Потом мысли Менедема обратились к "Афродите". Он не хотел сам попытаться заделать повреждения. Рулевое весло еще ладно, он не сомневался, что плотники-любители на борту акатоса смогут смастерить замену. Но обшивка у кормы пострадала даже больше, чем он думал: швы разошлись, соединительные шипы треснули, пазы проломились на расстоянии нескольких локтей от того места, куда врезалось чужое судно. Менедем хотел, чтобы обшивку заделали как следует. Если торговая галера вдруг начинает пропускать воду посреди Эгейского моря… Менедем содрогнулся. Не все суда в таких случаях возвращаются домой.
"Мне нужны настоящие плотники. Но я не могу их раздобыть. Что же остается делать? Одно-единственное: ждать, пока я их отыщу".
Ответ был логичным. И из-за этого Менедем ненавидел логику.
Он подобрался, увидев, как пентеконтор, словно вышедший из "списка кораблей", скользнул в гавань. Такие галеры с одним рядом гребцов были единственными военными судами, известными Гомеру, но в нынешние дни они по большей части служили пиратам, а не военным. Однако никакой пират не был настолько безумен, чтобы войти в гавань Коса.
А этот корабль мирно причалил у пирса и начал высаживать гоплитов.
По пирсу к судну ринулся офицер и принял командование над высадившимися воинами или, скорее, попытался принять командование, потому что вновь прибывшие смотрели на него с презрением, неприкрытым, как гетера, облаченная в самый тонкий косский шелк. Только после переговоров - и после того, как офицер показал в сторону города Коса, словно угрожая вызвать подкрепление, - воины позволили себя увести.
- У меня такое чувство, что это новые люди Полемея, - заметил Соклей.
- А у меня такое чувство, что ты прав, - согласился Менедем. - Они ускользают с Халкиды на разных кораблях и являются сюда.
Соклей указал на поднимающийся над Галикарнасом дым.
- На месте Птолемея, - он старательно выговорил имя правителя Египта, чтобы Менедем не сомневался, кого именно из двух почти тезок он имеет в виду, - я бы послал людей Полемея принять участие в осаде… Вот было бы жалко, если бы их количество поуменьшилось, а?
Менедем, недолго думая, кивнул.
- Я бы сделал точно так же. Но Птолемей, кажется, этого не хочет. Он просто выводит их за стены города Коса, заставляя располагаться лагерем в окрестностях. По-моему, он рискует.
- По-моему, тоже, - сказал Соклей. - Если бы он доверял Полемею, - имя племянника Антигона он тоже произнес очень старательно, - тогда еще ладно. Но Полемей изменил Антигону, а потом и Кассандру. Птолемей должен быть слабоумным, чтобы надеяться, что такой человек не отвернется и от него, едва представится подходящая возможность.
- Птолемей далеко не слабоумный, - возразил Менедем. - Он очень даже умен.
- Определенно, - кивнул Соклей. - Вот почему я полагаю, что он приставил кого-то присматривать за Полемеем и его воинами. Помнишь, как племянник Антигона пытался выяснить, не знаем ли мы, какие офицеры Птолемея готовы принять взятку?
- Еще как помню, - ответил Менедем. - Я думал, что к тому времени, как это станет важным, мы уже покинем Кос и будем плыть через Эгейское море. Но из-за проклятого столкновения все накрылось - из-за столкновения и из-за свары по ту сторону канала. Эта широкозадая лохань, надеюсь, потонула в шторм!
- Может, так и произошло, - сказал Соклей. - Как бы то ни было, ее нигде не видно.
- Но только боги знают, на сколько мы тут застряли. - Менедем застучал пальцами по бедру.
- Поверь, мой дорогой, - едко ответил Соклей, - мне это нравится не больше, чем тебе. Я хочу быть уже в Афинах. Я жажду быть в Афинах! Вообще-то я согласен оказаться где угодно, только не здесь. Нам пора уже начать ходить на здешнюю агору, чтобы продать все, что сможем. Тогда мы хоть что-то заработаем!
