Жаркое солнце стояло высоко, и к тому времени, как они приблизились к дому, которым Птолемей пользовался как своим, Соклей начал потеть. А воины наверняка уже спеклись.
У дверей Полемей затеял спор с офицером Птолемея, который отказался впустить его телохранителей.
- Если ты полагаешь, что тебе нужны телохранители, чтобы иметь дело с Птолемеем, о почтеннейший, - сказал офицер, - тебе вообще не следовало являться на Кос.
Полемей кипел от гнева, но вынужден был уступить.
"Вот и надейся на то, чтобы быть равноправным союзником", - подумал Соклей.
Племянник Антигона пошел на уступки:
- У Птолемея хотя бы найдется рабыня, чтобы проводить мою жену в женские комнаты? Обстоятельства сложились так, что с тех пор, как я оставил Халкиду, она пробыла на глазах мужчин больше, чем следовало.
- Конечно, господин. Позволь мне позаботиться об этом. Уступив один раз в мелочах, офицер Птолемея теперь подчеркнул, каким неуступчивым он может быть в более серьезных вопросах. Он исчез в доме и вернулся мгновение спустя со словами:
- Девушка-рабыня будет ждать твою жену. Пойдем со мной.
Он начал было поворачиваться, но потом щелкнул пальцами, досадуя на самого себя.
- И вы, родосцы, тоже пойдемте.
Соклей и Менедем прошли сквозь толпу воинов, чтобы добраться до двери. Люди Птолемея просто стояли в сторонке, а телохранители Полемея сердито таращились на родосцев. Этих воинов специально обучали и платили им деньги, чтобы они защищали своего хозяина, но, оставаясь здесь, они не смогли бы выполнить свою работу. Впрочем, даже если им бы разрешили войти, их все равно превосходили бы числом люди Птолемея, но до телохранителей племянника Антигона это не доходило. Они не хотели оставаться по одну сторону двери, в то время как Полемей был по другую, и негодовали на любого, кому разрешили войти.
Миновав приемную и выйдя во двор, Соклей мельком увидел рабыню с неприкрытым лицом - она вела жену Полемея к лестнице, поднимающейся к женским комнатам. Полемей стоял во дворе, глядя им вслед.
Птолемей вежливо подождал в андроне, пока жена его нового союзника не скрылась из виду, а потом показался со словами:
- Радуйся, Полемей. Добро пожаловать на Кос.
Он протянул руку, и Полемей пожал ее. Племянник Антигона был на целую голову выше повелителя Египта и вдобавок на двадцать лет его моложе. Но ни рост, ни молодость не стоили здесь ни халка. Птолемей, крепкий и массивный, был более сильным из них двоих.
И он принимал это как должное, потому что продолжил, не дав Полемею ответить:
- Мы нанесем несколько крепких ударов твоему дяде.
- Я трахну его в задницу вместо колбасной шкурки, - заявил Полемей.
Грубая непристойность покоробила Соклея. Ему и не снилось, чтобы даже македонец мог выпалить что-нибудь столь вульгарное, но Птолемей лишь засмеялся.
И Менедем засмеялся тоже.
Должно быть, на лице Соклея отразился ужас, потому что Менедем наклонился к нему и прошептал:
- Это Аристофан.
- Да? - шепнул Соклей в ответ.
Менедем кивнул.
Соклей посмотрел на Полемея с непривычным уважением. Тот не только процитировал автора комедий - хотя и строчку же он выбрал! - но был достаточно проницателен, чтобы догадаться: Птолемей узнает цитату, и она не вызовет у него отвращения.
- Тебе представится такой шанс, - сказал правитель Египта. - Мне понадобится каждый талантливый офицер, а когда подтянутся твои люди, я найду и для них хорошую службу.
У племянника Антигона был такой вид, будто он разжевал незрелую айву. То, о чем говорил Птолемей, ничем не напоминало равноправный союз. Очевидно, племянник Антигона ясно это понял, потому что сказал:
- А я думал, мы будем партнерами.
