"Немцы почему-то резко усилили охрану радиоузла… Может, их кто-нибудь спугнул? - подумал Джим, неспешно приближаясь к броневику. - И чего ради оставили в городе этих смертников? Ведь ясно, что русские возьмут Минск! На что надеются наци, непонятно…"
Он обогнул броневик и начал подниматься по ступенькам. Властный голос нагнал его сзади:
- Герр гауптманн!
Джим обернулся. Дверца броневика была открыта. Оттуда неторопливо показался высокий офицер с неприятным узким лицом. Он был в чине майора.
- Здравия желаю, герр майор! - Кэббот вскинул к полевому кепи здоровую руку.
- Что вам здесь угодно? - не ответив на приветствие, холодно продолжал офицер.
- Выполняю задание командования.
- Какого? - иронично спросил немец. - Командование покинуло город!
- Но вы же находитесь здесь, - логично ответил Джим. - Значит, тоже выполняете чей-то приказ…
- Не рассуждать! - злобно перебил майор. - Ваши документы!
"Ого, - не без тревоги подумал Кэббот. - А немец-то, оказывается, крепкий орешек. И двое солдат выбрались из броневика, третий сидит за башенным пулеметом. Плюс часовой сзади…"
Майор изучал документы Джима пристально и внимательно. Проверки Кэббот не боялся. Английская разведка фабриковала самые качественные поддельные бумаги в мире. "А если он потребует спецпропуск и обратит внимание на фотографию? - лихорадочно думал лейтенант. - Тогда придется действовать быстро…"
Но пропуск майор не потребовал.
- Значит, вы утверждаете, что являетесь гауптманном вермахта? - с непроницаемым лицом осведомился он наконец.
- Так точно, - ответил Джим, которому ситуация начала надоедать.
- А вам известно, что офицерам вермахта запрещено иметь татуировки на видимых частях тела? - Майор поднял на Кэббота холодные светлые глаза и кивнул на птицу Лайвер, украшавшую его кисть.
В следующий момент Джим вырвал из кобуры "Вальтер" и, разрядив его в офицера, бросился к броневику, чтобы оказаться в мертвой зоне пулеметного обстрела.
* * *
Товарищи по группе пытались было отговорить Джима Кэббота от участия в операции, но он и слышать ничего не хотел. Какого черта, он командир - и будет отсиживаться на явке, в то время как парни пойдут в бой?.. Ему удалось убедить подчиненных в том, что его ранение пойдет даже не пользу. Кому придется в голову то, что раненый немецкий офицер на самом деле - опытнейший боец британского спецназа?..
К счастью, найти комплект германской формы не составило труда. Честер и Ран отлучились из квартиры, а через полчаса принесли мундир немецкого гауптманна. Самого гауптманна разведчики сняли, как они выразились, на подходе к вокзалу. Форма была помятой, потертой, пыльной, но это и хорошо - новенький мундир как раз вызвал бы подозрения у охраны. А так сразу видно - фронтовик. К тому же у гауптманна оказался спецпропуск для прохода на особо важные объекты Минска.
- Фотокарточка не соответствует, - заметил Торнтон. - Как будешь выкручиваться?
- Алекс, если бы я задавал себе такие вопросы, то не пошел бы в коммандос, - отшутился Джим. - Выкручусь как-нибудь.
Прощались без сантиментов. Коммандос всегда скупы на эмоции, зато не скупятся на шутку. Их и наслушался Джим перед отходом на задание.
- Когда будешь выходить в эфир, не забудь передать привет моей маме, - напутствовал командира Ник Честер. - Она в Саутпорте ждет не дождется…
- И дай объявление о том, что продается поношенный немецкий мундир, - добавил Кен Оукли, - размер - мой.
- И песню какую-нибудь нормальную поставь, например, "Чаттануга-Чу-чу" Гленна Миллера, - встрял Фил Ран.
- Да ну их, этих янки! Еще услышат и вообразят, что Минск теперь принадлежит им! Лучше уж вруби "Боже, храни короля", - заметил Уилл Додд.
- Черт, я забыл дома пластинку! - деланно огорчился Джим, хлопая себя по карманам.
Но вот все напутствия были высказаны, и Кэббот покинул явку. Остальные разведчики отправились на свои точки с промежутками в пять-семь минут. Латушка не ночевал дома, видимо, он инструктировал подчиненных ему бойцов.
Несмотря на раннее утро, июльское солнце уже припекало. Джим неторопливо шел по разрушенным улицам, рассеянно поглядывая по сторонам. Местных жителей не было видно, Минск словно вымер. Не видать было и немцев. Только в одном месте, нависающем над рекой, Кэббот заметил расчет хитро замаскированной противотанковой пушки, греющийся на солнышке.
