- А я сомневаюсь, что это можно доказать. Так или иначе. Это ужасно, но некоторые готовы на все за совершенно незначительную сумму денег.
- Да. К счастью, мы на рынке больших денег.
- Об этом и речь, дружище. Так. - Пламм стряхнул пепел со своей сигары. - Какая предлагается схема?
- Все очень просто: если в ближайшие десять дней Бартлетт не заключает сделку со "Струанз", мы ощипываем Благородный Дом, как дохлую утку.
- Многие думали так и раньше, однако "Струанз" как были, так и остаются Благородным Домом.
- Да. Но в настоящий момент они уязвимы.
- В чем это выражается?
- Векселя "Тода шиппинг" и платеж "Орлину".
- Ерунда. Кредит у "Струанз" отличный: о да, они перебрали кредит, но не больше других. Они просто увеличат свою кредитную линию - или Иэн обратится к Ричарду Квану, а может, к "Блэкс".
- Предположим, "Блэкс" не станет помогать - а он не станет, - и предположим, что Ричард Кван нейтрализован. Остается лишь "Виктория".
- Тогда Данросс обратится к этому банку с просьбой об увеличении кредита, и мы вынуждены будем эту просьбу удовлетворить. Пол Хэвегилл поставит вопрос на голосование совета директоров. Мы все прекрасно знаем, что у нас голосов меньше, чем у блока "Струанз", так что мы согласимся, не уронив достоинства и сделав, как обычно, вид, что рады услужить.
- Да. Но на сей раз я с удовлетворением могу сказать, что Ричард Кван будет голосовать против "Струанз". Это свяжет совет директоров, и с просьбой о кредите выйдет задержка. "Струанз" не сможет произвести платежи, и Данросс обанкротится.
- Господи, о чем ты говоришь? Ричард Кван даже не входит в совет директоров! Ты с ума сошел?
Горнт попыхивал сигарой.
- Нет, ты забыл мой "план игры". Под названием "Конкуренция". Он задействован пару дней назад.
- Против Ричарда?
- Да.
- Бедный старина Ричард!
- Да. Он будет нашим решающим голосом. А Данросс никак не ожидает атаки с его стороны.
Пламм смотрел на собеседника не отрываясь.
- Ричард и Данросс - большие друзья.
- Но у Ричарда и "Хо-Пак" дела плохи. Начался отток вкладчиков. Чтобы спастись, он пойдет на все.
- Понятно. Играешь на понижение. И сколько у тебя акций "Хо-Пак"?
- Много.
- А ты уверен, что Ричард не располагает ресурсами, которые позволят ему отсрочить обвал своих акций? Что он не сможет привлечь дополнительные средства?
- Если располагает, то мы всегда можем выйти из игры - ты и я.
- Ну да, можем. - Джейсон Пламм наблюдал, как закручивается спиралью дымок от его сигары. - Но ведь одно то, что Данросс не сможет осуществить платежи, ещё не будет означать, что с ним покончено.
- Согласен. Однако после "несчастья" с "Хо-Пак" известия о том, что "Струанз" объявляют дефолт, обрушат все их акции. Рынок станет очень нервным, налицо будут все признаки грядущего краха, который мы подогреваем игрой на понижение. На ближайшие две недели не намечено ни одного заседания совета директоров, разве что Пол Хэвегилл созовет экстренное собрание. А он этого не сделает. С какой стати? Ему больше всего в мире хочется заполучить обратно их пакет акций. Так что все будет предопределено. Он установит основные условия спасения Ричарда Квана, и одним из них будет голосование по указке Пола. Так что совет директоров даст Иэну повариться в собственном соку несколько дней, а потом предложит увеличить кредит и восстановить доверие - взамен на принадлежащие "Струанз" акции банка - они все равно заложены под этот кредит.
- Данросс никогда на это не пойдет. Ни он, ни Филлип Чэнь, ни Цу-янь.
- Ему придется выбирать: или это, или банкротство "Струанз" - при условии, что ты будешь держаться и контролировать исход голосования. Когда банк заберет его пакет акций... если ты сохранишь контроль над советом директоров и соответственно банком "Виктория", с ним будет покончено.
- Да. Ну, а если ему откроют новую кредитную линию?
- Он все равно понесет серьезные потери, от которых, возможно, уже не оправится, Джейсон, а мы срываем куш в любом случае. Все зависит от момента, ты прекрасно знаешь.
- А Бартлетт?
- Бартлетт и "Пар-Кон" мои. Американец не пойдет на дно с тонущим кораблем "Струанз". Я об этом позабочусь.
После паузы Пламм обронил:
- Это возможно. Да, это возможно.
- Значит, ты в деле?
- Как ты собираешься проглотить "Пар-Кон" после "Струанз"?
- Я не собираюсь. Но мы - возможно. - Горнт затушил свою сигару. - Поглощение "Пар-Кон" требует времени, это абсолютно иной набор проблем. Сначала "Струанз". Так что?
- Если я получаю недвижимость "Струанз" - тридцать пять процентов их земельной собственности в Таиланде и Сингапуре - и мы делим пятьдесят на пятьдесят их производственные мощности в Кай-Так.
- Да, все, кроме Кай-Така, - иначе мне не придать законченный вид "Олл Эйша эруэйз". Уверен, ты войдешь в мое положение, старина. Но у тебя будет место в совете директоров новой компании, десять процентов акций по номиналу, места в "Струанз", конечно, и всех их дочерних компаниях.
- Пятнадцать процентов. И место председателя совета директоров "Струанз", попеременно с тобой: год - я, год - ты?
- Согласен, но я буду первым. - Горнт закурил сигарету. "Почему бы и нет? - думал он в приподнятом настроении. - К этому времени в будущем году "Струанз" уже будет расчленена, так что твое председательство потеряет всякое практическое значение, Джейсон, старина". - Значит, обо всем договорились? Мы можем изложить это в совместном меморандуме, если хочешь, по одному экземпляру для каждого.
Пламм покачал головой и улыбнулся:
- Зачем какой-то меморандум? Забудь! Вот. - Он протянул руку. - Я согласен.
Они обменялись крепким рукопожатием.
- Долой Благородный Дом! - Оба засмеялись, очень довольные заключенной сделкой. После получения земельных владений "Струанз" "Эйшн пропертиз" станет крупнейшей риэлторской компанией в Гонконге. Горнт получит почти полную монополию на авиаперевозки, морские перевозки и факторинг - и доминирование в Азии.
"Прекрасно, - думал Горнт. - Теперь Четырехпалый У".
- Ты не вызовешь такси? Я, пожалуй, откланяюсь.
- Возьми мою машину, мой водитель...
- Спасибо, не стоит. Я все же возьму такси. На самом деле, Джейсон, во всяком случае, спасибо.
Пламм позвонил привратнику двадцатиэтажного дома, который принадлежал и эксплуатировался "Эйшн пропертиз". Ожидая такси, они выпили за здоровье друг друга, за уничтожение "Струанз" и за прибыль, которую получат. В соседней комнате зазвонил телефон.
- Прошу прощения, старина.
Пламм вышел, прикрыв за собой дверь. Это была его личная спальня, которой он иногда пользовался, когда работал допоздна. Небольшая, очень аккуратно прибранная комната, со звукоизоляцией, оборудованная как судовая каюта: встроенная койка, колонки "хай-фай", из которых доносилась музыка, небольшая автономная плита и холодильник. У одной из стен располагался огромный набор сложной приёмо-передающей техники радиолюбителя-коротковолновика. Это было неизменным хобби Джейсона Пламма с детских лет.
Он поднял трубку:
- Да?
- Мистера Лоп-сина, пожалуйста, - произнес женский голос.
- Здесь нет никакого мистера Лоп-тина, - непринужденно ответил он. - Извините, вы ошиблись.
- Я хочу оставить сообщение.
- Вы ошиблись. Поищите номер в телефонном справочнике.
- Срочное сообщение для "Артура": Центр радировал, что встреча переносится на послезавтра. Готовность для приема срочных инструкций на шесть ноль-ноль. - Трубка замолчала. Снова послышался тоновый сигнал.
Пламм нахмурился, кладя трубку на рычаг.
Стоя у планшира своей джонки вместе с Пуном Хорошая Погода, Четырехпалый У наблюдал, как Горнт садится в высланный за ним сампан.
- Не очень-то он изменился за все это время, верно? - рассеянно сказал У, и его прищуренные глаза сверкнули.
- Для меня все заморские дьяволы на одно лицо, это точно. Сколько лет прошло? Десять? - спросил Пун, почесывая геморрой.
- Нет, теперь уже почти двенадцать. Хорошие были времена, хейя, - промолвил У. - Много прибыли. Очень хорошо, проскальзывали вверх по реке в Кантон, мимо заморских дьяволов и их лакеев, и люди председателя Мао радостно встречали нас. Да. Везде у нас были свои люди, и ни одного заморского дьявола - и ни одного жирного чиновника, желающего, чтобы его умаслили "ароматной смазкой". Тогда можно было навещать всю свою семью и друзей - и никаких проблем, хейя? Не то что сейчас, хейя!
- Красные становятся жесткими, очень неглупыми и очень жесткими - хуже, чем мандарины.
У обернулся, когда на палубу ступил его седьмой сын. Теперь молодой человек был в аккуратной белой рубашке, серых брюках и хороших туфлях.
- Будь осторожен, - грубо бросил У. - Точно знаешь, что нужно делать?
- Да, Отец.
- Хорошо, - буркнул Четырехпалый, скрывая свою гордость. - Мне не нужны ошибки.
Он смотрел вслед сыну, наблюдая, как тот неловко шагает к сколоченному кое-как трапу из досок, который соединял его джонку со следующей и тянулся ещё через восемь джонок к временной пристани.
- Седьмой Сын уже что-нибудь знает? - тихо спросил Пун.
- Нет, нет ещё, - проворчал У. - Ведь надо было, чтобы этих болванов, эту падаль собачью, поймали с моими винтовками! Без винтовок вся наша работа пойдет насмарку.
- Добрый вечер, мистер Горнт. Я - Пол Чой. Меня прислал проводить вас мой дядя У. - Молодой человек говорил на отличном английском, повторяя ложь, которая стала для него почти правдой.
Горнт испуганно остановился, а потом начал подниматься дальше по шаткому трапу. На своих ногах бывалого моряка он стоял крепче, чем этот юноша.
- Добрый вечер, - ответил он. - Вы американец? Или только учились там, мистер Чой?
- И то и другое, - улыбнулся Пол Чой. - Знаете, как это бывает. Осторожно, голову! Там канаты, и скользко как черт знает что. - Повернувшись, он повел гостя обратно на джонку.
На самом деле юношу звали У Фанчой, и он был седьмым сыном третьей жены своего отца. Но когда он родился, его отец, Четырехпалый У, добыл для него гонконгское свидетельство о рождении - редкость для лодочного жителя, поставил в этом свидетельстве девичью фамилию его матери, добавил имя Пол и попросил одного из родственников выступить в роли отца.
- Послушай, сын мой, - сказал Четырехпалый У, как только Пол стал что-то понимать, - когда ты говоришь на хакка на борту моего корабля, можешь звать меня "Отец", но никогда не называй меня так в присутствии заморского дьявола, даже на хакка. Во всех остальных случаях я - "Дядя", просто один из многочисленных дядьев. Понял?
- Да. Но почему, Отец? Разве я сделал что-нибудь не так? Прошу прощения, если я оскорбил тебя.
- Ты меня не оскорбил. Ты хороший мальчик и упорно работаешь. Просто так лучше для семьи, чтобы у тебя было другое имя.
- Но почему, Отец?
- Придет время, и я тебе объясню.
Потом, когда мальчику исполнилось двенадцать и он пошёл учиться и показал, чего стоит, отец послал его в Штаты. "Теперь тебе нужно научиться всему, что делают заморские дьяволы. Ты должен говорить как они, спать как они, походить на них внешне, но не забывать при этом, кто ты, кто твой народ, и не забывать, что все они хуже нас, не похожи на людей и, конечно же, совсем, ети их, не цивилизованны".
"Если бы они только знали, эти американцы - от тайбаня до последнего болвана, - а также англичане, иранцы, немцы, русские, люди любой расы и цвета кожи... Если бы они только представляли, что о них думает самый последний, паршивый кули, их бы хватил удар, - усмехнувшись, в миллионный раз сказал себе Пол Чой. - Не то чтобы всякое племя в Китае презирало иностранцев - их просто не принимают в расчет как людей. Конечно, мы не правы, - рассуждал он. - Иностранцы тоже люди, и некоторые из них цивилизованны - по-своему - и значительно опережают нас в техническом отношении. Но мы лучше..."
- Чему вы улыбаетесь? - спросил Горнт, пригибая голову, чтобы не задеть канаты, и стараясь не ступить в разбросанный по палубам мусор.
- О, просто размышлял, какая сумасшедшая пошла жизнь. Месяц назад в это время я занимался серфингом в Малибу, в Калифорнии. Черт возьми, Абердин - нечто иное, верно?
- Вы имеете в виду запах?
- Да, конечно.
- Ну да.
- Во время прилива не лучше. Но, похоже, эту вонь чувствую лишь я один!
- Когда вы были здесь в последний раз?
- Пару лет назад - приезжал на десять дней, когда окончил учебу. У меня степень бакалавра в бизнесе но, похоже, я никогда к этому не привыкну, - усмехнулся Чой. - Здесь совсем не Новая Англия!
- Где вы учились?
- Сначала в Сиэтле. Колледж, университет Вашингтона. Потом получил степень магистра в Гарварде, в Гарвардской школе бизнеса.
Горнт остановился:
- В Гарварде?
- Да. Я получил грант, стипендию.
- Это очень хорошо. Когда вы окончили?
- В июне прошлого года. Это все равно что отбарабанить срок в тюрьме! Просто снимай штаны и подставляй задницу, если не получаешь нужные оценки. Два года в аду! Когда я выбрался оттуда, мы с приятелем отправились в Калифорнию. Подрабатывали где придется, чтобы добыть деньжат на серфинг и развлечься после всей этой потогонной учебы. А потом, - Чой ухмыльнулся, - потом, пару месяцев назад, меня нашел дядя У и сказал, что пора возвращаться и вкалывать. Вот я и здесь! В конце концов, за мое образование платил он. Моих родителей давно нет в живых.
- Вы были первым в своей группе в Гарварде?
- Третьим.
- Весьма неплохо.
- Благодарю вас. Уже недалеко, наша джонка крайняя.
Пока они перебирались по шаткому трапу от одного плавучего дома к другому, на Горнта с подозрением посматривали молчаливые обитатели водных жилищ. Кто дремал, кто готовил еду или ел, иные играли в мацзян, некоторые чинили рыболовные сети, дети кое-где ловили рыбу на свет.
- Здесь немного скользко, мистер Горнт. - Пол Чой спрыгнул на липкую палубу. - Ну вот и пришли! Дом, милый дом! - Он потрепал по вихрам заспанного мальчика-впередсмотрящего и произнес на хакка, которого, как ему было известно, Горнт не понимал: - Не спи, Маленький Братец, а то дьяволы до нас доберутся.
- Да-да, доберутся, - пропищал мальчик, подозрительно косясь на Горнта.
Пол Чой повел Горнта дальше вниз. Старая джонка пахла смолой и тиком, гнилой рыбой и морской солью, тысячей штормов. Спустившись по трапу в средней части джонки, они попали в носовую каюту размером со стандартный одноместный номер, во всю ширину корпуса лодки. В небрежно сложенном из кирпичей очаге горел древесный уголь, а над ним гудел на открытом огоне закопченный чайник. Дым поднимался клубами вверх и валил наружу через вырезанный в палубе грубый дымоход. С одного борта стояло несколько старых стульев из ротанга, пара-тройка столов и грубые койки, одна над другой.
Четырехпалый У был один. Указав на стул, он расплылся в улыбке.
- Хейя, лады видить, - произнес он, запинаясь, на скверном английском, который с трудом можно было разобрать. - Висыки?
- Спасибо, - кивнул Горнт. - Тоже рад видеть вас.
Пол Чой разлил хорошее виски в грязноватые стаканы.
- Вам с водой, мистер Горнт? - спросил он.
- Нет, пусть будет неразбавленное. Не очень много, пожалуйста.
- Да, конечно.
У взял свой стакан и поднял его, обращаясь к Горнту:
- Лады видить тибе, хейя!
- Да. Ваше здоровье!
Китайцы наблюдали, как Горнт отпил глоток.
- Хорошо, - похвалил Горнт. - Очень хорошее виски.
У снова расплылся в улыбке и указал на Пола:
- Он сына сисытлы.
- Да.
- Халосы сыкола - Залатой Сытлана.
- Да. Да, он рассказал мне. Вы можете гордиться.
- Сыто?
Пол Чой перевел старику.
- А, сыпасиба, сыпасиба. Он гавали халасо, хейя!
- Да, - улыбнулся Горнт. - Очень хорошо.
- А-а, халасо, нициво. Кулити?
- Благодарю вас.
Отец и сын наблюдали, как Горнт достает сигарету. Потом сигарету взял У, а Пол Чой дал обоим прикурить. Снова наступило молчание.
- Халасо со сыталы дылуга?
- Да. А вам?
- Халасо. - Снова молчание. - Он сына сисытлы, - повторил старый моряк, наблюдая, как Горнт молча кивает - ждет. Ему было приятно, что Горнт просто сидит и, как подобает цивилизованному человеку, терпеливо дожидается, когда он, У, перейдет к делу.
Некоторые из этих розовокожих дьяволов в конце концов чему-то учатся. Да, некоторые даже слишком, ети его, хорошо. Например, Тайбань, с этими своими холодными, безобразными рыбьими глазами, как у большинства заморских дьяволов, которые смотрят на тебя словно дохлая акула, - этот умеет даже немного говорить на хакка. Да, Тайбань слишком хитер и слишком цивилизован, но ведь за ним целые поколения, а дурной глаз был у его предков и до него. Да, но старый Зеленоглазый Дьявол, первый в его роду, заключил договор с моим предком, великим морским воителем У Фанчоем и его сыном У Квоком, соблюдал этот договор и позаботился о том, чтобы договор соблюдали его сыновья - и сыновья сыновей. Так что к этому теперешнему тайбаню нужно относиться как к старому другу, хоть он самый опасный из всего рода.
Старик чуть не поежился, но сдержался и харкнул, чтобы отпугнуть злого бога слюны, который прячется в горле у каждого. Он изучающе посмотрел на Горнта. "И-и-и, как, должно быть, противно видеть такую розовую образину в каждом зеркале! Все эти волосы на лице, как у обезьяны, и везде бледная кожа, как у бледной жабы на брюхе! Уф!"