И самое главное - где вообще гарантия того, что, пока будут вестись все эти переговоры, обмены нотами и происходить разрывы дипотношений, Красная Армия не пройдет через Беларусь, как нож сквозь масло?.. Что тогда делать ему, Латушке?.. Сидить в минском подвале, дрожа от каждого стука в дверь и дожидаясь британских освободителей?.. Бежать на Запад вместе с немцами в статусе президента в изгнании?.. Но кому он нужен в Германии?.. Там уже есть эмигрантское белорусское правительство во главе с Островским. Узнай оно, что Латушка появился в Европе, оно объявит его в розыск и, когда найдет, попросту линчует. Если еще раньше немцы не расстреляют его у первой же попавшейся стенки…
Латушка сам не заметил, как у него начали стучать зубы.
"Ладно… - Он решительно перевернул подушку на другую сторону и загасил в пепельнице окурок. - Как говорят французы, "для того, чтобы приготовить яичницу, нужно разбить яйца". Главное - начать, а там уж… Я зашел слишком далеко, и отступать уже не имею права".
* * *
- Разрешите доложить, товарищ капитан? - Голос Крутикова был сухим и официальным, он явно играл в соблюдение субординации.
- Докладывайте, - улыбнулся Соколов.
- Задание выполнено. Передатчик минского радиоузла спокойно "берет" всю территорию республики. Более того, он достаточно мощен для того, чтобы его передачи принимались в приграничных районах Прибалтики и Польши.
- Нич-чего себе, - озадаченно присвистнул Рихтер. - Вот это да…
- Ты что, сам на радио работать устроился? - уважительно поинтересовался Чёткин.
Крутиков, польщенный общим вниманием, подмигнул.
- Ловкость рук и никакого мошенничества. В доме, у которого терлись англичане, действительно оказался радиоузел. Проход туда по спецпропускам, поэтому я попросту вызвал к себе их командира и от имени начальства грозно поинтересовался, правда ли, что передачи доблестного германского радио слышны уже только в радиусе ста километров. Радист побледнел и тут же начал меня заверять в том, что все в порядке, их могут слушать даже в Белостоке и Даугавпилсе! После чего получил от меня приказ ни в коем случае не прекращать вещание.
- Ну ты нахал, - улыбнулся Чёткин.
- На том стоим, - скромно согласился Крутиков.
"Молодец Лешка", - тепло подумал Соколов, а вслух сказал:
- Ну что же, это только подтверждает нашу догадку. Заявление Латушки по радио, выходит, задумано не только как общенациональное, но и как международное. Английские агенты в Прибалтике и Польше наверняка внимательно слушают минскую волну и, как только судьбоносная речь прозвучит, поставят в известность своих хозяев. Дальше подключится Лондон, ну и…
- И начнется черт знает что, - мрачно подытожил Рихтер.
- Вот для того, чтобы это "черт знает что" не началось, мы и здесь, - улыбнулся Владимир. - Старшему лейтенанту Крутикову за проявленную находчивость и смекалку объявляю благодарность!
* * *
1 июля 1944 года в Минске было одним из тех дней, когда простые граждане решительно не понимают, кому подчиняться, а кому - нет. Над крышами домов то и дело проходили краснозвездные самолеты, но их уже не встречали огнем зенитные батареи немцев. Последние составы отходили с минского вокзала на Вильно и Брест. Лица у солдат и офицеров, встречавшихся на минских улицах, были растерянными, подавленными. И все ближе, ближе грохотала артиллерийская канонада…
Но все ключевые точки города по-прежнему находились в руках немцев.
- Мне кажется, что сегодня вечером - наиболее подходящий момент, - процедил сквозь зубы Латушка, стоя у окна.
- Мистер Латушка относит себя к категории самоубийц? - хмыкнул Джим Кэббот.
- А для чего вас прислали сюда? - почти выкрикнул Латушка, отшвыривая двадцатую за день сигарету. - Затем, чтобы вы сидели на конспиративной квартире и жрали нашу еду?!! Или затем, чтобы вы выполняли приказ командования?!
