Ну а коренастый шотландец, черный и кудрявый как цыган, ехал, довольно улыбаясь. А уж болтал Дуг просто без остановки. Безо всяких вопросов я узнал, что МакГрегоры - одно из сотен крестьянских семейств, что по указу герцога Бедфорда переселились во Францию, получив здесь надел земли. Разумно, ничего не скажешь. Ведь заселить северные провинции выходцами из Британии - значит надолго, если не навечно привязать эти земли к острову.
- Сын проявил себя настоящим мужчиной, будет чем похвастаться перед соседями, - заявил Дуг. - А что заработал пару шрамов - так это пустяк, девки сильнее любить будут.
Я улыбнулся и поведал пару историй о задорных марсельских девчатах. МакГрегор-старший, отсмеявшись, выдал неприличную историю о некоем охотнике из недружественного клана МакАлистеров, проявлявшем нездоровый интерес к диким животным. Да, тот охальник за ними охотился, но вот с какой целью… Рассказывал Дуг так увлеченно, что наши раненые позабыли обо всем, и внимали ему с раскрытыми ртами. Угомонился говорун только поздно вечером. Ну а назавтра еще до полудня мы въехали в Кале.
Издавна повелось, что люди убивают друг друга. Привыкли мы разрешать конфликты подобным образом, и ничего тут не поделаешь, как ни старайся. Выдумай хоть трижды по десять заповедей - толку не будет, так уж устроена жизнь. А потому тем, кто убивает людей профессионально, приходится внимательно изучать богатое наследие предков, чтобы, творчески переработав, использовать это знание в настоящем.
Дураку понятно, что самый удобный способ убить - сделать это на расстоянии. А уж подручных средств придумано с избытком: тут тебе и луки с арбалетами, и дротики с копьями. Опять-таки не надо сбрасывать со счетов яды: безопасно и не оставляет следов. В пятнадцатом веке обитают настоящие виртуозы, какие ставят различные химические соединения выше прочих орудий смертоубийства, вместе взятых.
И они безусловно правы, ведь одним граммом полония, если правильно распылить, можно столько людей уморить, что если бы просто резал им глотки, захекался бы еще на первом десятке тысяч. Все средства хороши, коли производимое душегубство - чистый бизнес, и ты не имеешь против жертвы ничего личного.
Но вот как быть, коли при одном упоминании вражьего имени вскипает кровь, и ладонь сама падает на рукоять кинжала? Ведь истинное наслаждение местью - увидеть кровь врага на лезвии клинка, любоваться его предсмертной агонией, видеть, как жизнь оставляет полные ярости и страха глаза, и те медленно стекленеют.
Мне доводилось убивать много раз, и я всегда старался не смешивать личное с работой. Но сегодня тот особый случай, когда оба эти понятия слились. Тома де Энен! Как много говорит мне это имя, тысячи раз шептал я себе три этих слова. Простой английский дворянин, один из многих, избравший путь воина.
Меткий стрелок, что мог бы на равных поспорить с легендарным Робином из Локсли. Личный враг Жанны д'Арк, поклявшийся всем святым отомстить ей за нанесенное оскорбление. Человек, что опасно ранил девушку при штурме крепости Турель, а затем захватил ее в плен под Компьеном. Мой личный враг. Добавлю больше: кровник.
Я, как человек интеллигентный, с крепкими корнями из народа, с пониманием отношусь к тому, что в глубине души каждый мужчина - волк. И убить врага для нас так же естественно, как дышать. А недруги появляются у любого, достигшего в жизни хоть каких-то высот, и это так же неизбежно, как весенние дожди и осенние туманы.
А потому лично я никогда не видел в существования врагов какой-то особой проблемы. Ну есть они и есть, убьешь этих, появятся другие, не хуже, но и не лучше. При случае, понятно, я старался уменьшить их количество, отправляя души в чистилище, а то и прямиком в ад, но никогда я не делал из обычного процесса жизни какой-то вендетты. Просто потому, что иначе на остальное не останется времени. Но бывают особые случаи…
- Не пропустите! Сегодня начало ежегодных состязаний по стрельбе из длинного лука и арбалета! - надрывается глашатай.