- Немного, - удрученно сказал Менедем. - Здесь все время причаливают суда с Родоса. Мы не получим особой прибыли от продажи благовоний или чернил - и разве можно надеяться продать тут шелк, который мы только что купили? Разве что себе в убыток: жители Коса могут приобрести шелк прямо у тех, кто его делает, им не нужны посредники.
- Я все это понимаю, поверь, - ответил Соклей. - Но мы должны платить морякам, где бы ни находились и чем бы ни занимались, а талант, полученный от Птолемея, тает, как жир на жертвенном огне.
Перестав барабанить по бедру пальцами, Менедем вдруг щелкнул ими:
- Я знаю, как можно выручить деньги! У нас ведь есть две львиные шкуры. А на Косе львы не водятся. Где-то в городе должен быть храм Зевса, и изображению бога не помешает настоящая львиная шкура!
- Верно, - улыбнулся Соклей. - И ты прав - мы должны получить хорошую цену хотя бы за одну шкуру. Отличная идея. Да ты просто молодец!
- Спасибо, - ответил Менедем. - Если бы мы сумели выторговать восемь или десять мин, все было бы прекрасно.
- Жаль, что у того парня в Кавне не было в придачу и шкуры леопарда, - заметил Соклей. - Я знаю, где находится храм Диониса.
- Да, помню, мы проходили мимо по пути от дома Птолемея к гавани. - Менедем пожал плечами. - Все, что мы можем сделать, однако, - это выжать как можно больше из того, что у нас есть.
Как это часто бывало в эллинских городах, Менедему пришлось пожертвовать несколькими оболами, чтобы найти храм Зевса. Знания тоже считались товаром и редко отдавались за бесплатно. Заплатив маленькую серебряную монету, Менедем с раздражением выяснил, что храм лежит всего в паре кварталов от рыночной площади.
Это было небольшое, но изящное здание в новом коринфском стиле, с колоннами, чьи капители походили на перевернутые колокола и были украшены орнаментом из листьев аканта.
- Красиво, - сказал Соклей, любивший современную архитектуру.
- Да, если тебе нравятся подобные вещи, - ответил Менедем. - Но лично мне излишества не по душе. Мне больше нравится старый добрый дорический стиль - никаких цоколей у колонн, простые капители, которые нужны только для того, чтобы поддерживать архитрав и фриз. А эти причудливые коринфские колонны… - Он скорчил гримасу. - Они похожи на сад, который так и хочется подстричь.
- Если хочешь знать мое мнение, то простое и слишком простое - совершенно разные вещи. А дорические колонны слишком низкие. Эти коринфские могут быть выше при той же самой толщине, и благодаря им здание кажется изящней.
- И благодаря им здание имеет больше шансов рухнуть при землетрясении, - язвительно добавил Менедем.
Они с Соклеем сплюнули в подолы своих туник, чтобы отвратить беду. На побережье Внутреннего моря землетрясения и так часто являлись без приглашения, не хватало еще накликать эту напасть.
Когда братья взошли по ступенькам, их приветствовал юный жрец и указал туда, где стояла мраморная культовая статуя верховного бога, выполненная в рост человека.
- Вообще-то мы пришли, чтобы украсить эту статую, - сказал Менедем. - Покажи ему, Соклей.
- Сейчас.
Соклей развязал ремешки кожаного мешка, который принес с собой, и вытащил львиную шкуру. Менедем помог расстелить ее на полу.
- О, какая красивая! - Жрец хлопнул в ладоши. - Мне бы хотелось видеть ее наброшенной на плечи бога. Но, боюсь, вам придется торговаться не со мной. Вам нужно поговорить с моим отцом, Диогеном. А меня, кстати, зовут Диомедон.
- Рад познакомиться. - Менедем назвал себя и продолжал: - А это, как я уже сказал, мой двоюродный брат, Соклей. А где твой отец? Ты можешь его позвать?
- Он совершает жертвоприношение за храмом, - ответил Диомедон. - Как только он закончит, он наверняка будет рад с вами поговорить. Надеюсь, вы сможете заключить сделку. Боюсь, одной раскраски недостаточно, чтобы статуя производила сильное впечатление.