Джим переглянулся с бойцами своего отряда.
- Мистер Латушка, - произнес он медленно, - вы, кажется, забываете одну простую истину. Это ВЫ нуждаетесь в нас, а не наоборот. Это ВЫ рассчитываете занять видный государственный пост в ходе переворота, а не мы. Это ВЫ просили правительство Его Величества оказать вам помощь, а не наоборот. Поэтому умерьте ваш пыл, прошу вас… Иначе… - Джим ухмыльнулся. - Всякое ведь происходит на войне, не правда ли?..
Глаза Латушки потемнели, он сжал кулаки. Но лица англичан были невозмутимы. Хендерсон и Торнтон равнодушно жевали жвачку. Додд подчеркнуто внимательно разглядывал свои ногти, Ран сделал вид, что любуется портретом Кастуся Калиновского.
- Хорошо, - наконец очень медленно проговорил Латушка, отводя взгляд. - Что предлагаете вы, как командир группы?
- Сегодня вечером мы еще раз выйдем на точки, все изучим как следует. А завтра утром начнем операцию. Вы со своими соратниками должны быть готовы к тому, чтобы в нужное время оказаться в нужном месте. Как я понял, это будет радиоузел?..
- Да, - глухо произнес Латушка.
- Какими силами вы располагаете?
- Не более чем сотней бойцов, - ответил Латушка. Это были те парни из Белорусской Краевой Обороны, которых он лично уговорил остаться в Минске и принять бой с красными. Настоящие фанатики родной страны и идеи ее независимости.
- Как - сотней? - растерянно воскликнул Фил Ран. - Речь же шла о тридцати тысячах…
- Помолчите, сэконд-лейтенант! - неожиданно резко оборвал его Кэббот и снова обратился к Латушке: - Позаботьтесь, чтобы завтра к шести утра наличные силы были распределены между ключевыми точками города. Их командиры на время штурма переходят в подчинение каждого из коммандос.
- Я все понял, - подавленно сказал Латушка. Его начала бить крупная дрожь, и чтобы скрыть ее, он потянулся за двадцать первой за день сигаретой.
* * *
Поздним вечером 1 июля эскадрилья пикирующих бомбардировщиков "Пе-2" неожиданным ударом в клочья разнесла передовые укрепленные линии противника восточнее Минска. Потом настал черед штурмовиков "Ил-2". И, наконец, вперед вырвались танки армии генерала Ротмистрова. Две "тридцатьчетверки" проутюжили гусеницами окопы немцев, а единственный уцелевший танк немцев подбила с дальней дистанции самоходка СУ-85. Остатки противника в панике отступили к недалекому лесу.
- Слышь, Ероховец, - раздался в шлемофоне чумазого командира самоходки голос комбата, - притормози чуток. Сейчас к тебе разведчики подскочат.
- Товарищ майор, нам снаряды нужны и топлива в баках на донце, - попробовал возразить командир.
- А тебе снаряды не понадобятся. Ты разведчиков до опушки подбрось и возвращайся назад. Доползешь?..
- Так точно, - вздохнул командир самоходки.
- Ну и добро.
Разведчики подоспели через пять минут. Проверенные, закаленные годами войны ребята - это командир самоходки понял сразу.
- Старший лейтенант Пугач! - козырнул старший группы. - Ну что, самоходная артиллерия, двинули?..
- Двинули, - кивнул командир, и СУ-85, зарычав, тяжело поползла вперед.
Разведчики разместились снаружи, на броне. Командир самоходки высунулся из люка:
- Слышь, разведка, а чего вас туда на ночь глядя гонят?
- Да как тебе сказать, старлей, - прищурился в сумраке Пугач. - Ты вот ягоды-грибы любишь собирать?
- Ягоды - не особенно, - признался танкист, - а грибы очень даже. У нас под Орлом лесостепь вообще, но грибные места попадаются. Я один лесок знаю, так там подосиновиков…
- Во-во, - кивнул разведчик, - и я о том же. У нас в армии грибы многие любят. Это ж какой приварок к столу, верно?.. А собирать их кто по лесам будет?.. Пушкин?.. Не-ет. Вот на это разведка и существует. Чтобы, значит, все грибы подобрать, посушить, разделать там…
- Тьфу ты, - сплюнул танкист, - я ж с тобой по-серьезному.
- А если по-серьезному, то приехали уже. Бывай, танкист. Счастливо добраться.
Разведчики молча и быстро попрыгали в темноту и скрылись в кустарнике, словно их и не было.
Лес словно хранил дыхание отступавшего врага. Всюду валялись каски и кепи, обрывки обмундирования, иногда попадались брошенные винтовки, разбитые в щепы снарядные ящики. Разведчики шли молча, бесшумно, иногда обмениваясь одним им понятными знаками.
- Здесь, - наконец шепотом сказал Пугач. - Комар и Чуня, на стреме.
- Есть, - еле слышно отозвались солдаты.
Из тьмы к разведчикам шагнул человек, лица которого в темноте было не разобрать.
- Приказ выполнили, - шепотом проговорил он. - Дорога на Заславль заминирована, два моста разрушены. Железная дорога Минск - Заславль тоже. Немцы отступают прямо на Минск…
- Ясно. Как новенькие себя ведут?
- Вчера были в бою. Оставили их прикрывать отход. Воюют грамотно. Немцы на них сильно злые… Захватили десять человек в плен и тут же расстреляли.
- Кто их привел к вам?
- Хлопец один, Кастусь Зеленкевич. Был капралом у них. А попал случайно, по набору. У нас многие так к фрицам попали. Не повезло просто, и все…
- Ладно, - хмыкнул разведчик, - разберемся еще, кому повезло, а кому не очень… Теперь слушай приказ. Завтра на рассвете мы начинаем наступать на Минск…
Глава 32
Огромное, похожее на четырехугольный сундук здание администрации генерального комиссариата "Белоруссия" высилось посреди разрушенного центра Минска, словно мрачный памятник эпохе оккупации. Горожане всегда стремились обходить этот неуютный дом стороной. А теперь, даже если кто-нибудь и рискнул бы подойти к зданию поближе, на него тут же накинулся бы хмурый немецкий солдат с автоматом наперевес. "Weg, weg!" - и весь разговор. Мол, вали отсюда, пока цел, нечего тут шляться.
Вот уже несколько дней гигантское здание стояло практически бесхозным. Последние представители германской администрации покинули его сразу же вслед за Куртом фон Готтбергом. Но было бы ошибкой думать, что бывший генеральный комиссариат опустел. По его этажам быстро и споро перемещались солдаты и офицеры инженерных частей вермахта, что-то измеряли, записывали и даже фотографировали.
Потом настала очередь минеров. Ночью к зданию подкатили несколько грузовиков, и по коридорам потянули катушки тонкой проволоки, бережно понесли тяжелые корпуса мин. В подвалы закладывали авиабомбы. И все это аккуратно, деловито, с чисто немецкой основательностью…
Точно такая же работа кипела в самом начале июля и в других ключевых точках белорусской столицы. Особенно пришлось немцам попотеть при закладке мин в Дом правительства - самое большое здание в республике. Построенное в начале 1930-х архитектором Лангбардом в стиле модного тогда конструктивизма, оно вызывало неизменное восхищение всех гостей Минска. До войны перед домом высился памятник Ленину, но немцы его, разумеется, сняли и вывезли в Германию, на переплавку.
Когда работа была закончена, немолодой немецкий полковник, ответственный за спецоперацию, устало вытер вспотевший лоб платком и промолвил:
- Ну что же, добро пожаловать, господа большевики…
Согласно приказу Гитлера, при отступлении немцы применяли тактику "выжженной земли". Войдя в Минск, русские должны были увидеть вместо города пустыню.
* * *
- …И все-таки не пойму я, товарищ майор, - устало произнес один из трех уцелевших бойцов Особого отряда НКВД. Все трое сидели на чердаке каменного трехэтажного дома, выходившего окнами на здание генерального комиссариата. - Если англичан этих, как нам сообщили в шифровке, сбросили в тыл немцев, то какого черта "смершевцы", которые их курируют, поперлись в Минск?.. А, Петрович?..
Бородач пожал плечами вместо ответа. Он жадно жевал черный хлеб с салом, которым бойцы разжились в доме убитой женщины.
Стриженный ежиком майор, одетый теперь в просторный летний парусиновый костюм и старые сандалии, мрачно молчал. Он и сам не раз задавал себе этот вопрос. Зачем нужно устранять "смершевцев" - не его дело, это приказ, а приказы не обсуждаются. Но ведь "смершевцы" эти действительно должны идти за англичанами, как нитка за иголкой. Выходит, что и англичане тоже в Минске?.. Но что они забыли в городе, который не сегодня, так завтра будет взят нашими?.. Что им может понадобиться здесь?..
"Есть два варианта, - молча думал майор, наблюдая за тем, как у центрального подъезда комиссариата прохаживается немец с автоматом. - Или англичане будут лежать на дне, ожидая прихода наших, или наоборот, будут активно действовать… Но какие, какие у них могут быть здесь интересы?.. Националисты?.. Но они эвакуировались вслед за Готтбергом. Диверсии в тылу уходящих немцев?.. Но какие тут могут быть диверсии? Стрельба в спину рядовым солдатам? Слишком мелко. Террор против отдельных офицеров?.. Подрыв немецких точек обороны?.." Майор прокручивал в голове все эти версии, и ни одна его не устраивала.
- Ладно, - наконец мрачно проговорил он. - Пожрали?.. Тогда двигаем.
- Куда? - дожевывая, с трудом спросил бородач.
- Не знаю! - неожиданно взорвался криком майор. - Не знаю я ни хрена!.. Но что, вот так вот сидеть на чердаке, когда тут такое творится?..
* * *
Утром 2 июля капитан Владимир Соколов проснулся на десять минут раньше положенного срока. Раннее солнце, проникавшее в щели двери, уже щекотало лоб и щеки ласковым светом. В разных углах подвала раздавался богатырский храп. Ребята спали, утомленные вчерашним тяжелым днем. Не было только Рихтера, который отправился на задание глубокой ночью…
"А день сегодняшний, кажется, будет еще тяжелее, - подумал Владимир. - Если не самым тяжелым в нашей операции…"
Он вспомнил Антона Денисеню, Василия Загладина. Эти парни не дошли с ними до цели, никогда не увидят победы. Нет и подпольщика Михаила Ивановича, павшего от руки неизвестных мерзавцев. Но то, ради чего жили эти люди, не убить никому. Знамя освобождения должно, обязано взвиться над Минском…
Владимир еще раз посмотрел на спящих разведчиков. Возможно, для кого-то из них этот день станет не просто тяжелым, но еще и последним. "Ребят сбереги, если сможешь", - вспомнил он напутствие майора Збраилова… И снова мысленно ответил ему: "Постараюсь, Александр Михайлович".
- Подъем!..
Ребята проснулись мгновенно, будто и не отдыхали. На завтрак открыли несколько банок немецких консервов, найденных в разбитом грузовике возле вокзала.
- Ну что, Родина зовет? - бодро произнес Соколов, стараясь не выдавать волнения. - Расходимся по постам и действуем по обстановке.
- Вечером - сюда? - с набитым ртом спросил Плескачевский.
- Ну кто тебя манерам учил, Костя? - укоризненно поинтересовался Владимир. - Ты и с девушками после победы будешь так разговаривать - жуя?
- Виноват, товарищ капитан, - покраснел лейтенант, торопливо доедая консервы. - Вопрос хотел задать…
- А вечером, друг мой Костя, - капитан Чёткин обнял лейтенанта за плечи, - вполне возможно, что придется тебе застрять на вверенном объекте и следить, чтобы никакие гады не совали свой нос туда, куда не следует. Верно я говорю?
- Верно, - подтвердил Соколов. - Словом, действуем по обстановке. Если кому посчастливиться встретиться с нашими передовыми частями, стараемся уцелеть. Не забывайте, на нас немецкая форма, так что земляки, не разобравшись, могут и очередью полоснуть…
- Мандаты предъявлять только офицерам? - серьезно спросил Крутиков.
- Да, как оговаривали. Ну что, остается надеяться, что после выполнения задания встретимся снова?.. А прощаться заранее - дурная примета.
Позавтракав, разведчики разошлись по своим точкам. Между собой их распределили еще день назад.
* * *
Товарищи по группе пытались было отговорить Джима Кэббота от участия в операции, но он и слышать ничего не хотел. Какого черта, он командир - и будет отсиживаться на явке, в то время как парни пойдут в бой?.. Ему удалось убедить подчиненных в том, что его ранение пойдет даже не пользу. Кому придется в голову то, что раненый немецкий офицер на самом деле - опытнейший боец британского спецназа?..
К счастью, найти комплект германской формы не составило труда. Честер и Ран отлучились из квартиры, а через полчаса принесли мундир немецкого гауптманна. Самого гауптманна разведчики сняли, как они выразились, на подходе к вокзалу. Форма была помятой, потертой, пыльной, но это и хорошо - новенький мундир как раз вызвал бы подозрения у охраны. А так сразу видно - фронтовик. К тому же у гауптманна оказался спецпропуск для прохода на особо важные объекты Минска.
- Фотокарточка не соответствует, - заметил Торнтон. - Как будешь выкручиваться?
- Алекс, если бы я задавал себе такие вопросы, то не пошел бы в коммандос, - отшутился Джим. - Выкручусь как-нибудь.
Прощались без сантиментов. Коммандос всегда скупы на эмоции, зато не скупятся на шутку. Их и наслушался Джим перед отходом на задание.
- Когда будешь выходить в эфир, не забудь передать привет моей маме, - напутствовал командира Ник Честер. - Она в Саутпорте ждет не дождется…
- И дай объявление о том, что продается поношенный немецкий мундир, - добавил Кен Оукли, - размер - мой.
- И песню какую-нибудь нормальную поставь, например, "Чаттануга-Чу-чу" Гленна Миллера, - встрял Фил Ран.
- Да ну их, этих янки! Еще услышат и вообразят, что Минск теперь принадлежит им! Лучше уж вруби "Боже, храни короля", - заметил Уилл Додд.
- Черт, я забыл дома пластинку! - деланно огорчился Джим, хлопая себя по карманам.
Но вот все напутствия были высказаны, и Кэббот покинул явку. Остальные разведчики отправились на свои точки с промежутками в пять-семь минут. Латушка не ночевал дома, видимо, он инструктировал подчиненных ему бойцов.
Несмотря на раннее утро, июльское солнце уже припекало. Джим неторопливо шел по разрушенным улицам, рассеянно поглядывая по сторонам. Местных жителей не было видно, Минск словно вымер. Не видать было и немцев. Только в одном месте, нависающем над рекой, Кэббот заметил расчет хитро замаскированной противотанковой пушки, греющийся на солнышке.
Городской радиоузел размещался в двухэтажном каменном доме, сильно закопченном после пожара соседней деревянной одноэтажки. На ее развалинах копошились какие-то полуодетые парни. Одни орудовали лопатами, разгребая кучи золы и битых кирпичей, другие оттаскивали в сторону и складывали рядами обгоревшие стропила и бревна, третьи осторожно выбирали из кучи мусора осколки стекол побольше. На Кэббота они не взглянули.
Подойдя поближе, Джим закусил губу. У крыльца радиоузла стоял небольшой бронеавтомобиль. Такие машины были знакомы Кэбботу - в учебке им показывали все типы военной техники, состоящей на вооружении у союзников и противников Британии. Это был русский броневик БА-20, вооруженный двумя пулеметами. На его боках и задней стенке были нарисованы кресты, видимо, машина была трофейной. Экипаж, судя по всему, находился внутри. Кроме того, у дверей, ведущих в здание, прохаживался часовой с винтовкой.