- Посади всех на весла и заставь приналечь, хорошо? Давайте представим, что у нас на хвосте гемиолия, полная тирренцев!
Диоклей суеверно погладил кольцо с изображением Геракла Алексикакия, чтобы отвратить дурное предзнаменование.
- Вообще-то такое и впрямь может случиться, даже здесь, в Эгейском море. Эти грязные сукины сыны теперь уже больше не держатся подальше от Адриатики, как раньше. Они как тараканы или мыши - всегда там, где воняет.
Как любой моряк торгового судна, Менедем и сам хорошо это знал.
- Вот только у них больше зубов, чем у мышей, к несчастью, - кивнул он. - Давай… Посади людей на весла и пусть гребут быстрее. Посмотрим, какая нам попалась команда.
- Слушаюсь!
Начальник гребцов закричал, веля всем занять места на банках, и продолжал кричать до тех пор, пока команда не расселась по местам. После чего он скомандовал:
- Мы будем налегать что есть сил, чтобы добраться в порт до заката! И чтобы узнать, на что мы способны, на случай, если за нами погонятся пираты. Выложитесь полностью, ребята! Риппапай! Риппапай!
Колотушка быстрей застучала в бронзу. Диоклей теперь бил не только чаще, но и сильней, и каждый удар побуждал моряков еще больше налегать на весла. Гребцы не щадили себя.
Они тяжело дышали, их тела блестели от пота и масла, мускулы рук работали, как у Гефеста из "Илиады", и они гребли словно одержимые. И "Афродита" заметно продвигалась вперед. Она стрелой мчалась по темно-синим водам, пенный след разбегался от ее носа. Спустя очень недолгое время Менедем убедился, что они и впрямь вовремя доберутся до Самоса.
Диоклей подбадривал гребцов сколько мог и сбавлял темп как можно медленней.
- Неплохо, капитан, - сказал он. - Очень даже неплохо. И гребут они гладко, как шелк, который вы купили. Я был уверен, что у нас замечательная команда, а сейчас лишний раз мы все убедились в этом.
- Ты прав, - ответил Менедем. - Согласен с каждым твоим словом. Но скажи честно, сможем ли мы уйти от пиратского корабля?
- Ну… - Келевст заметно смутился. - Если только очень повезет. Сейчас ребята выжали из "Афродиты" все, что могли.
- Знаю, - сказал Менедем. - Беда в том, что "Афродита" все же шла недостаточно быстро.
Его судно несло груз, а не только гребцов, которые в случае необходимости могли выступить в роли воинов. "Афродита" была шире, чем гемиолия или пентеконтор, - стало быть, ей приходилось иметь дело с большим сопротивлением воды, чем этим стройным, беспощадным боевым кораблям. И она сидела глубже в воде, как из-за груза, так и из-за обшивки, которая впитывала больше воды и была тяжелее, чем обшивка пиратских кораблей: пираты холили и лелеяли свои суда и каждую ночь сушили их на берегу.
Так что в случае нападения преимущества будут на стороне пиратского судна, и оно вполне способно их догнать.
- Все будет в порядке, если рядом окажется порт дружественного нам государства, где мы сможем причалить, - попытался утешить капитана Диоклей.
- Согласен. Но если такого порта рядом не окажется, нам придется драться. - Менедем барабанил пальцами по рукояти рулевого весла. - Я бы предпочел сражение судна против судна, а не человека против человека. У них в команде больше людей, чем у нас.
- Пираты в большинстве своем недисциплинированны, - заметил келевст. - Они не хотят драться и дерутся, только если нет другого выхода. Они выходят в море с иной целью: кого-нибудь ограбить или захватить в плен - ради выкупа или чтобы продать в рабство.
- У нас немало людей, которым приходилось плавать на военных галерах, - сказал Менедем. - Как только мы окажемся к западу от Хиоса - а может, даже раньше, - нас ждет тяжелая работенка.
- Ясно, капитан, - ответил Диоклей.