- Мы ими и будем, - легко согласился Птолемей и хлопнул Полемея по спине. - Входи в андрон, выпьем за все, что мы сделаем с Антигоном.
Он помахал Соклею и Менедему.
- И вы, ребята, тоже входите. Ни о чем не беспокойтесь - я ведь пообещал, что вас не забуду.
В андроне раб налил вино Птолемею и Полемею, а потом двум родосцам. Соклей совершил небольшое возлияние и, выпив, приподнял брови. Во-первых, вино было крепким, разбавленным водой в соотношении один к одному или вроде этого. Во-вторых…
- Прекрасное вино, господин, - сказал Соклей. - Если оно с Коса, мне бы хотелось знать, где ты его раздобыл. Не помешало бы погрузить немного такого вина на "Афродиту". Мы получим за него хорошую цену.
- Оно наверняка лучше, чем тот отдающий смолой уксус, который вы пьете со своими моряками, - заметил Полемей.
- Думаю, это местное вино, но о деталях ты должен спросить моего управляющего. - Птолемей небрежно махнул рукой. - Гадаете, как потратить серебро, которое вы от меня получите, да?
- Да, господин. А почему бы и нет? - отозвался Соклей.
Потому что Птолемей мог и не заплатить - таков был вполне очевидный ответ на его вопрос. Но Соклей не хотел о таком даже и думать.
- Конечно, конечно, юноша, - кивнул Птолемей. - Ты отлично выполняешь свою работу, от человека невозможно требовать большего. И вы с твоим капитаном доставили сюда этого здоровяка, - он указал подбородком на Полемея, - очень-очень быстро, за что я любезно вас благодарю. Что ты о них думаешь, Полемей?
- Оба слишком распускают языки. А этот, - племянник Антигона уставился на Менедема, - еще и таращится куда не надо. Но, - неохотно добавил он, - они и вправду хорошо управляются с судном.
- У родосцев есть к этому талант. Должно быть, потому, что они островитяне, - проговорил Птолемей.
Вошли двое служителей, неся большие кожаные мешки. Когда они положили свою ношу перед Соклеем, в мешках звякнуло.
Глаза Птолемея сверкнули.
- Здесь ваше вознаграждение. Полагаю, вы не захотите сосчитать и взвесить монеты, чтобы убедиться, что я вас не обманул.
- Нет, господин, - ответил Соклей. - То, что ты готов позволить мне это сделать, уже само по себе лучшее свидетельство твоей честности.
- Вот видите, я же говорил! - прогрохотал Полемей.
- В том, что человек заботится о своих делах, нет ничего оскорбительного, - сказал Птолемей. Он указал на северо-восток, туда, где находился Галикарнас. - А у нас с тобой есть кое-какие дела, связанные с Антигоном.
- О да, - согласился вероломный племянник Антигона. - Но лучше не говорить о делах там, где эти парни могут услышать. - Он указал на Соклея и Менедема, как будто те были частью меблировки и ничего не понимали.
Соклею захотелось ощетиниться, но он не мог позволить себе выказать гнев. Однако его двоюродный брат не стерпел, огрызнувшись:
- Ты доверял нам достаточно, чтобы позволить себя сюда привезти. Почему же ты думаешь, что мы вдруг превратились в шпионов Антигона, едва нашли в гавани место для стоянки?
Полемей рывком вскочил на ноги.
- Я сыт по горло твоей дерзостью, ты, смазливый маленький катамит, и…
- Довольно! - Низкий, сердитый окрик Птолемея без усилий перекрыл все другие голоса в комнате. - Родосец задал честный вопрос.
- Он привез меня сюда за плату. - Полемей указал на кожаные мешки, полные монет. - Если мой дядя даст ему серебро, он все ему расскажет.
- А что он сможет рассказать? Что ты здесь? - Птолемей пожал плечами. - Антигон и так узнает об этом завтра в то же самое время. Он держит здесь своих людей, как и я держу осведомителей на материке. Не одна, так другая лодка ускользнет с Коса и доставит ему новости. Тут уж ничего не поделаешь.
