Только ты, властелин, сын великого Крона!
Ты рапсода поймёшь, он пришёл за женой,
Что была для него ярче неба сапфира!
Вспомни чувства свои – Персефона весной
Вновь покинет тебя, царь подземного мира!
Жизнь людей коротка, словно песня моя,
Мы вернёмся сюда, в центр великого круга.
Отпусти, властелин, Эвридику в края,
Где мы жили сто дней, как супруг и супруга!
Без неё я погас, как подводный вулкан,
Пламень в сердце залит о любимой слезами,
И теперь жизнь моя – одинокий бархан,
Окружённый тоской и чужими глазами.
Стал закатом рассвет, сорняками – цветы,
Звон журчащих ручьёв неприятен для слуха,
Без любимой жены в мире нет красоты,
Без неё на земле всё печально и глухо.
В чём дриады вина, объясни, Господин?
Я к ответу готов, как к пути роковому!
Не уйду от тебя совершенно один,
Лучше в царстве твоём мне остаться живому!
Подели на двоих груз оставшихся лет,
Дай с любимой пожить, властелин, хоть немного!
С этой просьбой к тебе обратился аэд,
Мне осталось узнать о решении бога!"
56
Царь подземелья повёл незаметно плечами,
Взгляд устремив на певца, не увидел алчбу,
Песня понравилась – он улыбнулся очами,
Молвил спокойно: "Услышал в балладе мольбу!
Тронул ты сердце моё и… жены Персефоны.
Да, песнопевец, ты прав – жизнь без чувства пуста!
Можно веками летать над землёй, как Горгоны,
И не понять, что в безмерной любви красота!
57
Просьбу исполню, фракиец, за голос чудесный,
Ты с Эвридикой вернёшься в свой радостный лес,
Там, в Ойкумене, вернётся к ней образ древесный,
И поведёт вас туда быстроногий Гермес!"
Вызвал он душу погибшей дриады в обитель,
В полупрозрачном обличье явилась она,
Бросился сразу её обнимать посетитель,
Хлопнули руки, как волны о доски челна.
58
Сердце Орфея забилось ключом Гиппокрены,
Ярко улыбка светилась на тёмном лице:
"Скоро, любовь, мы покинем холодные стены,
Жизнь закипит, как и прежде, в твоём деревце!"
Перед Аидом явился Гермес быстроногий:
"Выполню все указанья, что будут даны!"
"Выведи их в Элевсин по знакомой дороге
Так, чтоб не видел певец бестелесной жены!"
Боги щедры на иронию
59
Низко склонился Орфей перед грозным тираном,
Жажда уйти поскорей появилась в груди,
И показалось ему, что пахнуло шафраном,
Как на Пенейских лугах, что их ждут впереди.
Молвил Гермес песнопевцу: "Последуй за мною!
Но не стремись обернуться, несчастный супруг!
Лишь наверху ты сомкнёшься в объятьях с женою!
Не оглянись или выпустишь счастье из рук!"
60
Вышли втроём из дворца: бог, певец и дриада,
Кербер ужасный не спал, но молчал, как скала,
Снова Орфей ощутил запах страшного смрада,
Слышал удары о воду большого весла.
Луг миновали они, торопливо шагая,
В зев сокровенной пещеры вошли наконец,
Сзади летела душа Эвридики нагая,
С радостью стал подниматься по скалам певец!
61
"Только бы сил мне хватило сдержаться от взгляда
На Эвридику, что птицей летит за спиной!
Взор мой на призрак опасней змеиного яда -
Не пожелает Властитель встречаться со мной!"
Словно Сизифов валун, стала лира поэта,
Сам от подъёма наверх он не чувствовал ног:
"Тяжким безумно становится дар Мусагета,
Зря на главу не наденут из лавра венок!
62
Мне не помогут ни голос златой, ни кифара,
Чтоб с Эвридикой быстрее войти в Элевсин!
Верю, закончится скоро Танатоса кара,
Выйдем с женой на простор незнакомых равнин!
Странно, со слухом своим я не слышу движенья,
Или за мной нет навеки желанной души!
На кадуцее не видно её отраженья,
Словно идём мы с Гермесом по тёмной глуши…
63
Разве незримы все души во мгле беспросветной,
Или моя Эвридика осталась внизу?
Может, мольба к властелину была песней тщетной,
Зря приходил я к нему, проливая слезу?