Высокий помост вкусно пахнет свежесрубленным деревом, в паре шагов перед ним застыли двое стражников. Работа у них не пыльная, знай следи себе, чтобы не пропадали вывешенные для ознакомления горожан указы, да никуда не девались вывешенные флаги и штандарты.
Упаси боже, да никакие там французские патриоты их не срывают, отроду в славном городе Кале этакой дряни не водилось! А вот любителей унести все, что плохо прибито - этого добра тут предостаточно. Вот и гоняют славные воины вездесущих мальчишек, что так и норовят забраться на помост и покорчить оттуда рожи, да приглядывают за теми, кто постарше.
- Приглашаются все желающие попробовать силы и показать удаль молодецкую! - голосит вестник.
Привлеченный его воплями, я оставляю в покое лавку оружейника и подхожу поближе. Глашатай разодет так ярко и вызывающе, что тропический попугай ему и в подметки не годится. Цвета словно нарочно подобрали так, что сами в глаза бросаются. Лицо крикуна побагровело от натуги, глаза выпучил по-рачьи, грудь раздулась, как у тетерева на току, по лбу ползут струйки пота. Трудно перекричать толпу, собравшуюся на площади перед ратушей, но кому сейчас легко? Наконец, добившись всеобщего внимания, мужчина зычно продолжает:
- Главный приз - кубок, наполненный золотыми монетами! По окончании состязаний сам капитан-комендант нашего славного города Кале вручит его победителю! А еще лорд Сириус Фэршем даст бал в его честь! Десятерых лучших стрелков его светлость примет к себе на службу! Всем желающим участвовать в состязаниях вход бесплатный!
- Попробовать сходить что ли? - задумчиво чешет затылок сосед по толпе, невысокий и кряжистый. Губы поджал, на лбу собрались глубокие морщины.
- Для участия в состязаниях в наш славный Кале специально приехал знаменитый стрелок Тома де Энен, также известный как пленитель злобной французской ведьмы Жанны д'Арк! - зычно объявляет глашатай. - Начало состязаний в два часа пополудни на Северном поле!
Жак дергает меня за рукав, поторапливая, я бреду следом, медленно переставляя ноги.
- Когда, говоришь, отправляется наше судно? - задумчиво спрашиваю я.
- На рассвете, - отрывисто бросает Жак.
- Нам надо разделиться, - говорю я, останавливаясь. - Хочу прогуляться по городу, красотами полюбоваться.
- Что за самодеятельность, - хмурится Кер, - что это ты задумал?
- Давненько я не бывал на разных состязаниях, желаю поставить пару монет на победителя.
Несколько мгновений Жак непонимающе смотрит на меня, затем его глаза расширяются.
- Только не это! - произносит он категорично.
Я равнодушно молчу.
- Я запрещаю тебе!
Я гляжу в сторону.
- Ты провалишь все дело!
- А ты привлекаешь внимание, - цежу я сквозь сомкнутые зубы. - Чего ты разорался? Эта сволочь наверняка выиграет какой-нибудь приз, а уж я позабочусь, чтобы все выглядело как ограбление.
Несколько секунд мы ломаем друг друга взглядами. Мой спутник сильная личность, так ведь и я не лыком шит. Буркнув себе что-то под нос, Жак отворачивается, в голосе досада:
- За час до рассвета жду тебя на пирсе. Судно "Феникс", шкипер - мэтр Шарль Дюпре.
Я молча гляжу, как уходит мой спутник, нервно дергая плечами и мотая головой, словно продолжая спор. Раненую руку прижимает к груди, оберегая от проталкивающихся во всех направлениях людей. Наконец вокруг него смыкается толпа, и лишь тогда я позволяю себе тяжелый вздох. Нехорошо, когда путешествие начинается с размолвки, а то и с прямого неподчинения, но мы ведь не в армии, не так ли?
- Да, я могу поставить под угрозу наше задание, - говорю я тихо, словно Жак еще может меня услышать. - Но ведь ты совсем его не знаешь, друг. Ты не видел его глаз, это настоящий фанатик, больной на всю голову. А когда я освобожу Жанну, то не желаю жить в постоянном страхе, зная, что в один прекрасный день откуда-то издалека прилетит тяжелая стрела, чтобы пробить ей сердце!
- Где я его буду потом искать, и что толку в запоздалой мести? Хороший враг - мертвый враг, и пусть у меня ничего не выйдет с освобождением Жанны, ведь я смертен точно так же, как и прочие, но уж этого-то мерзавца я не упущу!
В ноздри бьет густым смрадом, повернув голову я обнаруживаю совсем рядом десяток виселиц с болтающимися покойниками, непременный атрибут любого из захваченных британцами городов. Рассевшиеся на верхней перекладине вороны встречают мой взгляд тусклым блеском маленьких черных глаз. Вожак, здоровенный словно индюк, звонко щелкает громадным клювом, будто предупреждая: лапы прочь от нашей добычи. Я успокаивающе вскидываю руку. Не беспокойся, пожиратель падали, мне чужого не надо, я этих трупов сам сколько хочешь могу наделать. Вот прямо сегодня ночью и займусь, не откладывая в долгий ящик. Этой ночи Тома де Энену не пережить!
Глава 2
июль 1432 года, Кале-Лондон: старые друзья
Часам к пяти пополудни всем окончательно стало ясно, что равных Тома де Энену на турнире нет. Первыми соревновались арбалетчики, но было их немного, и особого ажиотажа их выступление не вызвало. Арбалет - вещь хорошая, когда есть время тщательно прицелиться из укрытия, но в сражениях гораздо практичнее и удобнее луки. Пробовали французы нанимать генуэзцев с их механическими игрушками, да толку из этого не вышло.
Страшное оружие - длинный английский лук. Обученный лучник выпускает двенадцать стрел в минуту, и на расстоянии ста пятидесяти ярдов останавливают те стрелы атаку тяжелой рыцарской конницы. Куда уж тут арбалетчикам с их одним выстрелом в минуту. Вот и прогнали их быстренько перед основными состязаниями, сунули плохонькие призы и занялись наконец настоящим делом.
Тут вам не деревенская ярмарка, а потому первую мишень установили сразу в ста ярдах от стрелков. И когда я увидел сколько народу выстроилось в очередь, сквозь клокочущую в душе ненависть невольно ощутил восхищение. Ну молодцы англичане, и все тут! Не тратя ни копейки государственных денег на обучение стрелков, а просто разрешив крестьянам пользоваться боевыми луками, британцы добились того, что у них поистине неисчерпаемый резерв отличных стрелков. Браво!
Борьба меж тем разгорелась нешуточная, мишени относили все дальше и дальше, а вот промахивались участники редко. Очередь к мишеням почти не убывала, и тут я с некоторым холодком понял, что немало французов сложат головы под стрелами этих вот стрелков! Я и цель-то с трудом различаю, а они знай себе уверенно вгоняют в нее тяжелые стрелы. К моему удивлению, в состязаниях участвовал отец спасшего нас юноши, похоже, решил выступить вместо раненого сына. Как ни крутил я головой, но самого Леона в собравшейся вокруг поля толпе не заметил.
Дуг Мак- Грегор оказался превосходным стрелком, но в финал выйти так и не смог. А победителем, как и ожидалось, стал британский "герой" де Энен. С торжеством воздел он к небу кубок с вожделенным золотом, и все присутствующие дружно взревели, кто от восторга, кто с нотками досады. Я же лишь скрипнул зубами. Ах, как поздно заходит солнце июльскими вечерами, сколько еще мне ждать выстраданной мести!
Опустилась ночь, в темном небе загорелись звезды, поначалу робко и нерешительно, затем все ярче. Тусклый серп луны, оглядевшись, стыдливо укрылся за единственным приблудным облаком. Я осторожно переменил позу, стараясь не отрываться от ствола большого дерева, вытянувшегося как раз напротив трактира, где участники турнира продолжали обмывать свои победы.
По давнему доброму обычаю победителей турнира полагается чествовать во дворце, но капитан-коменданта Кале срочно вызвали в Париж. Едва успев раздать награды лорд Сириус Фэршем тут же исчез в клубах пыли вместе со свитой, только их и видели, ну а участники и болельщики, почесав затылки, дружно потянулись за выпивкой.
Лично я даже доволен, что все так обернулось. Намного проще подстеречь нужного человека во дворе трактира, чем пробираться во дворец наместника, ежеминутно рискуя попасть в руки стражи. Чем ближе утро, тем тише доносящиеся изнутри крики и песни, и все меньше народу выходит во двор освежиться. Часть давно расползлась по домам, остальные, как я понимаю, лежат под лавками.
В очередной раз входная дверь с треском распахивается, озаряя темный двор тусклым светом масляной лампы, и мой рот расплывается в улыбке. А вот и он, мой долгожданные стрелок! Двое собутыльников почтительно поддерживая "чемпиона" под руки, отводят его в сторонку, где вся троица начинает орошать землю.
Я иду к ним стелящимся шагом, скольжу над землей как во сне, не ощущая ног. Вот она, долгожданная встреча! Я проскальзываю мимо пошатывающихся, глупо хихикающих мужчин, и оказавшись у них за спиной, наношу два быстрых удара. Собутыльники де Энена падают как подкошенные. Бросив дубинку, я приставляю кинжал к спине опешившего стрелка и толкаю его вперед, подальше от трактира.
Сделав несколько шагов тот разворачивается. Ухватив висящий на поясе клинок тянет было его наружу, но тут же с проклятьем отпускает рукоять, тряся порезанной рукой. Я приставляю окровавленный кинжал к горлу врага, тот косится на распоротый рукав, откуда все сильнее капает кровь, сливаясь в тонкую струйку. Оскалив зубы Тома разъяренно рычит, обдавая меня смешанным ароматом доброй дюжины напитков:
- Что за чертовщина! Да ты знаешь с кем связался! Я - сэр Тома де Энен, победитель сегодняшнего турнира лучников! Да я…
- Узнаю, как не узнать? - говорю спокойно. - а вот ты… Помнишь ли ты меня?
Уж сколько раз твердили миру: хочешь убить кого-то - просто убей. Не надо разводить с жертвой дискуссий, дефицит общения пополняй в другом месте. Но просто так убить - это же не получить никакого удовольствия. А как же насчет того, чтобы распробовать месть? Чтобы подлый враг перед смертью понял, что он - никто, и звать никак?
- В первый раз твою рожу наблюдаю! - твердо говорит Тома. - Ты ошибся, приятель!
- А помнишь ли ты дочь Орлеана, - спрашиваю я севшим голосом. - Девушку, за которой ты так старательно охотился?
Несколько секунд стрелок молчит, а затем зрачки его медленно расширяются. Как и у каждого выдающегося лучника, у него прекрасная зрительная память, и похоже, что он меня вспомнил.
- Ах, вот оно что, - рычит Тома. - Теперь я тебя вспомнил. Ты все время крутился подле той французской сучки! Что, до сих пор неймется?
Удар англичанина так быстр и силен, что я не успеваю среагировать, и отлетаю назад на добрых три шага. Хорошее еще, что он пьян, а потому пудовый кулак врезается в грудь, а не в живот.
- Измена! - оглушительно ревет стрелок, - ко мне! На помощь!
И тут же Тома де Энен захлебывается кровью и, пошатнувшись, грузно рушится на землю. Сзади хлопает дверь трактира, извернувшись, я стряхиваю человека, что виснет на моих плечах. Бритвенно-острый клинок распарывает руку, что клещами впилась в мой рукав. Я заношу кинжал для последнего удара, но тут взор так некстати выглянувшей луны падает на лицо противника, и даже в жалком свете небесного огрызка я отчетливо различаю черты моего вчерашнего спасителя, Леона.
Юный шотландец ошеломленно пялится на меня, рот открыл так, что ворона залететь может, глаза - по флорину каждый. Узнал, понимаю я, и руку сковывает странная нерешительность. Какие-то секунды я мешкаю не зная, на что решиться, и этого оказывается достаточно, чтобы набежавшая толпа смяла и повалила меня. Отойдя от странного замешательства я бьюсь как лев, пытаясь вырваться, но без особого толку. Врагов слишком много, и дело заканчивается тем, что меня вяжут по ногам и по рукам.
- Мерзавец! - ревут разъяренные люди, потрясая кулаками. - Французский наймит! Убийца! Негодяй!
Суть предъявленных обвинений мне понятна, и я даже не пытаюсь отпереться. Да и затруднительно было бы проделать сей фокус человеку, пойманному над телом жертвы с обагренным кровью кинжалом. Это во-первых. А во-вторых, да кто бы мне дал рта раскрыть? В окрестных домах загораются окна, на улицу выбегают полуодетые жители, и вскоре вокруг меня собирается изрядная толпа. Тело Тома де Энена подхватывают на руки и с горестными криками уносят обратно в трактир.
- Не верю, он жив! - пронзительно верещит какая-то женщина, на мгновение перекрывая шум толпы, и невольно я дергаюсь. А что, если и в самом деле моя рука дрогнула в последний момент, и лютый враг Жанны останется жить? Да нет, не может быть, тут же понимаю я, после такого удара не выживают. Я бросаю по сторонам внимательный взгляд, похоже, плохи мои дела.
Просто повезло, что меня сразу же не разорвали на куски. Схватившие меня не сразу поняли, что их кумир мертв, сейчас же до столпившийся вокруг толпы начало помаленьку доходить, что именно только что произошло. Глаза налились кровью, руки сжались в кулаки, и достаточно одной-единственной искры…
- Повесить его! - рассекает ночь пронзительный женский выкрик, это все та же неугомонная баба. - Убийца! Ночной тать! Отправьте этого выродка обратно на адскую сковородку!
Поднятая тема приходится окружающим по вкусу, и грубые мужские голоса тут же подхватывают озвученные лозунги. Меня тащат к тому самому дереву, за которым я укрывался. Бородатый мужчина в потертой кожаной жилетке пробивается сквозь толпу, потрясая веревкой, и я, разглядев в танцующем свете факелов, на чьей ветви мне предстоит упокоиться, окончательно решаю для себя, что просто ненавижу эти дубы!
Некий проворный малый, ловкий словно обезьяна, уже успел вскарабкаться на подходящую ветку. Теперь верещит назойливо, требуя завязать наконец этот чертову петлю, да кинуть ему веревку. Толпа раздается в стороны, пара дюжих мужчин катит бочонок из-под вина, хищно ухмыляясь. И не успеваю я опомниться, как оказываюсь на этом шатком помосте, с накинутой на шею петлей.
- Вот она, любовь к красивым эффектам, - корю я себя. - Ну что, доигрался во мстителей? А как же Жанна, неужели ей так и суждено сгнить в тюрьме, в полной безвестности? Отвечай, какого черта ты не воспользовался арбалетом!
Я шарю взглядом по сторонам, отчаянно пытаясь изобрести путь к спасению, но похоже, что его просто нет. Толпа замирает без движения, на меня устремлены сотни глаз. Смотрят жадно, подталкивая друг друга, опасаясь упустить хоть мгновение увлекательнейшего зрелища.
- Ждут последнего слова, чтобы затем насладиться моим последним танцем, - с холодком понимаю я.
Какое- то движение справа у дороги привлекает мое внимание. До предела вывернув шею я замечаю группу всадников в легкой броне, возле которых, приплясывая на месте машет руками причина моего пленения, Леон Мак-Грегор. Да это же британский патруль! В неверном свете факелов лица воинов кажутся грубыми и жестокими. Старший конного патруля что-то коротко командует, и один из всадников вскидывает к губам короткий рог.
Звучит пронзительный рев, столпившиеся вокруг меня люди начинают оборачиваться, и, едва разглядев на плащах у всадников красные английские кресты, мигом раздаются в стороны. А те спокойно движутся вперед, не обращая на окружающих никакого внимания. Доехав до меня офицер натягивает поводья, здоровенный черный жеребец под ним, недовольно всхрапнув, косит огненным взглядом на толпу.
Стоящие впереди невольно пятятся, но кое-кто из задних рядов громко протестует против вмешательства властей. Мол, тут мы и сами разберемся, нечего вам лезть в дела честных налогоплательщиков и добрых подданных короны.