Городской радиоузел размещался в двухэтажном каменном доме, сильно закопченном после пожара соседней деревянной одноэтажки. На ее развалинах копошились какие-то полуодетые парни. Одни орудовали лопатами, разгребая кучи золы и битых кирпичей, другие оттаскивали в сторону и складывали рядами обгоревшие стропила и бревна, третьи осторожно выбирали из кучи мусора осколки стекол побольше. На Кэббота они не взглянули.
Подойдя поближе, Джим закусил губу. У крыльца радиоузла стоял небольшой бронеавтомобиль. Такие машины были знакомы Кэбботу - в учебке им показывали все типы военной техники, состоящей на вооружении у союзников и противников Британии. Это был русский броневик БА-20, вооруженный двумя пулеметами. На его боках и задней стенке были нарисованы кресты, видимо, машина была трофейной. Экипаж, судя по всему, находился внутри. Кроме того, у дверей, ведущих в здание, прохаживался часовой с винтовкой.
"Немцы почему-то резко усилили охрану радиоузла… Может, их кто-нибудь спугнул? - подумал Джим, неспешно приближаясь к броневику. - И чего ради оставили в городе этих смертников? Ведь ясно, что русские возьмут Минск! На что надеются наци, непонятно…"
Он обогнул броневик и начал подниматься по ступенькам. Властный голос нагнал его сзади:
- Герр гауптманн!
Джим обернулся. Дверца броневика была открыта. Оттуда неторопливо показался высокий офицер с неприятным узким лицом. Он был в чине майора.
- Здравия желаю, герр майор! - Кэббот вскинул к полевому кепи здоровую руку.
- Что вам здесь угодно? - не ответив на приветствие, холодно продолжал офицер.
- Выполняю задание командования.
- Какого? - иронично спросил немец. - Командование покинуло город!
- Но вы же находитесь здесь, - логично ответил Джим. - Значит, тоже выполняете чей-то приказ…
- Не рассуждать! - злобно перебил майор. - Ваши документы!
"Ого, - не без тревоги подумал Кэббот. - А немец-то, оказывается, крепкий орешек. И двое солдат выбрались из броневика, третий сидит за башенным пулеметом. Плюс часовой сзади…"
Майор изучал документы Джима пристально и внимательно. Проверки Кэббот не боялся. Английская разведка фабриковала самые качественные поддельные бумаги в мире. "А если он потребует спецпропуск и обратит внимание на фотографию? - лихорадочно думал лейтенант. - Тогда придется действовать быстро…"
Но пропуск майор не потребовал.
- Значит, вы утверждаете, что являетесь гауптманном вермахта? - с непроницаемым лицом осведомился он наконец.
- Так точно, - ответил Джим, которому ситуация начала надоедать.
- А вам известно, что офицерам вермахта запрещено иметь татуировки на видимых частях тела? - Майор поднял на Кэббота холодные светлые глаза и кивнул на птицу Лайвер, украшавшую его кисть.
В следующий момент Джим вырвал из кобуры "Вальтер" и, разрядив его в офицера, бросился к броневику, чтобы оказаться в мертвой зоне пулеметного обстрела.
* * *
Рядом с Домом Красной Армии двое немцев-саперов торопливо седлали мотоцикл с коляской. Кен Оукли волевым жестом остановил машину и строго спросил, указывая подбородком на здание:
- Все закончили?
- Здравия желаю, герр обер-лейтенант! - вытянулись солдаты. - Пионир Ликке, оберпионир Бахмайер!
- Меня не интересуют ваши фамилии, - рявкнул Оукли, - меня интересует, все вы закончили или нет?!
- Так точно, герр обер-лейтенант, - торопливо ответил старший сапер. - Там внутри еще остались трое человек. Через десять минут с аэродрома привезут еще пять бомб. Стены очень крепкие, могут выдержать…
- Хорошо, - кивнул Кен, - я сам с ними разберусь. Свободны.
Через десять минут на площади перед зданием появилась русская полуторка, выпущенная по лицензии "Форда". Из кабины выпрыгнул тощий лейтенант люфтваффе и бросился к кузову.
- Лейтенант! - укротил его порыв Оукли. - Срочно разворачивайте машину и везите бомбы назад! Аэродром должен быть уничтожен!
- Но, герр обер-лейтенант… - нерешительно начал возражать летчик.
- Здание и так уже нашпиговано взрывчаткой до крыши! А вам лишние бомбы не помешают!
- Но полковник Вурлицер…
- Полковник Вурлицер покончил с собой двадцать минут назад! - гаркнул Оукли, выходя из себя. - Вы что, хотите пойти под суд за невыполнение приказа?! - Он рванул из кобуры пистолет.
