- Ну и ладно, - ответил Менедем.
В настроении Соклей был ссориться или нет, по крайней мере, теперь он уже больше походил на себя самого. А раз так, рассудил Менедем, теперь его можно было и запрячь.
- Иди-ка лучше и посмотри, как там поживают птенцы павлина. Они ведь все еще твои детки, не забывай.
- Мои детки? - воскликнул Соклей с легкой обидой. - Этого павлина радушно принимали его дамы, насколько я помню. А я хотел всего лишь зажарить самок, но никак не трахнуть их.
Щелкнув языком при мысли о такой невероятной возможности, он двинулся к баку.
Менедем коротко негромко рассмеялся.
Соклей и вправду выглядел немного бодрее. И с каждым биением сердца Тарент оставался все дальше.
Чем дольше Соклей пробудет вдали от Майбии, тем меньше станет из-за нее хандрить. Может, он найдет себе другую девушку, с которой будет получать удовольствие. Все наверняка образуется.
* * *
Теперь у Соклея имелось множество помощников: благодаря свежему бризу с севера "Афродита" шла под парусом, гребцы не сидели на веслах и могли гоняться за птенцами.
Указав на юго-запад, Диоклей спросил:
- Ты собираешься остановиться в Кротоне, шкипер?
- Вообще-то не собирался, - ответил Менедем. - Кажется, это большой город, но не слишком-то оживленный.
Келевст приподнял бровь, но ничего не сказал.
Он знал свое место и не собирался учить капитана. Однако выражение лица Диоклея было достаточно красноречивым, чтобы заставить Менедема призадуматься.
- А! Ты хочешь выяснить, как обстоят дела с войной, прежде чем мы обогнем Италию и двинемся через Сицилийский пролив, верно?
- Это было бы неплохо, - сухо ответил Диоклей.
- Что ж, ты прав, - признал Менедем. - Хорошо, мы остановимся в Кротоне. Как знать? Может, мы что-нибудь там и продадим.
Кротон гордился тем, что обладал единственной настоящей гаванью между Тарентом и Регием, а чтобы достичь Регия, "Афродите" следовало обогнуть юго-западную оконечность Италии и войти в пролив. Если поблизости находились сиракузские и карфагенские суда, те воды могли быть опасными.
Менедем поработал рулевыми веслами, чтобы изменить курс на юго-западный. По его команде моряки развернули рей так, чтобы при этом курсе выжать из ветра как можно больше. Но если бы даже Менедем не отдал команды, они сделали бы все сами. Эти ребята знали, что требуется, и делали свою работу без суеты.
Устье гавани было обращено на северо-восток, поэтому даже не пришлось сажать людей на весла, чтобы ввести "Афродиту" в порт. Но вода в гавани оставалась неспокойной, потому что Кротон не был городом, шагающим в ногу с веком, и не построил молов, смиряющих силу волн. Множество лодок и даже судов тут просто вытаскивали на берег, но Менедем ухитрился найти место у одного из пирсов.
- Что слышно с Сицилии? - окликнул он стоящего на набережной тощего парня.
- А ты кто такой и какие новости привез? - ответил кротонец; его дорийский акцент очень походил на акцент жителей Тарента.
- Мы с Родоса, - сказал Менедем.
Он назвал свое имя и рассказал о смерти Роксаны и Александра, а еще о том, что Полемей переметнулся от своего дяди Антигона. Местный впитывал новости с востока, как губка воду.
Закончив рассказывать, Менедем повторил вопрос:
- Что слышно с Сицилии?
- Ну, карфагенцы все еще вовсю осаждают Сиракузскую гавань, - ответил кротонец.
Менедем кивнул. Он этого и ожидал; в противном случае в Тарент приходило бы больше судов из Сиракуз.
Портовый зевака продолжал:
- А еще туда движется армия варваров, чтобы тоже обложить Сиракузы.
- Это ведь вряд ли удастся? - тревожно спросил Менедем.
Такая осада была бы несчастьем.
- Кто знает? - пожал плечами кротонец. - Но, говорят, Агафокл устроил в городе облаву на своих врагов.
- Что? - Менедем навострил уши. - Расскажи об этом.
- Богатый народ в Сиракузах никогда не любил Агафокла, - начал местный.
Менедем кивнул, он и сам это знал.