* * *
Когда "Афродита" скользнула в гавань Самоса, солнце уже вот-вот должно было зайти. Однако света все же было еще достаточно, чтобы достичь пирса и пришвартоваться без особых трудностей. Слева находился храм Геры, рядом с ним впадала в море река Имбрас, которая сбегала с гор и пересекала внутреннюю часть острова. Справа, примерно в семи стадиях от берега, возвышалось святилище Посейдона.
Портовые рабочие быстро подтянули акатос к берегу, а гребцы, все еще не пришедшие в себя после гонки, отдыхали между тем на веслах. Один из них поинтересовался, где можно найти продажных женщин, употребив при этом самое скверное слово, какое только можно было придумать.
- Вообще-то я слышал, что здесь полно молодых прелестных девушек, - заметил ему Менедем.
- Да уж наверняка девицы тоже есть, - согласился моряк, - но я ненавижу попусту тратить время.
Поскольку Менедем и сам не любил попусту тратить время, он рассмеялся и согласно кивнул.
Если Кос находился под пятой Птолемея, то Самос принадлежал Антигону. Соклей не удивился, когда два командира в сверкающих доспехах протопали по причалу, чтобы расспросить - что за судно "Афродита" и где оно успело побывать до того, как явилось на Самос. Соклей удивился, когда воины начали задавать свои вопросы: он не мог разобрать ни единого слова из того, что они говорили.
- Что за тарабарщина? - потихоньку спросил Менедем у двоюродного брата.
- Македонский диалект, да такой жесткий, что ножом не нарежешь, - тоже шепотом ответил Соклей.
Потом сказал громче:
- Пожалуйста, говорите медленнее, о почтеннейшие. Я с радостью отвечу на все вопросы, которые смогу понять.
Это, может, и было ложью, но македонцам не обязательно было все знать.
- Кто… вы такы? - спросил один из них, сосредоточенно нахмурив брови.
Его акцент был одновременно и грубым, и архаичным.
"Возможно, именно так говорил бы Гомер, будь он не поэтом, а невежественным крестьянином", - подумал Соклей.
Македонянин продолжал:
- Откуд… явлысь?
- Это судно называется "Афродита" и принадлежит Филодему и Лисистрату с Родоса, - ответил Соклей.
Офицер кивнул; он понимал эллинский язык, хотя и не говорил на нем.
- Мы идем на Хиос, - продолжал Соклей, - и уже делали остановки на Симе, Книде и Косе.
- Неужели обязательно ему об этом докладывать? - пробормотал Менедем.
- Думаю, лучше сказать, - ответил Соклей. - Здесь вполне могут оказаться люди, которые встретили нас в порту Коса или видели, как мы уплывали от острова.
Упоминание о Косе привлекло внимание македонцев.
- Что было там? - спросил тот, который худо-бедно мог изъясняться по-эллински. - Суда? Суда Птолемея? Скока суда Птолемея?
- Наскока жирных? - добавил другой. Потом поправился: - Наскока болших?
- Я не присматривался, - ответил Соклей - и принялся расписывать то, что видел, в преувеличенном виде.
Никто не уличил его во лжи. Хотя на Родосе и строили военные суда для Антигона, жители острова больше склонялись на сторону Птолемея. Родос рассылал суда с египетским зерном по всей Элладе.
Соклей преувеличил не настолько, чтобы заставить македонцев, служащих Антигону, заподозрить его, но вполне достаточно, чтобы офицеры помрачнели. Македонцы заговорили друг с другом; он не понимал ни слова.
Потом, к его радости, они ушли.
Братья облегченно вздохнули.
- Я уж подумал, что они выпрыгнут из лат, когда ты начал рассказывать о шестидесяти- и семидесятиярусниках Птолемея на Косе, - сказал Менедем.
- Я тоже так решил, - ответил Соклей. - Я хотел, чтобы македонцы призадумались - хотя мой рассказ и не совсем правдив, но, согласись, весьма смахивает на правду.
- Что ж, ты попал прямо в яблочко, - признал капитан "Афродиты". - Если это не заставит плотников Антигона работать как одержимых, то пусть меня склюют вороны, если я знаю, что вообще тогда может их заставить.