Племянник Антигона нахмурился. Он, без сомнения, не любил, чтобы с ним не соглашались или пререкались. Будучи человеком высокородным, Полемей нечасто сталкивался с подобным поведением, а когда сталкивался, мог почти всегда не обращать на это внимания. Но он не мог игнорировать Птолемея, пребывая в цитадели правителя Египта.
- Что ж, тогда… прекрасно, - сказал он, даже не скрывая своего неудовольствия. - В таком случае расскажи им все, почему бы и нет?
- Я вовсе не собираюсь им ничего такого рассказывать, - ответил Птолемей. - Я лишь заметил, что ты поступил глупо, оскорбляя родосцев без веской причины. Я так сказал и повторяю это.
Если бы взгляды могли убивать, Птолемей был бы уже мертв, а рядом с ним на полу лежали бы бездыханные Соклей и Менедем. Соклею больше всего хотелось задержаться и послушать, как пререкаются два выдающихся человека: если это не сырье, из которого делается история, что же тогда является таким сырьем?
Но в то же время Соклей не хотел, чтобы Полемей еще больше разозлился на них с Менедемом, равно как и не хотел сердить Птолемея, злоупотребляя его гостеприимством. Поэтому он нехотя проговорил:
- Мы, пожалуй, лучше вернемся на "Афродиту".
- Хорошая идея, - одобрил Птолемей. - И вы, вероятно, хотите получить эскорт. Я бы на вашем месте побоялся идти без охраны по улицам с таким множеством серебра.
- Благодарю, господин… Да, ты прав, - ответил Соклей. - И если бы я мог переговорить с твоим управляющим насчет вина…
- Конечно. - Птолемей отдал несколько четких приказов.
Один из рабов вышел, наверное, чтобы переговорить с оставшимися снаружи воинами. Другой провел родосцев во двор, где их встретил управляющий - пухлый, суетливый коротышка по имени Клеоним, знавший все о косских виноторговцах. Соклей узнал у него все необходимое и покинул резиденцию Птолемея.
К тому времени, как они вернулись на "Афродиту", Соклей понял, что тащить двадцать мин серебра по улицам Коса нелегко не только из-за риска подвергнуться ограблению. Его руки как будто стали на ладонь длиннее, чем были в начале пути. Менедем, похоже, чувствовал себя не лучше. Серебряные монеты казались даже тяжелее, чем весил бы, скажем, связанный поросенок того же объема, что и мешок.
Воины двинулись обратно к обиталищу Птолемея, и тогда Соклей проговорил:
- Что ж, теперь я знаю, почему в племянника Антигона невольно влюбляются повсюду, где бы он ни появился, а ты?
- Да, он на редкость очаровательный парень, - согласился Менедем.
Теперь они могли говорить о Полемее что угодно: ведь его больше не было на борту "Афродиты". Соклей был бы доволен еще больше, если бы вообще никогда с ним не повстречался. Но все-таки они заработали на Полемее.
Едва очутившись на борту акатоса, братья засунули мешки с серебром в тесное место под палубой юта, откуда грабителям - или тому нечистому на руку моряку, который мог затесаться в их команду, - было бы труднее всего украсть деньги.
Вынырнув из тайника, Соклей сказал:
- А теперь мы сможем сделать то, что должны были сделать, когда оставили Кос в прошлый раз.
- И что же это такое, почтеннейший? - невинно спросил Менедем. - Муштровать команду сильнее обычного, обучая людей, как надо уходить от пиратов и как следует сражаться с ними, если не удастся уйти? Ты, без сомнения, прав.
Соклей, к счастью, больше не держал в руках мешок с пятью минами серебра. В противном случае он мог бы попытаться размозжить двоюродному брату голову. Но поскольку мешка у него в руках не было, он улыбнулся Менедему волчьей улыбкой.
- Конечно, мы можем заняться и этим тоже, - сказал он, - по пути в Афины.
* * *
Но как бы сильно того ни хотелось Соклею, "Афродита" не отправилась в Афины немедленно. Во-первых, Менедем сдержал данное команде обещание позволить морякам пару дней покутить на Косе в награду за тяжелую работу, которую они проделали, гребя в штиль на восток от Китноса. А во-вторых…
Менедем с усмешкой смотрел на Соклея, шагая рядом с ним по улицам Коса.
- Ты сам виноват, мой дорогой, - сказал он. - Поэтому не имеешь ни малейшего права корчиться и стонать, будто готов обосраться, как Дионис в "Лягушках".
- Ох, к воронам Аристофана! - прорычал Соклей. - И к воронам Дио…
- Ты ведь не хочешь этого сказать! - перебил Менедем, прежде чем двоюродный брат успел обругать бога виноделия.
- То есть ты не хочешь, чтобы я это говорил. - Соклей очень хорошо все понял.
- Ладно, пусть будет так. Я не хочу. Как угодно. Только не говори таких вещей!
Менедем был традиционно религиозным молодым человеком. Он верил в богов в том числе и потому, что в них верил его отец, но знал, что у Соклея другие воззрения. По большей части тот не афишировал своих взглядов, но, когда Соклей оговаривался, Менедем, не церемонясь, давал понять, что не любит таких замечаний.
- Осторожней! - взвыла женщина из окна второго этажа и выплеснула на улицу содержимое ночного горшка.
Предупреждение позволило Менедему и Соклею вовремя отпрыгнуть в сторону. Парню, который вел в поводу ослика, повезло меньше, на него плеснула вонючая дрянь. Он погрозил кулаком в сторону окна, выкрикивая ругательства.
Вот видишь? - сказал Менедем, когда они с Соклеем пошли дальше. - Аристофан так же правдив, как и Еврипид.
Соклей просто не обратил на это внимания, что было у него верным признаком прескверного настроения.
- Ты сам виноват, - повторил Менедем. - Тебе не надо было расспрашивать управляющего Птолемея о вине, которым нас угостили…
- Слушай, заткнись, - сказал Соклей.
Потом с облегчением показал на дверь.
- Думаю, нам нужен именно этот дом.
- Давай проверим. - Менедем постучал.
- Кто там? - спросили из-за двери на эллинском языке, но с акцентом.
Дверь даже не приоткрылась.
- Здесь живет Никомах, сын Плейстарха, виноторговец? - спросил Менедем.
- А вы кто? - Дверь все еще была закрыта, но голос по другую сторону звучал уже не так враждебно.
- Два родосских торговца.
Менедем назвал свое имя, представил Соклея и продолжал:
- Мы бы хотели поговорить с Никомахом насчет закупки вина.
- Подождите.
После этого наступила тишина. Менедем начал постукивать пальцами по бедру, Соклей с вожделением смотрел в сторону гавани. Менедем понимал, что, если им прямо сейчас не откроют, ему будет трудно уговорить двоюродного брата задержаться.
Соклей уже перешел от нечленораздельного ворчания к членораздельному, и тут дверь наконец отворилась и в дверном проеме показался эллин с тронутой проседью бородой; его дружелюбная улыбка демонстрировала сломанный передний зуб.
- Радуйтесь, 'рузья мои. Я - Никомах. Как поживаете?
Большинство жителей Коса говорили на дорийском диалекте, похожем на выговор жителей Родоса, но этот человек говорил на ионическом, опуская звонкие звуки в начале слов.
- Радуйся, - слегка раздраженно ответил Менедем.
Он снова представился, представил Соклея и добавил:
- Из-за своего грубого раба ты почти лишился возможности заключить с нами сделку.
- Ибанолл - кариец, упрямый, как Цербер, - со вздохом сказал Никомах. - Он живет в 'оме еще со 'ремен моего отца. Иногда 'ывает, что от раба просто никак не отделаться. А я о 'ас слышал, это же 'ы 'ыполняли какое-то поручение Птолемея?
- Верно, - ответил Менедем. - Мы только что доставили сюда с Эвбеи племянника Антигона.