- Думаю, с тобой мы бы договорились быстрее, чем с твоим отцом, - с улыбкой сказал Менедем.
- Конечно. - Диомедон тоже улыбнулся. - По мне видно, что я легко расстаюсь с деньгами. С отцом вам придется куда труднее.
- А почему ваш алтарь находится за храмом, а не перед ним? - спросил Соклей. - Обычно делают по-другому.
Диомедон кивнул.
- Я знаю. Когда возводился этот храм - а с тех пор прошло уже почти шестьдесят лет, тогда полис только начал строиться, - один из жрецов пошел к оракулу в Додоне, и бог его устами в числе прочего посоветовал поставить алтарь там, где он сейчас находится.
- С таким невозможно поспорить, - заметил Менедем.
Судя по виду Соклея, тот был не прочь поспорить, но Менедем кинул на двоюродного брата взгляд, который заставил его промолчать. В конце концов, они явились сюда, чтобы продать львиную шкуру, поэтому раздражать и сердить здешних жрецов было не в их интересах.
- А вот и отец идет, - сказал Диомедон.
Жрец, что вошел в храм через дверь, расположенную рядом с культовой статуей, был как две капли воды похож на сына, вот только что волосы у него уже начали седеть. Не замечая ни Диомедона, ни двух родосцев, Диоген повернулся к человеку, который только что принес жертву, и сказал:
- Бог был рад принять твое подношение.
- Я был рад его принести, - ответил тот.
Он был таким высоким, что ему пришлось нагнуться, чтобы пройти в дверной проем.
Менедем подтолкнул локтем Соклея, но тот уже и сам узнал Полемея.
- Отец! - окликнул Диомедон. - Эти люди хотят продать храму львиную шкуру, чтобы можно было набросить ее на плечи бога.
- Вот как? - отозвался Диоген. - И во сколько нам обойдется такая шкура?
Услышав это, Менедем понял, что торговаться со старшим жрецом будет куда трудней, чем с его сыном.
Полемей зашагал по наосу за Диогеном.
- А, родосцы, - прогрохотал он. - Можно было догадаться!
- Радуйся, - вежливо сказал Менедем.
- Вы знаете этих людей, господин? - спросил Диоген у племянника Антигона.
- О да! Два мошенника, больше всех других заслуживающие кнута, - ответил Полемей с отвратительной ухмылкой. Но потом слегка смягчился: - Это капитан и тойкарх судна, доставившего меня с Халкиды. В море они неплохо знают свое дело.
- Почему ты принес жертву, почтеннейший? - поинтересовался Соклей.
Ухмылка Полемея исчезла, ее сменил сердитый взгляд.
- А на суше эти двое вечно лезут в чужие дела, - прорычал он и зашагал прочь из храма.
- Человек дурного нрава, - заметил Диоген, что было сильным преуменьшением.
Потом жрец взял себя в руки.
- Я - Диоген, как, наверное, уже сказал вам мой сын.
Он подождал, пока Менедем и Соклей назовутся, и продолжил:
- Итак, у вас есть львиная шкура? Дайте-ка мне на нее взглянуть.
Менедем и Соклей продемонстрировали шкуру Диогену, как только что демонстрировали ее младшему жрецу.
- Разве она не великолепна, отец? - спросил Диомедон.
- Пока не знаю, стоит покупать шкуру или нет, - ответил Диоген. - Зато знаю, что ты, вероятно, прибавил лишние двадцать драхм к ее истинной стоимости. - Он бросил на Менедема наполовину сердитый, наполовину насмешливый взгляд. - Так ведь?
- Господин, я понятия не имею, о чем ты, - с самым невинным видом ответил Менедем.
Диоген фыркнул.
- Да уж, так я тебе и поверил!
Наклонившись к шкуре, он покачал головой.
- Чтобы увидеть, насколько она хороша, мне нужно освещение получше. Принесите ее к алтарю.
На алтаре дымились обернутые жиром бедренные кости. Горячий металлический запах крови все еще стоял в воздухе, жужжали мухи: двое храмовых прислужников разделывали священное приношение Полемея. Это был вол; македонец мог позволить себе самое лучшее.
- Он взял мясо? - спросил Менедем.