- Я бы не возражал, чтобы они попотели… Но когда все это прекратится? - вслух размышлял Соклей. - Я имею в виду: вот, допустим, люди научатся строить семидесятиярусники, но разве девяностоярусники не лучше? А как насчет статридцатиярусников или, может, даже стасемидесятиярусников?
- У меня об этом голова не болит, - пожал плечами Менедем. - И Родосу тоже не стоит на этот счет беспокоиться. Вот интересно, сколько гребцов потребуется для стасемидесятиярусников? - Он предупреждающим жестом поднял руку. - Нет, не пытайся высчитать, ради богов. Я вообще-то не хочу этого знать. Сколько бы их ни требовалось, Родос сможет укомплектовать гребцами одно или два таких судна. Но не больше - в этом я уверен.
Менедем, разумеется, сгущал краски, хотя и не слишком. Соклей решил не завершать подсчеты, которые он и в самом деле уже начал. Вместо этого он сказал:
- Ты же не собираешься заключать тут крупных торговых сделок, верно?
Его двоюродный брат покачал головой.
- Здесь немногое можно выторговать: самое обычное вино и незамысловатые гончарные изделия. Я завернул сюда главным образом ради стоянки. - Менедем поколебался. - Но если бы мы ухитрились раздобыть те статуэтки в храме Геры, за них в Италии дали бы порядочную цену, как ты думаешь?
- За Зевса, Афину и Геракла работы Мирона? - засмеялся Соклей. - Да уж, они наверняка стоят кучу денег. Но помни: Икария совсем рядом. А знаешь, почему ее так назвали? Да потому, что Икар упал на тамошний берег, подлетев слишком близко к солнцу. И ты тоже упадешь и разобьешься, если попытаешься раздобыть те статуи.
Менедем засмеялся.
- Знаю. А ты уже забеспокоился, верно?
Прежде чем Соклей успел ответить, вновь завопил павлин.
Менедем щелкнул пальцами.
- Это напомнило мне… Пора заработать немножко денег. Ты не хочешь показать зевакам павлина?
- Сгораю от нетерпения, - ответил Соклей.
С тем же успехом он мог бы и промолчать: вопрос был чисто риторическим, и мнение двоюродного брата на этот счет Менедема совершенно не интересовало. Он уже поспешил по сходням на пристань и принялся петь хвалу павлину.
Очень скоро Менедем набрал достаточно любопытных и начал взимать с них плату. Никто не мог посмотреть на птиц, не протянув предварительно двух маленьких бронзовых монеток. Соклей демонстрировал павлинов до тех пор, пока не стало слишком темно, чтобы зрители могли их разглядеть.
- Сколько мы сегодня набрали? - спросил он, когда Менедем оставил попытки заманить новых зрителей на борт "Афродиты".
Менедем со звоном высыпал монетки в кучки.
- Пол-обола, обол, обол и еще пол-обола… - Закончив подсчеты, он объявил: - Драхма четыре обола и шесть халков. Богачами мы не стали, но все же неплохо.
- Двадцать три человека, - немного подумав, заключил Соклей. - Да, совсем неплохо. Павлины - любопытные птицы… Вот мне, например, любопытно, сможем ли мы доставить их в Италию, не вышвырнув по пути за борт.
В кои-то веки его двоюродный брат не ответил на шутку, а только изумленно взглянул на Соклея.
- Без абака я бы даже ради спасения собственной жизни не смог подсчитать, сколько людей сегодня посмотрели на птиц.
- Это было нетрудно. - Соклей сменил тему: - Ты пойдешь искать постоялый двор?
Менедем покачал головой.
- Уже слишком поздно. Я посплю сегодня на палубе. Не впервой. - Он помахал рукой. - Но если ты хочешь пойти в город, не смотри на меня. Множество моряков двинулись туда, чтобы хорошо провести время.
- Нет, спасибо, - ответил Соклей.
Это его двоюродный брат любил роскошь. Но если Менедем сможет провести еще одну ночь на корме, завернувшись в гиматий, то и Соклей вполне на такое способен. Человек философского склада ума должен быть равнодушен к физическим удобствам… Так ведь?