Соклей предостерегающе приложил палец к губам, следуя за Никомахом во двор, но Менедем только пожал плечами и покачал головой. Полемей не делал секрета из своего пребывания здесь, протопав через город у всех на виду к резиденции правителя Египта; да и сам Птолемей прекрасно понимал, что шила в мешке не утаишь. Так почему бы им и не извлечь выгоду из того, что они привезли на Кос племянника Антигона?
Никомах присвистнул.
- Одноглазому Старику там, на материке, это совсем не понравится. Хотя, если уж на то пошло, ему не нравится ничего, что 'елает с ним Птолемей в эту кампанию. Андрон - там.
Он повернул налево.
Посреди двора стоял согбенный, тощий, лысый человек с кустистой белой бородой и смотрел на них таким свирепым взглядом, какой Менедем до сих пор видел только у орла. Без сомнения, это и был Ибанолл. Раб гневно уставился на Соклея и Менедема, и последний подивился, что же его так разъярило. Раб считает их мошенниками, которые обманут его хозяина? Или злится лишь потому, что ему пришлось отвечать на стук в дверь?
"Наверное, лучше мне этого не знать", - подумал Менедем.
И Соклей тоже ни о чем не спросил.
В андроне к Никомаху присоединился гладко выбритый юноша, он был помоложе обоих родосцев.
- Это мой сын, Плейстарх, - представил его виноторговец. - Я обучаю его своему ремеслу, так же как 'аши отцы обучали не так 'авно 'ас. Скажите, чем могу 'ыть 'ам полезен, и посмотрим, что я смогу сделать.
- Мы пили твое вино у Птолемея, - ответил Менедем. - Оно нам понравилось, поэтому Соклей узнал у тамошнего управляющего имя поставщика. Мы бы хотели купить вино и погрузить его на борт акатоса.
- У вас торговая 'алера, вот как? Тогда 'ам нужно самое лучшее, - сказал Никомах.
Менедем кивнул.
Повернувшись к сыну, виноторговец продолжал:
- Акатос не может 'зять много груза. Они 'елают 'еньги, продавая самые лучшие товары тем, кто может себе позволить такое купить. В прошлом году один такой акатос пришел в порт 'аже с павлинами на 'орту - помнишь? - с ума можно сойти! Они плыли в Италию, чтобы 'ыручить там за павлинов как можно 'ольше.
- Вообще-то это было наше судно, - сказал Соклей.
- Да ну? - воскликнул Никомах.
Оба родосца кивнули.
- И 'ы хорошо на них 'аработали? - спросил виноторговец.
- Великолепно. - Менедем не преминул бы похвастаться, даже если бы ему пришлось солгать - таковы были правила игры.
Сейчас он сказал правду, но если бы ему пришлось соврать, он говорил бы таким же искренним тоном.
- Что ж, это хорошо, - кивнул житель Коса. - А теперь 'ы хотите 'аработать на 'ине, верно?
- Вино у тебя прекрасное. - Менедем повернулся к Плейстарху. - Твой отец прав. Мы берем только самое лучшее. В прошлом году мы вывезли с Коса ариосское вино. Оно обошлось нам недешево, но в результате мы получили прибыль. По всему побережью Внутреннего моря повсюду делают вино, но по большей части это дрянное пойло. Когда у тебя есть кое-что получше, люди за это платят.
- Ариосское 'ино самое лучшее, - согласился Никомах. - Мне 'ы хотелось сказать, что я сам 'елаю напитки не хуже, но тогда 'ы в лицо назовете меня лжецом. И все же я не стыжусь своего 'ина. - Он посмотрел на Менедема. - И тебе оно тоже явно понравилось, иначе бы тебя 'десь не 'ыло.
Менедем ухмыльнулся в ответ.
- Я же тебе говорил, то была мысль моего двоюродного брата.
- Вино очень хорошее, - сказал Соклей. - Мне бы хотелось его купить - если мы сможем себе это позволить.
Глаза Никомаха сверкнули.
- Начнем с того, что вы не 'едняки, иначе не занимались 'ы своим 'елом. И если 'ы скажете, что Птолемей не заплатил 'ам как следует за то, что 'ы 'оставили сюда племянника Антигона, тогда уже я назову 'ас лжецами.