- Нет, - ответил Диоген. - Он отдал животное целиком. Вы не желаете получить пару кусков? Нам бы не хотелось, чтобы мясо пропало зря.
- Спасибо. Это очень щедро с твоей стороны!
Как и большинство эллинов, Менедем редко ел мясо, хотя очень его любил.
- Это позволит мне почувствовать себя одним из пожирающих говядину героев "Илиады", - с улыбкой сказал Менедем. Он поискал подходящие строки и нашел их: - Это из речи Агамемнона, помнишь?
Если старейшинам пиршество мы учреждаем, ахейцы,
Там приятно для вас насыщаться зажаренным мясом,
Кубками вина сладкие пить до желания сердца;
Здесь же приятно вам видеть, хотя бы и десять ахейских
Вас упредили фаланг и пред вами сражалися медью.
Диоген улыбнулся.
- Ты хорошо знаешь поэта.
- Надеюсь, - ответил Менедем. - Мой двоюродный брат мог бы процитировать тебе чуть ли не любую новомодную и замысловатую вещь, - (при этих словах Соклей слегка дернулся, но промолчал), - а мне вполне хватает Гомера.
Менедем не упомянул, что любит также непристойного Аристофана; Диоген не походил на человека, который смеется над шутками вроде той, что кто-то обосрался.
- Сколько ты хочешь за львиную шкуру? - спросил жрец.
- Четыре мины, - ответил Менедем.
- Я дам три, - быстро сказал Диоген.
Они почти сразу сговорились на трех минах и пятидесяти драхмах, и Диоген помахал пальцем перед лицом пораженного Менедема.
- А ты ожидал долгого шумного торга, да?
- Ну… да, почтеннейший, раз уж ты спрашиваешь, - признался Менедем.
- Я не люблю торговаться, - проговорил Диоген. - Это пустая трата времени. Мы все равно пришли бы к тому же самому через полчаса, так почему бы не использовать это время на что-нибудь другое?
- Это вполне логично, - сказал Соклей. - Но очень немногие люди с этим согласны, поэтому мы тратим много времени на торг. Некоторые превращают его в игру вроде костей или бабок.
- Глупость, - заявил жрец Зевса.
Менедем кивнул, хотя вообще-то не считал, что Диоген прав. Если бы жрец начал с предложения двух мин и ожесточенно торговался бы, он смог бы получить свою шкуру за три мины, а не за три с половиной. Он сэкономил время, но потерял деньги. А что важнее? Во всяком случае, Менедем знал, что важнее для него самого.
Диомедон отправился в храмовую сокровищницу, чтобы принести деньги, и, когда он вернулся, Соклей быстро сосчитал драхмы.
- Ты аккуратный юноша, - сказал Диомедон. - Это прекрасная черта в столь молодом человеке.
- Спасибо, господин, - проговорил Соклей. - Могу я взять мешок, чтобы сложить в него монеты?
- Конечно, - ответил Диомедон. - Я заверну мясо в тряпку, чтобы ты не испачкал кровью хитон.
- Ты очень любезен, - сказал Соклей.
Закончив дела, Менедем с Соклеем покинули храм, всего в нескольких домах от которого обнаружили таверну.
- Зажарим здесь мясо? - спросил Менедем, искоса хитро взглянув на двоюродного брата. - А если там вдобавок есть и хорошенькие служанки, они могут позаботиться и о нашем с тобой мясце!
- Я знал, что сейчас ты скажешь что-нибудь этакое. Ну что, любитель Гомера, разве у поэта есть такая строчка?
- Я не говорил, что читаю только Гомера, - возразил Менедем. - Хотя, если бы Диоген подумал именно так, - он пожал плечами, - я не стал бы его разуверять.
- Этот жрец не столь осторожен, как думает, - негромко проговорил Соклей. - Среди монет, которые дал нам его сын, множество афинских "сов", эгинских "черепах" и других денег куда тяжелее стандартных монет Птолемея. Так что, если считать по весу, мы заработали больше.
- Просто замечательно, - ответил Менедем. - Я на это и надеялся. Для некоторых людей, особенно для тех, кто не бывает за пределами своего полиса, одна драхма ничем не отличается от другой. И если ты разбираешься в этом, тебе порядком повезло.
Он зашагал к таверне, Соклей последовал за ним.
- Радуйтесь, друзья! - приветствовал их хозяин таверны с таким явным протяжным дорийским акцентом, что даже Менедем, сам изъяснявшийся на схожем диалекте, улыбнулся.
Хозяин указал на тряпку, в которую было завернуто мясо.
- Если вы, ребята, только что не принесли жертву, я ничего не смыслю в жизни. Хотите, чтобы я приготовил это для вас?
- Если можно, - ответил Менедем.
Осмотревшись по сторонам, он неслышно вздохнул, ибо не заметил ни одной красивой служанки.
Соклей выложил мясо на прилавок, выплюнул в ладонь пару маленьких монет и положил их рядом со свертком.
- Вот.
- Благодарю. - Хозяин таверны бросил деньги в специальную коробку и, развернув мясо, кивнул. - Я зажарю его по вашему вкусу. Вы ведь не захотите есть мясо без гарнира, верно? И пожелаете запить вином, а? Судя по вашему виду, юноши, вы любители всего самого лучшего. У меня есть прекрасное хиосское - даже амброзия богов не может быть лучше, и это правда.
Что было правдой, так это то, что хозяин беззастенчиво врал. Владелец подобных заведений получал за вино с незнакомцев и наивных местных жителей втрое больше, чем если бы те знали, что они пьют на самом деле.
Менедем покачал головой.
- Мне будет вполне достаточно пары чаш обычного.
- И мне тоже, - сказал Соклей.
- Как хотите, друзья, - ответил хозяин и зачерпнул две чаши самого отвратительного вина, какое когда-либо пил Менедем.
Прежде всего, оно было бесстыдно разбавлено. Однако будь вино крепче, оно было бы еще хуже, потому что находилось на пути к превращению в уксус. Но Менедем не мог выплеснуть это пойло в лицо хозяину и выйти вон, потому что тот нанизал на вертел мясо и повесил его над огнем. Вкусный запах помог Менедему забыть кислый привкус вина.
- Не держи мясо на огне слишком долго, - сказал Соклей. - Боги, может, и любят, когда их доля превращается в угольки, но я - нет.
- Думаю, я сумею приготовить кусок мяса, - ответил хозяин.
- Он его передержит, - проворчал Соклей. - Я знаю, что передержит!
- Даже если такое и впрямь случится, ты все-таки волнуешься слишком рано, - ответил Менедем. - И потом, это же не мы принесли в жертву вола.
Хозяин снял мясо с огня, разложил ломти по двум тарелкам и поставил их перед родосцами.
- Ну вот и готово, друзья. Наслаждайтесь.
Соклей подул на свою порцию, потом порезал ее ножом, который носил на поясе.
- Оно прожарилось до белого цвета, - пожаловался он. - А я люблю розоватое мясо.
Не успел Менедем ответить, как его похлопал по локтю какой-то тощий человек.
- Ты получил большой кусок мяса, о почтеннейший. Не мог бы ты уделить немножко голодному парню?
Мясом после жертвоприношения полагалось делиться, и Менедем кивнул.
- Бери, товарищ.
Он отрезал ломтик и протянул просителю. Еще один посетитель таверны подошел к Соклею со словами:
- Если тебе не нравится, как приготовлено твое мясо, господин, я могу помочь тебе от него избавиться.
Соклей невольно засмеялся.
- Ох и ловкий же ты пройдоха!
Но, как и Менедем, он дал немного мяса этому человеку.
В конце концов они раздали почти половину мяса, которое принесли в таверну. Но вот и Менедем наконец съел свою порцию и вздохнул, наслаждаясь роскошным вкусом и чувствуя во рту горячий жир.
"Если воины, воевавшие под Троей, все время ели говядину, неудивительно, что они были такими сильными", - подумал он.
- Еще вина? - спросил хозяин таверны.
- Нет, спасибо, - ответили разом Соклей и Менедем с такой горячностью, что трактирщик удивленно на них посмотрел.