Соклей размышлял об этом, положив голову на свернутый хитон, служивший ему подушкой. Он предусмотрительно закутался в плащ, но никак не мог устроиться на досках хоть мало-мальски удобно. На берегу Лероса уснуть было легче.
Как и сказал Менедем, некоторые гребцы отправились на берег, чтобы хорошенько кутнуть. Остальные дремали на банках. Некоторые из них храпели. Другие, которым, наверное, спать было еще неудобней, чем Соклею, негромко переговаривались, чтобы не побеспокоить своих хозяев. Соклей пытался подслушать, о чем они говорят, пока наконец не уснул.
Он проснулся в середине ночи, помочился в воду гавани и почти сразу снова уснул. Когда же пробудился в следующий раз, начинало светать.
Менедем уже сидел, глядя на него внимательным, нетерпеливым, почти жадным взглядом.
- Сегодня много дел, - кивнул он Соклею. - Мы наверняка не доберемся до Хиоса за один день, если будем идти на веслах всю дорогу. Дотуда добрых два дня пути. Мы еще ни разу не проводили ночь в море по дороге на Самос, но сегодня я собираюсь заночевать на воде, чтобы дать людям попробовать, каково это.
- Если ты считаешь, что так будет лучше, - ладно, - согласился Соклей. - Наши отцы доверили тебе командование судном. И пока что у меня не было повода усомниться в правильности их решения.
Соклею нелегко далась последняя фраза: Менедем часто действовал ему на нервы. Однако его двоюродный брат и впрямь умел управляться с "Афродитой" и ее командой, Соклей при всем желании не мог этого отрицать.
Менедем вскочил. Он помедлил лишь, чтобы помочиться через борт акатоса, а потом, все еще голый, закричал, будя моряков.
Люди зевали и ворчали, протирая глаза, - им куда меньше, чем их капитану, хотелось побыстрее встретить наступающий день.
Менедем засмеялся, глядя на них.
- Мы направляемся туда, где продают самое прекрасное в мире вино, а вы скулите, как мальчики-катамиты! А я-то думал, что набрал команду из настоящих мужчин!
Насмешка подстегнула всех, заставив вскочить и приняться за дело. Соклей задумался: а какова была бы реакция команды, если бы он позволил себе сказать такое? Вообще-то тут и думать было нечего - он и так знал, что бы тогда случилось: его бы просто вышвырнули в море. И ему бы еще повезло, если бы его потом выудили обратно.
Соклея этим утром тоже ожидала работа. Павлинам пора было завтракать: он насыпал им ячменя и налил воды. Птицы клевали с аппетитом. Соклей видел, что они едят лучше, когда судно стоит в гавани, чем когда "Афродита" находится в открытом море. В этом не было ничего удивительного - множество людей тоже отказываются от пищи в открытом море.
- Сколько человек у нас не хватает, Диоклей? - спросил Менедем.
- Все на месте, капитан, как это ни поразительно. - Келевст в удивлении покачал головой. - Хотел бы я понять этих парней, очень бы хотел. Они обычно считают, что настоящий мужчина должен отправиться в город и веселиться там всю ночь напролет…
- Возможно, их привлекает хиосское вино, - сказал Менедем. - Даже моряк может себе позволить купить его там, где его производят.
- Торговцы не будут так щедры, как содержатели питейных заведений, - заметил Соклей. - Они постараются продать лучшее вино, а не дешевку, которую подают в тавернах, и станут выжимать из нас деньги до тех пор, пока у нас глаза не полезут на лоб.
Менедем ухмыльнулся брату.
- Именно поэтому я и взял тебя с собой. Ты не должен допустить, чтобы они выжали из нас все.
- Ха, - ответил Соклей. - Ха-ха.
Он специально произнес это четко по слогам, как будто подавал свою реплику в комедии.
- Я не смогу помешать торговцам выжимать из нас соки, ты и сам прекрасно это знаешь. Но если мне немножко повезет, я все-таки не допущу, чтобы нас выжали досуха.