- Агафокл сказал, что все, кто не готов вынести трудности осады, должны убраться из города и не возвращаться, пока опасность не минует, - продолжал кротонец. - И вот многие люди, которые терпеть его не могли, собрались и ушли. А как только они ушли, он послал вдогонку шайку наемников, и всех их убили. Сразу после этого Агафокл конфисковал их имущество и освободил их рабов, полагая, что те будут сражаться в его армии.
Соклей, стоявший посреди "Афродиты", тихо свистнул.
- Это один из способов заставить свой город подчиниться.
- Так и есть, - сказал Менедем. - Не тот способ, который выбрал бы я, но один из возможных. Вот что я скажу: теперь очень долго никто не осмелится открыть рот, чтобы заявить, что Агафокл не прав.
- Верно, - согласился Соклей. - Но ведь никто особо и не спорил бы с ним, пока карфагенцы стоят у ворот. Никакой полис не может позволить себе внутренние раздоры, когда за стенами - враг.
Его лицо помрачнело.
- Конечно, это не означает, что внутренних раздоров и впрямь не будет. Я помню…
Кротонец прервал то, что могло бы превратиться в лекцию по истории, указав куда-то под ноги Соклея:
- А что там за смешная маленькая птица? Какая-нибудь разновидность куропатки? Сколько вы за нее хотите? Бьюсь об заклад, из нее выйдет вкусное блюдо, если потушить ее с луком и сыром.
- Это птенец павлина, - ответил Соклей. - Ты сможешь получить его за полторы мины.
По мере того как птицы росли, росла и их цена.
- Ты сказал - полторы драхмы? Это ведь не… - Голос кротонца прервался, когда он осознал, что именно сказал Соклей. Челюсть парня отвисла, глаза выпучились.
- Вы, люди, еще безумней, чем Пенфей, которого лишил разума Дионис, - заявил он и пошел прочь с пирса, задрав нос.
- Я его отпугнул, - сказал Соклей.
- Может, да, а может, нет, - ответил Менедем. - Смотри, как он разговаривает с другими и показывает на нас. Скоро повсюду пойдут слухи. Если в городе есть люди, у кого больше денег, чем здравого смысла, мы провернем неплохие дела.
- Такие люди всегда находятся, - заметил Соклей. - Другой вопрос, есть ли у нас то, что им нужно.
К разочарованию Менедема, ни один богатый торговец или землевладелец не явился к "Афродите" до захода солнца.
Несколько моряков отправились в город, чтобы упиться до бесчувствия или найти ближайший бордель, но таких оказалось немного. Большинство потратили свое серебро во время долгой стоянки в Таренте и, похоже, ничуть не огорчились, что им пришлось остаться на акатосе.
Соклей отправился на ют, чтобы лечь там, завернувшись в гиматий. Поймав взгляд Менедема, он посмотрел на путаницу домов, из которой состоял город Кротон, и открыл было рот, но Менедем не позволил ему заговорить;
- Даже не начинай. Я не знаю тут ничьих жен и не попытаюсь познакомиться ни с чьей женой.
- Я не сказал ни слова, - невинно ответил Соклей, но недостаточно невинно.
Он лег на расстеленный гиматий и завернулся в него, чтобы не подпускать мошкару, все еще не говоря ни слова.
Менедема это вполне устраивало.
Вскоре он услышал, как его двоюродный брат захрапел. Спустя еще некоторое время он перестал слышать храп Соклея - стало быть, наверное, заснул сам. Рассвет еще не наступил, когда его внезапно разбудил громкий хриплый голос:
- Ты и вправду продаешь птенцов павлина?
- Э… да, - сквозь зевоту ответил Менедем.
Он выпутался из плаща и встал, не беспокоясь о своей наготе - эллины куда меньше стеснялись этого, чем большинство других народов.
- Кто ты такой?
- Я - Гиппариний, - ответил кротонец, как будто Менедем должен был его знать. - Дай мне посмотреть на этих птиц. Если они мне понравятся, я куплю парочку. Говорят, ты требуешь за каждого мину?
- Полторы мины, - ответил Менедем.
Гиппариний взвыл от ярости - то ли настоящей, то ли поддельной, - как модная куртизанка, изображающая пик удовольствия.
Менедем пошел к клеткам и достал пару птенцов.
Гиппариний уставился на них.
- Эти уродливые маленькие твари действительно превратятся в павлинов? Почему ты не привез взрослых птиц?
- Да, они превратятся в павлинов… или в пав, - ответил Менедем. - Я не привез взрослых птиц потому, что распродал всех в Таренте… И за куда большую цену, чем полторы мины за штуку.
Гиппариний нахмурился.
Менедем был бы разочарован, если бы покупатель этого не сделал.
- А кто-нибудь из Кротона уже пытался купить твоих птиц? - спросил Гиппариний.
- Никто пока не пытался, о почтеннейший, - ответил Менедем. - И ни у кого больше не будет такого шанса, потому что мы собираемся расправить парус, едва рассветет.
- Значит, у меня будут единственные птицы на этом острове, так?
Гиппариний только что не потер руки от восхищения. Он очень сильно смахивал на Геренния Эгнатия, но Менедем никогда бы ему об этом не сказал: сравнивать эллина с варваром означало испортить сделку.
Кротонец кивнул, внезапно приняв решение.
- Я возьму двух.
- По цене полторы мины за каждого? - уточнил Менедем, чтобы удостовериться, что между ними нет недопонимания.
- По цене полторы мины за каждого, - подтвердил Гиппариний.
Он снял с пояса кожаный мешок и взвесил в левой руке.
Менедем сошел по трапу на пирс, держа под мышкой по птенцу. По жесту Гиппариния какой-то человек - вероятно, раб - подошел с плетеной корзиной, чтобы забрать птиц. Прежде чем Менедем успел позвать кого-нибудь с "Афродиты", Соклей сам появился рядом с ним.
Когда ни одна из торгующихся сторон не имеет численного превосходства - это солидная гарантия, что все пойдет как надо.
Менедем взял мешок - судя по весу, там и впрямь было три мины. Он тихо засмеялся: Гиппаринию наверняка точно передали, какова цена птиц. Менедем протянул мешок Соклею.
- Пересчитай быстренько - ты хорошо умеешь это делать.
- Как скажешь. - Соклей высыпал кучки серебряных монет на испачканные дегтем доски пристани.
Он и вправду считал деньги быстрее Менедема.
Вскоре Соклей поднял глаза и сказал:
- Шести драхм не хватает. Посмотри сам.
И вправду, в последней кучке было всего две драхмы.
Гиппариний засмеялся.
- Вы собираетесь ссориться из-за шести ничтожных монет?
Менедем слишком часто встречался с такими мелкими рвачами.
- Вообще-то да, собираемся, - кивнул он. - Если тебе нужны птицы, ты должен сполна за них заплатить.
Бормоча что-то себе под нос, житель Кротона добавил недостающие драхмы. Менедем поразился, что они у него нашлись.
Гиппариний пошел по пирсу, раб с корзиной следовал за ним.
- Надеюсь, оба птенца окажутся павами, - негромко проговорил Соклей.
- Это было бы хорошо, - согласился Менедем. - Ты уже сложил монеты в мешок? Чем скорее мы отсюда отчалим, тем я буду счастливее.
* * *
Когда "Афродита" обогнула мыс Геракла, самую южную оконечность Италии, Соклей с удивленным возгласом указал на восток.
- Это гора Этна виднеется вдалеке? - спросил он.
- Она самая, - кивнул Менедем с таким гордым видом, будто сам поместил вулкан туда, откуда его можно было увидеть задолго до появления на горизонте всей Сицилии.
- Насколько далеко мы сейчас от горы? - поинтересовался Соклей.
- Понятия не имею, - нетерпеливо ответил Менедем.
Соклею подобные детали казались крайне увлекательными, но для Менедема значили очень мало. Он сказал наугад:
- Пятьсот стадий, а может, больше.
- А-а, - сказал Соклей вместо того, чтобы издать новое восклицание. - Если бы мы шли с юго-востока, где нет земли, которая до последнего момента закрывала бы вид на гору, мы могли бы увидеть Этну с гораздо большего расстояния, правда?
- Полагаю, да, - равнодушно бросил Менедем. - Это кажется разумным, верно?
- Конечно, - подтвердил Соклей. - Если бы мы знали в точности высоту горы, а также откуда именно можно ее увидеть, мы могли бы высчитать, какой величины весь мир.
Его двоюродный брат пожал плечами.
- Ну и зачем это надо?
- Разве тебе неинтересно узнать что-либо просто ради того, чтобы это узнать? - вопросил Соклей.
Они с Менедемом уже много раз вели подобные споры. Соклей приблизительно представлял, как именно будет развиваться дискуссия, точно так же, как знал, какие приемы использует Менедем, когда они боролись в гимнасии. Но несмотря на это, в гимнасии Менедем почти всегда швырял его на землю. Когда же речь шла о борьбе идей, у Соклея было больше шансов на победу.
Так и есть! Менедем сказал:
- Если знание поможет мне заработать деньги или соблазнить женщину, такое знание имеет для меня цену. В противном же случае…
Он снова пожал плечами.
Прежде чем Соклей успел разорвать его на куски - выражаясь метафорически, - один из моряков на носу судна завопил и дернулся, словно собираясь пнуть птенца, только что клюнувшего его в лодыжку.
- О боги! - закричал Соклей. - Прекрати, Телеф! Если ты ранишь птицу, это будет стоить тебе жалованья за весь рейс!
- Значит, по-вашему, пусть эта вонючая птица ранит меня - ничего страшного, так? - обиженно спросил Телеф. - У меня кровь течет!
- Ничего, это не смертельно, - ответил Соклей. - Если и вправду болит, перевяжи. Меня клевали взрослые павлины столько раз, что и не сосчитать, а тут - подумаешь, птенец!
Все еще обиженный, Телеф вернулся к работе.
"Я обошелся с ним бессердечно", - подумал Соклей, мысленно прокрутив в голове короткий разговор.
Потом, как поступил бы на его месте Менедем, просто пожал плечами. Гребцов легко нанять за полторы драхмы в день. С другой стороны, птенец павлина способен принести прибыль в полторы мины серебром, а может, даже и в две.
Кроме того, у птенцов было еще одно достоинство.
Один из моряков, сидевший рядом с Телефом, сказал:
- Смотри, он только что слопал скорпиона! От скорпиона бы тебе досталось куда больше, чем от птицы.
Телеф фыркнул, но не попытался еще раз пнуть птенца.
Соклей подумал, не возобновить ли спор с Менедемом, но потом решил, что не стоит. Вместо этого он пошел на бак и стал разглядывать вдалеке гору Этну.
Отсюда она выглядела голубой, а ее вершина, где, несмотря на лето, еще держался снег, - белой. Дыма с вершины не поднималось; не вырывалось оттуда и расплавленных камней, как много раз случалось в прошлом.
Соклею не хотелось бы жить в тени горы, которая могла почти без предупреждения обрушить на людей катастрофу.
Он вернулся на ют, где Менедем поворачивал "Афродиту" с юго-западного курса на восточный, чтобы подойти к Сицилийскому проливу. Вместо того чтобы возобновить спор, прерванный выходкой птенца, Соклей спросил:
- Ты и вправду считаешь, что циклоп Полифем жил на склонах Этны?
Этот вопрос наверняка заинтересует Менедема, хотя и не имеет отношения к деньгам или к женщинам.
Соклей угадал - его двоюродный брат просто обожал Гомера. Менедем с энтузиазмом ответил:
- По-моему, такое очень даже может быть. Все считают, что Сцилла и Харибда находились в Сицилийском проливе, поэтому циклопы должны были жить где-то неподалеку.
- А ты не думаешь, что люди просто поместили чудовищ из "Одиссеи" в реальный мир? - настаивал Соклей. - Никто, кроме Одиссея и его товарищей, никогда их не видел.
- Египет находится в реальном мире, а Одиссей бывал там - или утверждал, что бывал, - заявил Менедем упрямо. - Итака находится в реальном мире; как ты знаешь, он там жил.
- Но у Гомера нигде не упоминается о чудовищах в Египте или на Итаке, - возразил Соклей. - Я думаю, тебе удастся выяснить, где Одиссей видел чудовищ, когда ты найдешь сапожника, который сшил ему мешок для ветров.
- Было бы здорово отыскать того сапожника, - ответил Менедем. - Если бы я смог поместить в такой мешок северный ветер, когда мы войдем в Сицилийский пролив, все было бы куда проще. А так нам придется грести.
- Мы войдем туда завтра, - сказал Соклей, глядя на солнце, которое скользило к горе Этна.
- Скорее всего, послезавтра, или даже послепослезавтра, или через два дня, - поправил Менедем. - Я собираюсь сделать остановку в Регии, на итальянской стороне пролива. Мы можем избавиться там от пары павлиньих деток.
Соклею казалось очень заманчивым сплавить покупателям парочку павлинов, поэтому он кивнул.