Нехорошо отвлекать Психопомпа вопросом,
Правда ли мчится за нами дриады душа!
Много ли толка сейчас в даре сладкоголосом? -
Надо терпеть и шагать за Гермесом, спеша!"
64
Сбилось дыханье Орфея, скрипели суставы,
Сильно болела спина, пот стекал по ногам:
"О, всемогущий Властитель, лиши громкой славы,
Только верни нас с дриадой к родным берегам!
Чувствую, скоро отдам я Танатосу душу,
Грозный Аид! Ты взвалил на меня страшный груз,
Выброшен буду из жизни, как "Арго" на сушу,
Восстановить не даёшь мне с женою союз!"
65
Молвил Гермес, обернувшись: "Напрасна обида!
Я впереди вижу неба сияющий свет!
Не поминай даже в мыслях бунтарских Аида -
Боги щедры на иронию, помни, аэд!"
Шёл сладкозвучный певец и не видел дороги -
Пот водопадом стекал на ланиты с чела,
Передвигал он с трудом онемевшие ноги,
Глядя на блеск золотой кадуцея-жезла.
66
Остановился Гермес: "Вот и небо над нами!
Стадий осталось пройти, измождённый певец!
Скоро узришь Элевсин и залив с валунами,
Близок твоим испытаньям счастливый конец!
Из-за спины Психопомпа увидел фракиец
Серого низкого неба оторванный клок:
"Больше не нужен мне быстрый, как мысль, олимпиец,
Выдержал я мне назначенный богом урок!
67
Не отставал от Гермеса в дороге елико,
Я заслужил в лес вернуться с любимой женой!
Но не уверен, что сзади меня Эвридика,
Шла ли дриада Пенейская следом за мной!"
И обернулся поспешно фракиец усталый,
Но обозрел ускользавшую женскую тень!
К ней совершил он тигриный прыжок запоздалый -
Вглубь уносилась она, как от зверя олень…
68
"Не исчезай, Эвридика!" – воскликнул несчастный,
Бросился вниз он за тенью любимой жены.
"Сам ты себя наказал! – прогремел голос властный. -
Просьбы твои мы теперь выполнять не должны!"
Вырван певец был рукою Гермеса из грота -
Пал он на землю у храма средь белых колонн,
Спешно закрылись в подземное царство ворота,
Взгляд песнопевца вонзился с тоской в небосклон…
Одиночество
69
Сильно болела спина от паденья на лиру,
Из забытья вывел юношу резкий Борей:
"Буду свиданья с Танатом искать я по миру,
Чтоб оказаться с моей Эвридикой скорей!"
"Юноша, встань! Не лежи на холодном граните! -
Ясно услышал фракиец совет старика. -
А, это ты, что искал тайный ход в монолите?
Знать, не нашёл иль дорога в Аид нелегка!"
70
Старый рапсод протянул худощавую руку:
"Знаешь, приятнее смерть ожидать у костра,
Я расскажу о богах, как любимому внуку,
Времени много у нас для бесед до утра!
А на веку повидал я несчастий немало,
Мне от судьбы доставалось, искатель беды!
Слышал не только восторги и звуки кимвала,
Но и пугающий рёв океанской воды!"
71
Духом ослабший Орфей не противился деду,
Поковылял по холодным камням к очагу,
И завязал седовласый рапсод с ним беседу,
Стал откровенным певец в этом тесном кругу.
Он рассказал о любви к несравненной дриаде,
Долгом и сложном пути по расщелинам скал,
О темнокожем Хароне и звучной тираде,
И описал, как страдают Сизиф и Тантал:
72
"Я не могу возводить на бессмертных обиды -
Мойра обрезала нить, и примчался Танат!
Судьбы людей и богов не изменят Крониды -
Молод, красив Аполлон, но, увы, не женат!"
"С выводом этим, певец, совершенно согласен!
Тайной богов я хочу поделиться с тобой,
Чем оказался поступок Паллады опасен -
Выслушав песню, дивись необычной судьбой:
Песнь о любви Афины
73
Тёплое море. Играют дельфины,
Птицы парят над ленивой волной.
Смотрит на камень глазами Афины
Юная дева с тоскою земной.
Именно здесь, на дороге прибрежной
Из Эпидавра в растущий Пирей,
Жребий по воле Судьбы неизбежной
Выпал богине, что Зевса мудрей…
Мир краткосрочный царил в Ойкумене -
Стал ублажать Афродиту Арес;
Даже Афина мечтала о "плене" -
Вспыхнул к мужчинам её интерес:
"Боги любить безоглядно способны,
Яркий пример – всемогущий отец!
Чувством высоким нам люди подобны -
Верят в Эрота старик и юнец!
К людям явлюсь в человечьем обличье -
Зреть не желая ни войны, ни кровь!
Спрячу свой истинный вид и величье,
Чтобы понять мне земную любовь!"
С неба спустилась на землю Паллада.
Утро. Дорога, бегущая в лес,
Справа в долине – огромное стадо,
Дева увидела Пелопоннес…
Дело обычное в Древней Элладе -
Шёл наниматься на судно пелазг.
Он и не думал о плотской усладе,
Прежде не ведая с девами ласк.
Сильный, высокий, фигура атлета,
Светлые кудри длиною до плеч,
Лёгкий хитон ярко-красного цвета,
Кожаный пояс и бронзовый меч.
Песнь напевал, подражая рапсоду,
Мыслями был на большом корабле,
Знал, поплывёт он навстречу восходу -
Слава о нём пролетит по земле.
Так он шагал, о победах мечтая,
По каменистой дороге меж скал,
Слева виднелась дубрава густая,
Справа – обрыв, позади – перевал.
Двигался воздух волной от нагрева,
Юноша вдаль устремил зоркий взгляд -
Шла по дороге прекрасная дева
В белых одеждах длиною до пят.
Путники встретили взоры друг друга,
Юный красавец замедлил ходьбу:
"Нет на лице у девицы испуга,
Значит, прелестница верит в судьбу!
Что её гонит из отчего дома? -
Эти леса душегубов полны!
Кажется, это лицо мне знакомо…
Дева Афина, богиня войны!
Сердце в волненье, как понт в непогоду,
Кровь молодая бурлит, как вулкан,
Впору тушить её, бросившись в воду.
О, как жалею, что я – не титан!"
Страсть налетела, как пламень на хвою,
Вспыхнуло чувство в широкой груди,
Словно пронзила стрелой грозовою
Дева, что видел пелазг впереди.
"Плащ на атлете светлее рубина,
Сам он изящен, как брат Аполлон!
Юноша этот – шептала Афина. -
Редкой мужской красоты эталон!
Мойры плетут замечательно нити -
Там, где событье, у них узелок!
Разве случайно на сером граните
Встречен любви негасимой пролог?"
Вдруг ощутила Афина волненье
И не смогла наслаждаться ходьбой,
Остановила навстречу движенье,
Видя влюблённого перед собой.
Быстро шагнул к ней пелазг изумлённый
Дивным сияньем её красоты,
Взгляд он направил на лик удивлённый,
Жадно обвёл неземные черты:
"Как ты прекрасна богиня Афина,
Море и горы согласны со мной,
И подтвердит то с цветами долина,
Мир говорит: стань моею женой!
Очи твои ярче вод океана,
Волосы льются, как в Альпах река,
Нет в Ойкумене прекраснее стана,
Поступь твоя, как полёт мотылька.
Дивную внешность не в силах природа
Смертным дарить иль создать её вновь -
Мне не хватает таланта рапсода,
Чтобы поведать тебе про любовь!"
"Я не скрываю, что ты мне приятен,
Речь украшает рапсода пеон!
Только скажи, ты достаточно знатен,
Чтобы войти мог в богов пантеон?" -
Так говорила размеренно дева,
Только вздымалась в волнении грудь
И трепетала, как листья у древа,
Ум ей пророчил неведомый путь…
"Разве любовь выбирают по чину? -
Деве ответил влюблённый атлет. -
Женщина любит не чин, а мужчину,
Истинно это на тысячи лет!".
"Юноша, время – хороший учитель,
Не ошибается в действиях Крон,
Он для богов и палач, и рачитель -
Жди, я скажу, что советует он!
Не покидай это дивное место,
Жди мой ответ при погоде любой!
Или вернусь я к тебе, как невеста,
Или иное дано нам судьбой!"
"Буду терпеть, словно камень, лишенья,
Грозы, дожди и жестокость ветров.
Здесь я дождусь, о, богиня, решенья -
Страсть и любовь лучше царских даров!"
Долго смотрел он, как девушка в белом
Взмыла над полем и скрылась вдали.
"Скоро владеть предстоит этим телом,
И не нужны будут мне корабли!"
Спряталось солнце за чащу густую,
Ветер умчался по мелким волнам,
Юноша лёг под высокую тую,
Чтобы предаться там радостным снам…
Звёзды сверкали во мгле хризолитом,
Грустно сияла Селены щека,
А во дворце, ярким светом залитом,
Деву Афину томила тоска:
"Там, на дороге близ тёмного леса,
Ждёт меня юноша, страстью горя!
Мне же приходится спорить с Аресом,
Чтобы не гибли в войне люди зря.
Снова летали над сушей Горгоны
И погубили немало мужей.
Слышу людские воззванья и стоны -
Просят охраны своих рубежей.
Тесен наш мир, но для дел необъятен,
Хочется выполнить все до конца…
О, как мне юноша смертный приятен -
Прежде не видела ярче лица!
Мне б оказаться опять на дороге,
С юношей смело шагнуть в дивный лес!
Но… на совет собираются боги,
Всех обязал быть родитель Зевес…"
Так пролетали и дни, и недели,
Дева увязла в небесных делах,
А на земле бушевали метели,
Воды дождей собирались в долах…
… Юноша очи открыл в возбужденье -
Видел богиню Афину во сне:
Слушала Дева отца рассужденье,
Как обеспечить победу в войне.
Вышел опять на дорогу влюблённый,
Взор обратив высоко в небеса -
Там в синеве мир богов отдалённый,
Часто творит на земле чудеса.
С путником он перебросился словом,
Юношу звал тот в столицу с собой:
"Легче дождаться невесту под кровом -
Скажет тебе проходящий любой!"
"Деву мою не страшит непогода -
Вызвать способна лавину дождей!
Город её – выше синего свода,
Дева незрима для смертных людей!"
"Что говорить мне с таким одержимым,
Если он любит небес пустоту?"
"Буду я скоро богиней любимым,
В жизнь воплощу ожиданьем мечту!"
День пролетел перелётною птицей,
Добрых вестей не доставил второй…
Старый торговец с весёлым возницей
Крикнули: "В землю врастаешь, герой!"
Счёт потерял он и дням, и неделям,
Выложив в ряд сотни мелких камней,
Но не спешил в города к цитаделям -
Крепло желанье увидеться с Ней.
Ливни и бури, жару или холод
Юноша стойко сносил, как скала,
Только в груди не стучало, как молот,
Сердце пронзила обиды стрела…
Он обратился с молитвой к Зевесу:
"Милость яви, о, Небес Господин!
И приоткрой мне над тайной завесу -
Долго ли я буду в поле один?
Миру являешь ты добросердечность,
Видишь, как я без любви одинок?
Так ниспошли мне терпения вечность,
Чтобы Афину дождаться я смог!
Зевса пелазг умолял ежедневно,
Взор устремляя в крутой небосклон.
Вскоре сказал Громовержец безгневно:
"Выполню просьбу того, кто влюблён!
Сам увлекался я страстью обильной,
Чувствами жаркими был знаменит!
Станет навеки он личностью сильной,
И терпеливым, как твёрдый гранит!"
Море штормит. Скрылись в водах дельфины,
Птицы кричат над высокой волной.
Смотрит на камень богиня Афина
С болью в груди и с тоскою земной…"
Странствие Орфея
74
Юноше странной казалась манера напева,
Старец на это ответил, что он – киприот:
"Видишь, несчастной была и великая Дева!
Так что, должны мы судьбе покориться, рапсод…
Эос неспешно зарделась над Аттикой славной,
Горем убитый Орфей покидал Элевсин,
Стал равнодушным фракиец к судьбе своенравной,
Путь направляя в предместья великих Афин.
75
"Где утешенье найти от разбитой любови?
Без Эвридики не в радость хрустальный Пеней,
Думать теперь не желаю о пище и крове,
А в голове молодой мысли только о ней!
Стала кифара моя мне ненужным предметом,
Голос смирился с потерей живого огня,
И не придётся мне петь, как промчавшимся летом,
Жизненных сил не осталось совсем у меня…"
76
В славных Афинах, Коринфе, во всей Арголиде
Были тираны с фракийцем добры и дружны,
Но сладкозвучный певец, побывавший в Аиде,
Стал совершенно другим без любимой жены.
Боль по ушедшей жене не давала покоя,
Ноги несли песнопевца к любимым краям,
Где любовался с дриадой цветами левкоя,