- Договорились, - кивнул Менедем.
Он, похоже, был сегодня утром в хорошем настроении - скорее всего, потому, что "Афродите" не пришлось ждать в гавани, пока Диоклей выследит загулявших моряков, которых больше заботило, как потратить полученные деньги, а не как заработать средства на следующие кутежи.
- Перекуси хлебом, маслом и вином, - сказал Менедем Соклею. - Я хочу как можно скорее выйти в море.
- Хорошо. - Соклей барабанил пальцами по планширу. - Нам придется закупить кое-что из провизии, когда мы попадем на Хиос. Наши припасы кончились быстрей, чем я ожидал.
- Вот и позаботься об этом. - Менедем уже ел и говорил с набитым ртом.
Соклею не понравился властный тон двоюродного брата, и он попытался было возмутиться, но потом вспомнил, что был тойкархом и ему полагалось заботиться о таких вещах.
Когда он пришел на корму, Менедем пояснил:
- Чем быстрее я покину этот порт, тем будет лучше.
- Ты имеешь в виду тех македонцев? - спросил Соклей.
- Конечно, - подтвердил Менедем. - Мне не понравилась их манера задавать вопросы - как будто они полубоги, сверху вниз взирающие на жалких смертных.
Он окунул кусок хлеба в оливковое масло и откусил большой кусок. Проглотил и поджал губы.
- Но полубогам полагается лучше говорить по-эллински.
- На Хиосе будет так же, когда и до него доберутся, - предсказал Соклей. - Он тоже склоняется перед Антигоном.
- В общем, да, но на Хиосе это пока не так заметно, как на Самосе, - ответил ему Менедем. - Тамошние офицеры не будут так… ну… гореть желанием выжать из нас все, что мы знаем. Во всяком случае, я надеюсь, что не будут.
- Твои слова не лишены резона, - сказал Соклей. - Ты неплохо разбираешься в политике.
- За что спасибо тебе. - Судя по тону Менедема, он не шутил. Потом он добавил: - Может, я и не знаю обо всем, что случилось в мире со времен Троянской войны, но я и впрямь неплохо разбираюсь в политике.
- Я и не притворяюсь, что разбираюсь во всем случившемся со времен Троянской войны! - негодующе воскликнул Соклей. И, только выпалив это, понял, что Менедем и рассчитывал на такую его реакцию.
Он мгновенно захлопнул рот, что также позабавило его двоюродного брата и еще больше рассердило самого Соклея.
Но Менедем уже вовсю отдавал приказы команде:
- За работу! Отдать швартовы! Отчаливаем, ребята! Как я уже сказал, мы всего в двух днях пути от самого лучшего в мире вина.
Это заставило всех рьяно приняться за работу, и "Афродита" покинула гавань раньше многих маленьких рыбацких лодок, явившихся сюда с Коса. Акатос без помех миновал канал между островом и азиатским материком.
Соклей и не подозревал, насколько узок этот канал.
- Когда с одного берега канала на другой можно добросить камень, - заметил он Менедему, - проход может оказаться очень трудным и опасным.
- Осмелюсь заметить, ты прав, - ответил Менедем. - И для кого-нибудь он однажды действительно может оказаться трудным и опасным, хотя надеюсь, что ни один из генералов Антигона не отличается твоей смекалкой.
С половиной экипажа на веслах "Афродита" двинулась на север. Широкая полоса моря между Самосом и Икарией с одной стороны и Хиосом с другой была самой трудной для мореплавания частью Эгейского моря: ни материк, ни острова не прикрывали море от ветра, дующего с севера. Волны разбивались о нос торговой галеры, и ее корма содрогалась от качки.
От этого у Соклея разболелась голова. Двое моряков среагировали на качку еще сильнее: они перегнулись через борт и блевали в море. Может, минувшей ночью выпили слишком много вина. А может, просто оказались подвержены морской болезни, с некоторыми это бывает.
А у некоторых, вроде Менедема, на все случаи жизни имеются в запасе цитаты из Гомера. Вот и сейчас капитан "Афродиты" продекламировал: