- Ну, конечно! - со смехом продолжал Монтеспан. - У меня даже был по этому поводу разговор с моим управляющим. Он во что бы то ни стало хотел узнать больше, чем Вы сами, вероятно, знаете. Во всяком случае про Вас пошла слава, что Вы можете повелевать могущественными силами. Этим Вы обязаны своим научным стремлениям и шкафам, набитым книгами. В нашем краю, у кого в доме есть пара математических инструментов, тот смело может рассчитывать прослыть колдуном и чародеем, - и, подняв свой стакан, Монтеспан прибавил, глядя на дам: - вы умеете заклинать также и ангелов!
Нельзя было не заметить, что упоминание о монахе привело герцога в некоторое беспокойство. Разговор прервался довольно длинной паузой. Но герцогу суждено было в этот день испытать еще большую неприятность, так как Атенаиса, в качестве сотрудницы отца знавшая о существовании редкостной рукописи, вдруг обратилась к отцу с простодушным вопросом:
- Так это - тот черный человек, отец, который приходил из-за таинственной книги?
Герцог вскочил, выронив из рук вилку, и строго сказал:
- Атенаиса! К чему ты упомянула об этой книге? Я не приказывал тебе умалчивать о ней, но ты сама знаешь, что дело идет о дурной книге, содержание которой, может быть, опасно, а, может быть, - достойно осмеяния; весьма вероятно, что и то, и другое; ведь мы не можем разгадать, на каком языке все это написано. Во всяком случае будет лучше, если книга останется спрятанной, и потому, Атенаиса, тебе следовало молчать. Вообще же я не придаю никакого значения этой книге; старая рукопись интересна только для любителя; поэтому я и отказал ученому монаху в его просьбе уступить ему книгу, за что он очень рассердился на меня. По-видимому эта книга находилась прежде в библиотеке какого-то монастыря, и ее хотели вернуть обратно; но я нахожу, что она и у меня будет в такой же сохранности. Вот Вам и вся тайна, дорогой маркиз!
- Я-то уж не стану оспаривать у Вас Ваше редкостное приобретение, - весело возразил молодой человек. - Для меня веселые итальянские комедии и рассказы так же, как и произведения нашего гениального Скаррона, имеют гораздо большую ценность, нежели фолианты, наполненные рассуждениями о быте древних. Надеюсь, Вы не поставите мне этого в вину! - и, протянув свой стакан, он чокнулся с герцогом.
- А нельзя ли хоть взглянуть на эту чудесную книгу? - спросила вдруг маркиза, слушавшая разговор молча, но с разгоревшимися глазами.
- Предоставляю в Ваше распоряжение все мои книги, маркиза, но только не эту, - решительным тоном заявил Мортемар. - Я и сам еще не знаю ее содержания, и, пока не узнаю его подробно, книга не выйдет из ящика моего стола. Это - каприз библиомана.
- Ну, так пусть Ваша книга лежит на месте и служит пищей червям! - пошутила маркиза.
Разговор перешел на другие предметы; затем все встали из-за стола и вышли в парк.
Семья Мортемар и маркиз Монтеспан прогуливались по тенистым аллеям. Атенаиса была несколько расстроена, так как вполне сознавала свою неосмотрительность, хотя не имела и понятия об огромной важности своего поступка. Между тем маркиза удалилась в свою комнату.
Она занимала ее вместе с Атенаисой. Эта спальня находилась в правом флигеле замка и соединялась узким, длинным коридором с комнатами остальных членов семейства Мортемар.
Войдя в комнату, маркиза снова тихонько отворила дверь и прислушалась. Убедившись, что близко нет никого, она тихо и осторожно пошла по коридору к покоям герцога. Внимательно осмотрев, куда ведут все двери и лестницы и как сообщаются между собой, она открыла, что лестница, соединяющая герцогские покои с библиотекой, имеет еще один выход, так что можно попасть на нее, не проходя через спальни семьи.
Маркиза вошла в библиотеку и внимательно осмотрелась. Многочисленные тома стояли в шкафах, в строгом порядке; только несколько книг лежало вблизи письменного стола; очевидно герцог недавно читал их.
"В шкафах этой книги нет, - сказала себе маркиза, - такую диковинную книгу он, наверное, запер отдельно. Она в его столе! Я ее добуду, а потом могу узнать и ее содержание. Надо завлечь в это дело Атенаису. Пока довольно и того, что я знаю, как проникнуть в эту комнату".
Она снова поднялась по лестнице, тщательно осмотрела замок двери, ведущей в библиотеку, потом поспешила сойти в парк.
VI
Женщина-лунатик
Обитатели замка разошлись на покой.
Счастливая, что снова увиделась с маркизом, снова говорила с ним и услышала новые уверения в любви, Атенаиса послала уезжавшему маркизу последний привет с замковой террасы. Анри обещал скоро опять приехать, и это несколько утешило прекрасную Атенаису за краткость визита молодого человека.
Болтая, смеясь и шутя со своим возлюбленным, Атенаиса все-таки не могла не заметить, что Мария сделалась необыкновенно серьезна. На вопрос: почему с ней произошло такое внезапное превращение, маркиза просто ответила, что вдруг почувствовала себя дурно, но что надеется скоро оправиться.
Как уже было сказано, на время пребывания маркизы в замке обе молодые дамы поместились в одной комнате, в той самой, откуда маркиза производила свои расследования. Комната была обставлена с удобством и роскошью. Постели обеих ее обитательниц задергивались шелковыми занавесками цвета морской воды, украшенными герцогской короной и поддерживаемыми крылатыми гениями. Окна спальни выходили в парк.
Войдя довольно поздно в свою комнату, Атенаиса увидела, что маркиза сидит у открытого окна, устремив взор на полную луну. Она не заметила прихода подруги, и Атенаиса могла некоторое время свободно наблюдать за ней и вскоре убедилась, что Мария с каким-то странным восторгом всматривается в лучи месяца, что они словно притягивают ее к себе какой-то тайной магнетической силой. Лицо маркизы выражало томление и неудержимое стремление к сиянию светом небесным высям; она даже приподымалась иногда, словно стремясь вспорхнуть, подобно ночным бабочкам, мелькавшим на кустах, и улететь в тихую лунную ночь. Атенаиса с изумлением смотрела на мечтательницу, потом тихо подошла и положила руку на ее плечо. Маркиза с испугом вскочила и воскликнула:
- Кто это? Кто помешал мне? Я была у него… Там, наверху.
- Ах… это - ты! Прости меня. Я была так счастлива! Я чувствовала такое невыразимое блаженство! Вы все не поверите, какое наслаждение чувствовать, как тебя всю обливают лучи месяца; видеть дивные линии, темными нитями прорезывающие великолепный диск. Мне давно не приходилось видеть такие чудеса, какие я сегодня вычитала на нем.
- Ты - ужасная мечтательница! - шутя сказала Атенаиса, - я уже давно замечаю, что ты стремишься прочь от всего земного.
- Ты ошибаешься: одной ногой я все-таки всегда стою на земле; но там, в вышине, я могу узнать многое, очень полезное для моих стремлений. Я хочу стоять в мире так же высоко как мой друг - светлый месяц; и, как он купается в светлых облаках, так и я хочу купаться в радостях безграничных, божественных наслаждений. Выше! Все выше!
- И, однако, ты говорила мне, что чувствуешь себя счастливой в нашем уединенном замке и что тишина и покой наших лесов привлекают тебя!
- Уединение придает силы; оно укрепляет, закаливает слабого для борьбы со светом, - потому я иногда сама ищу его. В суете же нельзя привести в порядок свои мысли, нельзя взвесить свои собственные силы, нельзя понять, какая власть скрыта в тебе самой, и нельзя определить пути и средства, ведущие к достижению наших целей. Все это возможно только в уединении, потому-то оно и дает нам силу.
- Какая ты странная!
- Не больше, чем ты, то есть вернее - не больше того, чем ты сделаешься. Если твоя любовь к Анри де Монтеспан увенчается счастьем, если Вы свяжете свою судьбу, тут и начнется странность, исключительность твоей жизни. Я так ясно вижу твое будущее! О, как ясно представляется все моим глазам! Ты будешь маркизой де Монтеспан, но не останешься ею.
- Так ты знаешь, Мария, что я… Анри…
- Дурочка! Для этого не надо быть ясновидящей! Ну, довольно об этом! Вообще подумай о нашем разговоре в лесу. Ты слишком хороша, чтобы и в будущем остаться незначительной маркизой. А теперь довольно! Ляжем спать!
Маркиза затворила окно и начала раздеваться; Атенаиса последовала ее примеру, и скоро мягкие одеяла окутали обеих красавиц.
Однако юная герцогиня не могла заснуть: странное настроение подруги встревожило ее. Краткое появление Анри было для нее просветом среди темных туч и рассеяло черные тени, которые уже начали омрачать ее беззаботную веселость. Но теперь, когда маркиза снова начала свои таинственные речи, сердце Атенаисы боязливо сжалось. К этому присоединились некоторые слова Анри и слухи, ходившие о замужестве маркизы, а этого было довольно, чтобы Атенаиса с оттенком ужаса смотрела на покоившуюся совсем близко возле нее фигуру маркизы. Но стоило только взглянуть на нее, чтобы совершенно примириться с нею: легкие складки одеяла не скрывали красоты необыкновенно гармонично сложенного женского тела; на одеяле покоилась дивной красоты рука; голова была откинута назад, и волны распущенных темных волос обрамляли лицо. Маркиза дышала глубоко и спокойно.
Пока Атенаиса рассматривала лицо подруги, ей начало казаться, что в душе спящей происходит что-то необыкновенное; ее черты понемногу оживились, а с губ стали срываться какие-то отрывистые звуки. Удивленная Атенаиса увидела, что маркиза вдруг приподнялась, несколько минут оставалась неподвижной, в сидячем положении, обратив закрытые глаза на полную луну, потом начала медленно вставать.
Молодую герцогиню охватил ужас. Мертвая тишина ночи, бледный свет луны, боровшийся с мерцанием ночной лампады, огромная спальня и подобная привидению фигура маркизы, сверхъестественность того, что она видела, - все это наполнило душу Атенаисы невыразимым страхом. Она пыталась закричать, но голос замер в ее груди, хотела бежать, - ноги не повиновались ей, и ей невольно пришлось быть свидетельницей страшной сцены.
Встав с постели и протянув вперед правую руку, маркиза медленно подошла к окну. Она ловко избегала предметов, попадавшихся ей на дороге, и все время держалась в полосе лунного света, падавшей на пол комнаты. Казалось, она к чему-то прислушивалась, потому что слегка наклонила голову на бок и приложила руку к уху. В таком положении она оставалась довольно долго.
Атенаиса замечала каждое ее движение, и мало-помалу к ней вернулось присутствие духа. Она часто слышала о лунатиках, а от отца знала о болезненных явлениях лунатизма более, чем другие женщины того времени, но все-таки не могла подавить в себе чувства ужаса. Однако, как только она заметила, что маркиза поддается таинственному влечению, - любопытство взяло в ней верх над страхом, и она также вскочила с постели. Наскоро набросив на себя ночную одежду, девушка скользнула за ширму, из-за которой могла наблюдать все действия маркизы. Мария повернулась к двери, а так как она прошла совсем близко около ширмы, за которой пряталась Атенаиса, - то молодая девушка ясно расслышала слово, которое бормотала лунатичка:
- Книга… книга…
Атенаиса внезапно вспомнила весь разговор, возникший сегодня во время обеда, и тотчас же решила, что раздраженные нервы маркизы заставляли ее, расставшись с покойной постелью, бродить ночью в поисках опасной книги.
Между тем маркиза отворила дверь и вышла в коридор. Лицо Атенаисы пылало; она забыла страх и осторожно прокрадывалась вслед за маркизой.
Странно! Лунатичка прошла весь длинный коридор и остановилась у маленькой двери с такой уверенностью, словно сто раз ходила этим путем, которого и сама Атенаиса почти не знала, а затем, отворив эту дверь, скользнула в узкий проход в стене. Обе женщины очутились в узком тесном пространстве, так что Атенаиса, плотно прижавшаяся к стене, почти прикасалась к стоявшей перед ней маркизе, которая снова к чему-то прислушивалась.
- Да… в зале… в письменном столе?.. Хорошо, иду! Иду, друг мой!.. - пробормотала она, словно отвечая кому-то невидимому, нашептывавшему ей что-то и указывавшему дорогу.
Изумление Атенаисы все возрастало: маркиза легко и уверенно нашла дорогу к лестнице, ведшей в библиотеку. Но сумеет ли она открыть дверь?
Вот уже звякнула задвижка; она была сделана еще во времена Франциска I и снабжена скрытой пружиной; но маркиза открыла секрет пружины и, когда дверь поддалась, вошла в библиотеку.
Из груди молодой женщины вырвался глубокий вздох, и она вдруг запела печальную мелодию, походившую на церковный хорал. Луна, светившая сквозь высокие, стрельчатые окна, обливала ее серебристым сиянием.
У Атенаисы волосы зашевелились на голове, так как сомнамбула начала звать кого-то, причем ее голос звучал резко, почти грубо. Она вытянула ногу, подняла руки и вдруг закружилась в безумном танце, который все ускорялся и ускорялся. Теперь это не было уже человеческое существо: это был демон, которого ночные духи привели в замок. Потом раздался хриплый крик, и танцующая остановилась, словно прикованная к полу; потом одним огромным прыжком она очутилась у стола и принялась ощупывать его, шаря пальцами по краям, стуча по стенкам и замочным скважинам.
- Здесь! Здесь! - вскрикнула она наконец, - друг мой, помоги мне!
Атенаиса вгляделась и узнала тот ящик, в который герцог спрятал таинственную книгу.
Тогда лунатичка начала царапать стенки ящика и при этом охала и стонала. Ее нежные члены, казалось, выросли; она с несвойственной ей силой двигала тяжелый старинный стол. Но так как все ее усилия оказались напрасными, то она присела на корточки перед ящиком, оперлась руками в колени, а голову опустила на руку и произнесла пронзительным голосом:
- Не уйду, пока мой друг не откроет тебя!
Мысли вихрем кружились в голове Атенаисы; ей казалось, что от маркизы исходит какая-то демоническая сила и увлекает ее самое в область привидений. В то же время тайный голос шептал ей, что эта женщина может наделать непоправимых бед, если добудет запретную книгу. Ей вспомнились предупреждения отца, рассказы о мрачном монахе, и, быстро решившись, она бросилась в комнату, смело подбежала к маркизе, обняла ее за плечи и воскликнула громким, твердым голосом:
- Мария де Бренвилье! Проснись, проснись!
Маркиза вздрогнула; все ее члены вытянулись; она открыла глаза, растерянно огляделась и провела рукой по лицу. Когда ее взор упал на Атенаису, она отвернулась, точно боясь увидеть привидение, и спросила дрожащим голосом: "Где я?" - а потом, точно в изнеможении после тяжелой работы, склонила голову на грудь подруги.
- Мария, вернемся в нашу спальню; твои нервы страшно расстроены!
- Ах, Атенаиса! Я - несчастное существо! Сжалься надо мной! Ведь я подвержена этой загадочной, странной болезни, которую зовут сомнамбулизмом! Я больна ею с детства.
Атенаиса обняла дрожащую маркизу, и они пошли обратно, в свою комнату.
Мария дрожала от лихорадочного озноба.
- Никому не говори об этом, Атенаиса! - попросила она, - я и так на многих навожу ужас.
- Скажи мне, Мария, что тебе понадобилось в библиотеке? Тебе верно еще днем пришла в голову эта мысль? Ты искала какой-то предмет, - сказала Атенаиса, украдкой следя за подругой.
- Да… я искала. Я искала загадочную книгу твоего отца. Меня преследует какой-то голос, побуждающий меня просмотреть эту книгу. У меня такое чувство, словно моя судьба начертана среди листов этой книги. Неужели мне нельзя взглянуть на нее? Я пришла в странное волнение, когда Вы заговорили о ней…
- Но, может быть, эта книга дурная, вредная! Отец только мельком упомянул мне о ней. Спроси у него самого - он, верно, покажет ее тебе. Очень возможно, что мы воображаем гораздо больше, чем есть на самом деле.
- Гм… твой отец и сам не знает ее содержания; но монах придавал ей огромное значение. Что, если там описывается, как делать золото, как находить сокровища? Подумай, Атенаиса, какое было бы счастье, если бы мы могли узнать, как призывать или обуздывать невидимые силы! Мы должны завладеть книгой!
- Не мучь своей головы такими планами! Лучше отдохни после всех волнений этой ночи!
Мало-помалу Мария успокоилась, и, когда на горизонте вспыхнули первые лучи утренней зари, она уже спала тихим и спокойным сном.
Атенаиса не могла спать.
VII
Прерванное свидание
Насколько старый лесничий чувствовал себя счастливым, в первое время после того, как ему удалось (как он думал) отвратить от своего питомца грозившую ему опасность столкновения с внешним миром, настолько же мрачное и пугливое поведение молодого человека через несколько дней после появления маркизы заставило его призадуматься. Его подозрения особенно усилились, когда однажды утром Шарль неожиданно выразил желание побродить по лесу, и один.
- Что тебе понадобилось в лесу? Точно ты не можешь подождать, пока я пойду с тобой! - возразил Жак.
- Я хотел бы пойти один. Я же вижу, что молодежь моих лет ходит в самые глухие места леса, - сказал Шарль.
Жак промолчал. Он живо сообразил, что необходимо предоставить его воспитаннику желаемую свободу, так как это является самым верным средством узнать, действительно ли маркиза говорила с юношей; если блестящее видение так подействовало на его чувства, то он, конечно, будет стараться встретиться с молодой женщиной.
Жак с неохотой повернулся, готовясь уйти, и коротко ответил:
- Если хочешь идти, и идти без меня, - иди пожалуй! Но не оставайся в лесу слишком долго!
Шарль не заставил два раза повторять это позволение. Вскинув за спину короткое ружье, он похлопал старика по плечу и, ласково кивнув ему, вышел из хижины.
Жак озабоченно смотрел ему вслед и со вздохом промолвил:
- Он стремится навстречу своей судьбе. Я должен защитить его.
Он свистнул свою собаку, выскользнул в заднюю дверь, перескочил через изгородь и исчез в густом кустарнике.
Между тем Шарль, оставшись один, огляделся, стараясь определить положение замка; он пошел было вперед, потом вернулся, поднялся на холм, стараясь разглядеть что-либо сквозь лесную чащу, и, наконец, влез на дерево. Отсюда он увидел главную башню замка Мортемар. Довольный результатом своих стараний, он слез на землю и поспешно углубился в лес. Но едва он успел скрыться, как из чащи вышел Жак Тонно со своей собакой и последовал за ним.
Шарль достиг, наконец, опушки леса, отделенного от замкового парка довольно широким рвом, и пошел вдоль этого рва, но изгородь из миндальных деревьев по ту его сторону мешала ему видеть парк. Над деревьями высились стены замка.
Шарль спустился в ров, стараясь найти вход в парк, и это, наконец, удалось ему, - как раз близ маленького мостика. Тогда он поднялся наверх и раздвинул тонкие ветви.
Как раз в это утро Атенаиса и Мария гуляли в парке. Изнурительные волнения ночи покрыли лицо маркизы матовой бледностью; оно казалось выточенным из слоновой кости. Она медленно бродила по аллеям парка, опираясь на руку своей подруги.