- Я все понял, герр обер-лейтенант! - Офицер люфтваффе послушно забрался в кабину, и полуторка, скорбно взвыв усталым мотором, развернулась посреди площади.
Оукли, облегченно вздохнув, прищурился на здание генерального комиссариата, расположенное наискось от Дома Красной Армии. Мимо центрального подъезда неторопливо прошел Фил Ран, часовой отдал ему честь…
* * *
Занять наблюдательные посты неподалеку от каждого объекта было задачей крайне непростой. Во-первых, подходы к каждому зданию очень хорошо просматривались, а во-вторых, все объекты охранялись. Самая плотная охрана стояла у бывшего генерального комиссариата. Англичане, подходящие к зданиям, были видны как на ладони.
"Сильные парни, - усмехнулся Николай Чёткин, занявший позицию в Александровском сквере - так, чтобы видеть одновременно комиссариат и Дом Красной Армии. - Идут в открытую, не таятся… Наверное, у них хорошие документы, такие, что не придерешься. Но ведь и немцы наверняка ввели для тех частей, что остались в городе, спецпропуска или какие-нибудь пароли. Так что можно ожидать чего угодно".
Но пока все было тихо. Здоровяк в форме обер-лейтенанта, взявший на себя Дом Красной Армии, видимо, решил действовать по нахалке - переговорил с мотоциклистами, по-хозяйски развернул какой-то грузовик и уверенно прошествовал к входу в здание. А вот фрукт, выбравший комиссариат, к центральному подъезду не стал соваться. Чёткин, недоумевая, следил за ним, пока он не скрылся за углом одноэтажного каменного здания, стоявшего на углу улицы, метрах в сорока перед комиссариатом.
- Костя, - тихо окликнул он Плескачевского, - давай в комиссариат. Я - в ДКА.
- Есть, - отозвался лейтенант.
* * *
Над восточной окраиной Минска, деревней Уручье, разгорался рассвет. Несколько тщательно замаскированных дзотов щурились бойницами в сторону Московского шоссе. Через всю дорогу протянулся окоп полного профиля. Однорукий лейтенант вермахта прохаживался по нему, проверяя, все ли готово к отражению вражеской атаки.
Впрочем, пока никакой атаки, похоже, не намечалось. Согласно последним сведениям, Красная Армия была только на подходах к Минску. Ждать ее в самом городе было еще рано.
- Внимание! - раздался напряженный голос наблюдателя. - Вижу колонну солдат!
Лейтенант поднес к глазам цейссовский бинокль.
- Отставить, - через минуту весело произнес он. - Это же "Шума".
- Точно, "Шума" и есть, - подтвердило сразу несколько глазастых солдат.
- Союзнички, мать их, - в сердцах сплюнул пулеметчик. - Небось драпают без приказа!
Колонна "шумовцев" пылила уже совсем близко. Солдаты шли строем, угрюмо и молча.
- Эй, "Шума"! - свистнул офицер. - Какого черта отходите? Был приказ?..
- Так точно, герр лейтенант, - отозвался шагающий в первом ряду молодой капрал.
- А где роттенфюрер? - прищурился офицер. - Почему я его не вижу?..
Вместо ответа капрал сорвал с плеча винтовку и, крикнув "За Беларусь, хлопцы!", бросился вперед…
Атаки немцы не ожидали, и потому почти сразу сложили оружие. А из ближайшего леса уже выползали, грозно рыча, ждавшие своего часа краснозвездные танки. За ними выехали несколько броневиков БА-64, из которых выпрыгивали десантники передового отряда.
- Нормально придумал! Молодец! - С брони головной самоходки спрыгнул старший лейтенант Пугач, потряс ладонь раскрасневшемуся в атаке капралу. - Как фамилия?
- Зеленкевич, товарищ… товарищ старший лейтенант, - с заминкой ответил тот.
- А запнулся чего? Мы ж товарищи, или как?.. Раз ты воюешь на стороне Красной Армии?..
- Так точно. - Лицо Кастуся осветила улыбка.
- Ну и добро. А теперь пускай "броня крепка" поработает. - Пугач хлопнул ладонью по пыльному горячему боку СУ-85. - А, старлей?
Старший лейтенант Ероховец весело подмигнул товарищу по оружию:
- Поработаем, не боись, разведка!..
Глава 34
Владимир Соколов с замиранием сердца следил за тем, как раненый английский разведчик разговаривает с немецким майором, отвечавшим за охрану радиоузла. Он сразу понял, что немец в чем-то заподозрил англичанина, но, будучи отделен от места событий примерно пятьюдесятью метрами - ближе было не подойти, все просматривалось, - не слышал, в чем суть конфликта. А потом англичанин выхватил "Вальтер", мастерски всадил фашисту пулю в голову и бросился к броневику, чтобы его не задела губительная пулеметная очередь.
"Молодец!" - невольно подумал капитан. В эту секунду он позабыл о том, что его задача состоит как раз в том, чтобы не пропустить англичанина в один из ключевых пунктов города. Он увидел, как часовой позади разведчика вскидывает винтовку, вырвал из кобуры свой пистолет и выстрелил по немцу. Тот рухнул.
Явно не ожидавший помощи англичанин тем временем в упор разрядил свой "Вальтер" в двух солдат, вышедших из броневика. Третий успел захлопнуть броневую дверцу и теперь был неуязвим для пуль. Владимир понял, что пришла пора действовать, и выскочил из своего убежища.
Англичанин стоял, прижавшись к борту броневика, чтобы не оказаться в зоне огня пулемета. Соколов обогнул машину и взглянул на противника-союзника. Парень был симпатичный, с мужественным, загорелым, давно небритым лицом. В здоровой руке он сжимал "Вальтер".
- Ты кто? - хрипло спросил он по-немецки. - Почему стрелял в часового?
- Чтобы спасти тебя, - тоже по-немецки ответил Владимир.
Англичанин, видимо, пару секунд думал, как поступить, потом кивнул и сказал:
- Пойдем, поможешь…
"Принял меня за немца-антифашиста", - подумал Владимир.
- А с этим что? - Соколов стукнул кулаком по борту броневика.
- Ах, черт!.. Есть гранаты?
- Гранаты есть у меня, - раздался неподалеку высокий, чуть насмешливый голос.
Парни, работавшие на разборке сгоревшего дома, в мгновение ока превратились в вооруженный отряд. Все они облачились в гимнастерки, все держал в руках винтовки и автоматы. И смотрели на англичанина и Соколова холодно, равнодушно, будто и не было только что на их глазах краткосрочного боя.
Впереди стоял одетый в хороший штатский костюм Латушка. Соколов сразу узнал его по фотографии, которую рассматривал в доме Михаила Ивановича.
- Вы прекрасно справились с первой частью задания, мистер, - с улыбкой проговорил он, медленно приближаясь к англичанину. - Сняли охрану у радиоузла… А теперь мы, пожалуй, обойдемся и без вашей помощи. Если в доме есть еще немцы, с ними вполне справятся они, - он кивнул на вооруженных людей.
- Почему твои парни не помогли мне? - хрипло проговорил англичанин. - Почему вмешался вот он, немец?.. - Он мотнул головой на Соколова.
- Потому что мои парни будут защищать этот дом от красных, - повысил голос Латушка. - И обеспечивать мою охрану, если мне придется отступить! Вы думаете, я согласился бы положить белорусских хлопцев ради какого-то английского наемника? Да никогда в жизни… Вы выполнили свою миссию, сэр, - холодно заключил Латушка, - и лично мне больше не нужны… Равно как и этот фриц, разумеется, - он кивнул на застывшего рядом с англичанином Соколова.
Бойцы БКО вскинули автоматы. Латушка улыбался, глядя на обреченных офицеров.
И тут над головами Джима и Владимира загрохотал пулемет. Это засевший в броневике немец решил напомнить о своем присутствии. Длинные очереди сразу развалили группу вооруженных людей, взбили черную пыль на пепелище. Раздались панические вопли и стоны раненых. Уцелевшие бросились врассыпную, бросая оружие. Соколов и Кэббот, конечно, неминуемо погибли бы тоже, но их спасло то, что они стояли в "мертвой зоне", вплотную к борту бронемашины.
Англичанин кинул на Соколова отчаянный взгляд. И Владимир понял - рано или поздно немец сядет за руль, отъедет, и тогда смерть неизбежно настигнет их.
- Сейчас, - хрипло пробормотал он, сжимая в руке пистолет, и двинулся вокруг броневика.
Лючок в двери со стороны водителя был незакрыт. Это Владимир заметил, еще когда спешил на помощь англичанину. Он поспешно сунул туда ствол "Вальтера" и нажал на спуск. Пулеметный огонь тут же оборвался, было слышно, как убитый немец упал на пол бронемашины.
Только сейчас, немного придя в себя, Джим и Владимир обратили внимание на то, что Латушки среди убитых и раненых бойцов БКО нет. Только слегка приоткрытая дверь, ведущая в здание радиоузла, говорила о том, что лидер белорусских националистов решил воспользоваться суматохой боя для того, чтобы без помех сделать главное заявление своей жизни…